Руки китобоев отпустили его. Поднявшись, он вытер кровь с лица. В ушах стоял неприятный звон.
— Рыба! Идиоты! Рыба, говорю я вам! Рыба, охотники за собаками! Рыба, пожиратели пива! Рыба, чтобы очистить ржавчину с наших копий! Стадо в сто голов, не далее как в пятидесяти милях на юго-запад!
Арфлейн узнал голос Уркварта. Держа в одной руке гарпун и положив другую на плечо стоявшего рядом с ним мальчишки, вероятно, юнги, Уркварт сказал:
— Давай, Стефан.
Запинаясь, мальчишка заговорил:
— Наш корабль встретился с ними в сумерках. Мы были загружены до предела и не смогли остановиться, поскольку еще до ночи должны были попасть во Фризгальт. Но мы видели их. Они шли с севера на юг. Приблизительно двадцать градусов к западу. Большое стадо. Мой отец, наш шкипер, говорит, что такого большого стада не было уже двадцать лет.
Арфлейн наклонился к Бренну, помогая ему встать на ноги.
— Ты слышал, Бренн?
— Да, — улыбнулся Бренн распухшим ртом. — Ледовая Мать добра ко мне.
— Хватит любому судну в доке, — продолжал Уркварт, — даже с лихвой. Они идут быстро, судя по словам отца этого парня, но хороший парусник сможет настичь их.
Оглядев комнату, Арфлейн поискал глазами Манфреда Рорсейна. Тот стоял около стены, сжимая в руке нож и по-прежнему иронично улыбаясь.
Перехватив взгляд Арфлейна, Уркварт с удивлением посмотрел на юношу. Мгновенно оценив ситуацию, он с мрачным видом шагнул к Рорсейну и отобрал у него нож.
— Благодарю, — ухмыльнулся Рорсейн. — Мне пришлось довольно туго.
— Ты что здесь делаешь? — угрюмо спросил Уркварт, поразив Арфлейна фамильярностью обращения к юноше.
Рорсейн кивнул в сторону Арфлейна.
— Я пришел с сообщением к капитану Арфлейну, но он был занят с друзьями. Другие же решили, что я неплохой объект для развлечения. Я и капитан сочли, что они зашли слишком далеко.
Узкие голубые глаза Уркварта уставились на Арфлейна.
— Вы помогли ему, капитан?
Арфлейн с нарочитой небрежностью проговорил;
— Это было глупо с его стороны — прийти сюда. Если вы знакомы, то отведите его домой, Уркварт.
Гостиница начала пустеть. Надвинув на лоб капюшоны, с гарпунами на плечах, моряки расходились по кораблям с намерением отправиться в путь с первыми проблесками дня.
Бренн похлопал Арфлейна по плечу:
— Я должен идти. На такой короткий рейс провизии должно хватить. Рад был повидать тебя, Арфлейн.
В гостинице оставались лишь Уркварт, Арфлейн и Рорсейн.
Переваливаясь с ноги на ногу, между столов бродил Флетч. Три его дочери наводили порядок. Казалось, что к такому ходу событий они уже давно привыкли. Наблюдая за их работой, Флетч не приближался к мужчинам.
Странная прическа Уркварта отбрасывала на стену причудливую тень. Только сейчас Арфлейн заметил, как ловко она копирует форму китового хвоста.
— Итак, вы помогли еще одному Рорсейну, — пробормотал Уркварт, — хотя на этот раз этого не требовалось.
Арфлейн потер засохшую корку крови на лбу.
— Я был пьян и вмешался вовсе не из-за него.
— Однако это была хорошая драка, — весело произнес Рорсейн. — Я и не думал, что могу так драться.
— Они ведь только играли. — В голосе Арфлейна чувствовалась усталость и пренебрежение.
Уркварт мрачно кивнул в знак согласия. Опершись на гарпун, он смерил Рорсейна снисходительным взглядом.
— Они лишь играли с тобой, — проговорил он.
— В таком случае, это была хорошая игра, кузен, — произнес Рорсейн, отвечая на взгляд Уркварта.
Арфлейн терялся в догадках, почему Рорсейн называет Уркварта кузеном, поскольку вряд ли могло быть прямое родство между аристократом и свирепым гарпунщиком.
— Я провожу тебя к нижним уровням, — медленно произнес Уркварт.
— Какая может быть опасность? — спросил Манфред Рорсейн. — Никакой. Я хочу передать сообщение капитану Арфлейну.
Пожав плечами, Уркварт повернулся и, не говоря ни слова, вышел из гостиницы.
Манфред улыбнулся Арфлейну.
— Мой кузен — мрачный человек. Может быть, вы теперь выслушаете меня, капитан?
— Это не принесет мне вреда, — сказал Арфлейн.
Они встали из-за стола и вышли из «Разрушителя кораблей». Во время спуска на нижние уровни, они избегали пьяных китобоев, которые в радостном настроении спешили на свои корабли. Арфлейн видел, как, оказавшись слишком близко к краю уровня, они ловко пользовались веревочными ограждениями.
По мере того, как проходило опьянение, Арфлейн начал чувствовать боль от ушибов, полученных в схватке.
Наконец Рорсейн заговорил:
— Мой дядя чувствует себя лучше. Он хочет вас видеть.
— Ваш дядя?
— Петр Рорсейн. Ему уже лучше.
— Когда он хочет меня видеть?
— Прямо сейчас, если можно.
— Я слишком устал. Эта драка…
— Сожалею, но я не хотел вашего вмешательства…
— Вы не должны были приходить в эту гостиницу.
— Верно. Это была ошибка, капитан. В самом деле, если бы кузен Длинное Копье не принес хорошие новости, ваша смерть была бы на моей совести.
— Не говорите глупостей, — с отвращением произнес Арфлейн. — Почему вы называете Уркварта кузеном?
— Это наша фамильная тайна, которую я не должен был вам раскрывать. Уркварт — родной сын моего дяди. Вы пойдете к нам? Если вы сильно устали, то могли бы поспать у нас и встретиться с дядей утром.
Пожав плечами, Арфлейн последовал за юношей. Воспоминания возвращали его к дочери Петра Рорсейна.
Глава 5
СЕМЬЯ РОРСЕЙН
Проснувшись в слишком мягкой постели, Конрад Арфлейн с изумлением осмотрел небольшую комнату. Ее стены были богато украшены расписанными полотнами, изображавшими знаменитые корабли Рорсейнов во время походов или на охоте. На одной четырехмачтовую шхуну атаковали гигантские сухопутные киты, и капитан убивал кита отравленным гарпуном. На другой корабли продирались сквозь ледяные заторы или входили в город. Старые воины и старые победы, но в любом случае на переднем плане красовался доблестный отпрыск Рорсейнов — с фамильным стягом в руках. Везде — подвиги и насилие.
При взгляде на картины губы Арфлейна тронули улыбка. Он отбросил меха с обнаженного тела. Его одежда лежала тут же, на скамейке. Опустив ноги на пол, он встал и по меховому ковру подошел к тазу с водой для умывания. Арфлейн понял, что он очень смутно помнит, как попал в эту комнату. Должно быть, он был сильно пьян вчера вечером, коль согласился на предложение Манфреда Рорсейна провести ночь в их доме. Надев куртку и брюки, он подумал, увидит ли сегодня Ульрику Ульсенн.
Раздался стук в дверь, и в комнату вошел Манфред Рорсейн с меховым халатом в руках. Он хитро улыбнулся Арфлейну:
— Все в порядке, капитан? Как вы себя чувствуете?
— Полагаю, что вчера я здорово набрался, — неохотно ответил Арфлейн, как бы ставя это на вид юноше. — Мы встретимся с лордом Рорсейном прямо сейчас?
— Думаю, что сначала — завтрак.
Манфред вывел его в широкий коридор, также увешанный картинами. Из коридора они попали в большую комнату, в центре которой стоял квадратный стол из китовой кости, украшенный изумительной резьбой. На нем лежали хлебцы из растений, обитающих в теплых водах, блюда с китовым, тюленьим и медвежьим мясом, супница, полная жаркого, и большой кувшин с хессом, напитком, вкусом напоминающим чай.
За столом в платье из черной кожи уже сидела Ульрика Ульсенн. Бросив взгляд на Арфлейна, она улыбнулась и опустила глаза.
— Доброе утро, — резко бросил Арфлейн.
— Доброе утро, — едва слышно произнесла она. Манфред Рорсейн сел в соседнее кресло, предложив кресло напротив Арфлейну.
— Присаживайтесь, капитан.
Арфлейн неохотно занял предложенное место. Подвинув кресло к столу, он случайно коснулся коленей Ульрики. Тут же они оба резко отодвинулись в разные стороны. Манфред тем временем накладывал себе тюленье мясо и хлеб. При этом он бросал на свою кузину веселые взгляды. В комнату вошли две горничные в длинных коричневых платьях с вензелем Рорсейнов на рукавах. Одна из них остановилась у дверей, другая, подойдя к столу, присела в реверансе, Ульрика Ульсенн улыбнулась ей:
— Еще немного хесса, Мирейн.
Девушка взяла со стола наполовину пустой кувшин.
— Что еще прикажете, миледи?
— Благодарю, ничего. — Ульрика бросила взгляд на Арфлейна. — Вам что-то предложить, капитан?
Арфлейн покачал головой.
В комнату вошел Янек Ульсенн. Увидев рядом с женой Арфлейна, он нехотя кивнул, сел за стол и приступил к еде.
Воцарилась напряженная тишина. Арфлейн избегал взгляда Ульрики. Янек Ульсенн хмурился, но не поднимал глаз от тарелки. Манфред Рорсейн, усмехаясь, разглядывал присутствующих, умышленно подогревая возникший дискомфорт.
— Я слышал, что кто-то заметил большое стадо, — наконец произнес Янек, обращаясь к Манфреду.
— Я был первым, кто услышал эту новость, — улыбнулся Манфред. — Не так ли, капитан Арфлейн?
Промычав себе что-то под нос, Арфлейн продолжал есть.
— Мы пошлем туда корабль? — спросил Манфред, обращаясь к Янеку Ульсенну. — Мы просто обязаны сделать это. Судя по разговорам, рыбы хватит на всех. Мы отправимся на двухмачтовой яхте.
Казалось, что Ульрика поддерживает предложение.
— Прекрасная идея, Манфред. Отцу уже лучше, и я ему больше не нужна. Я тоже отправлюсь с вами. — Ее глаза заблестели. — Я не была на охоте уже три сезона.
Потерев нос, Янек нахмурился:
— У меня нет времени на такое безрассудное путешествие.
— Мы сможем вернуться в тот же день, — увлеченно подхватил Манфред. — Мы пойдем вместе, Ульрика, даже если Янек не расположен к охоте. Командовать кораблем может капитан Арфлейн.
Арфлейн сидел с мрачным видом.
— Лорд Ульсенн выбрал верное слово — безрассудство. Яхта — женщина на борту — китовая охота. Я не возьму на себя такую ответственность. Советую вам забыть эту идею. Достаточно одному быку свернуть в сторону, и наш корабль будет разбит в считанные секунды!
— Не будьте таким пессимистом, капитан, — усмехнулся Манфред. — Так или иначе, но Ульрика пойдет с нами. Верно, Ульрика?
— Женщина быстро кивнула.
— Если только Янек не возражает.
— Я возражаю, — ответил Ульсенн.
— Вы правы, отговаривая ее от этого предприятия, — произнес Арфлейн.
Ему не хотелось выступать на стороне Ульсенна, но в данном случае это был его долг.
Сверкнув глазами, Ульсенн выпрямился.
— Но если ты хочешь отправиться на охоту, Ульрика, — произнес он, сурово глядя на Арфлейна, — можешь сделать это.
Арфлейн посмотрел Ульсенну в глаза.
— В таком случае я чувствую, что кораблем должен командовать достаточно опытный человек. Я сам поведу его.
— Ты можешь пойти с нами, кузен Янек, — шутливо вставил Манфред. — Это твой долг перед нашими людьми. Они будут уважать тебя еще больше, увидев, что ты смело смотришь в лицо опасности.
— Меня не волнует, что ты думаешь, — произнес Ульсенн, бросая взгляд на юношу. — Я не боюсь опасностей, но сейчас я занят. Кто-то должен заниматься делами твоего дяди, пока он болен!
— Ты потеряешь всего один день, — уже открыто усмехался Манфред.
Ульсенн замер, мучительно отыскивая решение. Наконец он встал, так и не закончив завтрак.
— Я обдумаю это, — произнес он, выходя из комнаты.
Поднялась и Ульрика Ульсенн.
— Ты умышленно расстроил его, Манфред. Ты оскорбил его и поставил в неловкое положение капитана Арфлейна. Ты должен извиниться.
Манфред дурашливо поклонился капитану Арфлейну.
— Извините меня, капитан.
Арфлейн задумчиво смотрел на прекрасное лицо Ульрики Ульсенн. Покраснев, она вышла из комнаты вслед за мужем.
— Как только за ней закрылась дверь, Манфред расхохотался.
— Простите меня, капитан. Янек такой напыщенный тип, что Ульрика ненавидит его не меньше, чем я. Но она так верна ему!
— Редкое качество, — сухо обронил Арфлейн.
— О, да! — Манфред поднялся из-за стола. — А сейчас мы встретимся с одним из тех, кто умеет ценить верность.
Головы медведя, моржа, кита и волка украшали стены большой спальни, обтянутой шкурами. В ее дальнем конце стояла высокая и широкая кровать, на которой, закрытый мехами, лежал Петр Рорсейн. Лишь перевязанная рука и несколько шрамов на лице напоминали, насколько он был близок к смерти. Теперь его лицо разрумянилось, глаза блестели, движения были резкими и уверенными. Грива седых волос, тщательно расчесанных, падала на плечи. Он отпустил белоснежные усы и бороду. Его тело, насколько мог видеть Арфлейн, наполнилось жизненными соками. О таком быстром и полном воскрешении вряд ли можно было мечтать. Арфлейн приписывал это чудо природному жизнелюбию старика, а не лечению.
— Привет, Арфлейн. Как видите, я узнал вас! — В его богатом звучном голосе не было и следа слабости. — Простите, что встречаю вас таким образом, но эти слюнтяи думают, что я не могу удерживать равновесие. Я потерял ноги, все остальное осталось при мне.
Арфлейн кивнул, отвечая на дружелюбное приветствие старца. Из угла комнаты Манфред принес ему кресло.
— Садитесь, — пригласил Рорсейн. — Оставь нас, Манфред. Арфлейн сел рядом с кроватью, а Манфред с видимой неохотой вышел из комнаты.
— Мы с вами расстроили планы Ледовой Матери, — улыбнулся Рорсейн, глядя Арфлейну в глаза. — Что вы думаете насчет этого, капитан?
— Человек имеет право пытаться спасти свою жизнь, пока это возможно, — ответил Арфлейн. — Несомненно, Ледовая Мать не будет возражать, чтобы подождать еще немного.
— Раньше думали, что человек не должен вмешиваться в судьбу другого человека. Раньше говорили, что если Ледовая Мать собирается забрать человека в свои владения, никто не имеет права мешать ей. Такова старая философия.
— Я знаю. Возможно, я такой же мягкотелый, как и те, кого я обвинял, когда бывал здесь раньше.
— Вы обвиняли нас?
— Я вижу, что вы отвернулись от Ледовой Матери. Я вижу несчастья, постигшие нас в результате этого, сэр.
— Вы придерживаетесь старых взглядов. Вы ведь не верите, что лед тает?
— Нет, сэр.
Рядом с кроватью стоял небольшой столик. На нем находилась большая коробка с картами, письменный прибор, кувшин с хессом и бокал. Рорсейн потянулся к бокалу. Опередив его, Арфлейн наполнил бокал хессом и протянул старику. Поблагодарив, Рорсейн задумчиво посмотрел на Арфлейна.
Арфлейн ответил ему смелым взглядом. Он верил, что может понять этого человека. В отличие от остальных членов этой семьи, старик не вызывал в Арфлейне чувства беспокойства.
— Мне принадлежит много кораблей, — прошептал Рорсейн.
— Я знаю. Гораздо больше, чем ходит под парусами.
— Еще один факт, вызывающий ваше неодобрение, капитан? Большие клиппера на приколе. И все же, я уверен, вы сознаете, что если я задействую их в охоте и торговле, то в течение десяти лет остальные города впадут в нищету.
— Вы великодушны.
Арфлейн удивился такой заботе о благополучии других городов. Казалось, это не вязалось с характером старика.
— Я мудр. — Рорсейн сделал движение неперевязанной рукой. — Фризгальту, как и вашему городу, нужна конкуренция. Мы тоже слишком жирные, слишком мягкотелые, слишком слабовольные. Полагаю, вы согласны со мной? Арфлейн кивнул.
— Так обстоит дело, — вздохнул Рорсейн. — Как только город забирает власть над остальными, он начинает приходить в упадок. Ему не хватает стимула для действий. Мы достигли цели, здесь, на плато Восьми Городов, ничто не угрожает нам. Я предвижу, что в скором времени всех нас ждет смерть, Арфлейн.
Арфлейн пожал плечами.
— Такова воля Ледовой Матери. Рано или поздно это должно случиться. Я не уверен, что во всем разделяю ваши взгляды, но я знаю, что чем нежнее становится человек, тем меньше у него шансов выжить…
— Если природные условия меняются, меняются и люди, — тихо проговорил Рорсейн. — Наши ученые утверждают, что уровень льда понижается, климат становится все мягче год от года.
— Однажды я увидел на горизонте большую цепь ледяных гор, — перебил его Арфлейн. — Я был поражен. До этого никогда раньше их не было на этом месте. Кроме того, вершины их упирались в лед, а основания уходили в облака. Я начал сомневаться в своем знании мира. Вернувшись домой, я рассказал об этом. Мне сказали, что я видел мираж — игру света, что если я вернусь туда на следующий день, эти горы исчезнут. На следующий день я поехал туда. Горы исчезли. Тогда я понял, что не всегда можно доверять собственным чувствам, но можно верить тому, что верно во мне самом. Я знаю, что лед не тает. Я знаю, что ваши ученые были, как и я, обмануты миражом.