"А мы, – утверждают они, – никогда ангелами не были. У нас нет ни малейшей склонности к искуплению грехов. А теперь скажите откровенно, кто из нас надежнее, когда речь идет о проблемах проклятия? Так называемый Падший Ангел или мы, худшие из худших?"
Вы, конечно, прекрасно понимаете, Господин, что их рассуждения – типичный детский лепет. Хотя некоторым он кажется убедительным. Кое-кто из наших граждан, как мне представляется, устал от безнадежности происходящего – война и смерть, возрождение и война… и так далее. Один и тот же круг, как они говорят.
Де Сад со своими вульгарными легионами жаждущих крови французов начинает казаться нашему населению личностью интересной, достойной уважения. У них появляется шанс: мол, если уж мы не можем стать хорошими, будем по-настоящему плохими. Они получают возможность заработать новое проклятие, что кажется им более привлекательным, чем просто терпеть наказания за грехи, о которых они уже успели забыть.
Я не стал привлекать к этому вопросу вашего августейшего внимания, Господин, однако создается впечатление, что наметилась вполне определенная тенденция. Истерия охватывает толпы, когда появляются Сад и его прихлебатели. Они устраивают многолюдные представления, только их спектакли – это нечто непристойное и извращенное. Я посылаю видеозапись одного такого выступления, чтобы вы сами убедились в справедливости моих слов. Они готовят своих последователей к следующему этапу – пыткам, казням, бессмысленным убийствам. Отвратительные маски и картины сменяют друг друга, перед зрителями предстает Великий Гиньоль Ада, являя им свое тошнотворное лицо.
Боюсь, что я сам впадаю в истерическое состояние. Сейчас я пытаюсь взять себя в руки в надежде, что мое сообщение до вас дойдет.
Вся охрана сторожевого поста разбежалась. Их привлек лозунг Сада – "Убьем всех, кто не с нами". А потом они примутся за своих!
Милорд, в дверь стучат. Я успел отправить вам свое послание, но уже слышу удары топоров: они рубят телеграфные столбы. А ведь я говорил вам, что их следует спрятать под землей!
Они прорвались! Кровавые руки тянутся ко мне. Я отчаянно нажимаю на телеграфный ключ. Они набрасываются на меня, рвут одежду, сверкают ножи… О-о-ой!
Передача прервалась.
Глава 14.
Верховное командование понимало, что не следует докучать Сатане проблемами, связанными с де Садом. Сатана предпочитал самостоятельно решать все возникающие вопросы. Именно по этой причине он и получил свой пост много лет назад. И застрял здесь, благодаря особым достоинствам или из-за совершенных ошибок.
Верховное командование хотело, чтобы он сотворил чудо.
– Какого Дьявола? – Дактис, недавно назначенный лейтенантом в Дивизион военных тайн врага "Департамента Антиразведки", стоял и смотрел на Командующего.
– Почему бы вам в самом деле не сотворить чудо? – не унимался Дактис. – Все здесь создано вами. Вы можете сделать с ними что пожелаете.
– Сровнять Ад с землей не входит в мои планы, – ответил Сатана. – Более того, даже если такое решение и возможно – теоретически – в нем таится ловушка. Уничтожение моего творения равносильно признанию собственной неспособности разобраться в ситуации, которую я сам и сочинил. Нет, Дактис, существуют другие варианты выхода из кризиса.
– Могу ли я поинтересоваться, что у вас на уме, Повелитель? До сих пор войска, которые мы бросали против неприятеля, ничего не добились. Повстанцы разбегаются, смешиваются с населением, а через короткое время появляются в другом месте.
– Разве регулярные войска могут сражаться против армии безумцев под предводительством сумасшедшего романиста? Чтобы одержать победу, нам необходимо выставить против них своего писателя.
Дактис задумался.
– Да, сир, интересная мысль. Де Сад является символом, значит, и нам следует создать собственный символ – и тогда мы сумеем с ними справиться. Кого вы предлагаете использовать?
Сатана улыбнулся.
– Спроси Бодлера, не хочет ли он нанести мне визит – конечно, как только у него появится свободное время.
Глава 15.
Смотрите, из классического подразделения Ада поднимается Архилох. Было принято решение, что там для него самое подходящее место; в конце концов, он из 740 года до нашей эры, иными словами, появился на свет всего лишь на триста лет позже Гомера. И хотя сейчас о нем почти никто не вспоминает, в течение нескольких тысячелетий Архилох считался одним из самых лучших поэтов, когда-либо родившихся в стране великих поэтов.
При жизни у него имелось две профессии: поэт и наемник. Его оружием было копье из ясеня, в те времена считавшееся самым эффективным.
И вот Архилох покинул классический уровень Ада и приближается к нам. Его там не переносили. Он изобрел сатиру и весьма в ней преуспел. Смеялся над Персефоной, смеялся над Платоном. Архилох не мог относиться к Аду серьезно. Он решил подняться наверх и посмотреть, что происходит на других уровнях.
Сивилла предупредила, что ему не следует даже пытаться.
– Конечно, можешь идти, если хочешь. Однако твое место здесь. Все-таки неплохо иметь свой собственный классический Ад.
– Меня тошнит от мрачных кипарисов, – ответил Архилох. – Меня тошнит от сувлаки, я хочу съесть что-нибудь другое. Меня тошнит от хвастливой болтовни Ахиллеса. Меня тошнит от Елены, которая все время важничает. Меня тошнит от того, что здесь нет войны. Война – моя профессия; война, любовь и поэзия. Мне необходимо попасть туда, где хоть что-нибудь происходит.
Так Архилох покинул свой Ад.
Он направился по проходу, ведущему мимо коринфских колонн, мимо древней статуи Аполлона.
В некотором смысле невозможно рассказать о том, что произошло дальше. Великий воин появляется из тумана времени. В этих краях он оказался самым старым. Ему пришлось пройти долгий путь. Необходимо хотя бы немного уважать тех, кто умер так давно. Их тут совсем не так много.
Архилох. Мы так мало знаем о нем. Как он отреагирует на современность? Прежде всего заметит, что все механизировано. Затем обратит внимание на новые, эффективные способы убийства людей. И на серую скучную форму. Ничего общего с яркими одеяниями, к которым он привык.
Архилох прошел по палаточному армейскому лагерю. Это были люди Августа – много римлян и итальянцы из различных временных периодов, решившие служить под знаменами Цезаря. Профессиональные солдаты, сразу же признавшие в Архилохе своего. Когда же выяснилось, что он может читать поразительно красивые, а иногда остроумные и дерзкие стихи, где чуть не каждое слово проклятие… Ну, тут уж его с радостью стали принимать в каждом лагере. Военные поэты всегда становятся любимцами армии, спросите у Киплинга. К тому же Архилох был одним из них, человеком, обладающим врожденной способностью держать в руках оружие: легко овладевал новыми методами убийства и как губка впитывал полезную информацию – неважно, поступала она от скифов или от итальянских мечников, живших через тысячу лет после его смерти. Оружие менялось, но основные принципы оставались прежними. Архилох чувствовал себя гораздо лучше на этом уровне Ада – множество армий, постоянные стычки, в то время как в классическом Аду царили равнодушие и скука.
Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы адаптироваться к новой ситуации. Однажды, шагая по одной из главных дорог Ксории, он наткнулся на лагерь странных, похожих на цыган людей. Они пригласили его перекусить, и Архилох, привыкший к дружелюбному отношению солдат, приблизился, ничего не подозревая.
Высокий худой мужчина, подозвавший его, был одет в длинную черную куртку. Шляпу он надвинул на глаза. Архипах сразу понял, что имеет дело с дурным человеком, и потому приближался с осторожностью. А потом быстро отступил назад. Потому что… Просто потому…
Глава 16.
– Мудрый человек, – заметил Верлен, – подготовился бы к тому дню, когда его мудрость может быть оценена по достоинству. Нет, я имею в виду нечто другое, но вы меня поняли.
Верлен продолжал говорить. Обычные вещи, которые болтают французские поэты. Впрочем, на старом добром острове Сент-Луисе все были французскими поэтами. Все истинные французы, кроме рассказчика – надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
Так вот, Бодлер отложил трубку с опиумом, ему приходилось постоянно затягиваться, чтобы она не погасла – надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду. И сказал:
– О чем это вы тут рассуждаете, неужели я должен что-то сделать с Садом?
– Так мне велел передать тебе Сатана, – ответил Верлен.
– Тут наверняка какая-то ошибка.
– Он утверждает, будто с поэтом должен сражаться поэт.
– Он считает де Сада поэтом? Мой Бог! Сатану, наверное, сюда сослали из-за его литературных взглядов.
– Неплохо сказано, – проговорил Верлен. – Дело в том, что придется придумать способ разобраться с де Садом.
– Я не воин, – возмутился Бодлер. – Когда-то военное искусство было делом индивидуальным, в те времена я им, возможно, заинтересовался бы – если и не по какой-нибудь иной причине, так ради извращенного любопытства. Но сейчас наступил век огромных армий, у солдат вульгарные литературные вкусы, и я не желаю иметь с ними ничего общего.
– Сатана просил тебе напомнить, что ты говорил о своей любви к созданной им копии Парижа, будто бы тебе здесь нравится.
– Ну да, конечно.
– Тебе, вероятно, совсем не доставят такого же удовольствия другие места проживания. Например, Восточный Ад, где поселился маркиз де Сад.
– В самом деле? В таком случае вряд ли стоит винить беднягу за то, что он поднял восстание.
– Пожалуйста, перестань насмешничать, – нахмурился Верлен. – Давай говорить серьезно. Необходимо что-то предпринять, иначе мы лишимся нашего уютного островка. Поверь, тебе там совсем не понравится, Шарль.
– Да, пожалуй, – отозвался Бодлер, вспомнив видения Ада, которые посещали его до того, как он здесь оказался. – Ладно, вижу, положение серьезное. Сатана действительно рассчитывает, что мы сможем подавить восстание? Он нам дал какую-нибудь армию? А как насчет воздушной поддержки? В наши дни никто и не помышлял о таких возможностях!… Цезарь будет с нами сотрудничать? Вьетконг?
– Ты задаешь слишком много вопросов, – ответил Верлен. – Тебе следует назначить человека, который бы их решал.
– Ну что ж, Поль, вот и займись этим.
– Чем займись? – осведомился Верлен.
Бодлер потер лоб.
– Не пытайся сбить меня с толку. Сделай то, о чем я сейчас просил.
– Я не помню, – проворчал Верлен.
– Ну, я тоже, – вздохнул Бодлер. – Чрезвычайно необходимо найти кого-нибудь, кто будет в состоянии уследить за происходящим. В противном случае даже самая лучшая стратегия не принесет желаемого результата.
Высокий плотный мужчина с волосами до плеч, которые удерживала серебряная цепочка, повернулся к ним и опустил газету. Я полагаю, пришла пора упомянуть, что разговор проходил в пивной "Липп" – ее по многочисленным просьбам обитателей этого уголка Ада Сатана перенес с бульвара Сен-Жермен на остров Сент-Луис.
– Прошу меня простить, я совершенно случайно подслушал ваш разговор, если вам требуется солдат, способный решать практические вопросы, то я тот человек, который вам нужен.
Бодлер и Верлен обменялись презрительными взглядами.
– А как вас зовут, мсье?
– Архилох.
– Архилох, а как дальше? – поинтересовался Бодлер. – Или Архилох ваша фамилия?
– Архилох, и больше ничего. Я из классического периода, там давали только одно имя. Платон. Аристотель. Гомер. Вот такая компания.
– В самом деле? – спросил Бодлер. – Мне кажется, я ничего о вас не слышал.
– К двадцатому столетию меня забыли. Видите ли, я поэт.
– Верно, – вмешался Верлен, – я что-то припоминаю. Определенно. Около 750 года до нашей эры.
– Точнее, 740 год, – кивнул Архилох. – Вы почти угадали.
– Он поэт и наемный солдат, – продолжал Верлен. – Какой фантастический шанс! Этот парень не просто из классического периода. У него есть класс, Шарль.
– Меня он вполне устраивает, – заявил Бодлер. – Полагаю, для краткости его следует называть Арчи. Вы были наемником, Арчи?
– Профессиональным. Всю жизнь. В середине семисотых годов для хорошего гоплита было полно работы.
– Отлично. Значит, вы возьмете на себя командование контратакой, или как там это у вас называется, в войне с Садом и его вульгарной компанией.
Архилох покачал головой.
– Нет, не мое дело вести в бой все войско. Командир отделения – вот моя должность. Могу командовать взводом. В крайнем случае полком. Но большая армия – тут я не справлюсь. Отдайте мне один из ваших атакующих отрядов.
– С удовольствием, – согласился Бодлер, – как только у нас появится такой отряд. Сначала нам необходимо найти человека, который поведет нас за собой. Военачальника необходимого уровня, умелого стратега, практичного и мудрого, сильного и уверенного в себе.
В этот момент дверь открылась, и в пивную вошел мужчина, одетый, как американец XIX столетия – длинная черная куртка, белый шейный платок и узкие брюки. Черноволосый, хрупкого телосложения, нервное лицо, скорее всего холерический темперамент.
– Простите, – начал незнакомец, обращаясь к собравшимся. – Не хотелось бы вам мешать, но мне намекнули, что здесь я найду мистера Бодлера.
Бодлер поднялся из-за стола.
– Я Бодлер. Что вы от меня хотите?
– Всего лишь поблагодарить за прекрасный перевод моих рассказов на французский язык.
Бодлер удивленно уставился на пришельца.
– Значит, вы…
– Да. Эдгар Аллан По, к вашим услугам.
Глава 17.
По был очень расстроен, потому что ему нигде не удалось отыскать Аннабель Ли. Он опасался, что она попала в Рай. Удача опять от него отвернулась.
Не только от тебя, старина. Подобные вещи происходят постоянно. Ты же знаешь историю, верно? Вот Абеляр, который до сих пор ищет свою Элоизу. Я встречал Франческу, тоскующую без Паоло, и Ромео, пытающегося найти Джульетту. Можно продолжать до бесконечности. Просто здесь такие порядки. Не подойдет ли какая-нибудь другая хорошая девушка?
У По это предложение вызвало отвращение. Однако Бодлер решил, что следует познакомить его со своими друзьями – Верленом, Малларме и Рембо.
– Сюрреалистам чрезвычайно повезло. Тут есть и парочка наших приятелей художников. А главное здание, как вы, наверное, догадались, построил Гауди. Вот человек, с которым я не имел удовольствия быть знакомым при жизни – Жоан Миро. Кстати, вон в том углу устроился Дебюсси. У нас свой клуб. Мы будем рады, если вы согласитесь к нам присоединиться, мистер По. Если только не захотите остаться со своими друзьями.
– С какими друзьями? Вы же знаете, они при жизни постоянно меня унижали. Готорн, Лонгфелло, Уитьер и вся их компания. Фенимор Купер сначала здесь со мной дружил, а потом увидел, как я смеялся, читая эссе Марка Твена "Литературные преступления Фенимора Купера" – возможно, самое изящное литературное обвинительное заключение. С тех пор он со мной не разговаривает.
– Кто такой этот ваш Марк Твен? – спросил Бодлер.
– Он стал известен уже после вашей смерти. Здесь я его не видел. Наверное, сидит в какой-нибудь тюрьме и рассказывает анекдоты.
– Нам бы он, возможно, пригодился. Должен признать, что мы попали в весьма трудное положение.
– А в чем дело?
– Нужно что-то срочно предпринять с де Садом и его Армией Освобождения Через Добровольное Принятие Боли. АОЧДПБ. Иначе…
– Да-да?
– Иначе мы потеряем сие уютное местечко, и нам придется сражаться и умирать самым отвратительным образом – как и всем остальным обитателям Ада.
По огляделся по сторонам и услышал шум сражения. Звуки доносились с экрана одного из больших телевизоров. В "Клубе убийц" всегда передавали самые свежие новости. Эдгар По изумленно уставился на экран. Тела людей разлетались в разные стороны, их смерть выглядела болезненной и отвратительной.