— Папа, папа! — с мольбой в голосе воззвала Алина. — Я ничего не понимаю. Вот этот мужик с факелом. — Она ткнула в дисплей. — Он-то что означает?!
— Хм-м, Алюсик, — Пыхало вдруг засмеялся и с нежностью погладил дочь по голове, словно возвращая ее в далекое детство. — Это как раз ерунда, фантик… Ну как тебе объяснить?.. А! Вот смотри, у каждой компьютерной программы имеется симпатичная иконка или даже набор иконок на выбор. На самом деле нет особой нужды создавать еще один графический файл, который описывает всего лишь путь к этой программе от корня в глубь вложенных директорий. Но его создают — для удобства ориентации пользователя в наборе программ, для сокращения количества манипуляцией при запуске конкретной программы и просто для элегантности визуального представления операционной системы. Так и тут. Мужик с факелом — это главный ориентир и одновременно символ конкретного субпространства.
— А почему не химера? Там же вокруг одни химеры… и ты сам говоришь, что они там… генерируются?
Александр пожал плечами.
— Ну откуда мне знать, дочка? Может, химеры в той потусторонней Припяти — лишь побочный продукт, стружка, а главное ее назначение в другом…
Алина поразмыслила с полминуты, глядя на дисплей. Потом сказала:
— Папа, кажется, я начинаю улавливать суть. Ты и впрямь гений! Раскрыть замысел строителей субпространств — это покруче, чем взломать код «Энигмы». Но я пока не могу понять, какое практическое применение может иметь твоя модель?
Пыхало сначала горделиво расправил плечи, потом чуть смутился и опять затараторил:
— Видишь ли, Алюсик, когда-то я полагал, что Зону во всем ее многообразии создал Господь для того, чтобы показать человечеству ад на Земле. Но когда работал с Приваловым над эмулятором, понял простую вещь: все это — человеческое, слишком человеческое. Может быть, сверхчеловеческое, да. Может быть, создатели системы субпространств — кто-то вроде Бодхисаттв, достигших просветления и вернувшихся, чтобы помочь человечеству обрести понимание истины… Может быть, они вроде демонов… Демоны ведь тоже служат Творцу и его неизреченной мудрости. Но в любом случае они не боги и даже не богочеловеки. А значит, мы способны познать их план и, если он нас не устроит, вмешаться, потребовать его изменения к нашей выгоде…
— И как ты собираешься это сделать? — спросила Алина, вклинившись в естественную паузу, чтобы направить признание отца в нужное ей русло.
— Моя модель — это карта. По ней можно определить самый короткий путь из нашей Аномальной Зоны в мир строителей субпространств. Серьезное достижение, согласись. И в общем не имеет значения, чем заполнены ячейки, в которых мы еще не побывали, главное — сами эти строители. Именно строителей нам следует искать и найти. Но для этого моей модели недостаточно. И недостаточно управляющего камня в мире Изумрудной Башни. Нужен еще ключ… Ты же помнишь: для активации комплекса необходимо кольцо, которое нашел Виктор. Это и есть ключ, который может сделать любого человека равным создателю субпространств…
Равным? Алина сильно сомневалась в этом. Пример Пыхало демонстрировал обратное — ведь он сидел в психушке, а не в Кремле. Хотя кто знает?.. Может, загадочные строители субпространств как раз сплошь психи и есть. Только больное воображение могло придумать мутантов Зоны — тех же химер, к примеру…
— Алюсик, я хочу тебе признаться. — Пыхало отодвинулся от дочери, прижался стеной к стене и зачем-то зажмурился. — В тот момент, когда я с помощью кольца подключился к терминалу Стоунхенджа, на меня свалился шквал информации — тысячи образов… как будто тысячу фильмов перед глазами запустили… Я был не готов… то есть совсем не готов. Поэтому сорвался. Не сумел удержаться на плаву рассудка. Но кое-что все же я запомнил… кое-что важное… И я думаю, что во второй раз у меня получилось бы управлять системой субпространств. Это как с гирями. Сначала тяжело и больно, а потом мышцы окрепнут и уже не ноют по утрам… А Виктор! Ты же видела, что ему это кольцо нипочем. Значит, он был подготовлен. Вот что значит двадцать лет в Зоне — закалился! И другие смогут, я уверен. Стресс можно победить. А значит, можно подчинить себе субпространства… Я хочу еще раз побывать там… в Стоунхендже, рядом с Изумрудной Башней… хочу еще раз попытаться… уже осмысленно… Думаю, на этот раз у меня все получится. — Отец тихо засмеялся. — Не может не получиться…
Разумеется, Алина даже гипотетически не могла допустить, что Александр еще когда-нибудь отправится в Зону и в связанные субпространства, но если созданная им модель и впрямь работает, то перед Лабораторией трансформации континуума открываются широчайшие перспективы. И оседлать эту волну может она… Алина! В таком случае профессору Серебрякову придется уступить и дать ей тему — она будет в лаборатории главная! А то опять получилось, что по итогам экспедиции был написан отчет, в котором ее вклад был отражен, мягко говоря, слабовато. И это мягко говоря!
Перспективы и впрямь захватывали дух. Копию модели Стоунхенджа она у Александра легко выпросит. Приведет ее в более функциональный вид — без всех этих завитушек в стиле «National Geographic». Артефактный комплекс на основе «Звезды Полынь» у Лаборатории имеется — даже не один, а два, и оба испытаны в полевых условиях. Дорога в мир Изумрудной Башни через старую «воронку» у экскаваторного ковша на Свалке проторена, больших неожиданностей там не будет. Не достает только кольца с печаткой, которое где-то в Зоне отыскал — подобрал? украл? — дядя Витя.
В апреле, полгода назад, Алине посчастливилось видеть кольцо в действии — когда Виктор Свинцов через субпространства перенес экспедицию Серебрякова в прошлое и замкнул «временную петлю», спасая себя молодого и своих товарищей по Биологической станции от верной гибели. Кольцо это Виктор забрал себе и, насколько поняла Алина, не собирался с кем-то делиться. С минуту Алина обдумывала, не пойти ли ей традиционным путем — поиграть с Виктором в «дочки-матери» и выпросить у него кольцо. Но, поразмыслив, отказалась от этой идеи: во-первых, мама будет очень зла, если узнает; во-вторых, Артур наверняка вообразит себе невесть что и обидится; в-третьих, Свинцов был Алине симпатичен и обманывать его на почве отцовства не хотелось. И, наконец, в-четвертых, сама эта авантюра может закончиться с противоположным результатом: Свинцов — крепкий орешек и согласился с дурацкой идеей, что «девчонке» в Зоне делать нечего… Нет, разумеется, раньше или позже Алина получила бы то, что хотела — она всегда получала то, что хотела — но лучше будет потратить время и силы более рационально. Поэтому она спросила:
— Папа, а как ты думаешь, такое кольцо одно?
— Нет! Конечно же, нет! — живо откликнулся Александр, он открыл глаза и выпрямился. — На печатке, кроме символического сердца и льва, были две цифры: один и два. Я думаю, это порядковый номер — двенадцать! Виктор снял кольцо с мертвеца, сам признался. Значит, где-то есть и живые: первый, второй, одиннадцатый… Может, их больше, чем двенадцать. Скорее всего, больше! Строителей субпространств должно быть много — такую сложную систему нереально сконструировать в одиночку.
— А если бы у тебя оно было, тебе бы это помогло в работе над моделью? — Алина решила подстраховаться перед матерью: не сама, мол, полезла, а папа попросил.
— Алюсик, еще как помогло бы! — Пыхало возбужденно завозился на постели. — Мы с Приваловым попытаемся взломать код доступа к системе субпространств. Ведь кольцо типа ключа, это ясно и распоследнему ламеру. И если мы взломаем код, нам многое станет подвластно. Я уж не говорю о простой возможности изготавливать дублирующие кольца. Мы сможем перепрограммировать всю систему управления субпространствами! И таким образом влиять на Зону!
— Тогда, папа, — торжественно объявила Алина, — обещаю: кольцо у нас будет!
3
Теплая украинская ночь опустилась на лагерь группировки «Свобода». Шумели под порывами ветра листья на старых тополях Предзонника. Переговаривались у костров отдыхающие сталкеры, звенели гитары. Кто-то, хватив лишнего, хрипло горланил песню — на нее откликались тоскливым воем слепые псы на дальних холмах за Периметром.
В одной из палаток спал, лежа ничком на пропахших потом простынях, мужчина. Порывы ветра, врывавшиеся в маленькое вентиляционное окошко, затянутое противомоскитной сеткой, охлаждали его разгоряченное обнаженное тело. В свете Луны блестела пустая бутылка, закатившаяся в угол. Его спутница, одетая в камуфляжные штаны, военные ботинки и темно-зеленую майку, курила у входа в палатку, отбрасывая со лба прядь темных волос.
Затушив сигарету, она подошла к мужчине, наклонилась над ним и потрогала за плечо. Тот не пошевелился. Женщина удовлетворенно улыбнулась: традиционный коктейль «Клофелин с водкой» не подвел и на этот раз. Она достала из кармана портативный фонарик. Подсвечивая себе, пошарила в рюкзаке и поясных контейнерах мужчины, добыла оттуда «ломоть мяса», пару «каменных цветков» и «вспышек», переложила найденные артефакты в свою маленькую сумку. Потом осторожно села на колени у деревянного топчана, на котором лежал мужчина, и начала аккуратно стягивать с безымянного пальца своей жертвы кольцо-печатку. На печатке из драгоценного камня скалил зубы геральдический лев, окруженный замкнутой линией, по форме напоминающей сердце. Кольцо сидело туго, и женщине пришлось приложить немалые усилия — она гнула и дергала руку мужчины, чуть не сломала ему палец, но он так и не проснулся.
Наконец кольцо тоже перекочевало в сумку женщины. Она подобрала сброшенную с топчана кожаную крутку, надела ее. Подумав, извлекла из внутреннего кармана изящное вышитое бисером портмоне, из него — купюру в двадцать гривен и засунула ее между пальцами мужчины.
После этого она так же тихо вышла из барака, незамеченной пересекла лагерь и зашла в один из давно брошенных бараков. Разметала груду хлама в углу и выкатила черный мотоцикл. Откатила его подальше от лагеря и только тогда повернула ключ зажигания, вскочила на «железного коня» и умчалась в ночь.
— Уфолог?
— Ни фига. Уфологи ловят летающие тарелочки. А астробиологи строят модели, какой могла быть жизнь на планете, если бы, например, Солнце было зеленым.
— Хлебная должность. А главное — не проверишь. Грантоедус вульгарис детектед.
— Лучше бы он был асперобиологом. Терний в Зоне куда как больше, чем астр.
— Ладно, кончай базар. Шведский астробиолог — раз.
— Виктор.
— Два.
— Трое проводников.
— Три, четыре, пять, шесть.
— Почему шесть?
— Потому что ты забыл консультанта из лаборатории Серебрякова.
— Ах да… Пять рабочих, пять охранников.
— Шестнадцать. Запиши еще: врач и повар. Если найдутся такие, кто готов совмещать одно с другим — хорошо. Не найдутся, наймем дополнительно.
— Повар со знанием скандинавской кухни?
— Ага, способный превратить Припять-крокодила в маринованную селедку.
— Или сварганить кровяную колбасу из снорка! Теперь о тебе, Виктор. По нашим данным, молодая «воронка» открылась в районе сгоревшего хутора на севере Затона. Вчера я консультировался с Харьковом. Ребята из группы «Зорич» говорят, что энергетическая констелляция вокруг «воронки» благоприятна. У тебя большие шансы проскочить в Стоунхендж, как по намазанному.
— Это близко от Саркофага?
— Довольно-таки. Смотри, тут обозначена прямая дорога от Саркофага на юг до лесопилки, а оттуда надо пройти метров пятьдесят на восток, перейти протоку по мосту — и будет тебе хутор.
— Ага, есть! — Виктор внимательно посмотрел на карту, отпечатывая ее в своей памяти.
Конечно, с ним будет ПДА, подключенный по выделенному каналу к системе «Длань», но все же, все же…
— Правда, в Зоне прямых дорог не бывает, ты же знаешь. — Борис словно прочел его мысли. — «Звезду Полынь» и кольцо не потерял?
— Спрашиваешь.
— Кончайте шептаться, заговорщики. — Алекс отошел к окну. — Соня приехала.
У входа в здание остановился «Патриот» седьмой модели. Виктор, любопытствующий насчет секретарши-хипушки и шведского профессора, тоже подошел к окну, но увидеть прибывших не успел. Алекс и Борис одинаковыми движениями пригладили волосы и одернули пиджаки своих деловых костюмов.