Дверь в комнату Лауры была закрыта и наверняка заперта, решил я. Но я достаточно прожил в этом отеле и знал, насколько хрупки в нем стены и двери. Прыжок с разбегу доказал мою правоту — дверь пьяно распахнулась вовнутрь, и я, шатаясь, ввалился в комнату.
Лаура лежала на постели, ее тело замерло. Ларри собирался стянуть с нее последнее из белого белья. Он распрямлялся из согнутого положения над нею, когда я настиг его. Конечно, это было жестоко — в его-то час славного триумфа, когда его сексуальные фантазии вот-вот могли стать явью! Он промедлил лишь секунду и сделал вялую попытку прикрыть рукой лицо, вот и все!
— Насильник! — радостно завопил я так, чтобы слышал весь отель, и вмазал ему правым кулаком точно в рот.
Раздался звук разбившегося фарфора. Он сделал судорожное глотательное движение, и его глаза выпучились от ужасающего осознания случившегося.
— Свинья! — заревел я и врезал ему кулаком под ложечку.
С услаждающим слух глухим звуком он воткнулся спиной в стену и беспомощно откинулся обратно ко мне.
— Еще хочешь! — проорал я. — Ну что ж, сам напрашиваешься.
Через миг стена содрогнулась вновь, но на этот раз он соскользнул вниз и растянулся на полу.
— Дэнни! — отчаянно взвыла Лаура и бросилась в мои объятия.
— Нет! — вскрикнул я и бросил ее на ковер. — Ты никогда в жизни меня не видела! И его тоже!
Она попыталась было подняться, посмотрела на меня с сомнением и осталась там, где была. Я повторил все сначала, и она наконец поняла.
— Он сказал, что ты жив и здоров и что тебя держат в доме Макса, — запинаясь, сообщила она. — И все зависело от меня: каждая подаренная ему ночь продлит твою жизнь на один день!
— Что? — пришел я в ярость. — Маленький гаденыш думал, что я умру раньше, чем он доедет до отеля! И во всем виноват он! — Я обошел кровать и ударил его пару раз ногой по ребрам. Я уже серьезно подумывал, не сломать ли ему руку или две, когда появилась полиция.
Стоя в коротеньких трусиках и обхватив себя руками как в картине «Святая невинность», Лаура судорожно изложила сочувствующему полицейскому набор лжи, которую я ей подсказал. Потом я изложил свою версию, и он выразил пожелание, чтобы на свете было побольше таких людей, как я — почему именно, я не очень понял, — а внимательно оглядев Ларри, он воодушевился как ребенок в рождественское утро. Найдя в кармане Ларри пружинный нож, он совсем расчувствовался, и мы с ним стали почти старыми друзьями, когда он уходил, небрежно волоча за воротник бездыханного Ларри.
Имя Ларри часто повторялось в планах и отчетах Макса, и я представил себе, как обрадуются копы тому, что в их руки попал хоть один живой член банды, которого они смогут призвать к ответу.
Но очень долго еще не смогу я отделаться от чувства искреннего сожаления о том, что я так и не узнал фамилии Дьюка.
Я припарковался как можно ближе к дому, выскочил из машины и предупредительно распахнул дверцу со стороны Лауры. Она вышла из машины со слегка озабоченным видом.
— Дэнни, разве не должна я была сначала позвонить?
— Это подпортило бы сюрприз, дорогая, — заверил ее. — Пошли! — Я взял ее под руку и потянул к крыльцу.
— Но она, вероятно, уже прочитала о Максе за прошедшие два дня, — возразила она.
— Тогда мы, может быть, еще не опоздали на празднование! — проговорил я нарочито веселым голосом. — Пойдем посмотрим!
Я позвонил несколько раз, и входная дверь наконец отворилась. Нас встретил тот амбал, которого я оглушил в «комнате соблазнения» Миднайт, — по имени Эдди, как я припомнил.
— Уф, это вы мисс Лаура, — проворчал он. — Уф, проходите! — Он шире распахнул дверь, и я последовал за ней в холл.
— Все шалишь, Эдди? — шутливо обратился я к громиле. — Хоронил других корешей в последнее время?
Он несомненно попытался бы мне врезать, но присутствие Лауры сдержало его, и рука его опустилась к ноге.
— Она у себя, мисс Лаура, — пробурчал он и прошаркал в гостиную, где — я готов был поспорить — шла игра в «джин-рамми».
Будь у нее хоть четверть шанса, Лаура быстренько бы выскочила обратно на улицу. Только я не дал ей и доли шанса. Твердо взяв ее за локоть, я привел ее в движение и подтолкнул к той комнате. Она тихо постучала, и через секунду голос ее сестры пригласил войти.
Миднайт возлежала на своем диване свободной формы, и украшенный шрамом святой Луис готовил выпивку у винного шкафчика. При виде Лауры испуг промелькнул на лице Миднайт. Она вскочила с дивана и горячо обняла младшую сестру.
— Лаура, дорогая! — голос было подвел ее, но она быстро овладела собой. — Как я рада тебя видеть! Чудесно!
Я взглянул на Луиса и убедился, что за последние две недели его неприязнь ко мне ничуть не изменилась, разве что усилилась.
— Дай же мне полюбоваться на тебя! — радостно воскликнула Миднайт.
Она отстранилась от Лауры, твердо держа ее за руки.
— Замечательно! — наконец произнесла она. — Ты красива как никогда, дорогая! — Она вдруг всплеснула руками. — Это надо отпраздновать! Луис, пожалуйста, открой шампанского! Я так жутко устала уже от поминок по Максу! — На ее лице внезапно появилось раскаяние, и она продолжала сиплым голосом: — О, прости меня, Лаура, любимая. Я и забыла, что Макс всегда тебе нравился, не так ли, дорогая?
— Он навсегда останется в моей памяти, — сдержанно проговорила Лаура. — Ты, конечно, знаешь Дэнни Бойда, дорогая?
— Разумеется, — гортанно ответила Миднайт.
Она медленно, неохотно повернула голову в мою сторону. Тусклые искры в ее терновых глазах угасли, оставив после себя серый пепел, когда она взглянула на меня.
— Привет, Дэнни. Вы, должно быть, оригинал негодного пенса? — сатанински улыбнулась она.
— Или британской полукроны чеканки 1907 года? — с омерзением парировал я.
Луис принес бокалы, ведерко со льдом и бутылку шампанского. Хлопнула пробка, заструилось игристое вино, и все выпили, но праздника не получилось.
Паузы в несвязной беседе становились все длиннее. В одну из таких пауз Луис слегка наклонился ко мне, и в предвкушении удовольствия на его шраме образовалась ямочка.
— Я полагаю, это были самые легко заработанные пять тысяч, Дэнни?
— Я бы этого не сказал, — улыбнулся я ему. — А ты хоть раз заработал столько в своей жизни, Луис?
— Не будь смешным! — прорычал он. — Я зарабатываю… А, забудь об этом! — Он растянулся в своем кресле, не скрывая дурного настроения.
Когда наступила следующая пауза, переросшая в гнетущее молчание, я прочистил горло.
— Ты уже рассказала Миднайт, как мы смеялись в ту ночь, когда ты приехала в Суинбэрн, золотце? — спросил я Лауру с вежливой улыбкой хорошо воспитанного гостя, искусно поддерживающего угасающую беседу.
— Нет, — подавленно ответила Лаура. — Пока нет!
— Бедная девочка искала меня по всему городу и в конце концов нашла в последнем баре, — весело проговорил я. — Мы вернулись в отель и пропустили по стаканчику. Я и понятия не имел, что она ваша сестра — это выяснилось в разговоре. Лаура рассказала мне о своей жизни здесь с вами и Максом, а также с этим милым гаденышем Ларри! Оба они узнали бы ее, как только увидели в Суинбэрне, и это могло бы дорого мне стоить. Когда я объяснил ей это, Лаура — что за чудесная девушка! — обещала уехать из Суинбэрна на следующее утро первым же поездом. Так она не попала бы никому на глаза. Но вскоре мы сообразили, что это уже не имело никакого значения, поскольку вы велели ей зарегистрироваться в гостинице под своим собственным именем!
Я хохотнул и покачал головой.
— Поэтому мы сыграли в одну веселую игру. Игру в отгадывание, вы знаете такую? Мы так и не получили ответов, но у нас возникли жутко интересные вопросы! Например, почему Миднайт списала со счетов Дэнни Бойда и отдала его на растерзание противнику еще до того, как он мог передать важные для нее сведения? — Я наградил Миднайт сияющей улыбкой. — Был и такой вопрос: почему Миднайт сделала из своей младшей сестры Иуду, послав ее в Суинбэрн, чтобы выдать с головой Дэнни Бойда? Вы не находите жутко интересными эти вопросы?
Миднайт сидела словно высеченная из камня, держа побелевшими пальцами ножку шампанки. Казалось, она дышала несколько более затрудненно, чем обычно, но, может, все дело было в шампанском?
— Дэнни! — в голосе Лауры прозвучала отчаянная мольба. — Не пора ли нам идти?
— Нет! — решительно возразил я. — Есть еще кое-что, и тебе придется это выслушать. А после все, что ни захочешь, дорогая!
— Чего ты добиваешься, Бойд? — спросил Луис хорошо поставленным голосом, который всегда действовал мне на нервы. — Уж не пытаешься ли ты восстановить Лауру против своей сестры, нанизывая одну инсинуацию на другую, одну бесстыдную ложь на другую?
Я переждал, потом сдержанно сказал:
— Я пытаюсь добраться до правды, Луис, если ты знаешь, что это значит. Так что, пожалуйста, не прерывай меня, а то я заткну тебе пасть!
Его лицо окрасилось в цвет густого красного вина, пока он издавал еле слышные булькающие звуки. Он начал было подниматься с кресла во взвешенном, нарочито размеренном движении, но увидел усмешку предвкушения на моем липе и передумал.
— Оставив Лауру, я вернулся в свою комнату и застал там поджидавшего меня Ларри, — продолжил я, обращаясь прямо к Миднайт. — Макс объявил срочный сбор у себя на ферме, и мы должны были немедленно отправиться туда. Затем он пошутил: уж не завел ли я в гостинице какую-нибудь блондинку? Я догадался, что он уже знает о Лауре, но он разрешил мне взять мой пистолет, — разряженный им, но я еще этого не знал, — чтобы ввести меня в заблуждение.
Это меня обеспокоило, поскольку не имело никакого смысла. Вы так жаждали, чтобы я занял место Бенареса, что даже похитили мою секретаршу. Потом вы заплатили мне за это пять тысяч. Но прежде чем я имел возможность передать ценные сведения, вы решили отделаться от меня.
— Я нахожу все это утомительным, пошлым и путаным, — произнесла Миднайт переменившимся, слегка небрежным голосом. — Не вижу причины, почему я должна с этим мириться. Вышвырни его отсюда, Луис!
— Луис? — Я зловеще улыбнулся ему. — Ты слышал, что сказала леди?
Он болезненно покраснел.
— Не глупи. Миднайт! Ведь это он чуть не вколотил в пол Эдди, помнишь?
— Поверьте мне, вам придется меня выслушать, — сказал я кротким голосом. — И все мы останемся здесь, пока вы этого не сделаете!
— У меня нет выбора! — проскрежетала она зубами. — Но вы еще пожалеете, Бойд! Уж я позабочусь об этом!
— Единственно возможный логический вывод: у вас был другой лазутчик в стане Макса и он выдавал гораздо более ценную информацию, чем я мог надеяться когда-либо добыть. Это не мог быть ни один из трех других спецов, приглашенных Максом участвовать в деле, ибо они знали не больше, чем я. Кто оставался! Сам Макс? Ни в коем случае, если только все не посходили с ума. Значит, только Ларри. Я попытался взглянуть на него вашими глазами. Он был в состоянии знать все, что делал Макс. Ваша проблема была в другом: могли ли вы доверять ему или в последний момент он вас предал бы? Потом в ваши руки попал Джонни Бенарес и вы усмотрели шанс улучшить ставку на Ларри, заслав еще одного агента.
Но почему вам понадобился частный сыщик? Этот вопрос не давал мне покоя с самого начала! Ведь вы, прекрасно знали — я был в этом уверен, — что ни один частный детектив не позволит Максу провернуть его дело, задолго известив о нем полицию. Я попытался понять вашу точку зрения, и у меня это получилось. Чего вы жаждали больше всего — это одержать верх над Максом, перехватив у него операцию или украв его добычу. Ларри был в состоянии помочь вам в ваших планах.
Вы решили: если вашим планам не суждено было сбыться, тогда следует провалить операцию Макса, и частный сыщик как нельзя лучше подходил для этой задачи, ибо не преминул бы известить полицию.
Когда же Ларри сообщил вам все детали предстоящего ограбления банка, во мне вы больше не нуждались. Теперь вы надеялись перехватить добычу, и важно было помешать мне известить полицию. Наступил подходящий момент открыть на меня глаза Ларри.
— Чего вы от меня хотите? — насмешливо спросила она. — Немного крови? Вы хотите, чтобы я пожалела несчастного, получившего ни за что пять тысяч долларов? Вы этого хотите?
— Я хочу, чтобы вы послушали меня еще пару минут. Последнее, что я не мог понять, это что могли вы предложить Ларри — чего он не мог бы получить от Макса, — чтобы он стал предателем? Ведь он был правой рукой Макса и имел все — деньги и власть. И бесполезно было предлагать ему чуть больше того или другого.
Я еще немного подумал о вас, Миднайт. О вас и о вашем комплексе черной вдовы, который предполагает не только физическое овладение мужчиной, но и нечто большее. Вы выискиваете его слабости, потом потворствуете им, разжигаете их, и с каждым разом бедняга все больше запутывается в вашей паутине. А какие слабости имелись у этого гаденыша Ларри?
Лицо Лауры превратилось в белую маску, воплощение ужаса, но глаза ее гневно сверкали, и это — надеялся я — было добрым признаком.
— Помнишь, ты рассказывала мне о жизни в этом доме, когда Макс еще был компаньоном Миднайт? — спросил я ее.
Лаура медленно кивнула, с трудом прочистила горло и еле слышно вымолвила:
— Разумеется, я помню, Дэнни.
— Ларри постоянно находился поблизости от тебя. Даже когда ты не могла его видеть, ты ощущала на себе его обжигающий взгляд. Однажды ты поймала его, когда он подсматривал, как ты одевалась, и предупредила его, что расскажешь об этом Максу. Но Ларри разрыдался, встал на колени и упросил тебя не делать этого. Но ты чувствовала, как с тех пор он ненавидел тебя за это унижение?
— Да, — энергично кивнула она. — Так оно и было. Но какая тут связь с той особой приманкой, которую могла предложить ему Миднайт? Я хочу сказать…
Она вдруг закрыла глаза и судорожно дернула кадыком.
— Нет! — в отчаянии прошептала она. — Нет! Только не это!
— Лаура, милая, — мягко проговорил я. — Когда я понял, что Ларри работает на Миднайт, я все же не мог уяснить, зачем ей понадобилось посылать тебя так далеко — чтобы подставить меня? Ей же достаточно было сказать обо мне самому Ларри!
— Но у нее был замечательно удобный предлог, чтобы послать меня в Суинбэрн, — сказала Лаура тихим, невыразительным голосом. — Чтобы вступить в контакт с тобой, Дэнни? Тебе незачем разжевывать это. Спасибо!
— По плану Макса захваченные ими в банке Оллфилда деньги должны были оставаться в течение трех ночей в подземном гараже, — добавил я. — Макс и Ларри охраняли бы их все это время.
Я полагаю, дело было так: «Я могу дать тебе, — сказал ей Ларри, — полмиллиона на блюдечке с голубой каемочкой! Я даже могу отдать тебе вместе с деньгами Макса так, чтобы он видел, как ты будешь забирать их у него под носом. Взамен я хочу Лауру, и я ничего не скажу тебе, пока Лаура не приедет в Суинбэрн!»
Лаура приподняла голову и вопросительно уставилась на каменное лицо Миднайт.
— Ты, конечно, согласилась, — с удивлением констатировала она. — Что такое младшая сестренка в сравнении с такими деньжищами и шансом унизить Макса! — Она поднялась и посмотрела на меня. — Не отвезешь ли ты меня домой. Дэнни?
— Как скажешь, Лаура, — мягко ответил я.
— Миднайт! — Она посмотрела на старшую сестру холодным, спокойным взглядом. — Я хочу задать тебе всего лишь один вопрос. Пожалуйста, ответь честно, хотя бы потому, что это могут быть последние слова, сказанные тобою мне. Ты продала меня как товар, даже не сказав, что я стала чьей-то собственностью. Скажи, что мне оставалось делать, когда я узнала бы, каким грязным, патологическим типом был Ларри и кошмар от физического контакта с ним стал бы совершенно невыносимым?
Неумолимое и безжизненное, бронзово-каменное лицо Миднайт словно находилось вне поля зрения и слышимости.
— Я полагаю, твой ответ был бы: «Убей себя!», — медленно проговорила Лаура. — Но тебе было бы наплевать, что бы я ни сделала! Только не после того, как за меня дали такую цену!
Каменное лицо внезапно растворилось в потоках слез, которые, казалось, смыли его черты. Неприятный вопль отчаяния вырвался из горла Миднайт, оплакивающей нечто безвозвратно утраченное. Это был чисто первородный звук без малейшего намека на вину, печаль или сожаление.