— Связаться? Вы имеете в виду применяемые вами Карты?
— Да.
— Но вы сказали «Люк»… — задумчиво проговорила она. — В вашей семье нет никакого человека по имени…
— Вы могли знать его как Ринальдо, принца Кашеры, — пояснил я.
— Ринни? — засмеялась она. — Разумеется, я знаю его. Хотя он не любит, чтобы мы называли его Ринни…
— Вы действительно знаете его? Я имею в виду лично?
— Да, — подтвердила она, — хотя с тех пор прошло немало времени. Кашера находится весьма близко от Бегмы. Иногда мы поддерживали хорошие отношения, а иногда не столь хорошие. Сами знаете, как это бывает. Политика. Когда я была маленькой, у нас случались довольно долгие периоды чуть ли не дружбы. Обе стороны часто наносили официальные визиты. И нас, детей, не раз оставляли вместе.
— Каким он был в те дни?
— О, рослым застенчивым рыжим мальчишкой. Очень любил пустить пыль в глаза — показать, какой он сильный, какой проворный. Помню, как однажды он разозлился на меня, когда я победила его в беге.
— Вы победили Люка в беге?
— Да, я очень хорошо бегаю.
— Ну раз так, тогда да.
— Он несколько раз брал нас с Найдой покататься на яхте и на долгие прогулки верхом. А где он теперь?
— Пьет с Чеширским Котом.
— Что?
— Это долгая история.
— Мне хотелось бы услышать ее. Я беспокоюсь о нем с тех пор, как случился переворот.
— М-м… — Я быстро подумал, как отредактировать эту историю, чтобы не выдать дочери премьер-министра Бегмы никаких государственных тайн вроде родства Люка с Домом Амбера… И поэтому начал так:
— Я знал его довольно долгое время. Недавно он навлек на себя гнев одного колдуна и тот одурманил его наркотиком и позаботился засунуть в один оригинальный бар…
Затем я рассказывал еще долго, частично из-за того, что пришлось вкратце изложить о романе Льюиса Кэррола. А также пообещал одолжить одно издание «Алисы» из библиотеки Амбера. Когда я, наконец, закончил, она смеялась.
— Почему вы не привезли его сюда? — спросила она затем.
Ай-яй-яй! Я не мог объяснить ей, что пока он не оправится, его способность перемещать Отражения не будет функционировать. Поэтому я объяснил ей так:
— Это часть заклинания, она действует на его собственные колдовские способности. Его нельзя увезти, пока не кончится действие наркотика.
— Интересно, — заметила она. — Действительно ли Люк сам колдун?
— Э… да, — промямлил я.
— А как он обрел такие способности? Когда я его знала, он не показывал никаких признаков обладания ими.
— Колдуны приобретают свое умение разными способами, — объяснил я. — Но вы и так это знаете. — И вдруг сообразил, что она гораздо умнее, чем показывало это улыбающееся невинное выражение лица. У меня возникло сильное ощущение, что она пытается направить разговор к тому, что Люк пользуется магией Лабиринта, что, конечно же, скажет немало интересного о его происхождении. — И его мать Ясра сама неплохая колдунья.
— В самом деле? Никогда этого не знала!
Проклятье! И то не так, и это не эдак.
— Она тоже где-то научилась этому.
— А как насчет его отца?
— В общем, я не могу сказать, — ответил я.
— Вы когда-нибудь встречались с ним?
— Только мимоходом.
Если она имела хоть малейшее представление о правде, то из-за лжи вопрос этот мог показаться действительно важным. Поэтому я сделал единственное, что смог продумать. За столиком за ее спиной никто не сидел, а сзади столика ничего не было, кроме стены. Я потратил одно из своих заклинаний, сделав незаметный жест и прошептав единственное слово.
Столик перевернулся, полетел и врезался в стену. Несколько других клиентов громко вскрикнули, а я вскочил на ноги.
— Все целы? — спросил я, оглядываясь, словно в поисках пострадавших.
— Что случилось? — спросила она меня.
— Сильный порыв ветра или еще что-нибудь, — отозвался я. — Возможно, нам следует отправиться дальше.
— Ладно, — согласилась она, разглядывая обломки. — Мне неприятности не нужны.
Я бросил на столик несколько монет, поднялся и снова направился на улицу, на ходу придумывая темы и болтая без умолку, чтобы как можно дальше уйти от скользкой темы. Мое красноречие произвело желаемый эффект, так как она больше не пыталась поднять этот вопрос.
Продолжая прогулку, я избрал путь к Западной Лозе. Когда добрались до нее, я решил спуститься в порт, вспомнив про ее любовь к катанию на яхте. Но она остановила меня, коснувшись ладонью моей руки.
— Разве на вершину Колвира не ведет большая лестница? — спросила она. — По-моему, ваш отец попытался однажды втихомолку поднять по ней войска, попался на этом и вынужден был подниматься с боем.
— Да, это правда, — кивнул я. — Старое сооружение. Она расположена выше. Нынче ею мало пользуются. Но она все еще в приличном состоянии.
— Я хотела бы ее увидеть.
— Хорошо.
Я свернул направо и мы пошли обратно, вверх по склону, к Главной Площади.
Нам навстречу попалась пара рыцарей с цветами герба Льювиллы. Они отдали честь. И я не мог не подумать о том, имеют ли они какое-то определенное поручение или выполняют приказ следить за моими передвижениями. Такая же мысль, должно быть, пришла в голову и Корал, потому что она посмотрела на меня, вскинув брови. Я пожал плечами и продолжал идти. Когда чуть позже я оглянулся, от рыцарей не осталось и следа.
По пути нам встретилось немало людей в одежде разных кланов, и воздух наполнили ароматы блюд, приготовленных под открытым небом и способных удовлетворить самые разнообразные вкусы. Поднимаясь, мы не раз останавливались, чтобы купить пирожки с мясом, йогурт или конфеты. Игнорировать такое аппетитное лакомство могли только самые сытые.
Я заметил, как пластично она двигалась, одолевая препятствия. Это была не просто грациозность. Это являлось состоянием бытия — длительная тренировка. И несколько раз я заметил, как она оглядывается в направлении, откуда мы пришли.
Я и сам смотрел, но не увидел ничего необычного, на что стоило поглядеть. Однажды, когда при нашем приближении вышел какой-то мужчина, я увидел, как рука метнулась к кинжалу, а потом опять опустилась.
— Здесь так оживленно, столько всего происходит… прокомментировала она через некоторое время.
— Верно. Я думаю, что в Бегме меньше суеты?
— Намного.
— Там безопаснее прогуливаться, где вздумается?
— О, да.
— И женщины там проходят такое же обучение военному делу, как и мужчины?
— Обычно нет. А что?
— Просто любопытно.
— Но я немного обучалась драться, как с оружием, так и без него.
— Зачем?
— Отец предложил. Сказал, что это может пригодиться родственнику человека с его положением. Я подумала, что он, возможно, прав. По-моему, на самом деле, он хотел бы иметь сына.
— Ваша сестра тоже обучалась этому?
— Нет, ее это не интересовало.
— Вы собираетесь делать карьеру в дипломатии?
— Вы говорите не с той сестрой.
— Найти богатого мужа?
— Вероятно, толстого и скучного.
— Что же тогда?
— Может быть я скажу вам позже.
— Ладно. Я спрошу вас, если вы не скажете.
Мы шли на юг по Главной Площади, и когда приблизились к Концу Страны, ветры усилились. Вдали в поле зрения появился свинцово-серый, с белыми барашками волн океан. Над волнами кружило много птиц и один очень гибкий дракон.
Затем мы прошли под Большой Аркой и, выйдя наконец к лестничной площадке, посмотрели вниз. Зрелище было захватывающее — с обоих сторон от короткой широкой лестницы — крутой обрыв к коричнево-черному берегу далеко внизу. Я увидел отпечатки волн на песке, оставленные отливом, похожие на морщины на лбу старика. Ветры здесь дули сильные, и когда мы приблизились, усилился влажный соленый запах, придававший ветру другое качество густоты. Корал на миг отпрянула, а потом снова приблизилась.
— Выглядит несколько пугающе, чем я думала, — помолчав, сказала она. — Вероятно, страшно, когда идешь по ней?
— Не знаю, — ответил я.
— Разве вы никогда не поднимались и не спускались по ней?
— Нет, — коротко бросил я. — Никогда не было причин проделать такое.
— Я могла подумать, что вы захотите это сделать, так как здесь ступала нога вашего отца.
Я пожал плечами.
— Я сентиментален по иным поводам.
Она улыбнулась.
— Давайте спустимся на берег. Пожалуйста!
— Разумеется, — согласился я, мы шагнули вперед и стали спускаться.
Широкая лестница привела нас вниз футов на тридцать, затем внезапно сузилась. По крайней мере, ступеньки здесь не были мокрыми и скользкими. Где-то далеко внизу я разглядел место, где лестница вновь расширялась, что давало возможность пройти двум людям рядом. Пока, однако, мы спускались гуськом и я испытывал раздражение от того, что Корал каким-то образом очутилась впереди меня.
— Если вы нагнетесь, я перепрыгну вперед, — предложил я ей.
— Зачем? — спросила она.
— Чтобы быть впереди в случае, если вы оступитесь.
— Ничего, — сказала она. — Я не оступлюсь.
Я решил, что спорить не стоит, и позволил ей идти первой.
Лестничные площадки, после которых менялось направление, следовали без всякой системы, вырубленные там, где очертания скал разрешали такой поворот. Поэтому некоторые марши были длиннее других, и путь вел нас по всему фасаду горы. Ветры теперь дули намного сильнее, чем наверху, и мы старались держаться так близко к склону горы, как только позволял рельеф. Да и не будь там такого ветра, мы все равно делали бы то же самое. Отсутствие перил заставляло держаться подальше от края. Случались места, где горная стена нависала над нами, словно пещера, а в иных местах мы шли по каменным выступам и чувствовали себя открытыми со всех сторон. Ветер несколько раз хлестнул мне плащом по лицу. Я выругался, вспоминая, что местные жители редко посещают исторические места собственного края. И я начал понимать их мудрость. Корал спешила вперед и мне пришлось увеличить скорость, чтобы нагнать ее. Впереди уже виделась лестничная площадка, обозначавшая первый поворот пути. Я надеялся, что она там остановится и скажет мне, что передумала насчет необходимости этой экспедиции. Но такого не случилось. Она свернула и продолжала спускаться дальше. Ветер украл мой вздох и унес его в какую-то сказочную пещеру, предназначенную для стенаний обманутых.
И все же я не мог иногда не поглядеть вниз и не вспомнить об отце, поднимавшемся по этим ступеням, мечом прокладывая себе путь. Не хотел бы я такого попробовать, по крайней мере пока не истощились более хитрые возможности. Затем я подумал, насколько мы ниже уровня самого дворца…
Когда мы, наконец, добрались до площадки, после которой лестница расширялась, я поспешил догнать Корал, чтобы иметь возможность идти рядом. В спешке я налетел на какую-то корягу и споткнулся на повороте. Ничего особенного. Я сумел выбросить руку и обрести устойчивость. Меня, однако, изумила чуткость Корал к изменениям звука моей походки, а также ее реакция на это. Она вдруг бросилась назад и развернулась всем телом вбок. Когда она это сделала, ее пальцы соединились с моей рукой и она оттолкнула меня к скале.
— Ладно! — выдохнул я из быстро пустеющих легких. — Со мной все в порядке.
Она поднялась и отряхнулась, пока я восстанавливал равновесие.
— Я услышала… — начала было она.
— Я понял. Но я просто зацепился каблуком. Вот и все.
— Я не могла этого знать.
— Все прекрасно. Спасибо.
Мы принялись спускаться по лестнице бок о бок, но что-то изменилось. Теперь у меня затаились подозрения, которые я никак не мог рассеять. Во всяком случае, пока. Пришедшее мне на ум было слишком опасным, если я окажусь прав.
И поэтому я сказал:
— Карл у Клары украл кораллы.
— Что? — переспросила она. — Не понимаю.
— Я сказал «Какой приятный день для прогулки с хорошенькой женщиной!»
Она действительно покраснела. Затем последовало:
— На каком языке вы это сказали… в первый раз?
— На английском, — ответил я.
— Я его никогда не изучала. И говорила вам про это, когда мы беседовали об «Алисе».
— Я помню. Просто причуда с моей стороны.
Берег, к которому мы спускались, был полосатым, как тигр, и местами сверкал. Вдоль него тянулись волнистые линии пены и птицы кричали и пикировали на выброшенные волнами водоросли. На некотором расстоянии от берега наблюдались паруса. А на юго-востоке далеко в море рябила небольшая завеса дождя. Ветры прекратили шуметь, хотя еще налетали с силой, способной сорвать плащи.
Мы молча продолжали спускаться, пока не достигли самого подножья. Затем сошли со ступеней, пройдя несколько шагов по песку.
— Порт в том направлении, — я показал налево, на запад. — А в той стороне располагается церковь, — добавил я, указывая на темное здание, где отслужили панихиду по Каину и где матросы молились иногда о безопасном плавании.
Она посмотрела в обоих направлениях, а также оглянулась на пройденный нами путь.
— Кто-то еще захотел последовать нашему примеру, — заметила она.
Я поднял взгляд и увидел неподалеку от вершины лестницы три фигуры, но они стояли, словно прошли небольшое расстояние по лестнице, чтобы полюбоваться панорамой. Цвета Льювиллы никто из них не носил.
— Наверняка какие-нибудь туристы, — решил я.
Она понаблюдала за ними еще несколько минут, а затем отвела глаза.
— Разве здесь нет каких-нибудь пещер? — поинтересовалась она.
Я кивнул направо.
— В той стороне, — ответил я. — Есть несколько. Людям периодически удается заблудиться в них. Некоторые из пещер весьма красивы. В других просто бродишь во тьме. А иные представляют собой всего-навсего неглубокие расщелины.
— Я хотела бы осмотреть их.
— Разумеется, нет ничего легче, идемте!
Я зашагал к пещерам. Люди на лестнице не шевелились. Они, похоже, по-прежнему смотрели на море. Я не думал, что это контрабандисты. Этим делом, кажется, не занимаются средь бела дня там, куда может забрести любой. И все же я радовался, что моя подозрительность растет. В свете недавних событий это могло оказаться подозрением полезным. Конечно же, главный объект моих подозрений шел рядом, пиная носками сапог плавник, вороша яркую гальку, смеясь — но в данный момент я не был готов что-нибудь предпринять на этот счет. Скоро…
Она вдруг взяла меня под руку.
— Спасибо, что пригласили меня прогуляться, — поблагодарила она. Мне очень понравилось.
— О, мне тоже. Рад, что так получилось. Не стоит благодарностей.
Это заставило меня невольно почувствовать себя слегка виноватым, но если моя догадка верна, то ничего плохого не произошло.
— Я думаю, мне понравилось бы жить в Амбере, — заметила она на ходу.
— Мне тоже, — отозвался я. — Мне никогда по-настоящему не удавалось прожить здесь достаточно продолжительное время.
— О?
— Полагаю, что по-настоящему так и не объяснил, сколько времени я провел на Отражении-Земле, где учился в колледже и занимался той работой, о которой вам рассказывал… — начал я, и внезапно из меня посыпались новые детали моей автобиографии, чего обычно я старался избежать.
Сперва я не был уверен, что правильно поступаю, рассказывая, а потом сообразил, что мне просто хотелось с кем-нибудь поговорить. Даже если мое странное подозрение правильно, это не имеет значения. Внимательная слушательница заставила меня почувствовать себя увереннее, чем я чувствовал себя в последнее время. И, прежде чем я успел это понять, уже пустился рассказывать об отце — о том, как этот человек, которого я едва знал, в спешном порядке изложил мне длинную повесть о своей борьбе, о своих проблемах, о решениях этих проблем, словно пытаясь оправдаться передо мной, словно это было для него единственной возможностью рассказать мне все; и о том, как я слушал, гадая, что он мог приукрасить, и какие чувства он испытывал ко мне…
— А вот и пещеры, — уведомил я ее, когда мы, наконец, приблизились, и это заставило меня прекратить смущающие излияния. Она начала говорить что-то по поводу прекращенного монолога, но я просто добавил: — Я видел их только раз.