— Госпожа Чжао, вам не следует волноваться и задавать вопросы. Пожалуйста, отдыхайте и набирайтесь сил.
Девушка взяла в руки крошечный шприц и сделала мне укол.
— Доктор Линг… — последнее, что я услышала. Во второй раз я очнулась, как потом мне сказали, почти месяц спустя и перенеся четыре операции. И теперь я могла возвращаться к реальности и узнавать страшную правду.
Машина моего кузена Го взорвалась, когда мы ехали из ресторана «Тяньин». Го погиб мгновенно, а меня — обожжённую, полуживую — нашли в сотне метров от искорёженного остова пылающей машины. Полиция так и не выдумала достойной версии того, почему взорвалась машина, — слишком уж странным был взрыв, словно в бензобак ударила молния…
Когда медсестра, рассказывавшая мне это, произнесла слово «молния», я словно перенеслась в тот роковой вечер: пустое шоссе, сумерки и вдруг посреди дороги — человек. Человек, сквозь которого, как сквозь пелену тумана, проскочила наша машина. Человек, пославший нам вслед молнию, ослепительную и чудовищную…
Но об этом я не стала говорить ни сиделке, ни доктору Лингу, вернувшему мне человеческий облик и вылечившему мои ожоги. Во-первых, это сочли бы бредом, а во-вторых…
Что-то удерживало меня от разговоров.
Мне ещё нельзя было вставать — пересаженная кожа на обожжённых участках приживалась медленно. Но от одиночества я не страдала. За мной ухаживала не только сиделка, но и кузина Хуа, приехавшая вместе с моей дочерью из Гуанчжоу, едва до них добралась весть о несчастье. Семья скорбела о кончине Го, от кузины я узнала, что было отслужено несколько поминальных служб с монахами, приглашёнными из разных монастырей. Также служили благодарственные молебны Трём Буддам — за то, что спаслась хотя бы я…
Мне невыносима была мысль о том, что Го больше нет. Отношения, связывавшие нас, не были отношениями любовников или просто приятелей. Это была кровная дружба; когда бы я ни обратилась к: Го, я знала, что получу от него поддержку, защиту и добродушно-насмешливую реплику, помогающую жить…
Но Го ушёл к Жёлтым истокам, и я не знаю, кого в этом винить. Человека с молнией? Но вполне возможно, что этот человек — лишь плод моего воображения, тогда как в реальности… А что в реальности? Пустота и неразрешимые вопросы.
— Катя, прошу тебя, будь осторожна, — сказала я как-то дочери.
— Мама, не волнуйся, ничего плохого со мной не случится, — заверила меня Кэтнян.
— Я и… кузен Го тоже так думали, — сглатывая застрявший в горле комок, заметила я. — А эксперты так и не разобрались, отчего же взорвалась машина.
— Мама, это могли быть какие-нибудь неполадки… Неужели ты считаешь, что это — покушение? Ну кто мог на вас покушаться?
Присутствовавшая при сём разговоре кузина Хуа погрозила Кэтнян пальцем и сказала:
— Никто не мог, никто.
Но тут я заставила себя вспомнить события, предшествовавшие ресторану «Тяньин» и роковой поездке.
— Мне угрожали, — сообщила я кузине Хуа. — Два разных человека. Мужчина и женщина. Они заявили, что я своим фэн-шуй испортила им жизнь.
(Про Красавчика Ванга я тоже вспомнила, но вспомнила также, что проблема, связанная с ним, вроде бы была мною решена. Поэтому я смолчала, не поминая Красавчика Ванга всуе.)
— Угрожали?
— Да, это были довольно глупые угрозы. Кузен Го тогда ещё сказал, чтобы я не беспокоилась. Дескать, с этими психами разберутся и все такое… А если с ними не разобрались? Если все-таки взрыв машины — это покушение… Месть за плохой фэн-шуй…
— В таком случае тот, кто покусился на вас, должен быть по меньшей мере божеством, — сказала кузина Хуа. — Или Великим князем Тьмы. Послушай, Нила, не терзай себя бесплодными размышлениями. Ты жива, скоро будешь совсем здорова, с тобой дочь и вся Семья, а потому оставь скорбь.
— Я не могу не скорбеть по кузену Го, — тихо ответила я. — И самое ужасное то, что я даже поплакать не могу — врачи запрещают мне плакать.
— Го не был бы рад, узнав, что ты портишь лицо слезами. Го был весёлый человек. А потому твои молитвы о нем — если ты захочешь помолиться — не должны быть слезливыми.
И я начала молиться — что мне ещё оставалось делать, коль прикована к больничной койке?
Возле моей кровати кузина Хуа устроила поминальный алтарь — на принесённом столике стояла посмертная табличка с именем Го, лежали жертвенные деньги и тихо струили лёгкий фимиам ароматические палочки. Надо было соблюдать ритуал, но я молилась своими словами:
— Я никогда не верила в то, что вы есть — Бог или боги. Я верила лишь в силы мира, окружающего меня. Но вот мой друг ушёл из этого мира, ни одна сила не спасла его. Где он сейчас, я не знаю, может быть, стоит перед вами, боги? В таком случае не будьте к нему строги, будьте милостивы. Мой кузен Го был хороший человек, а потому и вы отнеситесь к нему хорошо, о боги.
Так я молилась и засыпала, потому что слишком много транквилизаторов кололи в мои несчастные вены. От транквилизаторов начинались галлюцинации — так однажды ко мне в палату пришёл мой несчастный кузен Го и, присев на край моей кровати (а кровать просвечивала сквозь его тело), сказал:
— Нила, может, хватит, а?
Я так ему обрадовалась, что не смогла вымолвить пи слова.
— Что молчишь? — усмехнулся кузен, а я только тут заметила, что одет он настоящим принцем — и старинные роскошные одежды цвета персика, Цвета бессмертия. И волосы у Го длинные, заплетённые в косу, отливающую грозовой чернотой. Го был прекрасен, ещё прекраснее, чем при жизни.
— Го, я скучаю по тебе, — наконец смогла выговорить я.
— И зря! — со своей обычной ласковой усмешкой сказал Го. — Кузиночка, неужели ты так ничего и не поняла?
— Что я должна понять?
— Что мне здесь совсем неплохо, — заявил Го. — Вы все так дружно за меня молились, что отныне Нефритовый владыка Юй-ди повелел мне стать домашним божеством всей нашей Семьи. Я вам буду покровительствовать, помогать, защищать и все прочее. Причём теперь у меня для этого возможностей гораздо больше, чем при земной-то жизни. А больше всего я буду заботиться о тебе, моя маленькая кузина, ты же знаешь, как я тебя люблю.
— Это что же, выходит, тебя повысили в должности? — попыталась усмехнуться я.
— А как же!
— Поздравляю, — сказала я и снова закручинилась. — Кузен Го, я такая слабая, я даже руки тебе протянуть не могу!
— Зато я могу, — немедленно ответил кузен, ставший божеством.
Он прозрачной рукой коснулся моей безвольно лежащей на постели кисти, и я увидела, как из его руки в мою соскальзывают, перетекают золотисто-алые сверкающие капельки…
— Поправляйся, кузиночка, — пожелал мне Го, убирая руку. — А то в этой больнице ты снова заболеешь — теперь уже от скуки.
— Хорошо, Го.
— Я пойду, — сказал кузен. — Но ты не переживай: если что, я буду рядом. Знаешь, что на Небо с земли подняться, что с Неба спуститься на землю — так легко, если есть желание…
Он ушёл, превратившись в неясную тень на обоях палаты, а потом и эта тень исчезла.
А я начала стремительно выздоравливать, словно и впрямь мой божественный кузен дал команду моему организму. И уже через неделю меня выписали из больницы.
Мы с дочерью вернулись домой. Вокруг сияла и переливалась всеми красками осень, пахло влажной землёй и палой листвой.
Домоправитель Цань встретил меня так, словно я и впрямь возвратилась с того света.
— Госпожа Чжао, как радостно видеть вас вновь здоровой. Я немедленно распоряжусь насчёт праздничного обеда…
— О, не стоит, Цань. Я отвыкла от нормальной пищи за все это время, а потому, если вы подадите мне соевый творог с молочной сладкой подливкой и немного постной лапши, я буду вам неимоверно признательна.
Кэтнян, услышав это, посмотрела на меня с сожалением и сказала:
— Цань, пожалуйста, все-таки распорядитесь насчёт праздничного обеда. Мама, возможно, и станет питаться соевым творогом, но сегодня наверняка съедутся родственники, чтобы поздравить маму с выздоровлением.
Домоправитель поклонился и исчез — отправился на кухню давать распоряжения. А я сказала — дочери:
— Спасибо, Кэтнян. Я об этом совершенно не подумала.
— Тебе простительно. Мам, ты все-таки ещё очень слаба. Ты отдыхай, а мне разреши побыть за хозяйку.
Как-то все стали ко мне чересчур снисходительны и милостивы, вы не находите?..
Дочь не зря распоряжалась. К вечеру стали собираться гости — члены моей большой китайской Семьи. Прибыли не только многочисленные кузины и кузены, но и старейшины обоих ветвей рода Чжао: собственно Чжао и Чжаосинь.
Встреча, разумеется, была неофициальной и потому в достаточной мере шумной, беспокойной и неуправляемой. Меня, впрочем, никто особенно не терзал, родственники чутко понимали моё теперешнее состояние. Подходили, справлялись о здоровье, вручали традиционный персик[7], завёрнутый в алую[8] бумагу, и коробок с длинной лапшой[9], а дальше общались меж собой, обсуждая самые разнообразные темы: от новых цен на гаолян до очередного полёта в космос китайского космонавта. Гостей в основном занимала Кэтнян: вот уже несколько часов она поддерживала дискуссию между кузиной Хуа и кузеном Ди Чжаосинем о том, в какой частный колледж ей предпочтительнее отправиться. А я…
Я наслаждалась тем, что жива.
И раны мои затянулись.
А в душе появилась надежда.
… Поминальную дощечку с именем Го я не стала сжигать согласно традиции. Я отнесла её в свой офис и поместила в нише, отведённой для офисного алтаря. Здесь были панно с изображением Гуаньинь и Си-ванму, нефритовые чаши с шёлковыми цветами, свечи, курительные палочки и серебряные фигурки божеств, украшенные красными плетёными шнурами. Раньше я никогда не обращала внимания на этот алтарь и на религиозные церемонии вообще, но теперь, когда мой кузен заявил, что стал небожителем и моим небесным заступником…
В общем, я полагаю, что поминальная табличка кузена Го непременно сыграла свою положительную роль в тот раз, когда… Но об этом лучше рассказать подробнее.
Был один из дней поздней осени, когда ветер меняется и приносит запах снега, горных родников и бесстрашно цветущих среди холодов хризантем. Я сидела в офисе, занятая неспешной работой: новый клиент дал мне заказ распланировать его садовый участок. На участке я уже побывала, а теперь прикидывала, как и где сажать карликовые сосны, устраивать декоративный водопад и прокладывать дорожки…
За этим вдумчивым занятием меня и застал ворвавшийся в мой офис мужлан.
Да-да, именно ворвавшийся и именно мужлан.
— Добрый день, — невозмутимо приветствовала я его.
В ответ он наставил на меня револьвер.
— Этого ещё не хватало! — возмутилась я. — Ну-ка, уберите свою игрушку! У вас что, языка нет, чтобы конструктивно объяснить, в чем ваша проблема?
Выпалив эту храбрую тираду под дулом револьвера, я покосилась на офисный алтарь. Мне показалось, или иероглифы на посмертной табличке моего милого кузена Го как-то по-особому засияли?
— Вот ты и попалась, сучка, — заявил мужлан, но несколько растерянно. Видимо, он полагал, что револьвер в его руках повергнет меня в состояние шока. А поскольку шока не произошло, мужлан неодолимо почувствовал, что теряет инициативу.
— Ну, попалась и попалась, — ответила я. — Не отрицаю. Вы не торопитесь? Тогда, пожалуйста, присядьте вон в то кресло и подождите пару минут — мне нужно закончить топографический расчёт. Я вас надолго не задержу.
Тип совсем потерялся и превратился из озверевшего мужлана в довольно невзрачного, но приятного мужчину. Он сел в указанное кресло, неловко положив себе на колени револьвер. Я мельком успела заметить, что револьвер у него с предохранителя не снят. Ну и замечательно.
Я закончила топографический расчёт даже быстрее, чем предполагала, снова глянула на посмертную табличку своего дорогого кузена (это придавало мне сил и мужества) и обратилась к моему странному посетителю:
— Вот теперь мы можем поговорить. Вы не вскакивайте, сидите, сидите… Может, чаю?
— Ты, сука… — начал было мужчина.
— Ну зачем вы так, — укорила его я. — Вам совсем не идёт роль гангстера. Давайте познакомимся. Меня, как вам известно, зовут Нила Чжао, а вас?..
— Хонг. Ли Хонг, — отчеканил мужчина и судорожно вцепился в свой револьвер.
— Очень приятно, господин Хонг, — улыбнулась я. — Чем я могу вам помочь?
— Помочь? — скривился мужчина. — Послушай, су… то есть госпожа Чжао, вы что, меня не помните?
— А должна?
Тут у меня в голове что-то шелкнуло и пискнуло, и я вспомнила тот давний день, когда мне домой позвонили сразу три неких представителя вида «хомо чайна сапиенс» и, по-всякому мне угрожая, заявили, что мой фэн-шуй испортил им жизнь. Позднее выяснилось, что одним из «чайна сапиенсов» оказался бандитообразный Красавчик Ванг, но с ним проблема была улажена. А что же ввело и недовольство господина Хонга, точнее, Ли Хонга?
Вспоминай, Нила, вспоминай, нельзя относиться к клиенту с пренебрежением, особенно если в руках клиента имеется револьвер. Наставленный тебе, хм, в коленку…
И я вспомнила. Так чётко, как будто лента кассеты автоответчика прокрутилась у меня в голове:
— Ну здравствуй, поганая тварь! Жди расплаты за свои грязные делишки! Ты заморочила голову моей жене своей наукой, и жена ушла от меня! А теперь я хочу проверить, устоит ли твой фэн-шуй против моего револьвера. Я выхожу охотиться на тебя, тварь! На тебя и на твою дочь! Пожалуй, её я убью первой. Пока, тварь! Не скучай!
— Господин Хонг, я вспомнила, какого рода претензии вы предъявили ко мне и к моей работе. Вы предположили, что ваша жена покинула вас исключительно потому, что я, как вы изволили выразиться, заморочила ей голову своей наукой.
— А разве не так?! — возмущённо приподнялся в своём кресле господин Хонг. — Мы с моей Юэ пять лет прожили душа в душу, она мне, как говорится, чашу с вином на уровне бровей подносила! А потом захотелось ей мебель в нашей квартире переставить, чтоб все согласно заповедям фэн-шуй. Вот она и пришла к вам…
— Совершенно верно. — В это время я открыла в компьютере папку «Клиенты» и нашла Юэ Хонг, Прочитала все, что касалось этой несчастной дамы. — Но вы не всё договариваете о своей семейной жизни, господин Хонг. Ваша жена не столько слушала мои рекомендации по расстановке мебели, сколько жаловалась мне на то, что вы, её супруг, частенько возвращаетесь домой пьяным, поколачиваете жену и возмутительно редко исполняете свои супружеские обязанности.
— Это ложь! — воскликнул господин Хонг, и его кирпичного цвета лицо стало кирпично-пунцовым. — Юэ не могла такого понарассказать!
— И тем не менее, — внушительно сказала я. — Все жалобы и просьбы вашей супруги занесены в мой компьютер, а иначе разве я стала бы говорить столь уверенно? Ваша жена не собиралась от вас уходить, она, наоборот, хотела улучшить вашу семейную жизнь при помощи правил фэн-шуй. Переставить кровать в зону Семейного Счастья, повесить определённые талисманы, активизирующие положительную энергию…
— Но она ушла, ушла, ушла!
— В этом не может быть повинен фэн-шуй. Может быть, у вашей жены просто кончилось терпение…
— Это у меня кончилось терпение! — заорал господин Ли Хонг и вскочил-таки с кресла. Выставил револьвер. — Сейчас я прострелю тебе башку, паршивая тварь!..
Несколько минут я ощущала себя крайне некомфортно, у меня даже возникло позорное желание спрятаться под стол, но тут произошло неожиданное.
Яростно хлопнула входная дверь офиса, простучала бешеная дробь шагов, и в мой кабинет влетела, клокоча и кипя, этакая китайская валькирия.
— Ага, негодная дрянь! — возопила валькирия. — Наконец-то я до тебя добралась!
Тут она заметила немую сцену, в которой главным актёром выступал нацеленный на меня револьвер, и слегка сбавила обороты.