— Про цемент в унты я пошутил. А насчет тарифов — так раньше было, сейчас не знаю. Я тебе с чужих слов расклад рисую, сам не в курсах, если что.
— Да чего ты так кипешишь, я тебя за слова хватать не буду. Расслабься! Хмурого не надо, не увлекаюсь опиатами. Что еще можно?
— Энергопорошки легальные, хит сезона. Кристалиусы там всякие. Я не чекал, но говорят, что от реальных спидов мало чем отличается. План можно, спайс, хэш.
— Не надо мне спайса и энергопорошков… Что за хэш?
— Гашиш.
— А-а, ишь, какой моднявый стал, блатными фразочками кидается!
— «В озере слов я нашел свою душу», — пропел я, делая бутерброды с колбасой. — Люблю словами играть. Сам меня научил. Бутерброды будешь?
— Давай, ага. И хэш вырубай тоже, раскуримся на двоих. А то, чую, скоро кровушки захочется.
Сид подмигнул мне.
— Слышь, ты мне не угрожай, а то у нас тут церквей много, небось и истребители нечисти найдутся!
— Окей, убедил, — Сид снова обнажил клыки в ухмылке.
В тот же день якутян потрясло жестокое убийство девушки — бедняжку обнаружили с разорванной шеей. Новость обсасывали в газетах, на кухнях, в Интернете. Намечался крестовый поход против диких собак. А Сид, узнав об этом, начал грязно порочить вампиров-беспредельщиков, Питер, тяжкую вампирскую долю и вообще весь этот поганый мир.
— Остынь, Сид, может, это кто-то из местных, — успокаивал я его.
— Нет здесь вампиров, раньше точно не было. А на девке питерский почерк. За мной пришли! То ли предупреждают, то ли просто покормились. На чужой территории гадят…
— А что ты там натворил-то?
— Да ничего, дело прошлого, — отмахнулся Сид. — Крысу одну кончил.
Дождавшись вечера, мы отправились вырубать хэш к одному штриху и вот купили по пути газету. Было холодно, я продрог до костей, а Сиду, казалось, все нипочем. «Мертвым, наверное, малина в Якутске-то, подумал я. Холодно, промозгло, самое то для проклятых. Якутск в российской мифологии как Тартар, как богатое драгоценностями подземелье, куда испокон веков ссылали преступников. Край земли, гиблое место. А Москва с Питером, получается, это гнилой западный рай».
— А что, Сид, вампиры не заодно разве? Против человечества-то?
— Нет, Гриша, опять байки, — ответил Сид. — Думаешь, в реале расклад такой же, как в кино и книжках? Что вампиры лощеные аристократы, исчадия зла, дети Каина, ночные хищники? Люди тупы и жестоки, а люди, получившие бессмертие и сверхсилы, становятся только хуже. Власть и удовольствия, вот чем мы коротаем вечность. Революцию, думаешь, кто устроил? Среди нас брожение тогда началось, «Люди — наши братья», гуманизм, даже раскрыться предлагали. В девяностых тоже бойня была…
— Веселяка-то какая. А что за бойня?
— Каин по легендам с сотню человек покусал, они самые блатнячие из всех вампиров. Те, в свою очередь, породили следующее поколение, мы их называем королями. Только они способны делать вампирами, мы, их отпрыски, можем только упырей создавать. Они даже не вампиры. Так вот, раньше разрешалось двух-трех упырей заводить в качестве вассалов, они сидят на драке, вампирской крови. Это для них наркотик. И вот от нас появились дампиры, полулюди-полувампиры. Они тоже только упырей могут делать. Так в девяностых что случилось? Эти суки, дампиры, начали людям кровь давать тысячами, в рабов-нарколыг превращать, причем самых богатых. Дампиры свою кровь превратили в натуральную наркоту, драк. Героиновый драк, кокаиновый, гашишный, все, что пожелаешь, и за огромные бабки. Вмажутся хмурым, порежут запястье и кормят людей, а им крышу сносит. Всю Москву и Питер подсадили, бля, начали банды сколачивать, во власть лезть. Старшие, то есть мы, настоящие вампиры, не стерпели такого беспредела. В девяностых шла сучья война между нами и дампирами, страсть, сколько крови пролилось. Потом все утряслось.
Мы дошли до площади Орджоникидзе и увидели Дозера. Он мялся на холоде, притопывал, бормотал что-то себе, худой и длинный, как жердь, и в квадратных очках. Лицо его напоминало муравьиное.
— Ну ничего себе, какие люди. Здарова, здарова. Говорили, что тебя убили.
— Вранье все, — сказал Сид, пожимая руку. — Только ты меня не видел, понял?
— Ну раз такое дело, то ладно. Слушайте, может, посидим где, покурим, чаек попьем? Расскажешь за жизнь свою, что да как. Давно не виделись, типа…
— Не, дела у нас. Пошли, Киллед.
Удалившись на приличное расстояние, Сид сердито посмотрел на меня.
— Что ж ты не сказал, что это Дозер?
— А я откуда знал, что вы знакомы?
— Ладно, надеюсь, он не проболтается, что вот, мол, пацаны, а Сид-то живой. Неохота мне со старыми знакомыми встречаться.
— Тени прошлого, да? Жизнь с чистого листа и все такое, хе-хе.
— Ядовитый ты типок, Гриша. Давай на подъезд какой-нибудь зайдем, раскуримся.
Мы купили «Беломорканал» и забили косяки. Сид затягивался глубоко и все повторял, что наконец-то перебьет жажду крови. Холод начал кусаться, тени на стенах зашевелились, движения оставляли след, все вокруг предельно обнажилось. В таком состоянии неплохо попить кофе, покурить сигарет, подумать за свою житуху. Сиду, видимо, пришла та же мысль, и он предложил засесть в кофейне «Шоколатерия». Пошатываясь, мы побрели туда.
Сид всегда виделся мне пассионарием, эдаким сверхчеловеком, козырной масти трикстером. Есть люди, вокруг которых воздух заряжен электричеством, так вот, он был из таких. Может, я и ошибался, кто знает. Но то, что он свалил из Якутска и поднялся со своей группой, говорило в пользу моей теории.
Сиду я обязан своими музыкальными вкусами, несколькими блаженными часами чтения Альфреда Бестера и морем веселяки во время общения. А его вампиризм… Может, он инсценировал самоубийство и сбежал от долгов, а историю про кровососов придумал для смеха, он всегда был горазд на выдумки. Заявлял, что ему нипочем русские спецслужбы, потому что у него завязки на межгалактическом уровне, что сдает в аренду свое тело скандинавскому богу хаоса Локи, когда переест кислоты, и прочее в таком духе. Сид был веселяка.
Бродяга по натуре, он видел мир как динамическую реальность, живой, бурлящий хаос. А у обычного человека реальность статическая, застывшая, привычная, и если его избить в подворотне или отнять близких, жизнь затрещит по швам, иллюзия безопасности разрушится, катарсис захлестнет с головой. У Сида не затрещит, нечему будет разваливаться, подобно карточному домику.
В «Шоколатерии» никого не было, кроме любителей английского, проводивших очередной «файв о-клок» — собирались кодлой попрактиковаться, общались на английском. Вечеряло, они уже собирались расходиться. Я поздоровался с Диной и Людой, девочки нехорошо покосились на вампира с затуманенным от хэша взглядом. Не каждый день видишь кровососов, ага.
— Слушай, Сид, что ты там говорил о современных теориях происхождения вампиров, а? — спросил я, прихлебывая горячий шоколад. — Ну, когда сказал, что надо говорить «благодарю».
— А-а, это. Короче, сейчас в моде теория, что ад и рай — это планеты, и души, или астральные тела, после смерти туда попадают, кто какую судьбу себе выбрал. И если ты крутой чувак, то вполне можешь свалить оттуда. Говорят, Каин, отец вампиров, блатная шишка в аду, масть там держит. Отправился как-то в путешествие и к нам заглянул, покормился и дальше. А мы остались.
— Слушай, круто. Это тебе не сраные «Сумерки».
— Ага. А вы — спаси бог, вечное проклятие, кресты, чеснок, солнечный свет, ха-ха. Днем, на свету, недомогание у нас только, поэтому мы предпочитаем по вечерам дела мутить.
— А люди из ада сбегали?
— Неизвестно. Я лично думаю, что царь Петр и Ленин — один и тот же русский урка, который сумел один раз дать деру из ада. Может, звездолет какой угнал, не знаю.
Ад, рай, Каин, все это становилось таким безумным, что я совсем не удивился, увидев мертвую девушку. Она вошла в кофейню, как ни в чем не бывало, с перегрызенным горлом и пустыми глазами. Кровь капала на пол, теплый уют сменился могильным холодом, музыка стала глуше. И никто, кроме меня и Сида, не обратил на нее внимания.
Она села за наш столик. Одежда в крови и грязи, глаза отливали сталью, движения медленные и скупые, словно она в шоке. «Ну, если тебе перегрызли горло, подумал я, наверное, и не в таком состоянии будешь. А ведь она из-за Сида погибла. Загрызли ее центровые беспредельщики, чтобы посластиться. А сколько еще ненайденных жертв, чьи смерти замолчали?»
— Привет, красотка! — вымученно улыбнулся я. — Отлично выглядишь!
— Привет, ребята, — ее голос был тихим и безжизненным.
— Заказать тебе что-нибудь?
— Нет, спасибо.
— Не говори так, западло. Говори «благодарю», — сказал Сид. Он заметно помрачнел.
— Хорошо, — кивнула девушка. С ее разорванным горлом это выглядело весьма необычно… Меня передернуло, и желудок, поднявший мятеж с одного взгляда на покойницу, забунтовал вовсю.
— Вы это, пообщайтесь там по поводу кровососов. Вижу, что у нее есть что сказать. Я в керамическую комнату схожу, бунт в животе усмирю. А ты, красотка, вконец ебу далась, ходишь с горлом разодранным, не стыдно тебе, а? Людей пугаешь.
Она ничего не ответила, только посмотрела на меня неживыми глазами. Меня опять передернуло, и я поспешил в уборную. Всласть проблевавшись, — от хэша и следа не осталось, — я стал думать, как быть.
Не знаю, какой там расклад за гробом, могут ли мертвецы возвращаться при желании или сегодня особый случай, но эта девушка… Черт с ней, не особо страшно, спасибо хэшу и бессоннице. Она к Сиду пришла, не ко мне. Видимо, хочет что-то сообщить об убийцах. Его темы, пусть сам разбирается, хэш я для него вырубил, в пакетике хватит на десяток ракет, номер Дозера тоже есть, оставаться дальше с Сидом опасно. Загрызут так же, как и девушку.
Меня затрясло, и я снова оросил унитаз блевотиной. Вытер губы тыльной стороной ладони, взглянул на зеркало… Дерьмово выгляжу, неплохо бы проспаться, да только убегает сон от всей этой вампирской канители. Какие сны, когда меня дома могут ждать кровососы-беспредельщики. Ладно, чего уж там… Пусть Сид поможет, он не сука, не кинет.
Когда я вернулся, покойницы уже не было. Сид задумчиво курил, прихлебывая кофе. «Бля, Джима Джармуша бы сюда, подумал я. Кофе и сигареты, и персонажи что надо — гашишин, вампир и покойница. Кислота!»
— Ну что, разобрались? Мало мне тебя, так еще и зомби теперь из могил повылазили. Что дальше? Казаки апокалипсиса?
— Не кипи, — махнул рукой Сид. — Она призрак. Иногда они могут возвращаться сюда, слабыми, едва контролирующими себя, связь-то держать трудно, но могут.
— Что сказала?
— Питерские ее убили, как я и думал. Никто не присматривает сверху, можно и побеспределить, зона-то чужая. Знаешь, как сладко досуха выпивать, как трудно останавливаться, чтобы не убить?
— Избавь меня от подробностей, а? Ее из-за тебя загрызли, Сид. И меня могут. Что делать?
— А вот что. Ты иди домой и забудь все, что видел. Я этого уебана попытаюсь выцепить, подтянуть на базарок, по-свойски, по-вампирски. Запиши мой номер, если на тебя выйдут, звони сразу.
— Если успею, — сказал я нервно. — Будут они ждать, пока я тебя вызвоню.
Расплатившись, мы обошли официантку, вытиравшую кровь с пола, и вышли на улицу. Холодный ветер гнал мусор, как гончая зайца. Люди шли мутить свои дела, не подозревая, что Якутск стал полем битвы между кровососами. А мы, смертные, были закуской.
— Все, бывай, если что — звони.
А мы, смертные, были закуской… Я ощутил это на своей шкуре, когда в подъезде кто-то одним ударом повалил меня на землю, затем поднял и отшвырнул к стене. И все это без малейших усилий, словно я был тряпичной куклой.
Тряпичная кукла кое-как поднялась на ноги и опять рухнула от удара в живот. Нападавшего я не увидел, лампочки, видимо, предусмотрительно разбили. Силуэт расплывался надо мной колоссом, а я лежал на полу и плевался кровью. Живот скрутило жутко, но, подумалось мне, это еще пустяки по сравнению с предстоящим. Не успел я вообразить клыки, вонзающиеся в шею, как меня снова подняли и прижали к стене.
— Где Сид, тепленький? — спросил равнодушно вампир.
— Не знаю я. Пусти, сука!
Я уже приготовился дать дуба, как голова вурдалака внезапно полетела в сторону, а меня забрызгало кровью. Кровь тут же вспыхнула искрами, кожу слегка обожгло, но это был пустяк по сравнению с его пудовыми ударами. Я повалился на землю и закашлялся.
— Живой? — голос Сида доносился сквозь шум в голове.
— Да вроде как… Ты, что ли, ему голову снес?
— Я. За тобой шел, на живца ловил.
— Вот ты гнида, Сид! А если бы я помер, не дождался тебя?
— Не помер бы, не дрейфь. Мне надо было выследить торпеду. Думал, за мной пойдет, ан нет, в подъезде засаду устроил.
От питерского киллера ничего не осталось, кроме одежды. Сид помог мне добраться до квартиры и исчез, пообещав приглядывать. Я кое-как достал ракету, замутил хэш и сладко дунул. Стало легче, вампир вроде как ничего не сломал.
Сучьи вампирские разборки, втянули в свой кипеш… И адрес мой спалили, не перекантуешься, пока жара спадет. Я даже противопоставить им ничего не могу, простые волыны вряд ли подействуют, а где взять серебряные пули? У кого попросить защиты? Не к ментам же идти… Может, в церковь наведаться. Вдруг поверят, пришлют какой-нибудь отряд монастырских спецназовцев в черных рясах, с освященными гранатами и осиновыми дротиками…
Сны навалились тяжело, словно комья земли, засыпающие могилу. Мне снились пауки, они ловили людей и высасывали досуха. Я смотрел на них сверху и хлопал в ладоши, смеясь. А потом неведомая сила подняла меня в воздух и швырнула к паукам.
Но меня не успели поймать, кто-то вытащил меня из сна. Этим кем-то оказался пухлый парень в очках, трясший меня с нехорошей улыбкой. Рядом с ним стояли два штриха, и меньше всего они напоминали людей. Один был высоким и темным, другой маленьким и лысым. Их мясистые лица не могли не вызывать омерзения — толстогубые, с острыми зубами и выпученными глазами, они как будто вылезли из якутских сказок об абааhы. «Да они и есть те самые абааhы, догадался я. Если уж вампиры с призраками существуют, почему этих чертей не должно быть?»
— Ну что, калоша, проснулся? — посмеиваясь, спросил пухлик. — Давай знакомиться! Я мистер Кузьмин, и когда ты трахаешь свою девку, она кричит мое имя. Понял?
— Понял, — ответил я, уныло разглядывая троицу. — А вы что за пацаны?
— Это моя пряга, — ответил за них мистер Кузьмин. — Ниггер — Саня, а лысый — Ваня. От деда своего унаследовал, они мне помогают с вашей вампирской канителью. В одно рыло я не разберусь, вот приходится с собой таскать этих орков.
— Что еще за дед?
— Деда Яга. Так его звали, теперь это мое погоняло, он недавно помер. Типа семейного титула. Черный шаман я, ясно?
Выглядел черный шаман совсем неопасно, обычный толстый парень в джинсах и футболке, такие любят слушать рэпчину, пить пиво на подъезде и зависать за компом. Парень вертел в руках какую-то восковую фигурку, отдаленно напоминающего коня. Приглядевшись, я разглядел волоски на фигурке.
— Факин вуду мэджик, — объяснил Деда Яга, заметив мой взгляд. — Это африканский бог ветра и болезней Пазузу с моими лобковыми волосами. Я его у тебя оставлю, чтобы ты не мог из комнаты выйти.
— Чего вам надо-то? — спросил я. — Сида, что ли, завалить? Так он в Питере накосячил, зачем вам-то убивать?
— Зачем, зачем. Старшие из центра постанову спустили, найди, мол, беспредельную рожу и кончи его, вот и поднялся кипеш. Думаешь, я один охочусь? Да тут и чучуны, и суккубы, и оборотни красные. Беспредел в Якутске никому не нужен, поэтому все хотят побыстрее словить Сида да избавиться от питерских торпед. Вон девочку какую-то уже загрызли, говорят, еще пару трупов нашли.
— Да не знаю я, где Сид ходит!
— Че ты дергаешься, нога? Никто тебя херачить не собирается. Тебе вообще фартануло, что я при понятиях, а не то участвовать тебе сейчас в грязном сексуальном эксперименте с Саней и Ваней, они это дело любят.
— Перестань, Яша. Это убого, — насмешливо ответил Саня.