— Для Логруса.
— Для всех. Если между Силами будет сохраняться подобное неравенство, то для тех и других Отражений это не приведет ни к чему хорошему, до тех пор, пока все снова не встанет на свои места.
— Значит, теперь что-то должно быть сделано в пользу Логруса.
— Да, и ты знаешь, что именно.
— Думаю, что знаю.
— Это напрямую связано с тобой, не так ли?
Я вспомнил о ночи, проведанной мною в пещере, которая находилась в странном месте между Отражениями, где Змея и Единорог пытались заставить меня сделать выбор между Лабиринтом и Логрусом. Меня, помнится, возмутила такая бесцеремонность, и я вообще отказался от выбора.
— Да, — ответил я.
— Он хотел, чтобы ты принял его сторону?
— Полагаю, да.
— И что же дальше?
— А ничего.
— Во всяком случае, мой тезис, кажется, нашел подтверждение?
Мне припомнилась моя прогулка, которую периодически омрачали встречи с призраками — Лабиринта, Логруса, а то и обоих сразу.
— Кажется так.
(Хотя, безусловно, именно Лабиринту я в конце путешествия оказал услугу, пусть даже невольную).
— Ты собираешься выполнить его замысел для блага Хаоса?
— Я собираюсь разрешить это дело к обоюдному согласию сторон.
Он улыбнулся.
— Это отговорка или согласие?
— Это мое действительное намерение.
— Если Логрус тебя выбрал, у него, должно быть, были на это свои причины.
— Видимо, да.
— Нечего и говорить, что твое вступление на престол значительно усилит позиции дома Савалла.
— Да, я и раньше об этом думал.
— Но для человека с твоим происхождением обязательно появится необходимость четко определить, в чьих интересах ты собираешься действовать — Хаоса или Амбера?
— Ты, кажется, предвидишь новую войну?
— Нет конечно. Но все то, что ты предпримешь в пользу Логруса, неизбежно ослабит Лабиринт и вызовет недовольство в Амбере. До войны, само собой, дело не дойдет, но могут возникнуть некоторые осложнения.
— Ты не мог бы яснее выразить, что у тебя на уме?
— Но сейчас я только оцениваю различные возможности на данный момент, чтобы заодно предоставить тебе случай заранее проанализировать свои предстоящие действия.
Я кивнул.
— Но раз уж мы говорим о моих предстоящих действиях, я хочу еще раз тебе напомнить: я собираюсь разрешить это дело ко всеобщему…
— Хорошо, хорошо, — перебил Мондор. — В этом вопросе у нас нет разногласий. Когда ты займешь трон, ты будешь стремиться к тому же, что и мы.
— Мы? — переспросил я.
— Дом Савалла, я имею в виду. Но это ни в коем случае не означает, что мы будем навязывать тебе свои способы решения проблем.
— Приятно слышать.
— Но, разумеется, мы сейчас говорим предположительно, поскольку есть еще двое претендентов, которых поддерживают столь же сильные кланы.
— Речь идет, значит, о возможности каких-то непредвиденных обстоятельств?
— Если наша семья сумеет добиться того, чтобы тебя короновали, ты понимаешь, что тебе следует принять это во внимание?
— Брат, мне понятно твое стремление как можно более возвысить дом Савалла, но если ты спрашиваешь о моем согласии на устранение Тмера и Таббла, то забудь об этом. Я не так сильно желаю трона, чтобы добиваться его таким образом.
— Тут дело не только в твоем желании, — возразил он. — Нет никаких причин для особой щепетильности, если учесть, что мы далеко не в самых лучших отношениях с домом Джесби, да и от дома Ченикут не знали ничего, кроме неприятностей.
— Щепетильность тут ни причем. Раз уж на то пошло, я никогда не говорил, что хочу стать монархом. Если честно, мне кажется, что Тмер или Таббл справятся с этим делом лучше меня.
— Они не отмечены знаком Логруса.
— А если я отмечен знаком Логруса, то смогу получить желаемое и без посторонней помощи.
— Брат, существует большая разница между миром принципов и нашим, реальным, из плоти и крови, а также стали.
— А что если у меня есть свой собственный план, отличный от твоего?
— Тогда скажи мне о нем.
— Не забывай, что мы говорим предположительно.
— Мерлин, ты упрям. У тебя есть обязательства, в такой же степени перед семьей, как и перед Хаосом и Логрусом.
— Я сам способен заплатить свои долги, Мондор, и я это сделаю.
— Если у тебя есть план, как исправить положение дел, и он представляется тебе удачным, то мы поможем его осуществить. Что у тебя на уме?
— Я не прошу вашей помощи, — ответил я, — но все равно я тебе благодарен.
— В таком случае чего ты добиваешься?
— Прежде всего мне нужна информация.
— Спрашивай. У меня ее достаточно.
— Очень хорошо. Что ты можешь мне сказать о родственниках моей матери с материнской стороны, о доме Хендрейк?
Он скривил губы.
— Все они — профессиональные военные, можно сказать. Ты знаешь, что они всегда принимают участие во всех войнах, происходящих на Отражениях. Они это любят. Белисса Миноби является главой семьи после смерти герцога Ларсаса, ее мужа. Хм… — он помедлил. — Ты спрашиваешь о них из-за того, что они, кажется, испытывают некую странную слабость к Амберу?
— К Амберу? — переспросил я. — Ты о чем?
— Помню, как-то раз я нанес визит во дворец Хендрейк, — начал рассказывать Мондор, — и был очень удивлен, когда увидел одну небольшую комнату, чем-то похожую на пещеру. В одной из стен была ниша, где висел портрет генерала Бенедикта, при всех его военных регалиях. Под ним находилось какое-то подобие алтаря, украшенного различными видами оружия, на котором горели свечи. Кстати, так же был и портрет твоей матери.
— В самом деле? — удивился я. — Интересно, Бенедикт об этом знает? Дара однажды говорила моему отцу о своем происхождении от Бенедикта, хотя сам он отвергал это как совершенную ложь… Но я спрашивал тебя о семье Хендрейк из-за того, что хотел узнать, не собирались ли они отомстить моему отцу?
— За что?
— Корвин убил лорда Бореля из дома Хендрейк во время битвы за падение Лабиринта.
— Они, насколько я знаю, к подобным вещам относятся философски.
— Тем не менее, боюсь, что отец при этом действовал не очень-то по-рыцарски, — хотя, по-моему, дело обошлось без свидетелей.
— Ну и прекрасно. Нет необходимости ворошить прошлое.
— Я не собираюсь этого делать. Но вдруг они каким-то образом узнали о деталях поединка и решили заплатить долг чести. Как ты думаешь, не могут ли они стоять за его исчезновением?
— Я не знаю, насколько это соответствует их кодексу чести, — произнес Мондор. — Полагаю, лучше тебе узнать об этом у них самих.
— Да, вот прямо сейчас пойду и спрошу: «Эй, вы, часом, не виноваты в том, что мой папаша куда-то вдруг запропастился?»
— Есть и более эффективные способы получать у людей нужные сведения, — ответил он. — Насколько я могу припомнить, в молодости ты получил несколько уроков, как этого добиться.
— Но я совсем не знаю этих людей. То есть, кажется, однажды встречал одну из кузин на каком-то приеме, и пару раз видел Ларсаса и его жену, да и то на расстоянии, — вот и все.
— Но семья Хендрейк, разумеется, будет присутствовать на похоронах, — заметил Мондор. — Если я представлю тебя им, то, возможно, у тебя появится случай получить у них нужные сведения.
— А знаешь, это, по-моему, отличный способ. Пожалуй, даже единственный. Так и сделай, ладно?
— Хорошо.
Вслед за этим он одним жестом очистил поверхность стола и тут же другим жестом заполнил ее. На этот раз перед нами появились всевозможные сорта бутербродов на тонких, хрустящих ломтиках хлеба, и блюдо пирожков с различной начинкой. Некоторое время мы ели в молчании, слушая голоса птиц и ощущая легкое дуновение ветерка.
— Мне бы хотелось побольше увидеть в Амбере, — наконец произнес Мондор, — но, конечно, в более спокойной обстановке.
— Это можно устроить, — заверил я. — Буду только рад показать тебе все тамошние достопримечательности. Кстати, я знаю один неплохой ресторанчик в Тупике Смерти.
— Случайно не «Окровавленный Энди»?
— Он самый, хотя название периодически меняется.
— Я слышал о нем много любопытного.
— Сходим туда как-нибудь.
— Прекрасно.
Он хлопнул в ладоши, и на столе появились вазы с фруктами. Я подлил себе еще кофе и окунул винную ягоду в вазу со взбитым кремом.
— Сегодня мне предстоит еще обед с матерью, — заметил я.
— Да, я слышал.
— Ты часто ее видел в последнее время? Что у нее нового?
— Как она и говорила, ее образ жизни был весьма уединенным.
— Ты действительно думаешь, что она это сделает?
— Скорее она скажет тебе, чем кому-то другому — ведь ты ее сын. В этом твое преимущество.
— Которое одновременно является и препятствием, по той же самой причине.
— Тем не менее, гораздо более вероятно, что она посвятит в свои замыслы тебя, а не кого-то еще.
— За исключением, быть может, Юрта.
— С чего ты взял?
— Она всегда любила его больше.
— Что за глупость! Кстати, я слышал, как он говорил о тебе то же самое.
— Ты часто его видишь?
— Да нет, не особенно.
— А когда это было в последний раз?
— Прошло где-то около двух небесных циклов.
— Где он сейчас?
— Здесь, при Дворе.
— Что, у Савалла? — я представил себе, как он заявляется обедать с нами. Если это и впрямь случится, то не иначе как с ведома Дары.
— В одной из его резиденций, я думаю. Он держит в тайне свои приходы и уходы — и местопребывание тоже.
У Савалла имелось что-то около восьми резиденций, о которых я знал, и разыскивать Юрта среди них будет нелегким делом: запросто можно угодить в соседнее Отражение. Впрочем, в данный момент я и не собирался этим заниматься.
— Что привело его домой? — спросил я.
— То же, что и тебя — похороны Суэйвилла, — отвечал Мондор, — а также все, что с ними связано.
Ну конечно, и все что с ними связано. Если действительно существовал какой-то заговор с целью возвести меня на трон, то мне не следовало забывать, что Юрт, — действуя вольно или невольно, успешно или безуспешно, — всегда будет находиться всего на шаг позади меня.
— Я мог бы убить его, — сказал я. — Но не хочу этого делать. К сожалению, он, кажется, не оставляет мне другого выбора. Рано или поздно нам предстоит столкнуться с ним в такой ситуации, что в живых должен будет остаться только один из нас.
— Почему ты мне об этом говоришь?
— Чтобы ты знал о моих чувствах по этому поводу и, используя все влияние, которое можешь на него оказать, убедил бы его подыскать себе другое хобби.
Мондор покачал головой.
— Юрт уже давно вышел из-под моего влияния, — сказал он. — Дара, пожалуй, единственная, кого он продолжает слушаться — хотя, по-моему, не будет этого обсуждать с ней.
— Почему?
— Бесполезно. Она все равно не поймет.
— Во всяком случае я уверен, что ей совсем не хочется, чтобы ее сыновья поубивали друг друга.
— Нет, конечно, но я не представляю, как изложить ей суть дела.
— Все же попробуй найти способ. Тем временем я постараюсь сделать так, чтобы вы не остались с Юртом наедине, на тот случай, если ваши пути пересекутся. Всегда лучше иметь свидетелей, которые покажут, что первый удар нанес не ты.
— Что ж, хорошо придумано.
Некоторое время мы сидели молча. Затем он произнес:
— Все же подумай о моем предложении.
— Да — насколько я понял его смысл.
Он нахмурился.
— Если у тебя есть вопросы…
— Нет. Хорошо, я подумаю.
Мы встали из-за стола. Мондор сделал знак рукой, и стол вновь опустел. Затем мы спустились с возвышения и прошли через двор к тропинке. Совершив небольшую обратную прогулку, мы вновь оказались в гостиной.
Мондор проводил меня к выходу, и, прощаясь, сжал мое плечо.
— Ну, увидимся на похоронах.
— Да, — ответил я. — Спасибо за завтрак.
— Кстати, я хотел тебя спросить об этой леди, Корал. Как она тебе нравится?
— О, очень нравится, — сказал я, немного удивившись. — Она просто очаровательна. А почему ты спрашиваешь?
Он пожал плечами.
— Просто любопытно. Мы с ней оказались, в некотором роде, товарищами по несчастью, и я хотел бы узнать, много ли она значит для тебя?
— Достаточно, чтобы беспокоиться о ней.
— Да, я вижу. Ну что ж, когда повстречаешься с ней снова, передай ей мои наилучшие пожелания.
— Хорошо, передам.
— Увидимся позже.
— Пока, — сказал я и зашагал по тропинке, не особенно спеша. Мне хотелось поразмыслить еще некоторое время, прежде чем отправляться во дворец Савалла.
Проходя мимо дерева, смахивающего очертаниями на виселицу, я приостановился. Повинуясь какому-то мгновенному импульсу, я свернул налево и вышел на тропинку, уходящую вверх вдоль темной скалы. Поднявшись почти к самой вершине, я увидел большой, поросший мхом камень, стоящий у песчаной косы, на которую падали светящиеся дождевые капли. Я шел по ней до тех пор, пока не достиг огненного круга у подножия старого дерева. Шагнув в центр круга, я произнес магическое двустишие, в котором мое имя рифмовалось со словами заклинания, и начал опускаться под землю. Когда я остановился, и тьма, на мгновение окружившая меня, рассеялась, я увидел, что стою возле сырой каменной стены на вершине холма, а внизу протянулась вереница надгробий и памятников. Небо было полностью затянуто облаками, дул прохладный ветерок. Это место выглядело совсем таким, как я запомнил его — рухнувшие гробницы, увитые плющом, обвалившиеся каменные ограды, едва заметные дорожки, петляющие среди высоких темных деревьев. Я спустился вниз и проследовал дальше знакомым путем.
В детстве здесь было что-то вроде моей любимой площадки для игр. Почти каждый день в течение многих небесных циклов я встречал здесь маленькую девочку из соседнего Отражения, которую звали Рэнда. Пройдя через груды костей, хрустевших под ногами, и продравшись сквозь влажные кусты, я наконец вышел к разрушенному мавзолею, где у нас был «дом». Отодвинув тяжелую каменную плиту, загородившую вход, я прошел во внутрь.
Здесь также все осталось по-прежнему, и я почувствовал, что улыбаюсь. Треснувшие чашки и блюдца, потускневшая кухонная утварь все еще стояли в углу, покрытые толстым слоем пыли, краска с них стерлась. Я перешагнул через катафалк, использовавшийся нами в качестве стола, и уселся за него.
Однажды Рэнда просто не пришла, и с тех пор больше не появлялась, а еще через какое-то время перестал приходить и я. После этого я еще долго вспоминал о ней, думая о том, какой она стала, когда выросла. Помню, я оставил ей записку в нашем тайнике, под расшатанным камнем в полу. Даже не знаю, нашла она ее или нет.
Я поднял камень. Мой замызганный конверт по-прежнему лежал там, нераспечатанный. Я вытащил его, встряхнул и достал сложенный пополам листок. Развернув его, я прочитал свои детские каракули: «Рэнда, что случилось? Я жду, а тебя все нет и нет». Под этим, гораздо более аккуратно, было написано: «Я больше не могу приходить, потому что мои родители сказали, что ты демон или вампир. Мне очень жаль, потому что ты самый очаровательный вампир, которого я встречала». Вот оно что. Мне никогда не приходила в голову такая возможность. Я был удивлен и слегка растроган.
А воспоминаний становилось все больше. Когда-то я здесь обучал Рэнду играть в кости. Я щелкнул пальцами, и они зашуршали где-то поблизости, как сухие листья. Мое детское волшебство еще сохранялось: кости выкатились на открытое место и сложились в форме двух фигур, которые исполняли танцевальные па, временами заменяясь другими; затем снова принимали прежние очертания и снова начинали медленно кружиться, слегка позванивая. Я пустил их быстрее.
Чья-то тень загородила дверной проем, и я услышал смешок.
— Будь я проклят! У вас у всех тут крыша поехала! Вот, значит, как они развлекаются тут, при Дворе Хаоса.
— Люк! — воскликнул я, когда он шагнул внутрь. Фигурки на полу, лишившись моего внимания, застыли, а затем вновь превратились в бесформенную груду костей. — Что ты здесь делаешь?