Судя по её растерянному взгляду, я попала в самую точку. Кто бы мог подумать! Сестра нервно теребила в руках салфетку. Не нужно было обладать суперпроницательностью, чтобы понять, что она хочет рассказать, но по каким-то причинам не решается. Видя все это, я решилась на наводящий вопрос:
— Так что же у вас с ним произошло? Только не говори, что он парень твоей мечты!
— Так и было, — усмехнулась Тина, только усмешка вышла очень уж горькой. — Стив у нас был чуть ли не самый перспективный парень. Красавчик на мотоцикле. Все девчонки от него без ума. Когда он предложил мне встречаться, я была вне себя от радости! Будто в сказку попала!
У меня сердце ёкнуло, подозревая самое худшее, но я продолжала внимательно слушать.
— Он говорил, что любит меня и все такое. Я до сих пор не знаю, правда это или всего лишь слова. Через два месяца я просто взвыла. Может, Стив меня и любил, но считал всего лишь красивой куклой. Словно ещё одним дополнением к его крутому облику. Он и называл меня куколкой! Когда я все это поняла, у меня будто что-то оборвалось. Я пыталась с ним поговорить, но он лишь посмеялся надо мной. И это было так… обидно! — Тина сглотнула, в её глазах стояли слезы. — Я ведь любила Стива! А он… После того разговора я видела его с другими девчонками. Это было невыносимо! Я… я не могла ни видеть его, ни находиться рядом. Я должна была уехать, хоть ненадолго!
Сестра не выдержала и разрыдалась. Её юное сердечко было разбито. Я знала, как это бывает больно. Не в силах просто так смотреть, я подсела рядом и, обняв Тину, как можно ласковее проговорила:
— Никто и не думает обвинять тебя в чем-либо, сестрёнка. Ты поступила правильно. Любовь ещё не повод позволять вытирать о себя ноги.
— Но почему мне тогда так плохо? — всхлипнула сестра, её щеки были мокрыми от слез.
— Потому что очень больно ощущать себя преданной тем, кому доверяла, — тихо проговорила я. Слишком все это было близко к моим собственным переживаниям.
— Неужели во мне всегда будут видеть лишь красивый фантик, и уже не важно, что скрывается за ним? — страхи сестры рвались наружу.
— Нет, конечно нет. Это пройдёт. Но запомни одно: ты сможешь быть счастлива только не изменяя себе. Не верь никому, кто будет говорить, что это не так. А такие найдутся. Одно из худших проклятий стараться быть не тем, кем ты являешься. Поверь своей старшей сестре. Мне пришлось это пережить.
— Господи! Если ты оборотень, то тебе придётся всю жизнь скрывать это ото всех! — слезы Тины, наконец, высохли.
— Не от всех, но от очень многих.
— А я ещё тут жалуюсь!
— Ничего. К тому же, я должна была как-то узнать, что же с тобой произошло. Мой сестринский долг помочь тебе!
— И каков же будет твой совет?
— Пошли его на три весёлых буквы, а если не поможет, пошли на пять. Или позови меня.
Тут уж она не выдержала и рассмеялась. Поспешно заткнув себе рот рукой, она прошептала:
— Прости. Мы ведь так Амарис разбудим.
— О, не беспокойся. Её сейчас пушкой не разбудишь. Наш сон очень крепок, когда он залечивает травмы. У нас практически непробиваемый иммунитет. Даже самые страшные раны заживают за пару дней. Это один из плюсов, — сестра слушала меня, открыв рот. — Ну, ладно, пошли спать. Поздно уже.
Этой ночью я похвалила себя за то, что купила именно раскладной диван. Вдвоём с сестрой мы на нем прекрасно разместились. Правда, заснули лишь где-то спустя час. Тина не унималась, и все расспрашивала, каково это быть оборотнем. Я отвечала, но особо не вдавалась в подробности. Ни к чему это. Радовало меня лишь то, что она не зациклилась на своих переживаниях.
Глава 14.
Проснулась я, можно сказать, рано. Десяти не было. Все бы хорошо, только я с непривычки отлежала себе всю руку. Мда… диван это не кровать. Ну да ничего.
Вдруг я поняла, что Тины рядом нет. Вместо неё на подушке лежала коротенькая записка. Я быстро схватила её и пробежала глазами. У меня прям от сердца отлегло, а то я уже было заподозрила самое худшее. Невероятно, у меня и впрямь развивалась паранойя! Сестра писала:
«Не пугайся. Я всего лишь ушла в магазин за продуктами. В холодильнике из еды, похоже, остался только лёд.»
Я улыбнулась. Ну, насчёт льда она загнула. Я точно помню, что там ещё оставалось полбанки маринованных огурцов, хвостик колбасы и одно яйцо (за вопрос «Чьё?» можно и схлопотать).
Встав, я сложила диван пинками в исходное положение (его не так часто раскладывали, поэтому он заедал). Потом, как была в пижаме, решила проведать, как там Ами. Спала она спокойно, иначе Миу бы меня разбудила.
Девушка спала, закутавшись в одеяло, в позе эмбриона. Видимо, раны на спине беспокоили её гораздо меньше. Я осторожно отогнула краешек одеяла и, убрав волосы, пощупала ей лоб. Он был прохладным. Хорошо.
Ами медленно открыла глаза и, увидев меня, улыбнулась. Потом чисто кошачьим движением потёрлась о мою руку, словно хотела обернуться моим запахом. Похоже, это вошло у неё в привычку.
— Прости, я тебя разбудила.
— Пустяки. Я рада просыпаться с тобой.
— Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит?
— Нет, все нормально. Правда.
— Вот и отлично. Ладно. Ты лежи. Я пойду в душ, а потом помогу тебе снять повязки. Если что — заходи.
— Хорошо, — Ами улыбнулась, и улыбка выглядела очень довольной. Что ж, это лучше, чем её вчерашнее состояние.
Захватив одежду, я скрылась в ванной. Голову сегодня мне мыть не надо было, так что гигиена проводилась по ускоренной программе. Я стояла в трусах и практически расстёгнутой рубашке, когда в ванную, с тихим стуком проскользнула Ами.
— Можно?
— Да, конечно. Заходи. Как твои руки?
— Замечательно. Спасибо, что вылечила меня. Я никогда такого не видела! Я чувствовала тебя, твою силу внутри себя, как… что-то очень знакомое.
— Просто мы с тобой происходим от одной линии оборотней. Также как объединены вервольфы, — пожала я плечами. — Ну что, давай снимем твои повязки. Посмотрим, как идёт заживление.
— Хорошо, — Ами тотчас стянула через голову рубашку от пижамы. То, как она это сделала, окончательно убедило меня в том, что травмы рук зажили абсолютно.
Достав из шкафчика ножницы, я приступила к делу, так как эти бинты легче было разрезать, чем размотать. Вскоре все они валялись на полу милой такой кучкой. Ну да бог с ними. Меня в данный момент больше интересовала спина Ами.
Все зажило очень хорошо. Даже не верилось, что вчера это был сплошной кровавый кошмар. Сейчас остались лишь тонкие белые шрамы, едва заметные даже на ощупь. Завтра и они должны исчезнуть.
— Все просто замечательно! — наконец сказала я. — Все зажило чрезвычайно быстро.
— Это только благодаря тебе, — тихо ответила Ами.
— Ты преувеличиваешь. Тут дело в силе твоего иммунитета.
— И все равно, я обязана тебе, — стояла на своём девушка.
В её глазах появилось странно-обожжающие выражение. Она преодолела разделявший нас шаг и обняла меня, проговорив:
— Я рада, что принадлежу тебе. Ты не бросишь меня? — на лице Ами застыла такая мольба и надежда, что мне стало безумно её жаль. Эту девушку очень часто разочаровывали. Жизнь её сломала, и видеть доказательство этого в её глазах было невыносимо. Команда спасателей опять поднялась во мне по сигналу тревоги. Погладив Ами по голове, как ребёнка, я сказала:
— Пока я тебе буду нужна, я буду рядом.
— Хорошо, — она улыбнулась счастливой улыбкой. — Мне с тобой так спокойно.
Я лишь вздохнула. Похоже, среди своего рушащегося мира Ами выбрала меня своим якорем, удерживающим её от безумия или окончательного слома. Раньше им был Кшати, теперь вот я. И отказать ей в этом, значит вынуть карту из её карточного домика жизни, от чего тот неминуемо рухнет. А этого я уж никак не хотела.
Не зная, что тут ещё можно сказать, я так и продолжала стоять в обнимку с Ами, словно групповая статуя. Она была ниже меня, так что её макушка находилась чуть выше уровня моего подбородка. Я слышала запах её волос, а под ним запах её зверя. Её аура коснулась моей и нашла в ней отклик. Будь мы в другом облике, то сейчас устроили бы кошачью возню. Мне вспомнилась ночь последнего полнолуния, когда я была со стаей. Тогда все казалось таким простым и понятным.
Задумавшись, я не сразу поняла, что Ами прижалась теснее и, задрав голову, смотрит на меня. Её улыбка больше не была невинной улыбкой ребёнка, но стала улыбкой опытной женщины, соблазнительницы. Её руки затанцевали на моих плечах, потом скользнули под мою рубашку. Она поднялась на цыпочки и поцеловала меня. Подобного поворота событий я не ожидала, поэтому с минуту стояла, как вкопанная. Потом осторожно отстранилась со словами:
— Не стоит.
Ами снова улыбнулась и проговорила:
— Моя жизнь и моё тело принадлежат тебе. Я буду рада доставить тебе удовольствие.
— Но Ами, мне вовсе не нужно от тебя подобной жертвы! — возразила я.
— Во мне что-то не так? Я чем-то тебе не угодила? — растерянно и как-то грустно спросила Ами.
— Дело вовсе не в этом! — я тщательно подыскивала слова, чтобы получше ей объяснить. — Пойми, мне вовсе не нужно, чтобы ты была моей рабыней или служанкой или ещё кем-то в этом роде. Я никогда не соглашусь это принять.
— Но ведь ты заботишься обо мне, и я должна…
— Ты ничего мне не должна. Заботятся не за что-то…
Ами смотрела на меня, хлопая глазами. Смысл моих слов, похоже, плохо доходил до неё. Наконец, она сказала:
— Мне ещё никто никогда не говорил такого. Всю мою жизнь никто даже не смотрел в мою сторону, если ему не было что-то нужно от меня. А тебе ничего не нужно, но ты заботишься обо мне, — она подняла голову, и я увидела, что по её щекам текут слезы.
— Разве друзья что-то требуют взамен? К тому же есть, в конце концов, простая человеческая доброта. Может, мы и не совсем люди, но это не повод забывать о ней. Поэтому если тебе нужна моя помощь — я помогу, но давай договоримся, что отношения между нами будут прежде всего дружескими.
— Я? Твой друг?
— А почему нет? Что нам мешает? — пожала я плечами. — Когда-то наш род оборотней был практически семьёй. Во многих местах это осталось и теперь.
— Семья… — с затаённой грустью повторила Ами.
— Да. Если захочешь, я представлю тебя местным оборотням и тем немногим, которые относятся к нашему роду.
— Ты? Сделаешь все это ради меня?
— Конечно, — улыбнулась я, потрепав её по волосам.
— Значит, ты теперь моя семья, — удовлетворённо вздохнула она, а глаза светились неподдельным счастьем.
Все это было не совсем то, что я имела в виду. Но я не хотела гасить этот яркий огонёк, который загорелся в её глазах. Ами походила на щенка, яростно виляющего хвостом только оттого, что его погладили и сказали, что любят.
— Ладно, одевайся. Пойдём готовить завтрак, — это было единственным, что я сейчас могла сказать.
— Хорошо, — ни вопросов, ничего. И я не была уверена, что была бы другая реакция, скажи я, что мы пойдём прыгать из окна. Да, в ней слишком долго искореняли любое собственное мнение.
Ами надела рубашку от пижамы, так как её одежда была приведена в негодность, и мы пошли на кухню. А спустя каких-то пару минут вернулась Тина с сумками продуктов. И вовремя. В её отсутствие единственное, что я могла приготовить — это кипяток.
Мы начали кулинарить. Причём всерьёз. Когда сестра спросила, к чему столько еды и не придут ли к нам гости, я лишь рассмеялась и сказала:
— Никаких гостей. Просто на залечивание ран мы тратим много энергии, и нужно её как-то восполнить. Ведь ты голодна, Ами?
— Да, — кивнула девушка, потупившись.
Тина лишь покачала головой. Она не переставала удивляться тому, что Ами бодра и весела, а ведь вчера лежала практически пластом с исполосованной спиной. Слишком резко сестра окунулась во все это сверхъестественное дело. Надо было ей рассказать как-то по-другому, как-то постепенно. Но все уже свершилось. Хорошая мысля, она, как известно, приходит опосля.
Мы сели завтракать, и Тина смогла убедиться, что значит зверский аппетит. А я лишь улыбалась и подкладывала еду Ами на тарелку. По себе знала, что в такие моменты можно лошадь съесть и не подавиться.
После завтрака мы перешли в гостиную. Тина поделилась своей одеждой с Ами, и, так как они были почти одного роста и комплекции, все отлично подошло. Девушка сидела, поджав под себя ноги, в джинсах и свитере, и выглядела сейчас лет на пятнадцать.
Как бы между прочим я спросила её:
— И что же ты собираешься теперь делать?
— Не знаю, — вздохнула Ами, уткнувшись подбородком в колени, а глаза при этом были абсолютно потерянными.
Не выдержав этого её взгляда, я присела перед ней и проговорила:
— Я понимаю, тебе сейчас не легко. Но нужно строить новую жизнь.
— Я этого не умею, — пробормотала Ами. — Я вообще ничего не умею.
— Но ты же известная всему миру певица! — не выдержала Тина.
На это она лишь грустно усмехнулась.
— Я всегда лишь пела, всем остальным заправлял Кшати.
— Но тебе ведь нравится петь? — продолжала спрашивать Тина.
— Да.
— Так за чем же дело стало?
— Не все так просто, сестрёнка, — возразила я. — Ами, ты подписывала с Кшати контракт?
— Я… я не знаю.
Этого следовало ожидать. Дальнейшие разговоры почти ни к чему не привели, и я решила дать ей время прийти в себя. Может, потом удастся принять какое-либо решение.
Потом я поехала в клуб. Работа есть работа, и какие бы события не происходили в личной жизни, она от этого никуда не денется.
Только я зашла в кабинет, как зазвонил мой мобильный. Странно. Неизвестный вызов. Ещё страннее. Я нажала на кнопку принятия вызова и проговорила:
— Да?
— Здравствуй, Лео.
Я так и замерла. Это был Кшати. Даже по телефону его голос не утратил своей соблазнительной текучести. У меня от него аж мурашки по коже побежали.
— Что тебе нужно, Кшати? — интересно, откуда он узнал мой телефон? Не помню, чтобы я его давала.
— Я не перестаю думать, мечтать о тебе, моя прекрасная дэви.
О себе я как-то такого сказать не могла. Появилось слишком много других забот, и было не до копания в себе и наших с ним отношениях.
Наверно, я издала какой-то звук, так как Кшати спросил:
— А ты?
— А что я?
— Мне не хватает запаха твоего тела, а тебе?
— Иди ты!
Не могла я говорить с ним спокойно. Перед глазами постоянно стоял образ окровавленной, избитой Ами. И осознание того, что это ОН сделал это с ней такое.
— Неужели ты не скучала по мне? — похоже, моё послание он проигнорировал.
— Прошло слишком мало времени. Я не скучала, — холодно проговорила я.
В трубке раздался полувздох, полусмех, от которого я прямо в сердце ощутила дуновение тепла, и тотчас поспешила поглубже упрятать это чувство. Но, наверно, чем-то выдала себя, так как Кшати сказал:
— Я не верю тебе. Не забывай, я чую ложь. Это правило распространяется и на телефонные разговоры. Кстати, у тебя есть что-то, что принадлежит мне.
— В смысле?
— Амарис.
Тут уж я не выдержала и высказала все, что о нем думаю, не стесняясь в выражениях. Редкие слова из моей речи были печатными. Кшати слушал, а когда я выдохлась, сказал, как ни в чем не бывало:
— Вот уж не думал, что это вызовет у тебя такую бурную реакцию.
А я думала, что выдохлась! Оказалось, нет. Меня хватило на ещё один залп. Его он выслушал также невозмутимо, как и первый, а под конец произнёс:
— Это не должно тебя волновать, любовь моя. Ами принадлежит мне во всех смыслах.
Я не выдержала и отключилась, а подумав, вообще выключила мобильный. Зла я была невероятно! И хуже всего, что я продолжала его любить! Черт! Воистину, любовь зла. Ладно, работать надо. Может, хоть отвлекусь.
У меня это почти получилось, до того момента, пока Дени не нашла меня в зале и не сказала, что мне звонит сестра, и у неё что-то срочное.
— Тина, что случилось? — спросила я, едва добравшись до трубки.
— Ами ушла.
— Как? Куда?
— Я не знаю. Просто ушла. Она совершенно меня не слушала! Словно в трансе была. Я… я не могла её остановить. У неё такая сила!
— Ты не пострадала?
— Нет, но она…
— Ты сделала все, что могла. Человеку не остановить оборотня. Я что-нибудь придумаю. Не беспокойся. Ложись спать.