– Это хорошо, конечно, что ясный рассудок… Куда она тогда исчезла, почему больше не объявилась? Все думали, что она погибла.
– Нет, ей пришлось бежать. И бежать в спешке, потому что…
Убейволкова немного подумала, решая, стоит ли рассказывать.
– А, ладно. Вы, как я поняла, о моей прабабушке уже знаете.
Мальчишки закивали:
– Да, нам Василий Петрович рассказывал.
– Значит, он рассказал вам о том, что она должна была три года совершать некий ритуал?
– Да, с красным шелком, знаем. И что она одного месяца не дождалась, уехала.
– Вот. Этот месяц, как утверждала прабабушка, стал ее самой большой ошибкой. Поначалу во время полнолуний с ней творилось неладное, и красный шелк ее спасал. А под конец все прошло, и уже года через полтора в полнолуния ничего больше не случалось. Обряд продолжали по настоянию матери, но прабабушка уже не принимала его всерьез, думала, что все прошло. Вот и не послушалась матери, уехала в город, не дотерпев последнего месяца. Выучилась, вернулась, замуж вышла – казалось, ничего ей уже не грозит. А когда она ждала ребенка, моего дедушку, волк, которого она старалась забыть, стал являться во сне. Сначала она не принимала это всерьез, списывала на кошмары. Но вскоре поняла, что над ней и ее ребенком нависла опасность, что она может подпасть под его власть, как и предрекала здешняя помещица. А самое страшное – это проклятие достанется и малышу. Попытки воспользоваться красной тканью теперь уже не помогали – с каждой ночью она сознавала, что все меньше принадлежит сама себе. И вот однажды она решилась. Встала утром пораньше, оставила матери записку и уехала. Правда, в записке просила мать никому ничего не рассказывать, что та, по-видимому, и выполнила.
– Да что же ей грозило? – удивился Костя.
– А ты Роберта видел? Так вот, она тоже могла стать… такой. Потому нужно было держаться как можно дальше отсюда.
Василий Петрович тяжело вздохнул:
– А отец мой все ее вспоминал. Хоть бы весточку подала!
Убейволкова покачала головой:
– Не знаю, почему она этого не сделала. Хотя… прабабушка ведь стала не швеей и не пряхой. И даже не доктором. Где, в каком ведомстве она служила, не знал никто, даже сын и многочисленные внуки. За ней заезжала машина, она же привозила ее обратно. Причем такое было почти до самой ее смерти, и в деньгах семья никогда не нуждалась. Остается только догадываться… А свои знания сочла нужным передать тем из внуков, кому доверяла. В том числе моей маме, хотя ей было всего тринадцать, когда прабабушку похоронили. Но успела усвоить. И, кстати, фамилию мама менять после свадьбы не стала и мне не советовала.
Все замолчали, осмысливая услышанное.
За окном сгустились сумерки, но света никто не зажигал.
Тишину прервал резкий стук. На этот раз не в дверь, а в окно. Все вздрогнули, открывать окно никто не стал, а занавеска надежно скрывала происходящее в комнате от любопытных глаз. Однако стук повторился, и снаружи раздался голос:
– Василий Петрович! Мои охламоны опять у вас?
Голос принадлежал вожатому, и сторож отодвинул занавеску.
Под окном действительно стоял Димон. На нем красовалась его привычная майка с надписью «Царь, просто царь». Странно, подумал Костя, он ведь с утра оделся по-другому, видимо, боясь грозного начальства…
Старик, однако, не спешил отвечать. Нахмурившись, он молча смотрел в окно, и ребята тоже придвинулись и уставились туда. Димон, увидев их, призывно махнул рукой, заулыбался. Денис встал было, сделал шаг к двери, но Василий Петрович схватил его за руку и резко потянул обратно.
Димон приблизил улыбающееся лицо впритык к окну, словно хотел что-то сказать, но не сказал ничего. Вместо этого он вдруг стал мерзко кривляться, и вот уже не человеческое лицо увидели за окном испуганные ребята, а оскаленную пасть огромного зверя. Теперь он был намного больше, чем раньше.
Все в испуге отпрянули от окна, а сторож спешно задернул занавеску.
– Все, хватит ждать… – выдохнула Убейволкова и метнулась к двери. – Пойдете следом! Закроете…
Она одним движением отбросила засов и распахнула дверь. Затем шагнула в полумрак…
Первым опомнился сторож. Выудив из-под койки ружье, он, припадая на больную ногу, поковылял к выходу. Мальчишкам бросилась в глаза произошедшая с ним перемена: он словно состарился еще на десяток лет, смотрелся теперь совсем дряхлым стариком.
Косте почему-то стало стыдно. Он дернул за рукав друга и сказал шепотом:
– Идем, не бойся. Убейволкова говорила, что если не поддаться на его обещания, то ничего он тебе не сделает! А клыки и прочее – это так, морок для запугивания.
Если честно, про морок Костя добавил от себя, и сам же пытался в это поверить, чтоб не было так страшно. Но Денис оказался храбрее:
– Так идем, что мы стоим!
Приятели вышли за дверь, догнали Василия Петровича и вместе с ним остановились, напряженно глядя вперед.
Убейволкова медленно ступала прямо навстречу жуткому существу, огромным черным пятном выделяющемуся на фоне белой стены и почти закрывшему собой окно. Девочка вытянула вперед руки, подняла пальцы и вдруг заговорила на совершенно незнакомом ребятам, но удивительно красивом наречии. Прислушавшись, они поняли, что некоторые ее слова периодически повторяются, а речь переходит в некое подобие речитатива. Показалось Косте или нет, но пальцы Убейволковой внезапно замерцали в ночи, и вся ее маленькая фигурка стала хорошо различима, словно темнота обошла ее стороной.
Девочка сделала пару шагов назад. Волк, пригнув голову и не сводя с нее глаз, двинулся в ее сторону. У Кости подпрыгнуло сердце: получается! Но, видимо, рано он радовался: пройдя так еще немного, Убейволкова внезапно споткнулась о бордюрчик и едва не упала. Чтобы удержать равновесие, ей пришлось взмахнуть руками и повернуть голову. Волк резко выпрямился, приготовился к прыжку…
И в этот момент Денис ринулся вперед и успел быстрее волка. Он подхватил девчонку под локоть, удержав от падения. Она тоже не растерялась – сразу же с силой выпрямила руки и возобновила прерванную речь. И волк замер едва ли не в прыжке, а потом словно через силу снова пригнул голову.
Так они и проделали весь долгий путь – Денис шел, старательно отворачиваясь от чудовища, и держал под руку Убейволкову, шедшую вперед спиной. Мальчик внимательно смотрел, чтобы она нигде не споткнулась и не зацепилась, ведь такое в лесу немудрено. Девочка же полностью сосредоточилась на своей непростой задаче.
Костя со сторожем шли чуть в стороне. Мальчик не сводил глаз с лица Убейволковой – напряженного и смертельно бледного. Странно, но она в этот момент казалась красивой – даже в своем рабочем халатике, который так и остался на ней. Костя боялся, что кто-нибудь встретится им на пути и помешает. Но вокруг не было ни души, даже птицы смолкли. В этой гнетущей тишине звучали только их шаги.
С чего-то подумалось, что когда-то вот так же шла сквозь мрак Матреша, до нее – Полянская, а прежде – невесть сколько поколений таких анью, ведуний, жриц, шаманок и других безвестных хранительниц древней мудрости. Они, казалось, смотрят на свою наследницу из чащи леса, вечного и неизменного во все времена…
Вот, наконец, и овраг. Как хорошо, что они сегодня потрудились не только над расчисткой пещеры, но и проложили тропинку, убрав с нее бурьян и камни! Это, спасибо, сторож додумался. Без этой дорожки Убейволковой пришлось бы туго, а теперь Денис свел ее под руку вниз практически без труда. Волк следовал за ними, и Косте все время казалось, что сейчас он бросится сверху. Один небольшой прыжок – и его огромная туша просто раздавит две хрупкие фигурки внизу. Но нет, обошлось.
Девочка отстранила Дениса и подошла к черному отверстию входа.
Костя стал спешно спускаться, но на полпути остановился. Что же он делает, надо старику помочь, руку подать! Он поднял голову и увидел на фоне сине-фиолетового неба две человеческие фигуры.
Кто этот второй? Костя присмотрелся, и сердце ушло в пятки: это был не кто иной, как Роберт, неспешным шагом подходивший к тропинке.
– Ребята! – услышал Костя голос Василия Петровича. – Не медлите! Закрывайте вход сами! Я его задержу!
С этими словами старик вскинул ружье, направив ствол на незваного гостя. Однако Роберт и не подумал пугаться, он стал что-то тихо говорить сторожу.
Костя перевел взгляд в сторону пещеры. Убейволкова была уже внутри, а страшилище, несмотря на свои огромные размеры, легко просачивалось в небольшую, казалось бы, дверь. Денис стоял в стороне, отвернувшись, потом покосился на дверь и отчаянно замахал Косте рукой. Тот и сам уже понял, что ждать больше нельзя, и бегом бросился к могильному памятнику, прислоненному у двери. С трудом отодвинув его, – честное слово, днем он был куда легче! – мальчишки заглянули внутрь.
Убейволкова обходила помещение по кругу, а огромная, уже и на волка не похожая тварь до ужаса близко следовала за ней.
Теперь осталось немного, отстраненно подумал Костя. Совсем немного, сущая ерунда: Убейволкова сделает круг и подойдет к двери, быстро выскочит, а они мигом закроют выход, чтоб монстр не успел выпрыгнуть. Это же малость, секунда дела!
Девочка встала на пороге, спиной к ним. Мальчишки взялись с двух сторон за памятник, попытались оторвать от земли и… не смогли. То ли он волшебным образом потяжелел, то ли у них от страха пропали силы, но тяжелый камень выскользнул из рук, глухо ухнув о землю.
Убейволкова завела руку за спину и щелкнула пальцами, подавая знак, а в следующую секунду отчаянным прыжком унеслась куда-то в сторону. Мальчишки не успели ничего понять, как в тот же миг над ними нависла чья-то тень, две крепкие руки ухватили камень и со скрежетом вставили в дверь.
Пронзительный, громогласный вой пронесся над лесом. Костя не вытерпел, зажал уши, а Денис и вовсе упал на землю, закрыв голову руками.
– Р-роберт, ты? – поднял голову Костя, когда все стихло.
– Ага, – грустно ответил тот, глядя в землю. Видимо, панибратское обращение со стороны мальчишки его сейчас волновало меньше всего на свете. – Давайте, пацаны, камни таскать… заложим… чтоб не вырвался, – пробормотал он, словно в каком-то трансе. И сам без раздумий принялся за дело – стал с остервенением выковыривать из склона оврага камни, какие ему были под силу, и заваливать ими вход. Мальчишки попытались ему помогать, но помощниками оказались никудышными – все прямо валилось у них из рук. В конце концов они бросили это бесполезное занятие, усевшись на склоне рядом с безучастной Убейволковой. Спустя минут десять к ним присоединился и выдохшийся Роберт. Он наполовину завалил камнями зловещую дверь.
– Эй, там! Нашли, где рассиживаться! А ну, поднимайтесь сюда! – послышался сверху гневный голос сторожа.
Подъем наверх оказался необычайно трудным. Зато, пройдясь по густой траве, Костя ощутил прилив сил, а Денис даже попытался что-то сплясать.
– Что, весело? – проворчал Василий Петрович. – Недобрый то овраг, силы отбирает. Там, на дне, даже трава не растет, поверху только. А вы еще к тому же днем столько там провозились…
– Оно и видно, – согласился Роберт. – Я никогда так быстро не уставал!
– Спасибо! – сказал ему Костя. – Боюсь, сами бы мы не справились: взяли эту плиту могильную, а поднять не смогли.
– Идем, идем отсюда, – торопил сторож.
Денис уже по привычке подхватил под локоть Убейволкову и заявил:
– Да она еле на ногах стоит!
Роберт молча поднял девочку на руки и первым двинулся к лагерю.
Войдя в ворота, сторож строго сказал:
– Так, давай-ка ко мне неси ее!
– Не лучше ли в ее комнату? – удивился Роберт.
– Нет! Потому что я тебе не доверяю, вот как! Думаешь, я не знаю, что ты был заодно с этим зверем? Мальчишки слышали и все мне рассказали, вот как!
Роберт лишь кивнул и молча свернул к жилищу сторожа.
Глава XIV
Пробуждение
Убейволкова заснула еще по дороге. Ее уложили на кровать, накрыли покрывалом и оставили отдыхать, а сторож поставил на плиту чайник, решив напоить всех чаем. Он старался сохранять строгий вид и, нахмурив брови, ворчал:
– Роберт! Да я сразу понял, кто ты такой, как только имя твое услышал! Я ж тебя помню, думаешь, забыл? Гадский ты был пацан, да и вырос – не лучше.
Роберт слушал с какой-то блаженной улыбкой. Старик сердился еще больше:
– И дружки твои были тебе под стать, царство небесное… А ты, значит, выжил, и вон чего придумал: детей волку на расправу привезти! Да как тебя земля носит, ирода!
Роберт перестал улыбаться, но ничего не ответил. Зато встрял Денис:
– Постойте, Василий Петрович, я правильно понял: Роберт – единственный выживший при пожаре, когда лагерь закрыли?
– Ну да!
Тут подскочил и Костя:
– Ах вот оно что! Так значит, это ты со своими дружками тогда волка из подземелья выпустил?!
– Да, – вздохнул Роберт.
– Но как? – удивился сторож. – Ведь башню заперли!
– Когда башню заперли, мы подумали, а нет ли подземелья и в нашем корпусе? Клад искать хотели… Спустились мы в подвал, отодрали половицы и обнаружили там железную крышку подземного хода. Разумеется, мы полезли туда и, поплутав немного, вышли в подземелье башни. Теперь уж нам никто не мешал, открыли мы люк, а волк и выскочил. Но он совсем не походил на волка, а скорее напоминал тощую старую собаку. Хм… Мы даже обрадовались – собачка! Привели его в свой корпус, предложили хлеба. А он есть не стал. Я тогда сбегал к холодильнику за колбасой. Возвращаюсь, – ужас! Стоит он, весь такой страшный, глаза, как угли, и смотрит прямо на моих приятелей. А на тех лица нет, они к стене прижались и замерли как неживые. Я тогда бросился наверх, отломал ножку от стула, намотал на нее занавеску и поджег. Забегаю обратно, вижу – он вдруг преобразился из животного в такого мерзкого уродливого карлика. – По лицу Роберта прошла судорога. – И обхватил моих друзей за шею. Тогда я ударил его своим факелом, он ребят выпустил и уставился мне прямо в глаза. Это было так жутко, я даже факел уронил. А он бросился ко мне, схватил за шею и больно сжал. Тут я – не помню уже как, но вырвался и столкнул его прямо в люк.
Забытый чайник возмущенно бурлил. Сторож и мальчишки слушали затаив дыхание.
– Я скорее люк закрыл, ящиком сверху придавил, – продолжал Роберт. – И только тут до меня дошло, что от моего факела загорелось все вокруг. Я бросился к друзьям… Они были мертвы. То ли задохнулись дымом, то ли эта тварь убила их. Сквозь завесу дыма я помчался наверх, и в этот момент услышал голос – прямо в моей голове звучали слова: «Беги, беги. Все равно ты уже в моей власти, и никуда от меня не денешься. Придет время – и ты сам ко мне явишься». Как я оттуда выбежал, как в окно прыгал, не помню. Помню только, что долго потом лечился. По курортам меня возили, профессорам всяким показывали. И в конце концов с годами я поверил, что весь этот кошмар мне просто примерещился, оттого что я надышался дымом. Галлюцинация, помрачение ума. Ведь такого не бывает, правда?
Мальчишки переглянулись. Такого действительно не бывает, это они твердо знали еще неделю назад.
– С годами я и думать про это забыл, жизнь брала свое. Учеба, карьера, потом бизнес. Все было прекрасно, пока в прошлом году мне не подвернулась сделка, казавшаяся такой выгодной… В общем, мне предложили на очень хороших для меня условиях сделать здесь частный лагерь. Я не сразу и вспомнил, что это за лагерь, пока не приехал сюда. Но когда ступил на его территорию – вот тут-то все и случилось. Этот проклятый мерзкий голос с такой силой зазвучал в моем мозгу, что я думал – с ума сойду. Он приказывал, подчинял себе, ломал волю. Как я понимаю, прежде меня спасало то, что я был далеко, но как только вернулся в его владения, так и оказался в его власти, и все попытки бежать ни к чему не привели. Пришлось мне купить поблизости дачу и жить там безвылазно. Даже делами я с тех пор руководил через доверенных людей… Я пытался бороться, но это было очень трудно, и большинство его приказов все же пришлось выполнить, – я подписал соглашение, открыл лагерь… Но главного – вскрыть подземелье и выпустить его на свободу – я так и не сделал, держался из последних сил, непонятно на что надеясь. Этот голос звучал уже почти круглые сутки, не прекращаясь, требовал, угрожал и такое говорил, что лучше вам не знать. Я, наверное, застрелился бы или все-таки его выпустил, но это было сделано без меня. – Роберт многозначительно посмотрел на мальчишек. – А с другой стороны, у меня вдруг появилось чутье, не хуже звериного. Я стал видеть и понимать некоторые вещи, человеку недоступные. И раз уж вы слышали мой с ним разговор, то понимаете, какая участь ждала меня. Потому я поспешил вам помочь, как только смог.