Я разочаровался в Интерполе. Радклифф не должен был оставлять меня одного. Я выскользнул из каюты сразу же, как только он пошел за санитаром. Честно говоря, я был уверен, что он просто вызовет его по телефону - но он, по-видимому, опасался прослушивания разговоров с корабельного коммутатора...
Пальцы привычно бегают по клавиатуре. Никогда не принимал участия в соревнованиях на быстроту поиска данных в сети, но при данных обстоятельствах...
Начал с "ПИНЕЛЬ-ПРОКАЗА".
Сервер слабоват, но комп грузится приемлемо. Первая же найденная ссылка заставляет сердце умыться кровью.
"Аюрведа... перечисляет восемнадцать подвидов проказы, возникающей из-за... нечистоплотности в интимных отношениях, бессердечному отношению к родителям, издевательству над высшими духовными силами... а также поражениий ядами животного происхождения..."
...Мстительное лицо Бриза: "Но, конечно, эту информацию я предпочитаю сообщать нашим гостям уже после посещения острова..."
Голова идет кругом.
Выдержки из медицинских энциклопедий о проказе. Фотографии совершенно неудобоваримого вида - отвалившиеся носы, отпавшие пальцы... вот это интересно - проказа, оказывается, поражает и нервные пути. Маразм как конечная стадия туберкулоидной проказы... Бр-р-р!
Лепрозорий на острове Пинель...
Как давно он перестал функционировать?
...Еще несколько минут лихорадочного поиска ни к чему существенному не приводят. Создается впечатление, что о лепрозории на острове нет и капли информации в Интернете. Зато очень - и очень! - много о Пинеле, его прогрессивных методах лечения...
"В 1792 г. Пинель назначен главным врачом в клинику Бисетр в Париже, предназначенную для неизлечимых душевнобольных... содержащихся в зачастую нечеловеческих условиях из-за боязни нанесения вреда окружающим... прикованные цепями - иногда по нескольку десятков лет - к стенам... к ним относились как к зверям, показывая публике за деньги..." - да, да, все это было бы безумно интересно читать, если бы...
Я пытаюсь взять себя в руки.
Никто не говорил мне, что моя болезнь хотя бы отдаленно напоминает симптомы проказы. Мы живем в двадцать первом веке, проказа как инфекционная болезнь практически уничтожена. И тем не менее...
Нет, к черту... если об этом думать, крыша съедет наверняка.
Пальцы продолжают бегать по клавиатуре.
"АЙЗЕЙЯ КАММИНГС"
Его резюме. Это уже что-то.
Онорариумы... Образование... Кингс Колледж, Университет Лондона... Диплом Магна Кум Лауде... Эколе Фонтейн-Кремлон, Париж... Диплом с отличием... Интерншип... Центр Токсикологии провинции Краби, Таиланд... Веномологическая клиника штата Мадхьяпрадеш, Индия...
Однако же, он повидал планету.
Стажировка... Центральный Институт Психиатрии, Калькутта, Индия... Статьи... Почетный редактор... Член редколлегии... Журнал токсикологии и токсикологической медицины... Журнал психофармакологии... Психиатрия и психотропные средства... Список трудов...
Знакомое название режет глаза. Халиас Сакионарис.
"Яды мягкопанцырных моллюсков Карибского моря. II. Токсин из покровных тканей Халиас Сакионарис и его эффект..."
...и что-то еще в том же роде; я выуживаю всю статью в пдф-файле из сайта Медлайн, хорошо знакомого мне по работе с сетевой научной библиотекой.
"...Истории болезни четырех пациентов... контакты со взрослыми особями моллюсков, содержащих значительные концентрации токсина... перенос в кровь через слизистые..."
Я лихорадочно пробегаю глазами всю статью.
Автор выражает благодарность... Статья отправлена... Дата... Принята к печати... Дата...
Нет ничего о симптомах, хотя бы отдаленно напоминающих мои. Нет ничего о противоядии. Нет ничего о мужской несостоятельности, которой грозил мне Каммингс.
Получается, что происшедшее со мной не имеет ничего общего с этим токсином?
Зачем он соврал?
Мне вдруг становится ясно, зачем.
Он дал мне таблетки.
Он сказал мне все это с тем, чтобы я поверил ему и принял таблетки.
...Карман в джинсах, куда я их положил, пуст.
Конечно, я мог их потерять. Но я уже знаю, почему их нет.
Получается, что те, кто убил Каммингса, вырубили меня, чтобы забрать таблетки? Зачем?
А доктор ли доктор Каммингс?
Мысль, нелепая на первый взгляд, заставляет вернуться к поиску.
Мне повезло. Хвала английскому педантизму...
Фотография явно не блещет качеством, но мне достаточно и этого.
"Выпуск Кингс Колледж 1980 года. Отделение клинической токсикологии и токсикофармакологии. Слева направо... Первый ряд... Второй ряд...
Д-р Томас Герлах... Д-р Виджья Карху... Д-р Стивен Розен... Д-р Пендреготт Райли...
Д-Р АЙЗЕЙЯ КАММИНГС..."
Боги мои...
Несколько мгновений я бессмысленно пялюсь в монитор.
Зачем? Кому это было нужно?
Получается, что меня принимал не...
В это мгновение я краем глаза замечаю движение у дверей.
Проклятый санитар!
Джоди внимательно обводит зал жестким взглядом. Целую вечность спустя дверь закрывается. Я перевожу дыхание, затем осторожно выбираюсь из-под стола. Секунду борюсь с искушением бросить все как есть... Но так меня запросто вычислят. Надо вытереть, удалить все временные файлы и "печенья" с диска. Я запускаю "Очиститель" и выхожу из Windows.
С меня хватит. Иду сдаваться корабельной секьюрити.
Эта мысль посетила меня последней - перед тем, как спрятавшийся за дверью Джоди воткнул мне в руку шприц с какой-то жгучей дрянью, и мое тело сразу же превратилось в мешок картошки.
Как ни крути, это было гуманнее, чем бить по башке.
***
Ну вот, теперь голова не болит, но зато мышцы деревянные, как после злопамятного марш-броска.
Я вспоминаю армию, дрилл-сержанта Кейси - дебил-сержанта, как его называли. Однажды мы бежали пятимильный марш-бросок с выкладкой в полсотни фунтов; Кейси ехал за нами на двухместном джипе. Если колеса джипа пробуксовывали в грязи (небеса над нами разверзлись еще три дня тому назад, и количество выпавших осадков в виде каши из дождя, льда и снега не поддавалось рациональному объяснению), он приказывал двоим доходягам из нашей компании (убей-не-помню их фамилий - Хавличек и Бейли, кажется) вручную вытаскивать машину, а остальная компания при этом делала отжимания в грязи.
Один из них, кажется, Хавличек, потом пытался повеситься в уборной. Его откачали. Кейси втихую списали. Обычная армейская история.
Хаотичные до того линии на потолке складываются в правильный узор - значит, я прихожу в себя. Попытка пошевелить рукой отдается такой дикой болью во всем теле, что я с радостью оставляю эту идею.
Поворот головы приносит чуть меньше мучений. Я обнаруживаю себя все в той же каюте. Спасибо, хоть руки не связаны - но, ясное дело, это и не требуется.
В поле зрения попадает брючина, едва прикрывающая бледную с синими прожилками кожу ноги. Где-то я уже видел эту ногу...
Кобура под брючиной на ноге Радклиффа пуста.
Изловчившись, я поднимаю голову выше. Ворон-ищейка сидит в кресле, бездумно уставившись в стену. Его взгляд мне не нравится. Очень. А еще больше мне не нравится то, что я вижу, скосив глаза на собственную правую руку. В ней сжат маленький револьвер Радклиффа, тот самый, из кобуры на ноге.
И уж совсем безнадежно выглядит маленькая аккуратная дырка у него во лбу.
Нет, надо что-то предпринимать. Количество покойников растет, а моя ситуация не проясняется...
Я начинаю по очереди напрягать мышцы рук, ног, лица, туловища. Странно, некоторые из них реагируют, некоторые - нет. Я могу поднять правую бровь, но совсем не чувствую левой. Чем же это он меня накачал, гад?
Через некоторое время - кажется, что этой ночи вообще нет конца... а может, это уже и не ночь? - мне удается сползти с кровати и даже кое-как подняться на ноги. Чувствительность в левой стороне тела существенно ограничена. Приволакивая левую ногу, я осторожно приближаюсь к сидящему в кресле трупу - и замираю.
На лбу у него, рядом с дыркой, приклеена бумажка со словом "БОЙЗЕ"...
Крики и топот в коридоре.
Скорее инстинктивно, чем осмысленно, я хватаю свободное кресло - нет, "хватаю" сказано весьма смело... Толкаю, пинаю, тащу его ко входной двери. Дизайн кают на этом корабле странен, но это играет мне на руку - открытая дверь ванной, если заклинить ее креслом, надежно упирается во входную, и быстро преодолеть такую импровизированную баррикаду не удастся.
Звук открываемого замка - удар - еще удар - но баррикада, к счастью, выдерживает.
"Брейгель, открывайте! Мы знаем, что вы там!"
Как же, сейчас...
Идея приходит быстро.
Я поджигаю фирменную спичечную коробку, лежавшую в пепельнице (ну, вот и название корабля - "Утренняя Роса", уделаться, надо же, как поэтично...) и подношу ее к сенсору пожарной сигнализации.
Удары в дверь усиливаются.
Наконец тепло и дым от горящей коробки срабатывают - заходится в панике сигнал-предупреждение пожарной тревоги - громкая связь корабля плюется командами для диспетчеров пожарной тревоги...
Шоу начинается.
Раздается звук, который я и рассчитывал услышать: автоматически срабатывает на открытие замок в пожарной переборке-двери, ведущей в соседнюю каюту. Проклиная левую ногу, упорно не желающую подчиняться, я прыгаю на правой к переборке.
Последний взгляд на Радклиффа. Сидя боком к большому зеркалу, он по-прежнему напоминает мне ворона. Дохлого ворона. Я гляжу в его мертвые зрачки в зеркале... На бумажку с надписью...
Секунду, но ведь это же...
Печатные буквы.
Почему печатные? - так же, как и на той бумажке, что дал мне Каммингс...
Не потому ли, что это...
Я снова гляжу на надпись в зеркало.
В ЗЕРКАЛО.
Входная дверь трещит.
Пользуясь отомкнутыми соединительными дверьми, я ковыляю через три следующих каюты, которые, к счастью, оказались пустыми. Купальный халат и спасжилет, выхваченные из шкафа в последней каюте, позволяют мне благопополучно смешаться с сонными пассажирами, спешащими к своим шлюпкам в соответствии со штатным расписанием.
Задымление на борту - дело серьезное.
***
...Меня бьет дрожь - не то от холода, не то от страха.
Я сижу, уткнувшись щекой в жесткий пенопласт так и не снятого спасжилета. Шлюпка монотонно раскачивается на талях в такт волнам, но это классическое убаюкивающее покачивание не оказывает на меня никакого эффекта. Пожарную тревогу объявили ложной, все разбрелись по каютам, а мне удалось проскользнуть под тент одной из подвешенных вдоль борта спасательных шлюпок.
Я чувствую себя пешкой в чьей-то жуткой игре, правила которой мне незнакомы. Кто-то командует мной, дает мне вводные, подставляет новые фигуры, ведет меня к одному ему известной цели.
Но мне кажется, что я знаю, как вычислить эту цель.
Все детективы в аналогичных ситуациях призывают рассуждать логически.
Первое озарение, первая ниточка - Каммингс.
Человек, который дал мне таблетки, не имел никакого сходства с доктором Каммингсом на фотографии выпускников Кингс Колледж.
В данном случае вопрос о том - кто из них является настоящим Каммингсом? - имеет равнозначное право на ответ с вопросом - кого же на самом деле убили, не говоря уже о том, кто и почему это сделал.
Вторая ниточка - слово. БОЙЗЕ. BOISE.
Я снова вижу его отражение в зеркале.
Мне где-то уже встречалось это сочетание - где? В связи с чем? Напрягись, вспомни!
Именно в тот момент, когда слово BOISE приобретает в сознании совершенно другой смысл, меня ослепляет яркий свет фонаря. Тент откинут в сторону - Джоди скалится мне в лицо... Двое других, перепрыгнув через ограждение палубы в шлюпку, тянутся ко мне, пытаясь схватить за руки, но в узком пространстве шлюпки им это плохо удается. Ярость удесятеряет мои силы; забыв о струпьях на руке, о полупарализованном теле, я отчаянно сопротивляюсь...
...Получаю по челюсти, но по крайней мере при этом моя правая рука остается на свободе. Ткнув наудачу в сторону лица одного из нападавших, я слышу сдавленный крик - мой большой палец попал тому в глаз... Хватка ослабевает, я пытаюсь высвободить ногу, но, поскользнувшись, теряю равновесие...
...и падаю, падаю, падаю...
...Когда я выныриваю на поверхность, "Утренняя Роса" прощально мигает мне в предрассветном тумане редкими огнями кормы. Попытка откашляться и очистить носоглотку приносит мне новый сюрприз.
Вода была несоленой. То-есть совершенно пресной.
Я крутнулся на месте, пытаясь увидеть берег, но туман был слишком плотен... Еще несколько мгновений - и "Утренняя Роса" скрылась из виду.
Я знал только одно место в этом районе земного шара, посещаемое круизными судами, где вода должна быть пресной. Иначе шлюзы быстро заржавеют...
Перешеек между двумя океанами. Озеро Гатун. Панамский канал.
Спасжилет пришелся очень кстати.
Через немыслимо долгое время меня подобрала австралийская яхта, "Тихое Прости", которая вошла в канал со стороны Панама-сити и направлялась в Карибское море. Пока меня отпаивали грогом и растирали полотенцами, я стучал зубами и без конца повторял про себя:
32108. 32108. 32108. 32108. 32108. 32108. 32108. 32108. 32108. 32108.
BOISE = 32108, если прочитать это в зеркальном отражении.
Не слово, но число.
И еще я вспомнил, откуда оно было мне знакомо.
Часть третья
Крекер.
Так его звали все. Никто не знал его настоящего имени и фамилии. Да мы и не должны были знать фамилий друг друга, по условию испытаний. Мы звались по имени - Робин, Ларри, Кэти...
И был Крекер.
Крекер был маленьким, неопределенного возраста мужиком со сглаженным книзу безвольным подбородком и гривой седых, спутанных в паклю волос. В холодные дни, когда он появлялся в клинике утром, с кончика его носа свисала капля, которая упорно не хотела падать. Он периодически втягивал ее назад, издавая при этом неприятный хлюпающий звук. Глядя на него, думалось, что бог создал людей красивых, затем так себе, затем корявых, и уж затем из остатков материала он создал Крекера.
Но унылое впечатление о Крекере кардинально менялось, лишь только он начинал говорить. Нет, Цицероном он не был, но в его манере излагать мысли было что-то магнетизирующее, плюс к этому эрудиция и умение популяризировать скучные факты...
При этом в группе его сторонились, словно бы стесняясь; он поддерживал отношения, отличающиеся от обычного "привет-пока", только со мной. Может быть потому, что я жалел внешнюю несуразность и кажущуюся нелепость, уважая скрытый за ними неординарный ум.
Мы много разговаривали с ним, на самые разные темы. Вернее, разговор шел преимущественно в одном направлении. Мне казалось, что ему не хватало собеседника, слушателя. После ланча мы часто засиживались в кофейне "Сиэттл Бест" на Кобб-Стрит, неподалеку от клиники. Там подавали запредельно крепкий эспрессо, который мы оба любили.
Крекер был напичкан информацией о самых необычных вещах из мира медицины. Например, он с удовольствием рассказывал мне о стволовых клетках, о перспективах клонирования человека. Я вспоминаю, как он возбужденно рассказывал мне об этом, хлюпая вечной каплей под носом: