внезапно задумалась, заставят ли нас только покрасить дверь или целиком ее заменить. И все равно понимание, что завтра опять придется разговаривать с ректором о порче казенного имущества, не испортило впечатления от прекрасно проделанной работы. Фогелевская дверь вросла намертво, пустив корни во все, до чего только они смогли дотянуться.
Глава 28
Как я и думала, к ректору нас вызвали прямо с утра. Так как Фогель на занятиях не было, то мы к такому повороту были готовы, и приход иноры Даббс, укоризненно на нас посмотревшей, не стал сюрпризом. Чувство вины за ночь так и не появилось, поэтому я была спокойна. Грета тоже не волновалась. А вот Фогель пыхтела, как кипящий чайник, и подчеркнуто на нас не смотрела. Леди Кларк выглядела расстроенной, ректор – озадаченным. Но это не помешало ему начать нам выговаривать.
– Инориты, на вас поступила жалоба от студентки Фогель. Она говорит, вы испортили дверь в ее комнату.
– Почему это студентка Фогель так уверена, что мы имеем к этому отношение? – не дав мне даже рта открыть, напористо спросила Грета. – Может, это так ее гадкая внутренняя сущность проявилась? В виде спонтанного магического всплеска?
– Ты мне дверь вчера чуть не вынесла, – процедила Фогель.
– Я? – нарочито удивилась подруга. – Я только немного постучала, а когда мне не открыли, ушла. Делать мне нечего, ломать чужие двери.
– У меня есть все основания считать, что это ваших рук дело, – агрессивно сказала Фогель.
– Да? Это какие же?
– Вы разозлились на то, что я вчера сказала.
– Что такого ты вчера сказала? Может быть, повторишь для лорда ректора, а он решит, были у нас основания для мести или нет, – предложила Грета.
Фогель открывала и закрывала рот, было видно, как ее тянет высказаться, но известной особенностью лорда Гракха была сильная нелюбовь ко всяческим сплетням, и в особенности к таким, что не имеют под собой оснований. Так что, рассказав правду, она рисковала получить наказание сама, а врать в такой ситуации было еще хуже, так как имелся незаинтересованный свидетель – вчерашний курсант. Наконец она неохотно выдавила:
– Да, в общем, там ничего такого стоящего внимания не было.
– Значит, и оснований для мести у нас тоже не было, – радостно заключила Грета.
– Инориты, не знаю, что у вас случилось, – задумчиво сказал лорд Гракх, – но безнаказанно портить имущество академии никому нельзя. Дверь в нынешнем ее виде пригодна только на дрова. И не только дверь – косяки тоже требуют замены. Спрашивается, кто все это будет оплачивать?
– Как результат спонтанного магического всплеска это представить нельзя? – с надеждой спросила Грета.
– Нельзя, – отрезал ректор. – Если, уверившись в безнаказанности, все студенты повадятся проращивать казенную мебель, скоро у нас не только дверей, но и кроватей не останется. Поэтому предлагаю разделить стоимость на вас троих.
– Почему это я должна платить?! – возмутилась Фогель. – Я сторона пострадавшая!
– Я могу вас освободить от уплаты, если вы дословно повторите то, что так сильно расстроило ваших одногруппниц, – предложил лорд Гракх. – Только что-то мне подсказывает, что говорить вы это не собираетесь.
Внутренний голос ректора был совершенно прав.
– И сколько я должна? – с тяжелым вздохом поинтересовалась наша врагиня.
После выяснения всех материальных вопросов леди Кларк опять попросила меня пройти к ней в кабинет. Меня одну. Грета лишь сочувственно на меня глянула и отправилась на занятия.
– Эрна, я понимаю, что у вас с лордом Штаденом несколько своеобразный брак, – наша куратор начала издалека. – Но тем не менее с твоей стороны крайне неразумно привечать Олафа. Если лорд Штаден решит, что это наносит урон его чести, Зольберг может серьезно пострадать.
– Я его не привечаю, – начала я оправдываться. – Я Олафа уже несколько раз просила оставить меня в покое.
– Значит, недостаточно убедительно просила, – веско сказала куратор.
– Не знаю я, как его убеждать. Может быть, вы с ним поговорите, леди Кларк? – предложила я. – В группе сейчас такая напряженность и из-за него, и из-за Фогель. Она же во всем меня винит и ведет себя соответственно.
– Да, мне инора Схимли рассказывала о поведении Лизы на ее занятиях, – нахмурилась леди Кларк. – Я с ней тоже собираюсь побеседовать. Но сейчас речь идет о вас с Олафом. Я помню, как я уговаривала тебя осенью с ним помириться, но я не знала тогда о твоем браке.
– Леди Кларк, поверьте, я ничего не могу сделать, – умоляюще сказала я. – Что я только не говорила Олафу, как ни пыталась его убедить, что все кончено! А он не верит, что между нами ничего не может быть, и твердит, что любит. Но мне кажется, мой муж с пониманием относится к возникшей ситуации. Во всяком случае, когда при нем Олаф объяснялся мне в любви, Кэрст даже не разозлился и донес Олафа до его комнаты.
– А почему это вдруг Олафа потребовалось относить? – подозрительно поинтересовалась куратор.
Я поняла, что сказала лишнее. Если я еще ей сообщу, что Олаф был нетрезв, то у парня однозначно будут неприятности. Нужно было срочно спасать ситуацию.
– Штаден посчитал, что Зольберг не совсем правильно себя ведет, и усыпил его каким-то военным приемом, – несколько туманно начала я объяснять. – Но он совершенно не злился. Только спросил, не хочу ли я перейти к ним в академию, пока их ректор приглашает.
– Я надеюсь, ты отказалась? – обеспокоенно спросила леди Кларк.
– Конечно, – удивилась я. – Армия – это совсем не мое.
– А что, желания находиться рядом с мужем у тебя совсем нет? – заинтересовалась она.
Желание было, но сообщать об этом я никому не хотела.
– Чем дальше он от меня, тем лучше, – прямо ответила я. – Я и ездить к его отцу согласилась только потому, что он поставил это условием нашего развода.
– Что ж, мне твоя позиция понятна, – думая о чем-то своем, сказала леди Кларк. – Я попробую поговорить с Олафом.
Что она и сделала почти сразу. Только результат был совсем не такой, на который я надеялась. От куратора Зольберг вернулся совершенно счастливым, чем меня несказанно удивил. И удивлялась я ровно до тех пор, пока он с сияющими глазами не заявил:
– Я понял, почему ты меня прогоняешь. Ты за меня боишься. Леди Кларк мне все объяснила.
Я только безнадежно закрыла руками лицо. Если даже столь опытному преподавателю не удалось до него донести такую простую мысль, то мне и пытаться не стоит. Зато попыталась Грета.
– Что-то не то она тебе объяснила, – хихикнула она. – Леди Кларк должна была сказать, что крайне вредно для здоровья вламываться в пьяном виде к замужней женщине в присутствии ее мужа.
– Я леди Кларк не рассказывала, – сказала я подруге. – Так что она этого не могла знать.
– Я вламывался? – ужаснулся Олаф. – Я вчерашний вечер совсем не помню. Утром проснулся почему-то на кровати Леона, он на меня из-за этого очень злится. И
голова раскалывается.
– Ты безобразно себя вел, – припечатала Грета. – Остается только удивляться, как Штаден не прибил тебя на месте, при его-то вспыльчивости. Наверное, побоялся нас испугать.
– Об этом он точно не думал, – не выдержала я. – Я поначалу очень даже испугалась.
– Это когда ты за Штадена спряталась? – ехидно спросила Грета. – Да, Олаф таким страшным казался.
– Ты понимаешь, о чем я, – сказала я недовольно, решив не вдаваться в подробности.
Олаф переводил недоверчивый взгляд с меня на Грету и о чем-то сосредоточенно размышлял.
– Вы меня разыгрываете? – наконец неуверенно спросил он.
– Очень нам нужно тебя разыгрывать, – фыркнула Грета и потянула меня за руку в столовую.
Там мы взяли по обычному студенческому обеду и сели за свободный столик. Зольберг, слава Богине, за нами не пошел. Надеюсь, он все же подумает и над моими словами, и над своим поведением. А то в следующий раз Штаден ему может и что-то посерьезнее сделать, чем обычное усыпление. Есть мне не хотелось, но я механически закладывала в рот ложку за ложкой, даже вкуса не чувствуя, и думала, думала…
– Как же мне Марка не хватает, – грустно сказала подруга, размазывая кашу по тарелке. – Чувствую себя такой одинокой.
– Он уже на следующей неделе приезжает, – попыталась я ее успокоить.
– Могли его в какую-нибудь гаэррскую лечебницу отправить. Так нет, сам захотел в это захолустье поехать.
– Ему практика нужна, а здесь местные мэтры водят за собой толпу студентов и не подпускают даже к диагностике. На его месте я бы тоже поехала. Здесь ничему не научишься.
– Да знаю я, что ты права, – вздохнула Грета. – Но ожидание от этого короче не станет.
Здесь я ничем помочь не могла, только посочувствовать. Но сам Марк рано или поздно приедет и, как мне думалось, вознаградит подругу за все муки ожидания.
Вечером, не успели мы вернуться с занятий, как пришел Ведель.
– Эрна, я тоже хотел бы сделать вам подарок, – с этими словами Дитер попытался вручить мне браслет, на мой взгляд, совершенно недопустимо напоминавший обручальный.
Я пришла в ужас. Что он себе навыдумывал? Грета за спиной Веделя демонстрировала эмоции между «Вот-вот, я об этом и говорила» и «И как ты собираешься из этого выпутываться». Я была с ней совершенно согласна. Но прошлое изменить нельзя, необдуманный поступок таковым и останется, сколько себя впоследствии ни кори.
– Дитер, неужели вы не понимаете, что я не могу это взять?
– У нас считается дурной приметой не отдариться за артефакты, – пояснил он. – Чем более полезен артефакт, тем более дорогой должен быть подарок.
– Но браслет… – растерянно сказала я. – Дитер, это совершенно неприемлемо. Обо мне и вас и так сплетни ходят. Я никак не могу принять такой подарок. Тем более что вы нам с Гретой уже столько всего приносили. Давайте будем считать, что вы уже отдарились.
– И вот что еще, Дитер. Эрне неудобно вас об этом просить, – пришла мне на помощь Грета, – но вам лучше какое-то время не приходить. О моей подруге и о вас действительно гадости Фогель рассказывает, а так у нее хотя бы оснований для этого не будет.
– А если я буду приходить со Штаденом? – расстроенно спросил Ведель.
– Если бы вы слышали, что Фогель говорит, то не спрашивали бы сейчас, – заявила подруга. – Для репутации Эрны будет лучше, если вы не будете приходить ни один, ни со Штаденом.
– Я готов на ней жениться сразу же, как только она разведется, – неожиданно заявил Дитер.
Богиня! Вот как ему скажешь, что я совершенно не готова выходить замуж ни за него, ни за кого другого? Я уверена, что этот вопрос вообще бы не встал, не вздумай я подарить ему тот злополучный артефакт.
– Дитер, не надо строить таких далеко идущих планов, – растерянно сказала я. – Получение развода ведь не зависит ни от меня, ни от Кэрста. И вам действительно лучше не приходить хотя бы недели две.
После моей просьбы Ведель так огорчился, что мне стало его жалко. Но я была уверена, что для всех будет лучше, если Дитер не станет ко мне приходить, даже когда эти две недели пройдут, поэтому отказываться от своих слов не стала.
– Вот что, – наконец решил он, – браслет я вам оставлю, чтобы он напоминал обо мне. Если через две недели вы не передумаете, я его заберу.
С этими словами он положил украшение на стол, ближе к изголовью моей кровати, попрощался и ушел. Я сразу и думать про него забыла – сейчас для меня намного важнее было задание по практикуму. Нужно было использовать задержку по времени в комплексном заклинании. Варианты, опробованные поколениями студентов до меня, было неинтересно повторять, в голову ничего подходящего не приходило, поэтому я стала просматривать конспекты за ближайшие дни и увидела описание магической окраски волос в «Бытовой магии». Если взять несколько цветов и пустить их с задержкой минуту-две, то должно довольно необычно получиться. Первым я решила использовать черный колер, затем пошли радужные с красного по фиолетовый, потом – многоцветный перелив по прядям на минуту и возврат к своему родному цвету. Расчеты я проверила несколько раз, но так и не нашла ни единой ошибки, встала перед зеркалом, чтобы видеть результат, и навела на себя заклинание. И тут в дверь постучали. Как обычно, не вовремя пришел Штаден. Он увидел меня с черными прядями, на какое-то время опешил, но почти сразу возмущенно сказал:
– Штерн, это что такое?
– Ты говорил, что тебе блондинки не нравятся, – решила я пошутить. – Вот, можешь любоваться брюнеткой.
– Только не говори, что ты ради меня решила перекраситься, – недовольно сказал он. – Тем более что черный тебе совершенно не идет.
Как нельзя кстати волосы поменяли цвет на красный.
– Так лучше?
Штаден не оценил и красный, не понравился ему почему-то оранжевый и все остальные по радужному списку. Я даже немного расстроилась. В конце концов, с зелеными волосами мне было очень неплохо, но «муж» заявил, что я похожа на свежевыловленную утопленницу с пучком водорослей на голове и могу вызвать восторг только у некрофила-извращенца. После окончания срока действия заклинания я поинтересовалась у Греты:
– Как думаешь, может, черный вообще убрать?
– Нет, не стоит, – ответила подруга. – Так контрастней получается. Только слишком долго выходит. Я бы для практикума укоротила. Сделай секунд по пять-десять, не больше.
– Так ты задание делаешь, – успокоился Штаден.
– А ты решил, что я подбираю цвет под твои вкусы? Так это мне кажется нереальным, они у тебя постоянно меняются.
Кэрст поморщился:
– Не такой уж я и переменчивый. Но пришел я сюда не для того, чтобы обсуждать мои вкусы. Тебя же Ведель уже просветил по поводу наших традиций? Вот, держи.
Развернув бумагу, я восхищенно ахнула. «Артефакторика» Эрлиха! Об этом двухтомнике я только слышала, но ни разу в руках не держала,