Возмущенный, что на него не обращают внимания, Бакс стал недовольно гавкать, время от времени подпрыгивая вокруг хозяйки. Опять пошел дождь.
— Айда ко мне, — махнула рукой Катя, подхватила болтающийся поводок, поглубже натянула капюшон и побежала к своему дому.
— Я скоро приду, — Антон зашагал к себе. Алексей поколебался, куда лучше идти, поднял измызганную джинсовку и побежал за Катей.
— Опаньки! — удивленно воскликнул Сергей, увидев на пороге мокрого Алексея. — Теперь-то ты куда влетел?
— Они с приятелем попали под дождь, — крикнула Катя из ванной, где пыталась вымыть лапы недовольному Баксу.
— Что, опять? — спросил Сергей.
— Ничего. — Алексей решил пока ничего не говорить. — Мы тут решили к вам зайти.
— Да? — Сергей с сомнением осмотрел мокрого гостя и изорванную куртку у его ног. — Проходи. Сейчас Катя вылезет из ванной, ты умойся.
Алексей вошел в уже знакомую ванну и подумал, что это становится традицией — как только он извазюкается, так сразу почему-то оказывается у Сергея.
Через пять минут облаченный в длинную рубашку хозяина дома Алексей сидел на кухне и отбивался от наседающего Бакса. Это оказалась на редкость настырная зверюга, громкая и неуемная. Она подпрыгивала у ног Алексея, как мячик, каждый раз издавая какой-то булькающий звук. Белову это надоело, он подхватил собаку за ошейник, прицепил поводок, намотал его на дверную ручку так, чтобы собака только касалась лапами пола. Но Бакса это не остановило. Теперь он стал раскачиваться на поводке, как маятник, все так же неугомонно повизгивая и погавкивая.
На кухню вошел Сергей.
— Ну, что у тебя опять произошло? — спросил он, не обращая ни малейшего внимания на визги Бакса.
— Ничего.
— Я тут с людьми говорил, — Сергей сел напротив него. — Они объясняют всю эту чертовщину солнечной активностью.
— При чем здесь солнце? — удивился Алексей. — Они же должны солнца бояться.
— Солнце сейчас выбрасывает лишнее количество энергии, это на них действует. Ты ярко представлял Дракулу, когда читал книгу?
— Там описание такое… И картинка…
— Вот. У тебя хорошая фантазия, если попросить, ты даже сможешь нарисовать все, что представляешь.
— Ну, это скорее к Кузькину. Он у нас художник, — сказал Алексей, а сам вспомнил ватман на столе в комнате Антона. И ему стало как-то не по себе.
— Нет, — не согласился Сергей. — Он рисует шаблоны, то, что уже видел. Это плоско. А ты представляешь слишком ярко. Этим и воспользовалась Хозяйка. Она просто направляет твою фантазию в нужном русле и наполняет ее оставшейся энергией. От этого фантазии воплощаются.
«Ты нас создал…»
— Хорошо, я их придумал, — кивнул Алексей. — Но их же нет.
— Теперь есть, — безжалостно произнес журналист и, немного помолчав, добавил: — Видимо, твоя фантазия такая сильная, что не только смогла их создать, но и дала им жизнь.
— Но они же появлялись, когда я о них думал. «Этого только не хватало, — Алексей почувствовал, что перед ним все плывет. — Не хватало, чтобы они сами по себе шастали по городу. А может, именно об этом говорила тогда в большой комнате Дама — «получилось». Может, ей удалось от меня освободиться? Очень бы не хотелось…» — Он завозился на Катиной кровати.
— Правильно, — Сергей кивнул каким-то своим мыслям. — Ты им открывал проход в наш мир. Но что-то, видимо, произошло, и они обрели собственную силу.
— Дракула вчера сказал, что они теперь будут убивать моих близких, чтобы я стал сговорчивее. Зачем же я им теперь нужен, если у них и своей силы хватает?
— Ты задаешь вопросы, на которые мне не ответить. Нужно идти к специалистам.
— Не пойду я никуда, — насупился Алексей. — Будут проверять, вычислять. У меня времени нет. Они сказали, что им надоело ждать, когда я сам соглашусь.
— Неужели они будут убивать? — Вид у Кати, стоявшей в проходе кухни, был несчастный.
— Я думаю, они скоро снова появятся, — по-деловому сказал Алексей.
— Это не обязательно, — Сергей встал. — Не думай о них, может, они уйдут.
— Да я о них уже и не думаю. Они теперь сами приходят. Я-то считал — перестану бояться, и все пройдет.
— И? — напрягся Сергей.
— Ничего. Все равно приходят.
Наступила тишина. Каждый думал о своем. У Кати в голове все спуталось — она-то думала, что все это глупые сказки, а теперь выходит, что нет. И самое страшное, что теперь во все это она втянута. Сергей придумывал, у кого бы еще спросить совета. Алексей ни о чем не думал. Ему было хорошо оттого, что здесь-то уж наверняка никто не появится и можно спокойно отдохнуть.
Катя на улицу выходить отказалась — ей было не по себе. В ее голове никак не укладывалось, что ночные приключения — явь.
«Зачем отец во все это полез?» — морщась, думала Катя.
Хлопнула входная дверь. Катя вздрогнула. Чего она испугалась? Папа ведь говорил — все зависит от того, боишься ты или не боишься. Она не боится, она знает всему этому объяснение. Катя попыталась придумать что-нибудь убедительное, но у нее ничего не получилось.
Она ушла в комнату, взяла книгу. Дюма. «Графиня де Монсоро». Вот хорошо жили — никаких тебе привидений, никаких глупостей. Шпаги, прекрасные дамы, дуэли — и все. Понятно, четко. Никто никуда не летает, никто никого не ест. А собак там вообще нет.
Что-то заставило Катю поднять глаза от книги. В окне стояла девушка. Ее светлые глаза бессмысленно смотрели куда-то в угол.
«Смерть, — раздались слова в голове Кати, — это так глупо. Вы в нее верите, а ее нет».
Девушка качнулась в окне как от ветра. На улице стало стремительно темнеть, опять начинался дождь.
«Это она?» — испуганно подумала девочка, но странная гостья никак не отреагировала на этот вопрос.
«Один он не справится, — голос в Катиной голове то приближался, то удалялся. — Он сильный, но не знает, с чем столкнулся. Ты сможешь помочь».
Девушка заколебалась, с ее губ сорвался слабый стон.
«В жизни надо так мало, — ее голос стал тише, — но понимаем мы это слишком поздно».
Ветер бросил в стекло пригоршню дождевых капель. Вода смыла изображение девушки со стекла.
Катя еще какое-то время просидела, тупо уставясь в окно.
«Я-то чем могу помочь?» — запоздало спросила девочка.
Но вот она отбросила книгу в сторону и встала.
Бакс спал, повиснув на поводке, задними ногами касаясь пола. Время от времени он сучил передними лапами и вздрагивал. Наверное, во сне ему снилось, что он за кем-то гонится.
Катя сдернула поводок с дверной ручки. Собака тут же встрепенулась, и квартира потонула в ее истошном гавканье.
Девочка накинула куртку и решительно распахнула входную дверь.
Второе предупреждение
Когда Антон вернулся домой, его еще била легкая дрожь. Руки помнили тяжесть собачьего тела. Он осмотрел себя в зеркале.
«Надо спрятать куда-нибудь рубашку и замыть ссадины, — решил он и прошел в свою комнату. — Сейчас я быстренько все сделаю и добегу до Дома журналиста».
Комната встретила его привычным полумраком и неожиданным холодом.
«Ну вот! — поморщился Антон. — Окно забыл закрыть, теперь жди, когда комната нагреется».
Со света глаза не сразу привыкали к темноте. Он дошел уже до середины комнаты, когда увидел, что за столом кто-то сидит.
— Отец, ты чего здесь? — неуверенно спросил Антон.
Отец? Как он здесь появился? Они не живут вместе.
Человек за столом не пошевелился. Антон сделал несколько робких шагов вперед. Перед незнакомцем на столе лежал ватманский лист с начатым рисунком… Быстрыми штрихами мужчина что-то дорисовывал. Антон как завороженный, не отрываясь, смотрел на легкие движения карандаша. Его прежний рисунок изменился. У замка появились новые башни, он оказался стоящим на обрыве, у подножия скалы приютилось несколько жалких домишек. Из-за темных туч пробивались лучи солнца. А перед замком, на переднем плане рисунка, стоял высокий человек. Одну руку он выбросил вперед, вторую заложил за спину. Голова чуть запрокинута назад, длинные волосы разметаны ветром. Глаза у человека были живые. Не просто нарисованный зрачок, ресницы, веко. Этот глаз смотрел на Антона. Карандаш ловко сновал, заканчивая человеческую фигуру. Подрисовывал тень стоящим рядом деревьям, затемнял черноту скал.
Тени у человека не было.
Карандаш выпал из замерших пальцев, скрипнул стул.
— Похож?
Незнакомец повернулся, и на Антона глянули те же самые пронзительные глаза, тонкие губы расплылись в усмешке. Перед Антоном сидел человек, нарисованный на картинке.
— Бу, — расхохотался Дракула. — Страшно? Антон попятился и, споткнувшись о кровать, упал на нее.
— Можно верить, можно и не верить, — Дракула вместе с креслом повернулся к Антону. — Но то, что есть, оно есть. Ты и сам это знаешь.
Антон механически кивнул.
— Мы есть. И от нас никуда не денешься. Неважно, как это называется — барабашка, вампир или вурдалак. Как назовешь, тот образ и примет. Есть человеческий страх. Ведь тебе сейчас страшно.
Дракула резко наклонился вперед.
«Страшно?» Антон как-то еще не успел подумать об этом. Но когда близко от себя увидел искаженное ненавистью лицо, ему стало страшно.
— Вот видишь — страшно. А чего бояться? Очевидного бояться не имеет смысла, а того, чего нет, тем более нечего бояться. Так?
Дракула на кресле подкатился ближе к Антону, который по-тихому пытался улизнуть из комнаты.
— Короче, пацан. — Дракула переплел пальцы, выгнул их ладонями вперед, хрустнул суставами. — Ты мне мешаешь. Вы мне вообще все мешаете. Мелюзге нужно дома сидеть, а не соваться туда, куда не следует. Нам нужен твой кореш, а ты расслабься и сиди на койке. Мне не резон устраивать здесь заварушку.
Дракула дернул Антона к себе, провел пальцами по заляпанной грязью рубашке.
— Вы слишком хрупкие создания, люди. Вы ломаетесь на пустом месте.
Дракула облизал окровавленные пальцы.
— Так что сиди и не высовывайся. Ты понял, что нужно делать, если к тебе придет твой кореш?
— Понял, — как во сне опять кивнул головой Антон.
— Понял? — с сомнением посмотрел на него вампир. — Ты смертен — запомни это!
И Дракула исчез, только за окном неожиданно резко завыла собака.
На подгибающихся ногах Антон добрел до стола, вгляделся в сгущающийся сумрак. Потом его взгляд упал на ватманский лист. С рисунка на него смотрели живые глаза вампира.
— Вот черт, — шепотом выругался Антон и сдернул лист со стола. Затем он скомкал его и стал искать, куда бы засунуть неприятную картинку.
За окном опять взвыла собака. Антон ударил по клавише магнитофона. Тишину комнаты разрезал грохот музыки. Сначала ему показалось, что звучит сплошная какофония, но вот он стал разбирать знакомый мотив, и накрепко сжатый комок внутри него стал медленно раскрываться.
В дверь позвонили. Это был Белов.
— Ты чего? — Алексей попытался перекричать музыку. Антон тупо посмотрел на приятеля и ничего не сказал.
— Антон, что с тобой?
Антон помотал головой и опять промолчал. Алексей выключил надрывающийся магнитофон.
— Ну?
— Включи, — хрипло потребовал Антон и пустыми глазами посмотрел на приятеля.
— Зачем? — Алексей отвел руку Антона, тянущуюся к кнопке.
— В тишине я вой слышу.
Антон нажал на кнопку, комнату опять наполнил грохот.
Алексей сел рядом.
«Неужели Кузькин испугался? — неожиданно пришла ему в голову мысль. — Уверенный, храбрый, все объясняющий Кузькин испугался? Этого не может быть!»
Алексей хлопнул по магнитофонной кнопке.
— Ты понимаешь, что всего этого нет? Это все выдумка! — заорал он в безразличное лицо приятеля.
Антон молча выпрямился. Вся рубаха у него была перепачкана кровью, руки исцарапаны. Он откинулся назад, и Алексей увидел ярко-красные следы когтей на груди и животе приятеля. На расцарапанной коже блестела кровь.
— Так что ж ты сидишь! Это вымыть надо.
— Не надо, — тусклым голосом ответил Антон.
— Проснись, — Алексей встряхнул приятеля. Голова Антона безжизненно болталась из стороны в сторону.
Алексей схватил с бельевой полки первую попавшуюся футболку, сбегал на кухню за водой. Он сам от себя не ожидал такой решительности — опять выключил магнитофон, положил друга на кровать, сорвал с него рубашку, осторожно смыл всю кровь. Нашел перекись водорода, протер покрасневшие края. Раны были небольшие, так, царапины. Но для Антона, видимо, и этого хватило.
Когда все было убрано, Алексей потянул Антона за собой:
— Пойдем.
— Я не пойду.
Алексей остановился. Неужели он сейчас останется один? Сейчас, когда ему так нужны друзья. Он вышел из комнаты. Антон даже не пошевелился, весь уйдя в гремящую музыку.
Вот так. Был у него товарищ — и нет у него товарища. Ну и ладно, обойдемся без вас!
Планы хозяйки
Алексей выбежал на улицу. Дождь совсем прекратился, тучи разошлись. Но солнце уже село, так что светлее на улице не стало. Он бегом добрался до своего дома, яростно погрозил кулаком темнеющему кладбищу.
«Мы еще посмотрим, кто кого, мы еще поговорим. Нужен я им! А вот они мне не нужны! Совсем не нужны!»
В темных кустах зашелестел ветер, скрипнул фонарь у входа на кладбище. Между веток мелькнул огонек. В глубине завыла собака.
Алексей поежился. Нужно что-нибудь придумать. Он развернулся, чтобы идти домой. Под ногу что-то попало. С ходу он пнул его, и оно с легким звоном откатилось в сторону. Это был его фонарик. Батарейки и крышечка остались на месте, стекло треснуло, но лампочка горела, хоть и тускло.
Уже что-то хорошее. Лешка сунул фонарик в карман и поежился. Становилось холодно. Отчищенная джинсовка была сыровата. Что-то у него еще было в руках целый день.
Куртка!
Точно, он совсем про нее забыл. Она лежит во дворе дома Антона. Алексею страшно не хотелось возвращаться обратно. Становилось все темней и холодней. Мог опять пойти дождь. Прохожие попадались все реже и реже, да и те, что еще оставались на улице, старались обходить друг друга стороной, жались к обочине. В мокрых деревьях уже поселилась ночь. Она смотрела на маленького человека множеством глаз, ожидая его решения.
Алексей все стоял, поигрывая фонариком. Тусклый свет то выделял бледный кружочек на лавке, то убегал прочь.
— Эй, пацан.
Алексей замер. Из темноты вынырнула бесформенная фигура.
— Ну что, — спросил хрипловатый голос, — достается тебе на орехи?
Это был сторож Николай Петрович, в руках он мял измызганную тряпку.
— А вы видели?
— На, держи.
Сторож протянул тряпку Алексею. Это была куртка. Местами порванная, страшно грязная и насквозь мокрая.
— Откуда?
— Собака притащила. Я уже ворота закрываю, смотрю, бежит. Здоровая такая. И что-то по земле волочит. Я сначала испугался, подумал, что ребенка. Потом смотрю, куртка. Я к собаке, а она положила ее на землю и исчезла. Я сразу понял, что это как-то связано с тобой.
— Дядя Коля, а в прошлую ночь вы что-нибудь видели?
— Да все я видел, — сторож закурил и сел рядом. — Не повезло тебе, парень. Сколько здесь работаю, ни разу такого не было. Чтобы всем скопом — и на одного… Да…
— А зачем вы сторожем работаете? Николай Петрович усмехнулся:
— Ха, скажешь тоже… Зачем? Работу не выбирают, она сама приходит. Получилось так. Кто же с детства мечтает быть сторожем на кладбище? — Николай Петрович замолчал, вслушиваясь в вечерние звуки, потом медленно закурил папиросу, выпустил облачко дыма и, вздохнув, заговорил совсем другим голосом, быстро и нервно: — А вообще я шофером был, троллейбусы водил. В аварию попал. Жена не дождалась меня из больницы — ушла. Теперь мне никакой другой работы нельзя — только сторожить или там смотреть за чем. — Николай Петрович склонился над Алексеем, на него пахнуло табачным дымом, холодом и подкисшей несвежей одеждой. — А я ведь видел тетку-то эту, Хозяйку. Идет через все кладбище, высокая, гордая, вся в белом. Хочет выйти за ограду, но не может. Так и кидается на прутья.
— А потом она через подземный ход вышла?
— Нет, зачем? Там есть еще ворота.
— Как же через ворота?
— Пойдем, покажу. Там ты ее и сможешь подстеречь.
Подстеречь? Как-то странно прозвучало это слово у Николая Петровича. Зачем же ему стеречь ее? Она и сама приходит довольно часто. Но сторож уже заходил за угол. Сейчас его освещали два фонаря — один от подъезда, другой от входа на кладбище. На этом перекрестке все предметы давали причудливую изломанную тень. Деревья, столбики оград, падающие листья, колышек, оставшийся от стола. Сторож ясно вырисовался в двойном свете и ушел в темноту. Ни одной тени он так и не отбросил.