Ник развернул парня к себе и провел языком по верхней губе, втянул ее, пососал, шепнул тихо:
- Да не дрожи ты так, я себя последним насильником чувствую. Я уже извелся весь, переживая…
Вздох в ответ.
- Я постараюсь…
- Если что-то неприятно будет, ты сразу говори, хорошо? – Кивок в ответ. Неприятно… Да ему вся эта ситуация изначально неприятна. Как же хочется домой! А Ник, не теряя времени, тихонечко подталкивал в сторону кровати, шепча на ухо всякие соответствующие случаю нежные глупости и ласково поглаживая то тут, то там, не давая времени и повода повозмущаться.
- Ложись, - все так же, шепотом.
- Ник, а как их, эти, condoms?
- Презервативы? Зачем?
- Ну, мы же не постоянные партнеры, - и залился краской.
- Не волнуйся, не болеем мы человеческими болезнями, и переносчиками быть не можем, да и детей, знаешь, предпочитаем заводить с женщинами… букет не подарю, - Алекс не сразу понял, что за букет не собирается дарить ему Ник, потом догадался, что имеется в виду букет венерических заболеваний, покраснел еще гуще. Из угла закашляли, усердно маскируя смех. Черт, Алекс и забыл уже, что они со зрителями… опять зажался, Ник посверкал глазами и погрозил развеселившемуся углу кулаком.
К черту все, решился, наконец, Алекс, чему быть, того не миновать, и двум смертям не бывать, бабушка любила выражаться пословицами, Алекс, как оказалось, тоже, в критической ситуации. Сам потянулся к Нику и поцеловал, сначала несмело, затем углубил поцелуй, проявляя завидное усердие и немалый энтузиазм. Хочет Дан смотреть, да пусть там хоть мозоли себе на руках натрет от зависти, лишь бы присоединиться не надумал, но Ник обещал, что брат не тронет, и Алекс почему-то верил, что так и будет. Ник обрадовался, что его снежная королева, наконец, оттаяла, отвечал на поцелуй, ласкал шею, плечи, живот, горя возбуждением, обхватил член Алекса и замер, поняв, что возбужден, оказывается, он один. Похоже, пора принимать более решительные меры, Ник придавил Алекса к постели и принялся чувственно исследовать стройное мужское тело, медленно, не торопясь, покрывая поцелуями грудь, легонько прикусил сосок, ожидая услышать стон, но Алекс лишь вздохнул, лизнул пупочную впадинку, наглаживая крепкие бедра, приблизил лицо к начавшему оживать члену, задумался на секунду, стоит ли… Этой секунды Алексу хватило, чтобы вывернуться и отпрыгнуть на противоположный край огромной кровати.
- Я не могу…
- Не можешь? – Переспросил удивленно. Алекс покачал головой.
- Никак. Я как представлю, что мне в зад что-то запихнут, готов без штанов до самого дома бежать… Я не гей, я не могу с парнем, Ник. Ты мне нравишься, но не могу я, понимаешь? – Голос сорвался на шепот. – Я… черт, я не знаю, что делать…
Ник недоуменно смотрел на Алекса, не понимая, что там можно не мочь, какая вообще разница, с девушкой или парнем спать… Но, похоже, для Алекса разница есть. Подошел, сел рядом, положил его голову себе на плечо.
- Ты считаешь однополый секс извращением?
- Нет, не считаю…
- Тогда что?
- Просто каждому свое. Мое – секс с девушками, парни меня не возбуждают.
- Может, вам помочь? Советом там, или делом? – Раздалось из угла.
- Нет, - ответили хором, Дан рассмеялся.
- Может, есть хоть какой-то другой выход, а?
- Нет другого выхода. Может, этого… успокоительного?
- Это… успокоительное, Ник, относится к запрещенным препаратам. Не можешь, пусти меня… Или признавай поражение, - реплика из угла.
- И не подумаю, Дан. Алекс, никак по-другому, только так…
- Тогда пусть он уйдет, я не могу при нем…
- Дан, пожалуйста… - Ник посмотрел умоляюще.
- Ладно, живите, - поднялся с кресла и распахнул дверь. – Через два часа вернусь, не закончите, пеняйте на себя, приду и обнюхаю обоих.
Дан был возмущен, смущается он, видите ли, ничего, через девять дней он из мальчишки все смущение выбьет.
- Малыш, надо…
- Хорошо, давай тогда, чего тянуть… Раньше сядешь, раньше выйдешь… - Ник посмотрел удивленно на знатока русского фольклора, моргнул пару раз и повалил Алекса на постель.
Что происходило дальше, Алекс помнил смутно, сознание словно самозаблокировалось, не давая сойти с ума. Нет, Ник не был ни жесток, ни нетерпелив, наоборот, действовал с максимальной нежностью и аккуратностью, но он не был девчонкой, в этом все дело… Алекс помнил губы мужчины на своем члене, помнил, что член у него все-таки встал, а у кого бы не встал, от такой активной профессиональной стимуляции? Помнил что-то холодное и скользкое в заднем проходе, помнил, что опять пытался вырваться и убежать, на этот раз гораздо дальше, чем на край кровати, Ник не пустил, качал, как маленького, утешал, чуть ли не песенку спел, а потом резко перевернул на живот и вошел. Алекс кричал, да что там, орал на весь дом, обещая все небесные кары, потом затих, только всхлипывал иногда, молясь, чтобы все это поскорее закончилось. Нет, ему не было по-настоящему больно, ну, только если в самый первый момент, потом было просто… неприятно, как когда очень хочется в туалет, а никак… И что гомосексуалисты находят в этом, думал недоуменно. Наконец, Ник со стоном излился и скатился с Алекса, укладываясь рядом, потянулся, чтобы позаботиться об удовольствии партнера, но партнер удовольствия не желал, так и оставаясь лежать на животе с согнутой ногой.
- Алекс, давай я помогу тебе кончить, - шепнул нежно, погладил спину, ягодицы, прошелся пальцами по ноге.
- Не надо, Ник… Уходи, пожалуйста, - лицо в подушку, плечи вздрагивают.
- Но…
- Ник, уйди, прошу тебя, оставь меня одного.
И Ник ушел, тихо прикрыв за собой дверь. Не так он себе все это представлял, накатило отчаяние и понимание, что его банально облапошили и подставили. И кто? Родной брат. И как теперь быть? Победа казалась такой близкой еще пару часов назад и такой невозможной сейчас, он не представлял себе, что Алекс останется с ним по доброй воле, парень ему по-настоящему нравился. Единственное, что не давало опуститься на дно отчаяния – роль Дана, которую тот еще не сыграл. А каким жестоким может быть старший, Ник знал из собственного опыта.
Дан сидел в гостиной с книгой.
- Уже закончили? Быстренько вы… Что, скорострел, как впечатления? – На лице вежливая заинтересованность, никакой ревности, никакой зависти, ни-че-го.
- Ты знал, что так будет.
- Да что ты?
* Новая кровь проливается на эту землю,
И он быстро покоряется,
Через постоянную боль унижения
Юноша познает их правила.
Со временем ребёнок втягивается,
Этого паренька порют за проступок,
Лишенный всех своих мыслей,
Юноша продолжает сопротивляться, он постиг
Свой обет,
Он в том, что отныне,
Его воля принадлежит другим.
========== Глава 7. Стокгольмский синдром* ==========
Look to the stars
Let hope burn in your eyes
And we’ll love
And we’ll hope
And we’ll die** (Stockholm Syndrome/ Muse)
Ник никак не мог уснуть, ворочался, сбивая простыни, и думал. Думал много и о многом: у него девять дней, потом, в соответствии со скрепленным кровью соглашением, он должен будет исчезнуть на целых десять. Исчезнуть и оставить Алекса Дану… Сама мысль, что нежный и добрый Алекс останется один на один с Даном и его ролью вызывала оторопь. Но ничего нельзя изменить, кровь на пергаменте не оставляла возможности для маневра.
Как так могло получиться? Всего сутки назад он знать не знал Алекса, и жизнь, казалось, удалась, во всем своем многообразии, а сейчас он чувствует себя последним ублюдком. Но он изменится, он твердо решил, до отъезда он станет Алексу лучшим другом, больше не станет его ни к чему принуждать, да пальцем не тронет без разрешения, и сделает все, чтобы изгладить из памяти парнишки переживания этой ночи. Да, только так у него есть хоть какой-то шанс оставить Алекса себе навсегда… Под утро, сонный, но так ни на минуту и не сомкнувший глаз Ник тихонько приоткрыл дверь в спальню Алекса, услышал тихое размеренное и глубокое дыхание, увидел мерно поднимающуюся грудь и решился, подошел, откинул одеяло и лег рядом, утыкаясь носом в шею и обнимая рукой за талию. Вдохнул невероятно приятный запах своего донора, прикрыл глаза и моментально уснул.
Алекс тоже долго не смыкал глаз, сначала жалел себя, потом злился, мучила неопределенность и неизвестность. Он недоумевал, как так вообще могло получиться? Он еще утром не представлял, с кем ему предстоит встретиться, а вечером уже имел интимные отношения с лицом своего пола и без особого своего на то желания. Еще волновала откровенность Ника, Алекс не был параноиком, но весь немалый опыт прочитанного и просмотренного кричал, что такая откровенность для того, кому она адресована, обычно ничем хорошим не заканчивается. Становилось по-настоящему страшно от мысли, что ему рассказали так много, будучи уверенными, что домой он не вернется. И никому не расскажет…
Лишь спустя несколько часов Алекс добрался до душа, включил горячую-прегорячую воду, насколько мог терпеть, и сжался в комок на полу душевой, обхватив руками притянутые к груди колени. Сложно сказать, сколько он так просидел, бил озноб, стучали зубы, все тело ощутимо дрожало под горячей водой. Что с ним будет дальше? Алекс устало прикрыл глаза и пообещал себе, что выберется, обязательно выберется, он сильный и везучий, он просто не может сгинуть здесь, все обязательно будет хорошо. В резко распахнутых глазах отразилась решимость, загоняя страх глубоко вовнутрь, некогда бояться, для Алекса это сейчас непозволительная роскошь. Он встал, вылил гель для душа на губку и намылился, провел пальцами между ягодиц, ощущая, как вытекает из него чужая сперма, нет, это абсолютно не трогает его, вытекает и вытекает, о том, каким именно образом она туда попала, он думать не станет ни за что. Свежее банное полотенце оказалось поистине огромным и невероятно мягким и пахло дорогим кондиционером для белья, Алекс вытерся и, не одеваясь, рухнул на кровать, подогнул под себя ногу, закидывая ее на одеяло, обнял подушку и уснул. Он им еще покажет Кузькину мать, как говорила бабушка.
Утром сонный Алекс ворочался в постели, устраиваясь поудобнее и вдруг почувствовал, что не один. Ник. Зачем он здесь и как давно? Решил не терять времени даром и разглядеть, наконец, своего любовника. Во сне Ник казался беззащитным, морщинка между бровями разгладилась, и он был совсем юным и чертовски привлекательным. Так же, как и Алекс, спал на животе, и молодой человек смело откинул одеяло, разглядывая все, что так щедро было предложено. Гладкая бронзовая кожа, широкие плечи, переходящие в сильную спину, подтянутые ягодицы… будь Алекс геем, он, наверное, был бы рад такому интересному партнеру, но даже сейчас, после случившегося ночью, он считал себя самым натуральным натуралом, и мысль о сексе с мужчиной, пусть и красавчиком, вызывала форменное отвращение. Но неужели его кожа и в самом деле такая гладкая, какой кажется? Наверное, после прошедшей ночи Алексу уже следовало бы знать ответ на этот вопрос, но он не знал, потому что прошел через свой первый раз, зажмурив глаза и отчаянно вцепившись в простыни.
Тронул плечо, едва касаясь, провел ладонью вдоль позвоночника, да, под руками был настоящий шелк, повернулся всем корпусом, вставая на колени, и гладя спину и бока уже двумя руками. Ник тихонько застонал, вырывая Алекса из полузабытья, в котором тот, как оказалось, пребывал.
- Да-а…
Алекс густо покраснел и резко отдернул руки, идиот, что на него нашло, не хватало еще, чтобы Ник принял это за приглашение. Тот приоткрыл глаза и ласково улыбнулся.
- Доброе утро.
- Ты считаешь? – Не смог не съехидничать Алекс.
- Как ты? – В голосе участие.
- Терпимо. Что у нас сегодня? – Ник перевернулся на спину, нагота его, казалось, совершенно не смущала, Алекс отвел взгляд и снова покраснел, внезапно вспомнив, что и сам не одет. Ник все понял и прикрылся одеялом.
- Сегодня Тим припрется удостоверять твою принадлежность нашей семье.
- Кто он?
- Друг, враг, конкурент, как тебе больше нравится…
- Не уверен, что правильно понял, друг не может быть врагом, это антонимы.
- Может, Алекс, тут все от контекста зависит, и живем по принципу: против кого сегодня дружим. Сегодня он конкурент и враг, хотя и усердно будет строить из себя душку и мило улыбаться, будет строить тебе глазки, пытаясь переманить на свою сторону. Та еще скотина, - Ник поморщился и сделал вид, что сплевывает какую-то жуткую гадость. – Он рабовладелец, считает, что у донора не может быть ни своей жизни, ни даже своего мнения, что весь смысл его существования – служить своему господину.
- А ты, ты разве считаешь иначе?
- Я – да. Я очень хочу, чтобы ты остался со мной, мне безумно хорошо, когда ты рядом, но силой принуждать я тебя не стану.
- Не станешь? – Зачем Ник дает ему надежду? Говорит ли он правду? Как же хотелось поверить!
Ник тронул колено, Алекс едва заметно вздрогнул, но не отстранился. Похоже, сейчас тот самый шанс, который может помочь Нику все исправить, и он его не упустит!
- Не стану, Алекс, ни к чему и никогда не стану тебя принуждать… Ты представить себе не можешь, как я жалею о том, что тебе пришлось пережить ночью, как я хотел бы все изменить, хотел бы, чтобы ты сам пришел ко мне…
- Я бы не пришел… - Тихо ответил Алекс. А то я не знаю, усмехнулся про себя Ник.
- Я бы надеялся, любил тебя и пытался соблазнить, - опять нежная, чуть робкая улыбка, четко выверенная мимика. – Ты сможешь меня когда-нибудь простить? – Побольше печали в голосе.
- Наверное, Ник, ты же в данной ситуации такая же жертва, - О, да! Теперь закрепим результат.
- Алекс, поцелуй меня?
- Э-э…
- Пожалуйста, всего один раз, и все, больше никакой инициативы с моей стороны, я обещаю! – Глаза блестят от непролитых слез, пухлые губы едва заметно подрагивают, да, Ник очень нравился себе в этот момент.
- Один раз?
- Да, всего лишь раз, - черт, как пафосно вышло, и на секунду показалось, что Алекс пошлет его куда подальше, но нет.
Алекс приблизил лицо, открыто и прямо посмотрел в глаза и коснулся губами приоткрытых губ, лизнул, проворный язычок скользнул в рот, и сердце Ника сделало кульбит, от одного добровольно подаренного поцелуя энергия заклубилась сильнее, чем от ночного секса. Как же хорошо! Ник ответил на поцелуй, со страстью и нетерпением впиваясь в губы донора, отдавая ласку, руки принялись гладить спину, плечи, перебирать пряди.
«Я с девушкой, я с девушкой, я с девушкой», - твердил себе Алекс, зажмуриваясь, испуганный, что поцелуй не оставил его равнодушным. Хватит! Донор с силой разорвал контакт и откатился на край кровати.
- Все, Ник!
- Хорошо, - спокойно отозвался тот, уверенный, что еще далеко не все. Просто теперь он будет умнее и немножко подождет. – Тем более что давно пора вставать, кажется, Тим уже здесь.
Теперь, помимо темных, Алекс боялся и себя, а точнее, своей реакции на мужчину. Теперь он гей, так, что ли? Вот родители обрадуются!
Тим показался совсем не таким страшным, как его описывал Ник, на вид лет тридцати, блондин, высокий, мускулистый. Что у них там, естественный отбор по росту и внешним данным, что ли? Мужчина чувственно улыбнулся вошедшему Алексу, просканировал холодным взглядом, протянул руку. Алекс долго, не меньше минуты, смотрел на протянутую ладонь, не решаясь на тактильный контакт, потом подумал, что подобное поведение может оскорбить могущественного врага Ника и Дана и решил не нарываться. Пожатие оказалось болезненным, взгляд, казалось, гипнотизировал, пытался подчинить, заставить слушаться, отречься от себя, приняв чужую волю, но… Алекс лишь улыбнулся.
- Приятно познакомиться, Тим, много о вас слышал, - тот недобро взглянул на него, казалось, потеряв всякий интерес, и обратился к Дану:
- Романов, и почему тебе так везет?
- Тимур, все закономерно, просто я лучший, - улыбка во все тридцать два зуба ослепляла. – Если ты закончил, я провожу тебя до двери…
- Это что такое было? – Шепотом спросил Алекс.
- Тим убедился, что ты не свободен, и пошел домой.