Мама и папа были на работе. Терри не пришел еще из своего колледжа. Я бросил ранец в вестибюле, достал из холодильника банку сока и выдул в два глотка через трубочку.
Чувствовал я себя все еще неважнецки. Какой-то упадок сил. Я и подумал, что хороший велопробег восстановит энергию.
Что-то я неуютно чувствовал себя в джинсах. Как будто они стали малы. Я сбегал к себе в комнату и надел другие, совсем свободные шорты. Родители всегда подначивали меня из-за этих шортов, говорили, что в них запросто влезет кто-нибудь потолще.
А мне эти шорты нравились. Ну и что, что большие? Они такие клевые. А главное, просторные и удобные. Вообще-то на велике я в них не катаюсь. Шорты шортами, но они такие длинные, что могут в цепь попасть.
Я поспешил вниз, а там меня уже ждали Шери, Майкл и Чив на своих великах.
— Поехали, Грег, — поторопил меня Чив. — А то что-то погода начинает портиться.
Открыл я гараж и пошел за великом, тщательно обходя масляные пятна на бетонном полу. Взял свой велик и вывел его на подъездную дорожку. И решил сделать свой коронный цирковой номер. Взялся обеими руками за руль и, оттолкнувшись как обычно ногами, взмыл в воздух. Затем опустился — бух в седло. И обе шины — пшик! — лопнули. Я услышал только взрыв, потом почувствовал струи воздуха и увидел, как шины обвисли на ободьях. Вот те на! Это еще что такое?
16
— Уф! — вскрикнула Шери.
Майкл и Чив так и покатились со смеху.
Вот так шины! — сказал Майкл.
Может, тебе пора садиться на диету? — сунулся со своими советами Чив.
Чего? Диета? — переспросил я, понимая, что Чив шутит. Только от его шутки у меня холодок по спине пробежал. Перед глазами вдруг возникла фотография. Ну та, ужасная, из камеры. На которой я был раздутый и огромный, как баллон с водой. На лбу у меня выступила испарина, и я почувствовал, как краснею. Друзья с удивлением уставились на меня.
Похоже, прыгнул слишком круто, — пробормотал я.
Может, тебе лучше трехколесный велосипед, — хихикнул Майкл.
Но никто не засмеялся. У Майкла всегда такие шуточки. Никому не смешно.
Опустился на корточки, чтобы посмотреть, что с шинами. Ну конечно. Две большие дырищи. Два разрыва. А шины-то совсем новенькие.
Отвел я свой велик обратно в гараж.
— Возьму старый велик Терри, — сказал я друзьям.
На самом деле велик брата мне больше моего нравится. У него двенадцать скоростей, а на моем только десять. Терри на велике сейчас почти не катается. Еще бы! Он уже получил водительские права. Но Терри не любит, когда я беру его велик.
Лучше бы тебе на него не садиться, — бросил Чив. — Лучше так с ним походи. — И они с Майклом дружно рассмеялись.
Ха-ха, — поддержал их я. — Ну и весельчаки вы, ребята. Только не лопните, как шины.
Не боись. Мы лопнем, как две шины, — снова со своими шутками Майкл.
А может, тебе нужен горный велик, покрепче, — раздумчиво посоветовал Чив.
А может, тебе нужен подзатыльник покрепче? — разозлился я.
Только не садись на меня, — испуганно вскрикнул Майкл, поднимая обе руки, будто защищаясь от меня.
Мы поедем или нет? — со вздохом спросила Шери и посмотрела на небо. Его явно затягивали облака. — Если не поторопимся, попадем под дождь.
Я уже осторожно оседлал велосипед. И по дорожке мы выехали на улицу. Без особой цели проехались вокруг городка, а поравнявшись с вытянутым узкой полосой парком недалеко от школы, пустились наперегонки по траве.
У нашего Чива лучший велик и самые длинные ноги. Он всегда всех обгоняет.
Через часик начало моросить, и мы поехали домой. Ноги мои отяжелели. Мускулы болели. Я перехватил взгляд Шери. Она внимательно смотрела на меня. Внутри у меня вдруг все похолодело: что это она на меня уставилась?
На следующее утро я проснулся с двумя словами на устах: "мистер Сор".
"Сегодня я покажу ему камеру, — сказал я себе, потягиваясь и зевая. — Сегодня мне исправят оценку".
Я встал, протер глаза и увидел подушку на полу. Нагнулся, чтобы поднять ее, и почувствовал, что пижама туго обтянула меня. Пуговицы вдруг одна задругой посыпались на пол. Что за чудеса? И вдруг услышал: трах! Я даже не сразу сообразил, что мои пижамные штаны лопнули по шву.
— О, не-е-ет! — издал я долгий вопль.
Воротник пижамы врезался мне в шею. Я хотел расстегнуть пуговицу — и оба рукава лопнули на плечах и под мышкой.
Сердце у меня бешено заколотилось. Я выпрямился и сделал шаг к зеркалу. Меня охватила дрожь. Я боялся взглянуть на свое отражение.
Но сколько можно стоять с закрытыми глазами? Все равно придется посмотреть. Я должен знать. Медленно, очень медленно я приоткрыл один глаз, потом второй. Неужели фотография предсказала правду? И я превратился в тушу в полтора центнера?
17
Приблизившись вплотную к зеркалу, я взглянул на себя. Ну нет. Слава богу, не полтора центнера. Ну, малость пополнел. Ну, щеки округлились. Плечи стали пошире.
Я сделал шаг назад, чтобы осмотреть все тело, и в этот момент в комнату вошла мама.
— Грег, чем ты занят? Ты же в школу опоздаешь.
Я круто отвернулся от зеркала.
— Мам, — выпалил я, — я за ночь вырос. У меня пижама лопнула.
Она подняла пижаму и, прищурившись, посмотрела на нее.
— Ничего ты не вырос за ночь, Грег, — спокойно говорит она. — Эти пижамы вечно тебе малы.
Я снова обернулся к зеркалу.
— Малы?
"А может, мама права и вовсе я не раздался? Может, это мое воображение?" Я повернулся к ней.
А как я выгляжу? Она пожала плечами.
Да прекрасно ты выглядишь.
— Я хочу сказать, не кажется тебе, что я сильно потолстел?
Она некоторое время внимательно рассматривала меня.
Нда, если правда… — и замолчала.
Правда что? — спросил я.
— Пожалуй, я тебе дам к хлопьям снятое молоко.
— Доброе утро, Грег. Прибавляем в весе? Вот какими словами встретил меня мистер
Сор, когда я примчался к его столу перед уроком английского языка. Но я постарался не зацикливаться на них. В руках у меня была камера.
— Мистер Сор, я хочу вам кое-что показать. Он опустил глаза на камеру и мрачно осмотрел ее.
Хочешь снять меня? Но для ежегодника меня уже снимали.
Да нет, мистер Сор. Это та камера. Это та камера, что…
Он поднял руку, чтобы остановить меня.
Не сейчас, Грег, — сказал он, поднимаясь со стула.
Но, мистер Сор… — начал было я.
Он смотрел поверх моей головы. Я обернулся и увидел мистера Грунда в дверях. Мистер Сор торопливо пошел к нему, и они проговорили до самого звонка. Затем мистер Сор вернулся на свое место.
— Жаль, что вчера меня не было, — начал он. — Понимаю, с каким удовольствием изучали вы сослагательное наклонение.
Я так и стоял у его стола с камерой в руках.
Мистер Сор подошел к доске, повернулся и заметил меня.
Грег, будь добр, сядь на место. У нас сегодня уйма дел.
Но, мистер Сор… — я поднял камеру.
Сядь на место, — твердо сказал он.
Куда было деваться? Я вздохнул и поплелся на свое место у противоположной стены. Как доказать, что мой рассказ был правдивым?
— Сегодня мы должны выслушать другие рассказы о правдивых историях, — объявил мистер Сор и повернулся к девочке на переднем ряду. — Марси, кажется, твоя очередь. О чем твое сообщение?
Марси Райдер встала.
— О моей кошке Вафле. О тех забавных вещах, которые вечно выкидывает дома наша Вафля.
"Ну и скучища", — подумал я. А мистер Сор заулыбался! Первый раз заулыбался, прямо чуть не мурлыкал!
— Я люблю кошек, — сказал он. — У меня их целых шесть.
"Вот это да, — подумал я. — Надо же, шесть кошек! Нет, я не выдержу занудного рассказа о занудных кошках".
И я поднял руку и помахал ею:
— Мистер Сор! Мистер Сор!
Улыбка на губах мистера Сора поблекла.
Что тебе, Грег?
Э… можно, пока Марси не начала, я покажу вам камеру? Вы знаете. Ту, о которой я рассказывал в прошлый раз. Вы сказали: если я принесу ее и докажу, что она злая, вы исправите мне отметку.
Мистер Сор почесал подбородок и посмотрел на меня недовольно.
— Сейчас очередь Марси, — холодно проговорил он. — Мы все хотим послушать о Вафле.
— Но, мистер Сор… вы же обещали! Кто-то тихо засмеялся.
Голос у меня стал таким высоким, что, наверное, только собаки слышали его.
Грег, ты не заставишь меня изменить мои планы, — строго возразил мистер Сор.
Но я могу доказать, — не отставал я. — Я могу доказать, что камера несет зло.
Смех в классе стал громче.
Грег — вот зло! — прогудел Донни. Это вызвало всеобщий смех.
Грег бя-а-а-а-ка! — проблеял кто-то. Гомерический смех.
Мистер Сор щелкнул по доске указкой.
— Тихо!
Он велел мне выйти к доске.
— Ладно, Грег. Конечно, несправедливо отнимать у других время, но я даю тебе одну минуту показать свою камеру.
Одну минуту! Но мне только того и надо было! Я потрогал карман рубашки, чтобы убедиться, что фотография Джона при мне. Я был уверен: стоит Козьему Сору увидеть фото и услышать рассказ о том, что приключилось с бедным Джоном вчера вечером, и он поверит.
Мы ждем, Грег, иди сюда, — велел учитель. — У тебя одна минута.
Иду, — откликнулся я и хотел встать. Но не тут-то было. Попробовал еще раз. Еще.
У нас такие парты: сиденья вместе со столом.
Я сидел как приклеенный. Слишком толстый, чтобы вылезти.
18
"Что со мной творится?" — пытался понять я, чувствуя, как меня охватывает паника. В животе похолодело. В моем необъятном бурдюкоподобном животе. Нет, брюхе.
Но ведь я за парту сел без всяких проблем! И часу не прошло. А теперь меня как приклеили. Я что же, прибавил полцентнера, пока сидел?
— Грег, что же ты? — Мистер Сор нетерпеливо стукнул указкой по полочке на доске, куда кладут мел и тряпку.
С четвертой попытки я наконец выкарабкался из-за парты. Аккуратно держа перед собой камеру, я пошел к доске.
— Вот эта камера, — объяснил я мистеру Сору. — Мы с друзьями нашли ее в заброшенном доме, как я и рассказывал.
Он взял у меня камеру. Он крутил ее так и этак. Поднес к лицу. Приложил видоискатель к глазу.
— Нет, только не снимайте! — заорал я. — Не снимайте!
Он опустил камеру.
— Но как тогда я узнаю, что в камере зло? Я сунул руку в карман.
— Я захватил фотографию. Она докажет, что я говорил правду.
Пальцы у меня стали как сосиски, и я никак не мог вытащить фотографию. Их так раздуло, что я не смог бы сжать их в кулак. Я чуть не вывернул карман наизнанку, пытаясь извлечь оттуда фотографию с Джоном. Наконец мне это кое-как удалось, и я протянул плотный квадратик мистеру Сору.
— Вот, посмотрите. Этого мальчика зовут Джон. Я снял его позавчера вечером. С ним все было в порядке. Но на фотографии, видите, он с гвоздем в ноге. Через пару минут все так и получилось. Джон напоролся на гвоздь, и отцу пришлось спешно везти его в больницу.
Мистер Сор рассмеялся. Ну и денек! Снова рекорд! Первый раз вижу мистера Сора хохочущим. Да еще в классе!
Это не смешно. Бедняга Джон корчился от боли. Он…
Знаю я эти трюки с гвоздями. — Мистер Сор не отрывал глаз от фото.
Что? — не понял я.
Я сам умел когда-то делать на фотографии поддельную стрелу. Она так и торчала у меня из головы. Невозможно было определить, что это подделка. Так что я могу себе представить, как тебе удалось сделать этот трюк с гвоздем.
Да нет! Это настоящий! Настоящий! — закричал я. — Посмотрите, какое страдание у него на лице. Разве вы не видите боль?
Твой приятель хороший актер.
Да нет же! Никакой он мне не приятель! Я даже не знал его. Вы должны мне поверить. Должны!
Мистер Сор взглянул на часы.
Минута истекла.
Но вы же обещали!.. — вне себя заорал я.
Грег, иди на место! — приказал он. — Тебе не удастся провести меня с этой старой камерой и шуточной фотографией.
Ты проиграл, Грег! — закричал Донни.
Ты зло! — подхватил Брайан.
Все захохотали. Я чувствовал, что краснею. У меня даже уши горели. Вот-вот взорвусь. Я был ошеломлен, оскорблен и вне себя от злости — все в одном флаконе.
— Я ставлю тебе "отлично" за усилие, — продолжал учитель. — Но оставляю двойку за рассказ. "Неуд" за неправду.
Нет, это было уже слишком. Я взвыл от бешенства и бросился к двери. Вернее, попытался броситься. Только я был слишком неповоротлив и тяжел для таких быстрых движений. Я мог только кое-как переваливаться с боку на бок.
— Грег, куда это ты? — услышал я голос мистера Сора, но сделал вид, что не слышу. Камера была у меня в непомерно разбухшей руке. Дверь я распахнул другой рукой. И вывалился в пустой и тихий коридор.
Позади голос мистера Сора требовал, чтобы я вернулся в класс. Смеялись и болтали ребята.
Я грохнул дверью и двинулся вперед. Собственно, ушел куда глаза глядят. Никакой цели у меня не было. Просто я чертовски был зол. Мне хотелось вопить и плакать. Колотить по стенам. Сломать что-нибудь.
Повернув за угол, я увидел Шери. — Грег! — воскликнула она. — Что случилось?
Она бросилась ко мне по коридору, пробежала шага четыре, и — надо же! — коротенькая юбочка, надетая поверх синих колготок, с нее свалилась.
19
Стоим мы и обалдело смотрим на юбочку, так и лежащую у ее ног. Она выронила книжки и нагнулась, чтобы поднять юбку.
— Быть такого не может! — всплеснула руками Шери.
В другой раз я бы покатился со смеху. А сейчас, видя, как она растеряна, стоял молча.
Я… я худею на глазах, — запинаясь, выговорила она, надевая юбку. — Я утром взвешивалась. Потеряла целых три кило.
Вот это да! — покачал я головой и подумал, что мне надо как-то ее подбодрить. — Ну, подумаешь, три кило. — Звучало фальшиво, но ничего другого мне в голову не пришло.
Грег, но я всего-то весила тридцать шесть кило, — горько сокрушалась она. — А теперь осталось меньше тридцати трех. На мне юбки не держатся. Вся одежда висит на мне как на вешалке!
Надо побольше есть…
Да брось ты, — оборвала она меня.
Ты вот глянь-ка на меня! — воскликнул я и поднял руки, чтобы она увидела мое толстое брюхо. — У меня такое ощущение, что я за ночь прибавил пудов пять! Я только что с трудом выбрался из-за парты.
Шери была так расстроена из-за своей худобы, что до сих пор по-настоящему даже не взглянула на меня. Теперь же, посмотрев внимательно, она расхохоталась.
— Вот это да! Ты и в самом деле стал как боров.
Спасибо за борова, — даже не рассердился я.
Что же нам делать? — недоумевала она. — Почему с нами все это стряслось?
Я хотел было ответить, но послышались шаги в коридоре.
— Пошли, — вскрикнула Шери. — Быстрей! Помоги мне собрать книги.
Я наклонился, чтобы подобрать учебники, и тут джинсы у меня лопнули по швам.
После занятий Чив, Майкл и еще кое-какие ребята затеяли игру в софтбол на площадке за школой. Я играть не хотел. Мне не хотелось, чтоб они видели, как я раздался вширь. Но они затащили меня на площадку и заставили играть. На первой базе.
"Может, они делают вид, что ничего особенного не произошло?" — думал я. Поэтому я скрестил пальцы и про себя взмолился, чтоб все обошлось. А может, и впрямь не заметят, в какого борова я превратился за это утро?
Тенниска чуть не лопалась на животе. Рубашка была мала и так обтягивала меня, что я едва мог рукою двинуть. Лопнувшие джинсы сидели на мне в обтяжку.