Полковник с чувством выхлебал пол-стакана, скептически покосился на кофе и выразил готовность служить отечеству. Посмотрев на него, Озеров выбрался из-за стола, освобождая место за дисплеем, и принялся наконец раскуривать свою сигару. Менее чем за минуту с лицом Барнета произошла странная метаморфоза: оно разгладилось, тусклые глаза заблестели живым и умным взглядом, даже фиолетовый нос вернулся к своему природному колеру.
– Как тебе эта спектрограмма? – поинтересовался Озеров, с интересом наблюдая за реакцией полковника.
– Интересно, – дернул плечом тот. – Даже очень.
– Это точно не могут быть эсис?
Барнет ответил не сразу. Он внимательно рассматривал цветной узор на координатной сетке и беззвучно шевелил губами.
– Не думаю. Да и обстоятельства встречи: патрульный крейсер в двух парсеках от Границы, рядом несколько баз… вряд ли они решились бы сунуться.
– Тогда что же это?
– Одно из двух – либо это плазмоид, либо ребята увидели след какого-то чужака, причем довольно тихоходного. Странно… его скорость никак не соотносится с уровнем техники, позволяющим создать кокон такого уровня. Ведь его практически не видно! Невозможно определить ни один из основных параметров, кроме курса – все остальное приблизительно. И скорость, да, конечно… потому, кстати, они за ним и не погнались.
– Что ты имеешь в виду, Томми? Почему это – потому?
– Они решили, что это плазмоид. А даже если это чужак – вы бы бросились за ним в погоню, э? Даже в молодости, Питер – бросились бы на старом разваливающемся крейсере, у которого половина батарей на последнем издыхании?
Озеров помолчал, обдумывая услышанное.
– Современная наука отрицает существование плазмоидов как самостоятельной формы жизни, – выдавил он после долгой паузы.
– Наши академики могут отрицать существование чего угодно, хоть даже собственных задниц, – меланхолично пожал плечами Барнет. – Если от этого им станет легче, то ради бога. Я собственными глазами видел такие вещи, что, поверьте, волосы у меня вставали дыбом. Знаете, кстати, что ваш уважаемый предшественник, прочитав легендарный доклад группы Ломбарди, назвал его «пьяным бредом»? И где он теперь?
– Ломбарди… – Озеров налил в оба стакана коньяку и уселся на подлокотник одного из свободных кресел. – Ты, Томми, тоже веришь во все это? В живых мертвецов, в «третью сферу существования», в эти идиотские антимиры? Мне почему-то кажется, что в последний предвоенный период в старой Империи развелось слишком много сумасшедших – всего-то навсего. А мы тут головы ломаем.
– Ерунда, Питер, – замотал головой Барнет. – Как раз перед Войной в Империи стали понимать, что все далеко не так просто на этом свете, и полузабытые легенды, курсирующие по галактике не одну тысячу лет – вовсе не ерунда и не фольклор ушедших цивилизаций. Ломбарди многие считали сумасшедшим, это правда, но ведь тех же плазмоидов действительно видели, и не раз! И приборы их видят. Другое дело, что я никогда не слышал про одиночного плазмоида. Они всегда ходят стаей…
– Значит, ты думаешь, что это был чужак? И точно – не эсис?
– Эсис? Ну, давайте рассуждать здраво – флота у них почти не осталось. Процентов восемь, не больше: это многократно подтвержденный факт. Никаких принципиально новых разработок в течение войны не наблюдалось, вся техника была точно той же, что и в первые дни. Под конец стали появляться более громоздкие корабли, но это, оказалось, было просто трехсотлетнее дерьмо из каких-то запасников. Ни о каких новых способах маскировки или защиты речь не шла. Что же, за несколько лет они разработали и запустили в производство принципиально новый «кокон»? Но это означает новый генератор, причем скажу вам сразу – я видел уйму чужой техники, даже совсем непонятные и непонятно чьи конструкции, которым по пятьдесят тысяч лет: но ничего похожего я не встречал. Мимо нас проскочил представитель расы, которая долго и серьезно работала с физикой высокой плазмы. Я даже приблизительно не могу сказать вам, каких затрат энергии потребует подобный генератор. Если хотите, можете поговорить с серьезными физиками. Но боюсь, и они вам скажут то же самое…
– Очень мило, – маршал раздраженно щелкнул пальцами и взялся за свой стакан. – Следовательно, у нас под носом бродит какой-то чужак, которого мы не способны ни остановить, ни даже идентифицировать! И как я должен реагировать на все это?
– Почему? – Барнет еще раз вгляделся в спектрограмму. – Остановить его, вероятно, можно, скоростью он не блещет. Масса определяется более чем приблизительно, но все же видно, что она невелика, значит, это нечто вроде разведчика. Стало быть, его совсем не трудно догнать и прищучить. Всего-то и надо, что хорошо вооруженный линкор-перехватчик с опытным экипажем. Но, Питер: кто вам сказал, что он появится у нас еще раз?
– Я с удовольствием списал бы это донесение в архив, – вздохнул Озеров, – однако после чертовой войны мы все стали бояться даже мухи, жужжащей на окне.
– Не «после войны», – ухмыльнулся полковник, – а после трибуналов… но вам-то чего бояться? Обвинений в потере бдительности? Однако если я хоть что-то понимаю в этой жизни, новой войны пока не предвидится. Мой вам совет, Питер – плюньте. Если это был чужак, то все равно он вряд ли появится у нас еще раз. Если же это и впрямь плазмоид, вы окажетесь в дураках, чтобы там ни говорили наши столетние ученые мудрецы.
– Пей коньяк, – обреченно приказал вице-маршал. – Не знаю, что тут и думать. Чудится мне, что не все они рассказали, эти орлы. И начальник особого отдела, отправлявший мне эту депешу, тоже… будь ребята уверены, что встретились с плазмоидом – ну, стали бы они докладывать об этом на самый верх? Очень им надо. Нет, тут что-то не так. Самое обидное, что можно, конечно, всех вызвать, допросить, поработать с ними как следует, но ведь все равно ничего нового не узнаешь. Да, видели. Что видели? А след прохождения некоего сверхсветового объекта, закамуфлированного коконом холодной плазмы неведомых характеристик. О чем и доложили по инстанции. Так может, ребята, это был просто странный такой плазмоид, путешествующий в одиночку? Так точно ваша милость, именно плазмоид и был, – если, конечно, ваша милость в них верит. А мы нет, не верим. Потому написали донесение: объект. О! Или может, я буду им руки выкручивать, пальцы выламывать? Как ты считаешь, Томми – буду я боевым офицерам Конфедерации пальцы выламывать?
– Пальцы не пальцы, – улыбнулся Барнет, прислушиваясь к своим ощущениям после новой порции коньяка, – а вот слухи, наверняка появившиеся в их подразделении, я бы подсобрал. Если, конечно, это возможно.
– После войны наши возможности ограничены, – боднул головой Озеров. – Но ты прав. Итак, что это у нас… ага, Восьмой флот, корпус «Аттика», легион «Генрих Мати». Славный легион, если мне память не изменяет. Ну-ка, пусти меня за стол: сейчас посмотрим, кто у них, во-первых, особист, и кто там из наших еще остался. Если остался, конечно.
– Вы думаете, что особист там из новых?
– Я, конечно, не могу помнить всех по фамилиям, но – чувствую. «Старик» не стал бы морочить мне мозги такими обтекаемыми формулировками. Нет, они точно видели больше, чем рассказывают. Но докладывать мне почему-то не хотят. Томми, ты не мог бы поразмыслить над этим?
– Я всего лишь инженер, Питер. Тут нужен аналитик. Если хотите, я приведу к вам старого пропойцу Скарбелотто. Правда, он-то уж точно верит и в плазмоидов и во все остальное, включая живых мертвецов.
Озеров закатил глаза и прикинул сегодняшние планы. Если сюда придет Скарбелотто, о них можно забыть. Запас коньяка недавно обновлялся, но маршал твердо знал, что в этом случае придется посылать дежурного за добавкой.
– Ладно, – решился он. – Сейчас я его вызову. Кстати, он тоже это… страдает?
– Так ведь понедельник, – даже удивился в ответ Барнет.
Глава 3.
1.
– Тут есть еще одна нестыковка, – сказал Чечелю Виктор, когда они садились в командирский катер. – По времени. Вспомни, прежде аборигенам требовалось минимум трое суток, чтобы обнаружить геологов и организовать охотничью экспедицию. А во многих случаях, я уверен, они просто не успевали, приходили тогда, когда геологи уже свернули лавочку. Здесь же вся информация поступила очень быстро. Слишком быстро, тебе не кажется? Я начинаю думать, что наши любезные «духи» отслеживают появление геологов с первым же поворотом бура. И спланировали воздушный налет, конечно же, не эти несчастные засранцы, а именно «духи», дающие дельные советы подземному колдуну.
– Да, – согласился Чечель, – те, скорее всего, просто не додумались бы до такого. Из чего, кстати, следует, что «духи» хорошо осведомлены о составе фамильных арсеналов аборигенов. Но вооружать их чем-то более современным они пока не спешат.
– Конечно. Они не хотят демаскировать себя. Но увы, бедные ребята еще просто не представляют, с кем именно им придется работать. Если бы здесь стоял обычный охранный легион, в штабе которого сидят обычные же дуболомы, у них, возможно, что-нибудь и получилось. Но с нами, кажется, такие варианты еще ни разу не проходили.
– Кстати, а что мы будем делать, если семейство кузнеца начнет пальбу?
– Не начнет, – уверенно помотал головой Ланкастер. – Здесь нужно смотреть, так сказать, в корень психологии. Они привыкли всегда выступать в роли охотников, и еще никогда дичь не падала им на голову. Я просчитал это еще во время налета на деревню – и оказался прав. Ты сам видел, насколько они ошизели, когда увидели нас у себя на празднике. Так будет и сейчас.
Сидевший в соседнем кресле Барталан хмыкнул и на всякий случай проверил, легко ли выскальзывает из набедренной петли его излучатель. Они летели лишь на двух машинах – Ланкастер, Чечель и он в командирском катере, да еще десяток солдат под командой Дитриха во втором, десантном. База осталась далеко позади, сейчас два приплюснутых черных силуэта неслись над снежными макушками гор, выходя к зеленой долине, которую занимал род кузнеца Беймаа.
– Вижу перевал, – доложил пилот. – В долине – с десяток строений.
– Вероятно, это оно и есть. Снижаемся на высокой скорости, – приказал Ланкастер. – Резкое торможение, акустические буфера снять, пусть они там попрыгают.
Через мгновение узкая долина наполнилась адским грохотом реверсируемых двигателей. Пилот осадил командирскую машину возле самой земли, пасущиеся в бревенчатом загоне длиннорогие животные заметались от ужаса, со склона горы посыпались небольшие камни. Двое мужчин, чинившие сбрую возле приземистого, сложенного из коричневатых булыжников домика, упали в траву и закрыли руками головы. Командирский катер сел, второй остался в воздухе, повиснув над плитчатыми крышами домов и амбаров. Кресло Ланкастера тотчас изменило форму, опускаясь ниже и вытягиваясь в длину, и он проворно выскользнул из машины.
Он замер, наслаждаясь неожиданным, густым цветочным ароматом, наполняющим долину. Слабый ветер гнал едва заметные волны по ярко-зеленой траве, где-то на склонах гор, окружавших ее с трех сторон, вскрикивали мелкие крылатые, поднятые ревом моторов из своих гнездовий, да блеял перепуганный скот в загоне.
– Вот ведь черт, – с восхищением произнес Ланкастер. – А мы все какие-то курорты ищем… вот где рай земной! Недурно было бы здесь поселиться, а Моня?
– Договорись с кузнецом, – дернул плечом начмед, внимательно оглядывающий скученные вдоль ручья строения, – я думаю, за пару обойм он даст тебе и стол и кров. Вот только куда они все попрятались?
– Боюсь, они сейчас осваивают дедушкины погреба, – подал голос Барталан. – И вытаскивать их оттуда будет нелегко. Мы зря не взяли хотя бы роту… все было бы намного проще. Может, все-таки вызвать подкрепление?
– Не надо, – отмахнулся Ланкастер и шагнул к тем двоим, что решили зарыться в траве.
Нагнувшись, он схватил их обоих за куртки и одним рывком поставил на ноги. Бородачи оказались довольно молодыми, можно сказать, почти юношами. Один из них все еще сжимал в руке длинное шило, которым работал. От их нарядов, состоявших из одинаковых кожаных курток с веревочными завязками и коротких серых штанов, воняло кислым. К аромату примешивался отчетливый запах пота – добры молодцы отчаянно трусили.
– Тоже обделаетесь? – ласково поинтересовался Виктор.
Парень с шилом, ощутив внутри себя неведомый бесплотный голос транслинга, зашатался и решил было упасть на колени, но генерал пресек его попытку в зародыше.
– Прекратите трястись, – распорядился он, и оба, как ни странно, тут же почувствовали себя увереннее. – Идите к Беймаа, и передайте ему, что я хочу с ним поговорить. Если у него хватит смелости выйти без оружия, то никто из вас не пострадает. Идите!
Юноши изумленно переглянулись и бросились бежать в сторону длинного одноэтажного строения с рядом узких закопченных окон. Из дымовой трубы, выведенной почему-то вдоль боковой стены, валил густой черный дым.
– Как бы они не начали палить, – прищурился Чечель, положив ладонь на рукоять своего излучателя. – Если будет пальба, я с этими идиотами церемониться не стану – разнесу их хибары ко всем чертям. Не нравятся они мне что-то…
– Не будет никакой пальбы, – заверил его Ланкастер. – Они слишком испуганы и ошарашены… Беймаа должен выйти, не может же он обгадиться на глазах у всего своего рода.
Он оказался прав. Минуты через три после того, как парни заскочили в серую дощатую дверь кузницы, на ее пороге появился седобородый мужчина с лысой головой, макушку которой венчала крохотная расшитая шапочка. Его мускулистый торс, покрытый густыми волосами, был почти полностью покрыт замысловатыми узорами татуировки, а жилистые руки с огромными кулаками украшали два десятка браслетов из крашеных ремешков. К некоторым ремешкам крепились то ли амулеты, то ли знаки его статуса. На ногах у кузнеца были высокие кожаные сапоги с толстой подошвой.
Ничем не проявляя волнения, Беймаа неспешно приблизился к Ланкастеру и встал в трех шагах от него, внимательно разглядывая черного гиганта с длинным мечом на поясе. Виктор стянул с головы шлем и жестом указал кузнецу на толстое бревно возле ворот загона, вырубленное кем-то в виде скамьи. Увидев перед собой обычное человеческое лицо, старейшина вздрогнул и приоткрыл рот.
– Что он делает?! – прошипел Чечель, напряженно скользя взглядом по окнам жилищ. – Ему же прошибут голову!
– Не прошибут, – тихо ответил Барталан, – если мы не позволим… хотя пока они, кажется, об этом и не думают.
Беймаа тем временем проследовал за Ланкастером и нерешительно опустился на растрескавшуюся от старости скамью-колоду. С минуту они молча смотрели друг на друга. Видя, что ничего страшного огромные черные безбородые с ним не делают, кузнец тихонько вздохнул и осторожно поглядел на их ужасную птицу, что уселась в десятке шагов от загона. Самым удивительным было то, что вблизи птица выглядела неживой. Скорее, она напоминала воздушные лодки из легенд, которые старики-воспитатели рассказывают своим питомцам. Тогда, давно, безбородые уже приходили в горы, но воины всех кланов, объединившись даже с ненавистными подземными ублюдками, победили их и захватили волшебное оружие и многих из их жен. Беймаа не очень хорошо знал, что в этих легендах было правдой, а что вымыслом, но волшебные ружья, заклятые именами духов грозы, имелись и у него, потому что двое из его предков отличились в той ночной битве.
– Выпей, – вдруг услышал Беймаа и не сразу понял, кто с ним говорит. – Это доброе вино, оно развеселит твое сердце и прогонит ненужный страх.
Черный гигант протягивал ему довольно большую флягу в кожаном чехле. Беймаа осторожно, покосившись на странную чешуйчатую перчатку безбородого, взял ее в руки и понюхал горлышко. Пахло хорошо, более того, завлекающе. Старейшина подумал о крадущихся в ночи демонах, которые уносят души неродившихся воинов и спросил себя, не повелевает ли ими этот верзила? Но потом, коротко заглянув в его спокойные, чуть поблескивающие глаза, он решился.