* * *
Проснувшись, я обнаружил, что лежу с крепко сжатыми кулаками. Динамик откашлялся голосом Вермильи:
— Можно? — Судя по интонации, он повторял свой вопрос не первый раз.
— Можно, можно… — пробормотал я.
Идя в ванную, я взял с собой пустую бутылку и выбросил ее в утилизатор, затем сполоснул лицо под тонкой холодной струйкой, забрызгав одежду и почти всю ванную. Расшатанная нервная система никак не желала приходить в норму. Вермилья окинул меня оценивающим взглядом, явно размышляя, в состоянии ли я предстать перед очами Хейруда.
— Йолан тебя ждет, — медленно сказал он. — Хочешь пообщаться с ним один на один?
— А что? — рявкнул я. — Может укусить?
Вермилья не обратил на мои слова никакого внимания, так, как это умеют лишь некоторые женщины с долгим супружеским стажем. Он провел пальцами левой руки по тыльной стороне правой и сказал куда-то в пространство:
— Поговори с Энн Мидмент. Сама она к тебе не обратится. — Он повернулся и направился к двери, бросив через плечо: — Хейруда найдешь в комнате номер девять. На первом перекрестке свернешь налево, на следующем еще раз.
Он двигался весьма ловко, и шаги его отличались от земных, пожалуй, только некоторой плавностью. У меня же дело обстояло совершенно иначе. Если я шел нормально, меня подбрасывало высоко в воздух, а затем я раздражающе медленно опускался, то и дело заваливаясь вбок, вперед или назад. Приходилось идти медленно и осторожно, словно, цитируя слова поэта, «ступая по лезвию ножа». Он, правда, имел в виду свою ситуацию. А я что, черт возьми? Стиснув зубы, я добрался до перекрестка, не наткнувшись ни на кого, преодолел отрезок пути до следующего и свернул в левое ответвление. Схватившись за ручку двери с девяткой на табличке, я вдавил кнопку звонка. Дверь дернулась, едва не свалив меня с ног. Иногда бывают такие дни, когда даже простейшее движение может быть опасным. Я шагнул в комнату.
Йолан Хейруд сидел в кресле с высокой, расположенной на уровне колен подножкой. Он тотчас же продемонстрировал мне его в действии — оперся культями о подножку и, вытянув правую руку и держа левую на подлокотнике, подъехал ко мне.
— Добрый день. — Он крепко, словно клещами, стиснул мою ладонь. Кресло, управляемое едва заметными движениями левой руки, совершило разворот, одновременно откатившись на четверть метра назад. Хейруд показал правой рукой на обычное кресло: — Прошу… Выпьете чего-нибудь?
— Определенно! — Я сел и подождал, когда хозяин подъедет ко мне, катя рядом с собой небольшой бар. — Результаты моего расследования, — пояснил я, — столь ничтожны, что я охотно надрался бы и забыл обо всем.
Хейруд посмотрел на меня исподлобья, продолжая наливать в стаканчики с забавными носиками ароматное виски. Он протянул один мне и, щадя мою гордость, быстро продемонстрировал, как пользоваться этими сосудами.
— У меня слишком часто все выливалось на подбородок, чтобы я мог это терпеть, — сказал он, слегка приподнимая свой стакан. У него было открытое розовое лицо ребенка или дебила, ярко-голубые глаза смотрели на мир, или по крайней мере на меня, доверчиво и беззаботно. Руки, хотя и лишенные атрибута мужественности — волос, были крепкими и мускулистыми, я не сомневался, что в состязании по армрестлингу он одержал бы надо мной победу, хотя уже несколько лет провел на Луне. — А что касается аварии… Что ж… Несчастные случаи случаются и в земных лабораториях, даже чаще, чем здесь. Ежедневно гибнет сколько-то там человек в дорожных происшествиях, несмотря на компьютеризацию автострад. Здесь же это была первая серьезная тревога с момента основания нашей базы. Так что, как мне кажется, говорить просто не о чем.
Я поднял свой стаканчик и быстро выпил.
— У меня несколько иной взгляд на случившееся. А кроме того, такова черта любого полицейского или детектива — я до боли терпеть не могу необъяснимых загадок. Они действуют на меня, как заячья задница на гончую, как кровь на акул и так далее и тому подобное.
— Понимаю, — серьезно ответил он, и я ему поверил. — Может быть, я тоже вцепился бы в эту тайну, если бы не было других, куда более увлекательных… — Он поднял бровь и задумчиво пожевал губами.
— Гайлорд говорил мне, что он вывозит отсюда целые тонны всевозможных чудес.
— Гайлорд!.. — весело фыркнул он. — Он всегда отличался склонностью к преувеличениям. Что доказал хотя бы тем, что послал на Луну частного детектива… — рассмеялся он, качая головой.
— Преувеличениям? А вас не беспокоит, что кто-то приходит вам на помощь и никак не дает о себе знать?
— А почему это должно меня беспокоить?
— А я знаю?.. Мне было бы не по себе от ощущения, будто моя жизнь от кого-то зависит. А если этот кто-то однажды не соизволит пошевелить пальцем? А вы, уже привыкнув к его опеке, сами не успеете ничего предпринять?
— Интересно… — задумчиво проговорил он. — Никогда о подобном не думал…
Я допил последний глоток, к сожалению, мне не удалось сделать это бесшумно.
— Возможно, это профессиональный подход. Я всегда исходил из предположения, что никто мне не поможет. Если же и пользовался чьими-то услугами, то всегда как бы сверх плана… Понимаете, если я стою перед кем-то, кто собирается воткнуть нож мне в брюхо, я не могу предполагать, что именно в этот момент ему свалится на голову кирпич. Если свалится — что ж, прекрасно, но если нет, то я готов защищаться самостоятельно.
— Драматический пример… — Он потянулся к бутылке и заменил воздух в стаканчиках высококачественным алкоголем. — Но если это действительно аргумент… — Не ожидая меня, он отпил немного виски. — Возвращаясь к нашим делам — я ничего не знаю. В самом деле… Я заснул в спальне… — он показал головой, — здесь, рядом. Проснулся несколько часов спустя, среди толпы взволнованных коллег… Может, я лунатик? — Он на мгновение задумался. — Лунатик на Луне? Возможно ли такое?
Я не ответил. Достав сигареты, я показал пачку Йолану. Он несколько секунд смотрел на нее непонимающим взглядом, а затем покачал головой. Я затянулся и выпустил под потолок струю дыма.
— А так, вообще… — небрежно бросил я, — над чем вы работаете?
Он отвлекся от занимавшей его мысли проблемы и задумчиво посмотрел на меня.
— Я спрашиваю не из праздного любопытства, — пояснил я. — Можете не сообщать мне никаких деталей. Только… Гм… Мне пришло в голову, что раз вы для кого-то настолько ценны, что он решается на негласную опеку, рискуя быть раскрытым в здешнем, что ни говори, ограниченном кругу… Может быть, сведения о вашей работе могли бы мне чем-то помочь?
Он долго смотрел на меня, а потом откинулся на спинку кресла и причмокнул сквозь зубы.
— Ложный след… — медленно проговорил он. — Это исключено. — Он неожиданно наклонился ко мне: — А знаете почему? — Я, естественно, покачал головой. — Потому что никто, кроме меня, не знает, над чем я на самом деле работаю.
— Гайлорд? — быстро спросил я.
Он поморщился и отрицательно покачал головой.
— Гайлорд меня содержит, а я даю ему за это кое-что, отрываясь от настоящей работы… — Он прищурился и в очередной раз уставился на меня.
Меня осенило. Я спокойно протянул руку к стаканчику и, хотя он и так казался неестественно легким, слегка облегчил его.
— Я не человек Гайлорда. Я лишь работаю на него, с большей или меньшей охотой. А вообще, мой главный девиз — хранить тайну. Если я смогу выполнить порученную мне задачу, не раскрывая каких-либо подробностей, то именно так я и поступлю, и всегда так поступал. Другое дело, если вы скрываете нечто, что могло бы объяснить, — на этот раз уже я впился взглядом в глаза Хейруда, — почему кто-то хочет его убрать. А кто-то другой его от этого оберегает…
— Гайлорда? — Он поднес руку к лицу и как будто забыл, что собирался сделать, — просто держал ее возле щеки и смотрел на меня. — Э-э… с этим я уж точно не имею ничего общего.
— Но может быть, общий знакомый оберегает вас от непредвиденных случайностей… — вздохнул я. — Я знаю, что удар метеороида предвидеть невозможно…
— Вы сказали «метеороида»? — удивился он.
— А что я должен был сказать?
— Ну да… — Он над чем-то задумался, а потом пошевелил пальцами на подлокотнике кресла и показал подбородком куда-то за моей спиной.
Я обернулся и увидел, что стена свернулась и открыла другую, почти целиком покрытую бесчисленным множеством самых разнообразных часов. Некоторое время я разглядывал их, но не заметил движения стрелок, смены цифр, не слышал тиканья. Я посмотрел на Хейруда.
— Их восемьдесят три тысячи семьсот сорок четыре. Должно быть восемьдесят шесть тысяч четыреста. Ровно столько секунд в сутках. Я собираю часы, которые остановились в иную секунду, чем те, что у меня уже есть. — Казалось, он наслаждается видом всех этих часов.
— Нет, — решительно сказал я.
Несколько секунд, словно по инерции, он еще всматривался в коллекцию. Потом перевел мечтательный взгляд на меня.
— Что самое постоянное в нашем мире? Что невозможно изменить? — вдохновенно спросил он.
— Моя тяга к алкоголю! — Я все больше злился на себя самого, на него, на Гайлорда. Взяв свой стакан, я выпил его содержимое, одновременно подумав, хватит ли моего собственного запаса на остаток вечера и часть ночи. — Только это и приходит мне в голову!
— А что одновременно является невероятно хрупким? Чему можно нанести непоправимый вред, с чудовищными последствиями? — спросил он, не обращая внимания на мои глупости. Меня так и подмывало сказать что-нибудь про яйца, но я сдержался и лишь пожал плечами. — Время!.. —прошептал он, вытаращив глаза и оскалив зубы.
Я покрутил в руке стакан, потом поставил его на столик и сам себя обслужил. Я чувствовал себя невероятно легким, подобно дыханию комара… комары дышат?., шум в голове… Одержимый ученый начал меня утомлять. И раздражать.
— Время счастья не приносит, — буркнул я.
— Вообще говоря, нет! — весело согласился он. — Но если бы удалось им управлять?
— Ага! — расхохотался я. — Недавно я уже имел дело с одними такими, кто развлекался со временем…
— Чушь! — возразил он. — Если бы я знал о том кратере, я бы сразу их разоблачил!
— Но разоблачил их я, — скромно сказал я. — Не прибегая к помощи науки.
— Погодите… — пробормотал он, подняв руку. — Это вы?
Похоже, мои слова застигли его несколько врасплох. Я воспользовался этим и налил себе еще. Рабочий день закончен. Правда, без особых результатов, но все равно можно и расслабиться…
— Хо-хо! — Он набрал в грудь воздух, а затем выпустил его, надувая щеки. — Ну ладно… — Он быстро выпил содержимое своего стакана и налил следующую порцию. — Открою вам свою тайну. Я работаю над временем. Путешествиями во времени… — Он заговорил быстрее, словно боялся, что я его остановлю — чего я, впрочем, делать не собирался, в бутылке оставалось еще много. — То, что я отдаю Гайлорду, — лишь отходы от основной работы, или просто игрушки, чтобы он не срезал мне оплату. Время… — мечтательно прошептал он. — Если бы можно было в нем путешествовать… Если бы можно было возвращаться назад… Наблюдать…
— Подглядывать… — подсказал я.
— Да! — согласился он. — Будучи бессмертным, подглядывать за смертными.
— Только подглядывать? Только? До какого момента вы смогли бы выдержать? До момента ампутации ног? Или до того момента, когда какой-то парень отбивает у тебя любимую девушку? А может, начать с ликвидации Гитлера? В конце концов, это ведь был бы чертовски благородный поступок, не так ли?
Шум в голове начал напоминать сопение слона. Я понял, что если немедленно не уйду, то неизвестному спасителю придется на этот раз выносить отсюда мое пятнадцатикилограммовое тело.
— Чепуха! — Он ударил ладонью по столу.
— Наверняка… — согласился я. — Только это не я придумал предостережение от чересчур радостных попыток вломиться в сокровищницу Природы и завладеть ее секретами. Знаете… — Я поднялся, оперся о стол и навис над Хейрудом. — Один ученый создал семимильные сапоги и очень этому обрадовался — надежда для человечества, дешевые путешествия и так далее. Надел их на ноги, сделал шаг, и его разорвало — он плохо рассчитал свои сапоги: один шагнул на семь миль, другой только на шесть.
Я выпрямился и направился к двери.
— А мораль? — спросил я остолбеневшего Хейруда. — Осторожнее с изобретениями! — Я открыл дверь. — Мне пора. До свидания. И если я правильно понял, какие часы вам нужны, то я вам их пришлю, — сказал я, желая как-то сгладить свое не слишком вежливое отношение к этому сумасброду.
Он с видимым сожалением вздохнул — похоже, я оказался первым, кому он решил довериться и сразу же наткнулся на захмелевшего тупицу. Утешить мне его было нечем, так что я лишь помахал рукой и плавным шагом, стараясь подражать Вермилье, вышел в коридор.
У себя в каюте я сунул голову под кран и, хотя это вызвало небольшой потоп во всей ванной, сумел сдержать процесс нарастания немотивированной злости. Только после этого я нашел в компе код Энн Мидмент. Сначала предложение поговорить ее лишь удивило, но через несколько секунд что-то до нее дошло, и она согласилась прийти; беседа могла получиться вполне приятной.
— Это я, Энн, — услышал я в динамике, и дверь сразу же открылась.
Девушка двигалась изящно, как и все здесь, хотя и чуть смешно для землянки. Кивнув, она молча уселась на стул, хмуро глядя на меня.
— Прежде всего я хотела бы знать — вы допрашиваете всех или только…
— Простите, что перебиваю, — не дал я ей закончить фразу, которую уже слышал в своей жизни сотни, если не тысячи раз. — Не откажетесь от капельки коньяка?
— Не откажусь, — быстро ответила она.
Я нашел стаканы и налил в них средней величины порции из второй бутылки. От предложенной сигареты Энн отказалась.
— Расскажите, не видели ли вы чего-то странного в тот день, когда произошла авария?
Она исподлобья посмотрела на меня и дважды поднесла стакан ко рту, после чего подержала его немного в ладонях и решительно поставила на столик.
— Ладно. — Она агрессивно выпятила подбородок. — Меня не было на базе. В момент удара метеороида я возвращалась на вездеходе с карьера. По радио я узнала об утечке воздуха и, естественно, прибавила скорость. Я была в скафандре и могла помочь заделывать пробоину в куполе снаружи. — По мере того как она говорила, она постепенно успокаивалась. — Я была уже близко, оставалось метров сто с небольшим, когда я что-то увидела… — Она тряхнула головой и быстро выпила. — За одним из рабочих ангаров стоят каркасы для временных палаток, образуя нечто вроде туннеля из ребер. И как раз там что-то мелькнуло. Прежде чем до меня дошло, что я вижу, ангар уже заслонил картину, а я спешила на нашу базу. Полчаса спустя я сделала вид, что потеряла что-то при возвращении, и подъехала к ангару. Естественно, там ничего не было, каркасы стояли как обычно, ничего под ними не скрывалось, на бетоне не осталось никаких следов. — Она подняла взгляд и завершила свой рассказ: — Я видела там автомобиль! Я почувствовал боль в горле, из которого рвались на волю тысячи занимательных вопросов, например: «А вы не заметили, был ли включен у него двигатель?» или: «Какая ливрея была на шофере?» и множecтвo им подобных. Вместо этого я взялся за мочку уха и сильно потянул. — Не удивляюсь, что вы не хотели с этим прийти ко мне, — спокойно сказал я. — Довольно странная картина на Луне, верно?
Она покраснела и заморгала, пальцы левой руки вцепились в короткую юбку, сминая материю и приоткрыв часта гладкого, соблазнительного, упругого бедра.
— С другой стороны, если мы допустим, — закончил я предыдущую реплику, — что кто-то предвидел удар камешка в купол станции, сумел обмануть комп и людей, спасти Хейруда… Ведь это не менее странно, не так ли?
Румянец исчез, оставив лишь блеск в глазах, рука вернулась на подлокотник, но бедро продолжало искушать своими идеальными очертаниями. Энн глубоко вздохнула, глотнула коньяка и спросила:
— Значит, вы мне верите?
— Чтобы не было никаких недоразумений — я верю, что вы видели там автомобиль, но это не значит, что я верю в существование этого автомобиля. Кстати, что это была за машина?