– Но что мы можем предпринять против де Сада? Если Сатана не в силах с ним справиться, какие же у нас шансы?
– Ну, Сатана, несомненно, способен с ним разобраться. Но он хочет, чтобы де Садом занялись мы. Иначе…
– Что?
– Для начала изгнание.
– Куда?
– Не имеет значения! Здесь единственное приятное место во всем Аду. Вы еще где-нибудь побывали?
– Нет, благодарю вас, – ответил По. – Но вполне могу себе представить.
– Мы хотим сохранить наш островок.
– И неудивительно.
– Вы нам поможете?
– С удовольствием, – сразу согласился По. – Я всегда мечтал жить в Париже. Что от меня требуется?
– Взять на себя командование нашей армией, – объявил Бодлер.
– Я боялся, что вы меня именно об этом и попросите, – сказал По.
– Боялись? Вы виргинец, мистер По, а в жилах жителей тех краев течет кровь воинов – дар земли своим сыновьям, рожденным на гасиендах, что окружены глубокими тенистыми оврагами, в которых рыщут индейцы.
По некоторое время смотрел на него, а потом заявил:
– Должен вам сказать, сэр, что хотя топография Виргинии довольно отличается в разных районах, оврагов там нигде нет.
– Я принимаю ваше уточнение, сэр.
– Однако виргинцы действительно весьма воинственный народ.
– Так я и предполагал, – кивнул Бодлер.
– Если вы серьезно предлагаете мне командование, – промолвил По, – то я принимаю его, хотя бы для того чтобы поупражняться в логических рассуждениях.
Глаза 18.
По все делал тщательно: качество, которое Бодлер в людях чрезвычайно высоко ценил. Он сказал, что намерен прибегнуть к логическим рассуждениям для разрешения проблемы, именно так и собираясь поступить. Он попросил и тут же получил отдельный кабинет, перья и пергамент (у них было слишком мало времени, чтобы учить его пользоваться компьютером или хотя бы объяснить, что компьютер собой представляет), запас настойки опия, вина и черного кофе. Затем писатель закрылся к кабинете, дабы обдумать ситуацию. Время от времени он звонил Бодлеру и задавал ему вопросы.
– Как вы называете штуки, которые летают по воздуху?
– Аэропланы, друг мой.
– Так. А танки – устройства, которые ездят по земле?
– Верно.
– Бомба, убивающая всех вокруг, а затем на многие годы отравляющая почву – атомная, правильно?
– Точно, – сказал Бодлер.
– Кажется, я во всем разобрался, – проговорил По.
Он вернулся к анализу внутренней ситуации. Попросил переключить телевизор на "Новости", которые должны были показывать в двадцать четыре часа. По слушал и быстро оценивал общую ситуацию. И наконец понял, что происходит. Чуть покачиваясь, направился к двери, открыл ее, вышел к дожидавшимся его поэтам-символистам, которые собрались в игровой комнате и даже сейчас, дожидаясь результата изысканий По, играли в бильярд.
– Теперь вы знаете? – спросил Бодлер.
– Найдите по-настоящему хорошего генерала. В Аду их полно.
– Кого бы вы предложили?
– Я плохо знаю современный мир. Раньше лучшим считался Александр. Неплохо, если бы удалось найти Юлия Цезаря или Ганнибала. Любой из них подойдет.
– Тут их нет.
– А кто же есть?
Они просмотрели список.
– Например, Леонид? Или Велизарий? А как насчет Роберта Ли или Гранта?
– У меня на примете есть подходящая кандидатура. Мы вместе сидели в Яме. Давайте, я вас к нему отведу.
И они отправились к Джеронимо.
Глава 19.
Сад сказал Мазоху:
– Просто бессмыслица! Как, говоришь, звучит их боевой клич?
– Сэр, они собираются изгнать зло из Ада.
– Чушь! Ад, по определению, место, где царит зло.
– Да, сэр. Они знают. И чувствуют, что должны подчиниться тому, с чем не в силах справиться, иными словами, обстоятельствам, в которых оказались. Однако они считают, что должны избавиться от человеческого зла, а не от демонического.
– Хотят избавиться от человеческого зла? В самом деле?
– Им кажется, будто во Вселенной и без того достаточно зла, а люди его только усугубляют.
– Сборище трусливых неженок! Почему, черт возьми, они не понимают простой истины: кроме того, что зло имеет моральное право на существование, оно еще и справедливо? Аппетиты, мой дорогой друг, должны быть удовлетворены любой ценой.
– Совершенно верно, сэр.
– А что может удовлетворить аппетит лучше, чем порка какой-нибудь беспомощной и невинной дамы, верно?
Оба радостно заулыбались.
Глава 20.
Лиззи Карден не была уверена, что согласна с ними. Она многому научилась у Сада. Когда она только прибыла в Ад, ее переполнял стыд. Лиззи действительно не могла точно вспомнить, что произошло в тот день, в 1878 году, в Фолл-Ривер, Массачусетс.
– Не обманывай меня, – сказал Сад. – Не имеет ни малейшего значения, помнишь ты или нет. Тебе прекрасно известно, что ты это сделала.
– Я не помню, но, наверное, действительно совершила то, о чем вы говорите.
– В любом случае ты не должна отворачиваться от своего поступка. Гордись чудовищностью содеянного, девочка! Любить родителей может каждый. Но только исключительная личность способна отбросить социальные условности, взять топор и сделать с ними то, чего они, несомненно, заслужили.
– А почему они заслужили смерть?
– Жертва всегда заслуживает смерти. Лишь тот, кто заслуживает смерти, становится жертвой. Несмотря на все возражения, жертву влечет к преступлению не меньше, чем убийцу. Они сообщники – убийца и жертва. Палач и осужденный. Способность наслаждаться болью других отличает нас от наивных существ, которые продолжают жить в согласии с природой, не ведая о том, что в мире существуют весьма изощренные удовольствия. Ты обладательница замечательной репутации, Лиззи, ты просто легендарная фигура. Пожалуйста, не перечеркивай всего этого покаянием, не отворачивайся от своего великого деяния только потому, что обстоятельства сложились не лучшим образом.
– Не лучшим образом!… Я в Аду! Что может быть хуже?
– Ад – твой новый дом, малышка. Тебе необходимо к нему привыкнуть.
– Вряд ли у меня получится. Знаю, должно быть, я их убила, но от вида крови я падаю в обморок.
– Пойдем со мной, – сказал Сад. – Будем привыкать постепенно. Тебе когда-нибудь удавалось рассечь жабу надвое тесаком?
– Господи, нет!
– Ну, так следуй за мной. Это ужасно забавно.
Глаза 21.
Сначала подобные развлечения действительно пришлись Лиззи по нраву. Все до единого. Сад был настоящим энтузиастом и просто обожал мучить людей. Или животных, если людей под рукой не оказывалось. Лиззи шла за ним словно в полусне. И со стыдом понимала – у нее хватало честности себе в этом признаться – что ей многое нравится.
Сначала. Было странно смотреть на страдания других и смеяться над ними. Так всегда поступал Сад. Мазох визгливо хихикал – Лиззи он раздражал. Но хуже всего то, что вскоре чужая боль перестала ее развлекать.
Лиззи вдруг поняла, что ей становится скучно. Столько внимания какой-то боли!… Сад проводил почти все время с недалеким Октавом Мирабо, и все лишь потому, что "Сад пыток де Сада" являлся величайшим произведением, когда-либо увидевшим свет. Французская утонченность и декаданс начали действовать ей на нервы. Самая обычная американка, Лиззи тосковала по таким же простым людям. Но они не желали с ней разговаривать. Какая несправедливость!
Лицемеры! Они увивались вокруг Лукреции Борджиа, которая, возможно, убила больше людей, чем Лиззи удалось узнать за всю свою жизнь. Все словно с ума сходили по поводу графини Эстергази, в старые добрые времена в Трансильвании купавшейся в крови юных деревенских девушек. Такие народу нравятся. Если ты иностранка и у тебя есть титул – значит, ты выдающаяся личность. А вот когда дело доходило до Лиззи и ее двух паршивых убийств… вне всякого сомнения, ее считали очень дурной.
Впрочем, есть еще одна компания французов – символисты, или сюрреалисты, или как их там, возле которых все время болтается мистер По. Они писали безумные рассказы и рисовали безумные картины, даже их музыка звучит как-то не по-людски. Но с ними весело, они все время торчат в кафе, наполняя воздух ароматами вина и табака и веселым смехом, когда им удается сразить кого-нибудь остроумным замечанием.
Глава 22.
Гробовщик не хотел наносить удар или думать о бунте, потому что сохранял лояльность к заведению – иными словами, к Сатане. Однако из-за последних неприятностей забот у него значительно прибавилось. Трупы падали из трубы, словно горошины в амбар. Что еще хуже, они оказывались в ужасном состоянии, помощникам приходилось тратить кучу времени, чтобы привести их в порядок. Порой сначала появлялись конечности, а потом головы и все остальное. Иногда у помощников было так много работы, что они не могли отложить в сторону частично собранные торсы, чтобы дождаться какой-нибудь детали. И потому латали их при помощи того, что оказывалось под рукой. Именно тогда и появился новый класс мертвецов, "перепутанные" – составные тела, где не ясно, какой из множества физических компонентов является доминирующим.
"Поколение бормочущих", – назвал их Гробовщик и снова попытался добраться до Сатаны по линии экстренной связи. Сатана не ответил на его вызов, даже коммутатор никак не отреагировал.
Глава 23.
Лиззи сама не понимала, почему общается с Садом, возможно, потому, что он проявил к ней сочувствие. Она и в самом деле не ведала, куда податься. Однако ей с самого начала было ясно, что Ад совсем не подходящее место для дамы, даже для дамы, убившей своих родителей топором – обвинение, которое так никто и не смог доказать в суде.
Лиззи умерла в 1927 году в возрасте 67 лет. Вернувшись к жизни, она обнаружила, что стала намного моложе. Сатана нередко так поступал, поскольку не хотел, чтобы по Аду разгуливали одни только старики. К тому же ему нравилось видеть рядом с собой знаменитостей в расцвете лет.
Лиззи полагала, что ей около тридцати. Может быть, чуть меньше. Но хотя Сатана, точнее, его подручные, отвратительные гробовщики и их босс, сделали ее моложе, красивее, чем при жизни, она не стала. Если уж на то пошло, привлекательности даже поубавилось. Лиззи долго и придирчиво изучала себя в зеркале, кажется, нос теперь немножко длиннее, чем она помнила. А маленький прыщ за левым ухом, разве нужно было его восстанавливать? "Могли бы еще и бюст увеличить!" – с вызовом подумала она.
Лиззи гордилась собой за то, что сумела произнести это слово вслух. В конце концов, она ведь в Аду. Уж можно не сомневаться, вульгарность здесь норма жизни. Только не надо думать, что она собирается опускаться до вульгарности.
Лиззи отправилась в Восточный Ад вместе с Садом, хотя их и не связывали близкие отношения. Старая дева из Массачусетса испытывала отвращение, глядя на изломанное, горькое, безумное лицо маркиза, ее раздражала привычка спутника хихикать и потирать руки. И то, что у него был вид человека, практически ставшего рабом своей мании. Для Сада же Лиззи не существовала как женщина. Она совсем не походила на Жюстину или какую-нибудь другую героиню-жертву из его многочисленных произведений.
Лиззи нашла пансион, которым заправляла симпатичная француженка по имени Шарлотта Корде. Она часто говорила о своем женихе, которого звали то ли Дантин, то ли Дантон; акцент у Корде был довольно необычным, а жениха никогда не оказывалось на месте – вот так любовь! Казалось, мисс Корде совершенно не переживает из-за того, что попала в такое отвратительное место, однако Лиззи знала, что внешность иногда бывает обманчивой. Ведь отнюдь не все из тех, кого она до сих пор встречала в Аду, на первый взгляд казались подходящими кандидатурами для того, чтобы здесь находиться. А еще она с разочарованием обнаружила тут множество священников самых разнообразных конфессий и вероисповеданий, которые по-прежнему рядились в свои традиционные одеяния и разгуливали по окрестностям, явно не испытывая никаких угрызений совести.
Сначала в Новом Аду Лиззи понравилось. Обнаружив, что местные жители считают ее знаменитостью, она никак не могла понять почему, но со звездами так часто случается – разве можно предугадать, когда тебя настигнет слава?
Однако вскоре выяснилось, что ей не нравятся люди, с которыми приходится общаться. Некоторое время Лиззи надеялась, что она сможет подружиться с мисс Бонни, но ее ужасно раздражал дружок Бонни, Клайд Бэрроу. А остальные и того хуже. Подонки вроде Красавчика Флойда, Пулемета Келли, Отца Кугана, Лу Герига и тому подобные.
Все, кто ее окружал, являлись преступниками при жизни. Лиззи никогда не считала себя преступницей – она ведь ничего не украла – и в глубине души верила, что воровство порой следует рассматривать как более тяжкое нарушение закона, чем убийство.
Поэтому время для нее тянулось ужасно медленно… пока однажды, исключительно от нечего делать, она не приняла участия в ежегодном пикнике "Благотворительного братства преступных безумцев".
Естественно, его придумал де Сад, который просто обожал театр, любил ставить спектакли и организовывать зрелища. А его дружки сильно уступали ему в изобретательности и артистизме. И потому пикник, проводившийся, как только у кого-нибудь возникало такое желание, давал им возможность ставить свои пьесы, а всем остальным поесть жареного цыпленка с кукурузой и станцевать кадриль под музыку известного шумового оркестра. Эти типы были знамениты вовсе не тем, что исполняли музыку – такой вердикт вынесла им мисс Лиззи Борден. Однако плебсу они нравились.
Именно тогда к ней и подошел высокий молодой человек и спросил, не принести ли ей тарелку с цыпленком и стакан лимонада. Лиззи приняла его предложение, ей не хотелось самой подходить к столам с едой, потому что вокруг болталось слишком много пьянчуг и еще какие-то парни, называвшие себя "Адские ангелы", разъезжали на мотоциклах, надев на головы уродские шлемы с рогами и перьями.
– Это было бы очень кстати, – ответила Лиззи. – Честно говоря, огромные волосатые типы на мотоциклах – кажется, я употребила правильное слово – выглядят довольно устрашающе.
– Возможно, для кого-то да, – согласился с ней молодой человек, явно давая понять, что он к числу трусов не относится.
– Интересно, как им удается доставать такие механизмы здесь… в плохом месте. – Лиззи до сих пор не могла заставить себя произнести слово "Ад".
– Я слышал, – ответил молодой человек, – что Сатана специально договорился с одним заводом на Земле. Разрешите представиться. Я Джесс Вудсон Джеймс.
– Знаменитый Джесс Джеймс? – удивилась Лиззи.
– Клянусь вам, именно. А кто вы, мадам?
– Мисс, – поправила его Лиззи. – Я мисс Лиззи Борден из Фолл-Ривер, Массачусетс, и полагаю, что тоже являюсь довольно- таки известной личностью.
– Боюсь, я умер прежде, чем вы родились, – ответил Джесс. – И потому ничего о вас не знаю. Я стараюсь узнавать все о людях, с которыми встречаюсь в Аду, но это совсем не просто. Здесь так много народу, и нужно запомнить такое количество лиц.
На стройного Джесса было приятно посмотреть. Казалось, ему лет двадцать пять, небось и бриться еще приходится не чаще одного раза в неделю.
День тянулся медленно – долгий, длинный день в Аду, когда даже сам Дьявол не в состоянии придумать никаких гнусных развлечений, чтобы убить время. Лиззи и Джесс беседовали.
Ближе к вечеру Джесс пригласил мисс Лиззи Борден отобедать.
– О, мистер Джеймс, – заявила Лиззи. – Вы только зря потратите время. Почему бы вам не позвать какую-нибудь из красивых женщин, нас окружающих?
– Ну, – сказал Джесс, – дамы, о которых вы говорите, в основном иностранки с аристократическими титулами. Совсем не мой тип. Я простой деревенский парень, мисс Борден.