— Очень приятно… — буркнул Андреев и исчез в ванной. Вскоре он снова появился, держа в руке лыжный свитер и расческу. — Прошу вас, заходите.
Я вошел в холл. Сквозь окно видны деревья парка. У самого окна — рабочий стол с чертежами и раскрытыми книгами. Простая мебель светлого дерева, как у Веры. Мне вот она так и не сказала адреса магазина, а ему сказала. И здесь табуретки — не засидишься.
Андреев гостеприимно указал мне на табуретку, надел свитер и быстрыми движениями привел в порядок волосы. Мы сели.
— У вас курят? — спрашиваю я.
— Конечно. Жаль, что ничего не могу вам предложить, я не курю.
«Тогда у тебя еще будут неприятности с Верой», — подумал я, а вслух сказал:
— Ужасная привычка. Но приятная.
Андреев усмехнулся.
— Для меня это вопрос вкуса, а не принципа. Я начинал курить, но не понравилось. Вот и все.
— А что вы думаете об убийстве при помощи электрического тока?
Хозяин удивленно взглянул на меня.
— Вы ведь инженер-электрик, не так ли? — спросил я.
— Да, правильно… Но я специалист по технике, а не криминалист…
— Вы, наверное, знаете, что ваш друг Медаров мертв. Но, очевидно, не знаете, что, как оказалось в процессе следствия, он умер не своей смертью. Медарова убили.
— Убили?
— Да. При помощи электрического тока. Вы удивлены?
Андреев смотрел на меня, пораженный. Затем на его лице появились признаки явного неудовольствия.
— Действительно удивлен, — сухо проговорил Андреев. — Могу лишь заметить сразу, что, во-первых, Медаров не был моим другом. Во-вторых, я не убийца. Боюсь вас разочаровать, но это правда.
— Не бойтесь, — успокоил его я, улыбаясь. — Меня разочаровать нелегко. Кроме того, я не обвиняю вас в убийстве.
— Но намекаете…
— Нет, это вам показалось. Я пришел к вам потому, что надеюсь с вашей помощью найти настоящего убийцу.
Лицо Андреева приобрело более приветливое выражение:
— Уверяю вас, что непременно помог бы, если бы у меня были хоть какие-то нужные вам сведения…
— При таких расследованиях, — сказал я, — нужные сведения есть только у одного человека — у убийцы. Приходится удовлетворяться любыми, но это тоже не беда: что-то скажет, Мими, что-то додумаю я, вы дополните, свой взнос сделает Вера. И так потихоньку начнет вырисовываться целостный образ.
Андреев слушал меня спокойно, но его добрые глаза глядели настороженно.
— Итак, — продолжал я, — начнем с некоторых простых вещей. Что вам сказала обо мне Вера?
— Ничего не сказала… Ну, ничего такого…
— Послушайте, Андреев, я хочу сразу вас предостеречь: мы не собираемся играть в жмурки. Это, конечно, очень жизнерадостная игра, и я сам играл в нее в детстве, но я никогда не играл с законом. Вам, наверное, известно, что я просил вашу приятельницу никому не говорить о моем визите к ней. Она произвела на меня впечатление человека серьезного. И если этот человек, несмотря на свою солидность и мою просьбу, все-таки рассказал вам об этом, значит, у него имелись на это серьезные основания, тут не простая болтливость. Почему Вера предупредила вас и что именно она сказала?
— Говорила, что к ней приходил человек из милиции и подробно расспрашивал о Таневе… Что Медаров умер… может быть, даже его убили… и что человек из милиции может прийти и ко мне, потому что он разговаривал с Мими, а та наверняка рассказала ему обо мне.
— А зачем Вера передала вам это?
— Как зачем? Просто предупредила меня, вот и все.
— А к чему было вас предупреждать? Чтобы вас не хватил сердечный удар, когда откроете мне двери?
Андреев молчал.
— Э-э, товарищ Андреев, если вы с самого начала будете выдумывать и выкручиваться, нам с вами не подружиться. Обещали помочь, значит… Какие, собственно говоря, у вас взаимоотношения с Медаровым и Таневым?
— С Таневым — никаких.
— Зачем же вы приходили к нему домой?
— Я искал его по просьбе Медарова. Заметьте также, что с Медаровым я познакомился совсем недавно…
— Вы не могли познакомиться давно… если не сидели в тюрьме.
— О том, что Медаров был в тюрьме, я знаю. Он сам рассказывал и еще кое-что: о деятельности «Кометы», организации, в которой работал мой отец…
— Кем был ваш отец в «Комете»?
— Не акционером… — сухо ответил Андреев. — Он был шофером Костова. Вместе с Костовым исчез и мой отец.
— Да. Я слышал об этом. Ну и что?..
— Говорят, что Костов удрал в Германию на гитлеровском самолете: такие, как он, как крысы, бегут с тонущего корабля. Но у моего отца не было ничего общего с их фашистским кораблем. Он был рабочий, а значит, радовался, что близится освобождение. Кроме того, он очень любил мою мать и меня. Только люди, не знавшие его, могут поверить, что отец вместе с Костовым удрал в Германию. Я не такой наивный…
— Ваша мать рассказывала вам что-нибудь об этом?
— От матери я узнал, что отец погиб на войне. Но когда пять лет тому назад мама тяжело заболела и почувствовала, что умрет, она позвала меня как-то вечером и сказала: «Сынок, знай… твоего отца убили эти бандиты из «Кометы». Помни об этом и, если сможешь, отомсти!»
Андреев умолк, опустив глаза, и я тоже молчал, внимательно глядя в окно, на черные деревья парка.
— Я запомнил ее слова. Но что с того? Столько лет утекло… Я узнал, конечно, о процессе «Кометы», но на нем не было установлено, как исчез мой отец. И вот недавно ко мне приходит некий сердитый старик и говорит, что он — Медаров, то есть второй акционер «Кометы».
— Когда было это «недавно»?
— Действительно недавно. Около месяца назад. Можете себе представить мое удивление. Я пригласил старика войти, и он сразу взял быка за рога: «Я ищу одного человека, интересного и для вас. Поэтому надеюсь, что вы поможете мне найти его». — «Что это за человек?» — спрашиваю. «Танев — третий из «Кометы». — «А зачем мне ваш Танев?» — «Он убийца вашего отца». — «Докажите!» — говорю. «Доказать этого нельзя, — отвечает тот, — но я знаю наверное. Если бы я мог доказать, то пришел бы не к вам, а прямо в милицию».
— И вы верите, что Медаров в самом деле пошел бы в милицию? — спросил я, переводя взгляд с окна на Андреева.
— Ну нет. Меня интересовало другое: я хотел получить доказательства, что именно Танев убил моего отца. Я Медарова прямо спросил. «Хорошо, — сказал я ему. — Допустим, мы найдем Танева, как заставить его признаться?» — «Это мы с вами решим, — ответил Медаров. — У меня есть факты против него, и когда Танев увидит, что они у меня, он станет мягким как воск. Важно, — говорил он, — только добраться до него». — «А зачем вы хотите добраться до него?» — спрашиваю. «Надо кое-что уладить, — говорит. — Но и вы и я разделаемся с Таневым, только действуя вместе. Иначе ничего не выйдет».
— Хороший у вас компаньон… — заметил я.
— Для меня он был не компаньоном, — возразил Андреев, — для меня он — лишь способ разоблачить убийцу моего отца.
— Но Медаров использовал вас как свое оружие…
— Возможно. Я и сам подозревал, что этот самый Медаров не пришел бы ко мне, не будь я ему нужен для достижения каких-то своих целей. Но разве исключено, что два совершенно разных человека, которые ставят перед собой абсолютно разные задачи, могут иметь общие интересы, по крайней мере в определенный момент?
— Отчего же, случается. Плохо только, что у такого сотрудничества масса отрицательных показателей. Например, не знаешь, когда же наступит этот «определенный» момент. Случается, что, прежде чем выяснишь это, в твоей спине будет торчать нож.
— В наши дни это случиться не может, — улыбнулся Андреев.
— Как правило, этого не происходит, но там, где действуют наивные люди, все может быть. Я, понятно, говорю это просто так, не обижайтесь. Прошу вас, продолжайте.
Андреев недовольно взглянул на меня.
— Из рассказов старика становилось ясным, что Танев, узнав об освобождении Медарова из тюрьмы, немедленно исчез, чтобы избежать встреч с ним и выиграть время, обдумывая свой план действий…
— Обдумывать свой план он мог двадцать лет…
— Да, но освобождение Медарова было неожиданным для Танева. Если бы не последняя амнистия, Медаров просидел бы еще много лет. Так или иначе, старик считал, что доказательства, которые у него есть, заставят Танева сознаться и что если во время разговора в комнате работал бы магнитофон, то Танев, ничего не замечая, свидетельствовал бы сам против себя.
— Наивно…
— Медаров был не таким уж наивным…
— Я ничего не говорю о Медарове.
— Тогда вы вновь обидели меня.
Мой собеседник насупился еще больше. Я, конечно, не имею ни малейшего желания обижать человека. Но иногда стоит чуть-чуть позлить. Чтобы он лишился своей самоуверенности. Или усомнился в правильности своего поведения. Чтобы был умнее впредь.
— Я вас обидел? — спросил я. — Не заметил этого.
— Возможно, зато я заметил.
— Это вам показалось, — сказал я добродушно. — Разве обидно, что я считаю наивными ваши планы в той области, где вы не специалист? Я говорю о преступлениях. Чтобы стать специалистом в этой области, нужно быть либо преступником, либо преследовать преступника. Вы, надеюсь, не преступник, но, должен сказать, и не криминалист.
— Вы все так повернули, будто я опять виноват…
— Это уж решайте сами. А впрочем, вы ведь не закончили.
— Нет, это в общем все. Поскольку Танев прятался от Медарова, то следить за ним нужно было кому-то другому. Этим другим был я. Но Танев не показывался. А теперь исчез и Медаров.
— Одним словом, «Комета» удалилась, — подвел я итог. — С кем, кроме вас, поддерживал отношения Медаров?
— Раньше, по-моему, он ходил к Таневым, точнее — к Мими. Но, кажется, обратился ко мне, чтобы больше не ходить туда. Он счел, что Танев узнал о его визитах и именно поэтому избегает бывать дома.
— О каких связях Медарова вам еще известно?
— Других не знаю… Кроме связей с Илиевым, у которого тот жил. Он поселился у Илиева, считая, что тот встречается с Таневым.
— Считал или был уверен?
— Был уверен. Очевидно, через Илиева он хотел сообщить Таневу, что у него есть какие-то доказательства против него.
— Когда вы в последний раз видели Медарова?
Андреев на секунду задумался.
— В четверг… А когда его убили?
— Сейчас задаю вопросы я. В котором часу в четверг?
— Точно не помню. Вечером.
— Постарайтесь вспомнить.
Андреев опять задумался:
— Где-то между восемью и девятью. Скорее около девяти. Когда он позвонил, я как раз слушал по радио последние известия, а они начинаются в восемь тридцать.
— Теперь вспомните поточнее, что происходило с того момента, когда вы открыли дверь, и до той минуты, когда вы проводили Медарова.
— Это нетрудно. Медаров заглянул всего на несколько минут, сказал, что Танев у него в руках. И мне, значит, нужно быть готовым. Надо договориться о времени, когда он наверняка застанет меня дома. На этом разговор и окончился, старик ушел.
— Как он вел себя?
— Как обычно…
Андреев умолк, потом поднял голову и посмотрел на меня.
— А впрочем, он очень торопился, в его поведении чувствовалась какая-то напряженность. Он торопился, я уверен. Даже не зашел в комнату. Мы разговаривали в коридоре. Медаров переступал с ноги на ногу, точно ему было холодно. Дважды взглянул на часы и, как только мы обо всем условились, сразу ушел.
— Эта напряженность или торопливость вас не поразила?
Андреев отрицательно покачал головой:
— Нет, не поразила. Я подумал, что старик просто торопится домой. Ведь было уже поздно, а он жил, как вам известно, на другом конце города.
— Медаров не упоминал, что Танев может отыскать вас?
Андреев удивленно взглянул на меня:
— Откуда Таневу знать обо мне?
— Оставьте ваши догадки, — прервал его я. — Это мое дело. Отвечайте на вопросы. Только подумайте хорошенько.
— Мне нечего думать. Ни о чем таком он не говорил.
— Ну, если вы уверены, что не говорил… А что это за доказательства против Танева, на которые намекал Медаров?
Андреев уставился на меня.
— Не имею представления.
— Вы что, не интересовались?
— Интересовался, конечно. Но Медаров вообще не хотел говорить об этих делах. Он сразу предупредил меня, что, если я не хочу провалить все, мне нужно держать язык за зубами.
— Поэтому-то вы и не обратились в милицию?
Андреев утвердительно кивнул и снова насупился.
— Упаси меня бог от таких активистов! — буркнул я, вздыхая. — И от людей, которые полагают, что только они все знают и могут.
— Я не считаю, что принадлежу к ним, — проговорил Андреев сердито. — Я прекрасно понимаю, что у милиции свои задачи, а у меня свои. Я далек от какого-либо недоверия… Если я добился чего-нибудь, то только благодаря нашей власти. Она меня вскормила и воспитала. Но знаю я и другое: у меня нет достаточных доказательств того, что именно Танев убийца моего отца. Его преступление нужно доказать, а пока Танев на свободе…
— Знаете, Андреев, — проговорил я серьезно, — оставьте-ка лучше эти рассуждения при себе. Я не случайно несколько раз пытался натолкнуть вас на мысль, что вы действуете по-дилетантски, зная наперед, что вы воспримете это как оскорбление. Легкомысленные действия в серьезных делах — вещь опасная. Вы позволили преступнику обмануть себя и вместо того, чтобы признать свою вину, начинаете искать мотивы для оправдания.
— Я не оправдываюсь, — перебил меня Андреев.
— Еще хуже, если не оправдываетесь. Это значит, что вы и сейчас убеждены в своей правоте. А не приходило ли вам в голову, что не Танев, а Медаров убийца вашего отца?
Андреев испуганно взглянул на меня.
— И что он мог бы и вас убить, пусть и не своими руками? А может быть, вашего отца убил Костов, а Медаров просто водит вас за нос, используя как своего подручного?
— У меня предчувствие, что отца убил Танев.
— Может, это и так. Только такие дела не расследуются с помощью чувств. А фактов в руках у вас нет. И самое плохое в данном случае то, что вы, не доверяя милиции, в то же время доверились какому-то проходимцу.
Андреев хотел было возразить, но я предостерегающе поднял руку.
— Оставьте. Я знаю, что вы скажете. Советую вам не ломать себе голову над заданием, которое не только никто не возлагал на вас, но и в мыслях не допускал такой возможности.
— Товарищ инспектор, — тихо проговорил Андреев, — это задание возложила на меня моя покойная мать. А что бы вы сделали, если бы узнали, что вашего отца убили?
— То же самое, что делаю сейчас, — ответил я. — Выполнял бы свою работу. Мы лучше всего можем отомстить за убитых, если будем честно выполнять свою работу каждый на своем месте. Вы — на своем, я — на своем.
Андреев взглянул на меня, будто желая что-то сказать, но промолчал.
— Не забывайте, — продолжал я, — что каждый убитый — чей-то отец. И если у нас убийства давно стали редкостью, то это отнюдь не благодаря кровной мести. Иначе преступность не уменьшилась бы, а удвоилась. Вы, наверное, слышали что-нибудь о вендетте? Это как цепная реакция…
— К вашему сведению, я никого не собирался убивать…
— Не сомневаюсь. Но вы уверены, что никто не намеревался убить вас?
Словно музыкальная иллюстрация к моему тревожному вопросу, комнату наполнил звук разбитого оконного стекла. И я и хозяин вскочили почти одновременно. Я сделал Андрееву знак рукой — оставаться на месте, быстро подошел к окну и осторожно выглянул. Несколько мальчишек в панике удирали за угол.
— Эй вы, герои! — крикнул я им вслед. — Вот я вам задам!
Как же, задашь ты им. Не начинать же новое следствие о разбитом оконном стекле.
Опасный предмет лежал в углу комнаты. Как и следовало ожидать — обыкновенный теннисный мяч. Вот и все покушение.
Мой визит закончился.
— Ну что же, — проговорил я на прощанье. — Запишите номер моего телефона. Если вспомните что-нибудь или что случится, звоните. У меня предчувствие, как вы выражаетесь, что это не последняя наша встреча.