— Тише, госпожа, вы разбудите ее раньше времени. Такое пробуждение может лишить ее разума.
— Что же мне делать, Тейху? Как поступить?
— Скоро наступит Ночь Неутоленных Душ, государыня. Быть может, к тому времени вы найдете нужное решение…
— Но она моя гостья! А гость священен!
— Все зависит от вашего решения, госпожа. И вот еще о чем я должен сказать вам. Молодая госпожа ожидает ребенка.
— О нет!
— И этот ребенок — не от человека.
— Разумеется, ведь ее муж — дракон. Проклятье! Только этого не хватало! Ужасно, ужасно!
— Государыня, дыхание молодой госпожи слабеет. Я должен разбудить ее, или она уйдет от нас.
— Хорошо. Я готова. Буди.
Лицо императрицы, до сего момента искаженное гримасой боли, отчаяния и гнева, принимает сострадательно-спокойное выражение. Так могла бы любящая мать смотреть на дочь.
Тейху убирает со лба и груди Фэйянь курильницы, затем смачивает шелковый платок в жидкости из приснопамятной бутылочки и протирает этим платком лицо принцессы. Принцесса глубоко вздыхает и открывает глаза.
— Что со мною было, ваше величество? — в испуге спрашивает она у Ют-Карахон-Отэ.
— Я и сама не знаю, — умело разыгрывает волнение императрица. — Вам вдруг стало дурно, моя дорогая. Пришлось вызвать лекаря. Он даст вам укрепляющий отвар.
Тейху наливает в чайную чашечку немного прозрачной жидкости с ароматом лимона и с поклоном протягивает чашку принцессе.
— Выпейте, это освежит вас, — с волнением говори Ют-Карахон-Отэ.
— Благодарю. — Принцесса делает глоток. — Мне и впрямь стало легче.
— Тогда я прикажу лекарю удалиться. Ступай Тейху. Тебя призовут, если ты снова понадобишься. Ах, принцесса, как вы испугали меня! Я и не подозревала, что у вас столь слабое здоровье. Вам стало дурно всего лишь от белого чая!
— Да, это странно. Раньше я без опаски пила белый чай. Говорят, его не переносят беременные… Впрочем, сейчас мне гораздо лучше. Да, вот еще что!
— Принцесса?
— Мне снова приснился тот сон! Во всех мельчайших подробностях. Как это ужасно! Скажите, когда вы пригласите вашего толкователя снов?
— О, об этом не может быть и речи! Я не посмею подвергать опасности ваше драгоценное здоровья принцесса. Пусть сон останется только сном!
— Но вы ведь сами хотели узнать толкование, государыня! Да и мне любопытно…
— В другой раз, принцесса, в другой раз. Сейчас вы еще слишком слабы. Я немедленно вызову паланкин и прикажу, чтобы вас отнесли в ваши покои. Остаток дня вам следует провести в постели, ничем себя не утруждая.
— Но это так скучно!
— Прошу вас послушаться меня. Сегодня вы отдохнете, а завтра для вас наступит новый прекрасный день, полный радостей и развлечений.
— Хорошо, государыня, я повинуюсь вам. Знаете, иногда вы напоминаете мне мою матушку, хотя я знала ее живой совсем недолго…
Остаток дня и вечер принцесса Фэйянь действительно провела в постели — даже вечернюю трапезу принесли ей прямо в покои. Фэйянь не любила лениться и нежиться, но сейчас ее тело вдруг странно ослабело, голова кружилась, хотелось лечь и спать долго-долго. И не видеть ужасных снов!
Фэйянь без всякого удовольствия потрапезничала, затем прочитала послание, приложенное императрицей к корзине с персиками, — Ют-Карахон-Отэ желала принцессе скорейшего выздоровления.
На следующий день Фэйянь почувствовала себя гораздо лучше. После утренней трапезы пошел дождь, и гулять по саду было нельзя.
— Не сыграть ли нам в мацэзян? — с улыбкой предложила принцессе Ют-Карахон-Отэ. — Вчера вы не дали мне отыграться. Впрочем, если вы еще нездоровы…
— Нет-нет, я с удовольствием сыграю, — торопливо ответила Фэйянь. — Вчерашнее безделье истомило меня сильнее болезни.
Высокородные дамы приказали поменять в игровой комнате цветы в вазах и отправились играть. Эту игру сопровождал тонкий аромат глициний, петунии и нероли. Возможно, из-за аромата этих цветов Фэйянь внезапно подумала, что сегодняшняя партия сыграет важную роль в ее жизни. Что на кону — ее счастье, свобода, возможность быть с Баосюем… Фэйянь постаралась отогнать от себя столь неприятные мысли, они отвлекали, мешали сосредоточиться. Фэйянь бледнела и терялась, императрица же, напротив, была очень спокойна и разумна.
— Мы по-прежнему играем на желание? — спросила императрица у Фэйянь.
— Да, государыня.
— Прекрасно. — Императрица одарила молодую женщину лучезарной улыбкой.
Игра становилась все напряженнее, все острее. Есть в мацэзян такой момент, когда игроки должны сохранять предельное хладнокровие и ясность ума, ибо расстановка сил и покровительствующих звезд не потерпит небрежности. Фэйянь понимала это, но ничего не могла с собой поделать: и тело, и разум словно изменяли ей, и она совершала ошибку за ошибкой.
— Похоже, я сегодня не сильна в игре, — со слабой улыбкой выдавила Фэйянь.
— Похоже что так, — кивнула императрица Чхунхян и двинула по доске фигурку. — Потому что вы проиграли, принцесса.
— Судьба, — развела ладони Фэйянь. — Вот вы и отыгрались, ваше величество. Теперь я должна исполнить ваше желание.
— Вы не передумали?
— Нет, ведь я дала слово чести, как я могу передумать? — изумилась Фэйянь. — Я из династии Тэн, а династия Тэн держит свое слово!
— Вы благородны и прекрасны, принцесса! — воскликнула Ют-Карахон-Отэ.
— Вы слишком хвалите меня, государыня, — склонила голову Фэйянь. — Так каково же будет ваше желание?
— Я даже не знаю, я не собиралась выигрывать. — Императрица выглядела растерянной. — Дайте мне на раздумье три дня.
— Хорошо, а что будет через три дня?
— Ночь Неутоленных Душ, праздник печальных и забытых. О, это величественный праздник — с молитвенными шествиями, с распеванием ритуальных песен. Вам понравится этот праздник, принцесса.
— Значит, вы сообщите мне о своем желании в Ночь Неутоленных Душ, государыня?
— Да, — улыбнулась Ют-Карахон-Отэ. — Именно так.
Цзюань 8
РАЗМЫШЛЕНИЯ И РЕШЕНИЯ
С давних времен появленье дракона
Чтится как Неба таинственный знак:
Чтобы судья разбирал по закону,
Чтобы не стал преступленьем пустяк.
Издревле феникса чтят появленье-
Феникс надежду живущим несет…
Но потонувших в разврате и лени
Даже надежда уже не спасет.
«Милостью Неба» цилинь нисходящий
Издревле был мудрецом наречен.
Но средь людской ненавидящей чащи
Попран и предан небесный закон.
Больше они не придут. И унынье
Вечно объемлет людские сердца…
Феникса ждем мы, дракона, цилиня.
Ждем их и ждем без конца.
О достославный читатель этой повести-безделки! С тобой мы покинем на время благословенную страну Жемчужного Завета и перенесемся в Яшмовую Империю, где по сей день болеет, не приходя в себя, император Жэнь-дин, где придворные лекари сбились с ног, а сановники и министры седеют от переживании.
У императорского каллиграфа тоже немало забот Господин Лу Синь просматривает пачки только что принесенных ведомственных записок, как вдруг его отвлекает своим появлением слуга.
— Что такое?
— Простите, господин первый императорский каллиграф, но у вас просят аудиенции два человека: один в одежде сюцая, другой в одежде цзиньши. Вот их именные карточки.
Слуга подает на костяном подносе две карточки из твердой бумаги с начертанными на них иероглифами.
— Цзиньши Ши Мин из рода Минов и сюцай Юйлин Шэнь из рода Шэнь, — прочел каллиграф на карточках и изменился в лице. — Вот так парочка! Скажи, пусть войдут, но много времени я им не уделю.
Ши Мин и Юйлин Шэнь вошли в кабинет Лу Синя и у входа пали на колени.
— Просим прощения за дерзость, господин каллиграф! — хором воскликнули они.
— Что привело вас ко мне? Впрочем, о вас, господин Шэнь, я помню, я уже составил ваше рекомендательное письмо к вдове князя Семуна. А вот кто нужно от меня господину Мину?
— О господин первый императорский каллиграф! — приглушенно воскликнул Ши Мин. — Мы осмелились потревожить вас по важнейшему государственному делу!
— И что же это за дело?
— Заговор, господин, — подала голос Юйлин Шэнь.
— Заговор?
— Да, господин. Заговор и измена! Выслушайте нас! И поверьте, мы это не выдумали!
И сюцай и цзиньши, перебивая друг друга, рассказали о ночной сходке негодяев и злоумышленников возле храма Всех Предков.
— Один из них выдает себя за Пэя, ловца креветок! Но лиходеи зовут его Хон. На джонке госпожи Су Данян он изредка встречается с певичкой по имени Бирюзовая Царица и дает ей какие-то поручения, а также получает от нее ответы. Но они собираются убить эту певичку, потому что она, как они считают, плохо содействует их темным делам. Второго бандита зовут Чхен, а третьего — Хун…
— Впрочем, вряд ли их можно назвать простыми бандитами, потому что они говорили о каком-то тайном Обществе…
— Тайном обществе? — переспросил Лу Синь.
— Да, господин! Только они еще говорили, что придет пора и это общество перестанет быть тайным.Они дожидаются какого-то заморского наемника по прозвищу Прозрачный Меч, и этот Прозрачный Меч должен убить императора.
— Да, они так и сказали: «Убить императора». Апосле убийства Светлейшего эти негодяи устроятподжоги, восстания, грабежи по всей столице, чтоб народ впал в безумие…
— Для чего? — спросил Лу Синь.
— Они ждут кораблей. Кораблей, которые придут с моря Тай по Прозрачной реке. И на кораблях будут солдаты.
— Они не сказали, кому принадлежат эти корабли?
— Нет, господин императорский каллиграф. Они сказали, что корабли, мол, это не их забота. Их, мол, дело — все подготовить для прихода убийцы по прозвищу Прозрачный Меч и еще захватить Тэнкин.
— И еще они говорили о том, что, когда умрет император и захвачен будет Тэнкин, в Яшмовой Империи воцарится Подземный Царь.
— Да, они так и сказали — Подземный, мол, Царь.
— О чем они еще говорили? — Лу Синь был бледен.
— О том, что их тревожат вести о болезни императора, потому что в связи с болезнью запрещено принимать послов из других стран. А убийца Призрачный Меч должен был пробраться в Империю под видом посла из Жемчужного Завета… И Прозрачный Меч обязательно должен убить государя, дабы кровь Светлейшего окропила землю и пробудила к жизни того самого Подземного Царя!
— Как это странно слышать… — пробормотал Лу Синь. — Что они еще говорили?
— Они условились убить певичку Бирюзовую Царицу. Другой злодей собирался встретиться с неким царедворцем Оуяном…
— Оуяном? — быстро переспросил Лу Синь.
— Да, господин. Он назвал Оуяна продажной тварью, от которой можно узнать все дворцовые новости.
— А еще они хотят поторопить прибытие Прозрачного Меча…
— Вот все, что мы слышали.
. — Нет, не все! Ты что, забыл, Ши Мин?! Они собираются встретиться через десять дней у заброшенного храма Взывания к Свету. Их пароль: «Крыса прогрызает слабую стену», а отзыв: «Стена рухнет и придавит строителя». Вот теперь мы действительно рассказали все, господин первый императорский каллиграф.
Лу Синь долго молчал, затем сказал:
— Воистину боги привели вас на место встречи этих злодеев. Но прошу вас впредь быть осторожными и не распускать языки. Вам, господин Юйлин Шэнь, придется повременить с отъездом к вдове князя Семуна.
— Я понимаю, — торопливо сказала Юйлин.
— Можете ли вы записать ваши показания? Я немедленно передам это донесение главе службы безопасности… Впрочем, нет, это лишняя проволочка. Вам придется рассказать вашу историю еще раз — теперь в присутствии князя Богу, начальника розыскной службы.
— Мы готовы сделать все, господин первый императорский каллиграф.
— И никому ни слова!
— Разумеется, господин императорский каллиграф!
— И вот что… У кого вы остановились?
— Я в гостинице «Панцирь краба», — сообщил Ши Мин.
— А я у одной вдовы в пригороде Цзи, — сообщила Юйлин Шэнь.
— Вам следует немедленно съехать оттуда. Сегодня же рассчитайтесь с хозяевами, соберите вещи и скажите знакомым, что отъезжаете домой. Причину отъезда придумайте сами. После чего вы снова должны будете прийти ко мне. Я распоряжусь, чтобы вас пропустили в мои покои в любое время. Я устрою ваше жилище и вашу судьбу.
— Тысяча благодарностей, господин первый императорский каллиграф!
— А теперь ступайте! Будьте осторожны и не медлите! В час Цилиня я снова жду вас у себя, я устрою вам встречу с князем Богу.
Ши Мин и Юйлин Шэнь покинули кабинет первого каллиграфа и с опаской, словно за каждой дверью или стеной дворца их подстерегали злоумышленники, вышли на улицу. До часа Цилиня было достаточно времени, для того чтобы наши герои наведались в свои жилища и, собрав пожитки, рассчитались с хозяевами. Но больше, чем предстоящее дело, наших героев заботили внезапные перемены, происшедшие в их судьбах.
— Брат Шэнь, как ты думаешь, отчего господин первый каллиграф повелел нам покинуть жилища? — спросил Ши Мин.
— Тут и думать нечего, — дернув плечиком, сказала Юйлин. — Как ты не понимаешь? Мы — единственные свидетели, которые видели и слышали злоумышленников. Если враги узнают об этом, от нас и клочка одежды не останется!
— Ах ты, Небесная Канцелярия… Я как-то об этом и не подумал. Придется теперь ходить с опаской.
— Вряд ли мы сможем себе позволять прогулки,-,проворчала проницательная Юйлин. — Господин первый каллиграф наверняка повелит нам поселиться где-нибудь в глуши и носа оттуда не высовывать. Вот досада! Я не смогу встретиться с сестрой! Да и о поездке в земли Жумань придется забыть, а ведь такая хорошая возможность представлялась…
— Погоди грустить. — Ши Мин, как видно, родился для того, чтобы быть утешителем и опорой. — Вот поймают злодеев, раскроют их заговор, и жизнь наша снова наладится. Меня назначат служить в какое-нибудь управление, а ты отправишься-таки в земли Жумань, и кто знает, надолго ли мы разлучимся. Хотя сердце мое всегда будет с тобой, дорогой брат! Даже когда я женюсь и обзаведусь кучей горластых ребятишек!
Друзья посмеялись и расстались ненадолго, чтобы отправиться в свои временные жилища и рассчитаться с хозяевами. На этом мы пока оставим их и переместимся на джонку «Летящая ласточка», принадлежащую почтенной Су Данян.
В этот час корабль услад и развлечений пустынен и выглядит непразднично. Это и немудрено: не настал еще тот час, когда к прелестным хозяйкам этого корабля начинают приходить первые гости. Певички заняты кто чем: кто-то спит крепким хмельным сном после бурно проведенной ночи, кто-то чинит платье, кто-то бранит служанок за испорченные наряды или прическу… Сама почтенная Су Данян занята подсчетом выручки за прошедшие девять дней — перед ней лежат связки золотых и серебряных монет, свитки с записями и таблички, на которые обычно заносятся расходы на еду и выпивку. За этим серьезным и требующим предельного внимания делом госпожу Су Данян застает высокий, подтянутый мужчина, весь вид которого чем-то напоминает занесенный для удара нож. Глаза мужчины так холодны и проницательны, что служанка Су Данян, встретившаяся ему на пути, без слов уступает дорогу, хотя прекрасно знает, что госпожа никого не велела пускать к ней.
Нежданный гость без стука входит в обширную каюту, занимаемую госпожой Су Данян. Здесь сильно пахнет розмарином; похоже, гостю не нравится этот назойливый аромат, потому что заметно, как он слегка дергает крыльями своего точеного носа. Гость останавливается напротив стола госпожи Су Данян и кладет руку на свитки со счетами. Госпожа Су Данян недовольно поднимает голову… но когда она видит, кто стоит перед ней, недовольство на лице сменяется откровенным испугом вперемешку с подобострастием. Хозяйка милых распутниц немедленно встает из-за стола, отвешивает гостю низкий поклон и говорит особенным, бархатистым голосом: