- Да-а, - сказал брат Виктор. - Что будем делать?
Он и Наставник о чём-то зашептались. Володя уловил несколько слов: "обойти", "четыре направления", "резвый больно", "гранат у нас нет". Когда они закончили, брат Виктор повер-нулся к своим приятелям и сделал им знак рукой, приказывая следовать за ним. После чего быстро пополз в обход "берлоги". Михаил и Артём молча выполнили приказ. Они исчезли под покровом ночи, и через несколько минут напряженного ожидания Володя услышал треск ло-мающегося дерева, новый звон стекла и автоматные очереди. Брат Василий ответил из пуле-мёта, потом входная дверь распахнулась, и он сам выскочил с пулемётом в руках и мечом в ножнах на поясе. И тут ему навстречу поднялся Наставник.
- Ага, - сказал брат Василий, останавливаясь, - так я и думал.
Наставник раскрыл тубус и вытащил из него меч, по виду очень похожий на "испанский".
- Иди и прими смерть! - сказал Наставник.
- Посмотрим, посмотрим, - сказал брат Василий и, бросив пулемёт, извлёк из ножен свой меч - не тот, которым он показывал классические удары на плацу мальчишкам, а на-стоящий, с остро заточенным лезвием.
Они, брат Василий и Наставник, закружились на узком пятачке перед домом, глядя друг другу в глаза и не решаясь пока атаковать.
На крыльце появился брат Михаил с автоматом наперевес и замер, зачарованный не-обычайным зрелищем. А посмотреть было на что. Здесь дрались настоящие мастера своего дела. Они не перебрасывались оскорбительными словечками, как бретёры-дуэлянты; они не позировали, как рыцари на турнире - они просто дрались, используя всё своё искусство, дра-лись не на жизнь, а на смерть.
Атака Наставника, серия прямых и боковых ударов - уход брата Василия в сторону, от-ражение ударов и контратака. Теперь отступает Наставник - брат Василий крутит меч и пере-брасывает его в левую руку, пытаясь сбить Наставника с толку, и едва не оказывается жертвой собственной хитрости: Наставник наносит секущий удар в плоскости живота, и брат Василий едва успевает подставить клинок. На секунду они расходятся, потом мечи скрещиваются снова.
- Хорошо дерутся, - говорит возникший из темноты брат Виктор. - Мне бы так...
Володя непонимающе оглядывается на него.
От мечей летят искры. Бой затягивается, и наблюдающие начинают понимать, что проиг-рает не тот, кто менее искусен (степень владения мечом у обоих противников примерно сопос-тавима), а тот, кто первым устанет. И судя по всем, первым устанет Наставник: его движения с каждой минутой становятся всё более медленными, тяжёлыми. Володя в ужасе, но не знает, как остановить поединок. Когда то же самое доходит до брата Михаила, он поднимает автомат, переводит его в режим одиночной стрельбы, тщательно прицеливается и... Голова брата Васи-лия словно взрывается; осколки черепа и брызги крови разлетаются во все стороны; тело бра-та Василия валится на землю и дёргается в предсмертных судорогах. Потом затихает.
Наставник останавливается, опустив меч и тяжело дыша.
- Зачем? Зачем так? - говорит он.
Брат Виктор изобразил бурные и продолжительные аплодисменты.
- Это было красиво! - заявил он. - Но теперь, Лёва, ты мне д о л ж е н.
- Ничего я тебе, Виктор, не должен, - сказал Наставник. - Я не просил его убивать.
- Тогда он убил бы тебя.
- Это ещё вопрос, кто кого.
- Знаешь, - сказал брат Виктор, - нет у меня желания вступать в дискуссию над осты-вающим телом: театрально всё это, в духе тени отца Гамлета. А вот если посидеть где-нибудь, выпить...
Наставник на это предложение только покачал головой. Поднял тубус, вложил в него меч, как в ножны, сказал:
- Пойдём, Володя, ты всё мне расскажешь.
Они расположились на КПП, брат Мефодий заварил крепкого чаю, и Володя рассказал: и о предательстве друга Димыча, и о подлом обмане брата Василия, и о собственном ужасе при столкновении со столь явными нарушениями законов божьих. Наставник выслушал его со всем вниманием, а когда речь зашла о том, что Володя не понимает, как Бог мог допустить такое: и предательство, и обман, и жестокость - Наставник как всегда ответил цитатой из Книги:
- "Господь испытывает праведного, а нечестивого и любящего насилие ненавидит душа Его". Это было испытание, Володя. Ещё одно испытание. И ты с честью выдержал его.
Володя поднял голову и посмотрел Наставнику в глаза:
- Почему же так... страшно?
- Не страшно, Володя, это ещё не страшно. Вспомни, что претерпел Господь ради нас. Вспомни и задумайся, так ли тяжёл был сегодня твой крест?
И Володя с изумлением обнаружил, что все тяготы последних часов: боль, холод, позор, смертельный ужас - уже не кажутся ему столь всепоглощающими, способными заслонить всё другое. В самом деле, а что такого особенного случилось? Он жив, не ранен даже, ничего себе отморозить не успел - с чего спрашивается роптать?
- Господи, прости меня, что усомнился... - прошептал он, склонив голову.
А Наставник кивнул и добавил к уже сказанному:
- "Вы ещё не до крови сражались, подвизаясь против греха"... Запомни это, Володя, самое тяжёлое и страшное ещё впереди. А сегодня ты справился честь тебе и хвала...
На следующий день Наставник уехал, увезя с собой плачущего Димыча. Бразды безраз-дельного управления лагерем на целые сутки перешли в руки брата Мефодия, который, конеч-но, не умел отличить испанский меч от венецианского, но зато великолепно разбирался в сор-тах картошки и боцманских загибах разной степени. Потом вернулся брат Артём и довёл курс обучения послушников до закономерного конца, то есть до изучения противотанкового грана-томёта РПГ-7 и стреляющего ножа новейшей модификации.
Свои лекции с последующими демонстрациями Артём вёл без особого энтузиазма, гово-рил нескладно и, вообще, производил впечатление человека очень далёкого от педагогики. Так, наверное, оно и было, и окончание сборов прошло в атмосфере тягостного недоумения: зачем всё это нужно, если никак иначе нельзя? Володя, единственный из мальчишек, кто не задавал-ся таким вопросом и чувствовал себя вполне уверенно - он проявил волю, сумел выделиться из общей массы сверстников и пройти испытание, назначенное ему Богом; Володя был горд собой и старался не замечать "мелких" проблем.
Первого мая он вернулся домой...
Глава четырнадцатая
Шабаш на Лысой Горе
1.
Андрея Мишукова перехватили на вокзале.
Он стоял в очереди к суточной кассе, где его и засёк Зимагор.
- Здесь Симакин, - сказал Зимагор в трубку мобильного телефона. Соответствую-щий описанию объект находится на вокзале.
- Перехвати его! - распорядился Лысый Гера. - Через пять минут буду на стоянке.
Зимагор протолкался сквозь очередь к Мишукову и аккуратно взял его под локоток.
- В чём дело? - Мишуков обернулся.
- Пройдёмте, гражданин, - тихо сказал Зимагор.
- По какому праву вы... - Мишуков попытался вырвать локоть из цепких пальцев незна-комого ему человека.
- По праву сильного, - Зимагор усмехнулся в усы. - Не рыпайся, придурок.
Не выпуская локтя Мишукова, Зимагор извлёк свободной рукой удостоверение (то самое - выбитое буквально с боем) и продемонстрировал его окружающим. Мишуков поник. Только пробормотал сквозь зубы:
- Сука - Князев, слово не держит...
Зимагор его не понял, но уточнять и переспрашивать не стал, а повёл Мишукова к выхо-ду с вокзала. Лысый Гера и Сурок дожидались на привокзальной стоянке, сидя в "джипе" Сур-ка. При виде Зимагора с Мишуковым в компании, Сурок открыл дверцу и вышел навстречу. Зи-магор втолкнул Андрея в "джип", а сам остался снаружи, закурил.
- Рад видеть тебя в полном здравии, - поприветствовал Мишукова Лысый Гера.
Лицо Андрея просветлело.
- А, - сказал он. - Это всё-таки вы...
- Надо же, узнал, - Гера наклонил голову. - Ты чего, Андрей, сбежать решил?
- Это моё дело, - ответил Мишуков резко: увидев, что имеет дело не с правоохрани-тельными органами, а как раз наоборот, со своим собственным заказчиком, он осмелел. - Я теперь вольный человек; хочу - дома сижу, хочу - в Москву еду.
- А как же работа?
- Меня уволили, - Мишуков мрачно усмехнулся. - Я теперь безработный.
- Вот как? - Гера, казалось, ожидал чего-то подобного. - Кто уволил? Князев?
- Князев.
- В чём же причина увольнения? - Гера был само миролюбие.
Мишукову не было никакого резона посвящать Геру в подробности инцидента, произо-шедшего в рабочем кабинете Князева. А уж тем более рассказывать о достигнутой догово-рённости.
- Сокращение штатов, - с лёгким сердцем соврал Мишуков. - Я оказался наименее ценным работником.
Гера помолчал, в упор разглядывая Андрея. Он, конечно, не поверил в "легенду", но и выяснять ничего не стал.
Вместо этого Гера полез в нагрудный карман и извлёк плотный маленький конверт.
- Здесь пять, - сказал он. - Три - как и договаривались. И две в качестве компенса-ции за опоздание. Надеюсь, эта скромная сумма несколько скрасит твой отпуск.
Мишуков нахмурился и конверта не взял.
- Работа не сделана, - заявил он. - Я... не успел.
- Врёшь, - сказал Гера уверенно. - Врёшь и не краснеешь.
- Зачем мне врать? - Андрей пожал плечами. - Деньги мне нужны. Если бы я сделал работу, то так и сказал бы.
- И снова врёшь. Ты сделал работу и знаешь результат. Тебе достаточно назвать фа-милию, и можешь отправляться хоть в Москву, хоть к чёрту на кулички.
- Да не знаю я результата, Герасим Николаевич. Хотел бы знать, но не знаю.
Гера задумчиво покачал головой.
- Зря ты так, Андрей, - сказал он. - Зря... Сейчас я выйду и прогуляюсь к вокзалу: жарко, надо газировки купить. А с тобой посидит Эдуард Борисович. Он раньше в КГБ работал; там его научили показания из диссидентов выбивать. Не удивлюсь, если по моём возвращении, у тебя не будет хватать пары зубов.
Гера сделал движение к дверце, а Андрей побледнел.
- Не надо, - попросил он приниженно. - Не надо. Я всё вам скажу.
"И зачем я с ним связался?" - с тоской подумал Мишуков.
- Вот и молодец, - сказал Гера. - Вот и правильно. Говори.
Он положил конверт на сиденье между собой и Андреем.
- Перекрёстный статистический анализ показал, - быстро заговорил Мишуков, опустив глаза, - что единственной фигурой, удовлетворяющей условиям поиска, является некто Гуса-ков.
- Ого! - не сумел сдержать возгласа Лысый Гера.
- Больше я ничего не знаю, - сказал Мишуков. - И знать не хочу!
- И это тоже правильно, - одобрил Гера позицию Андрея. - Забирай деньги - заслу-жил. Файл ты мне сделал?
- Сделал, но вы опоздали, и я его стёр. А дискету уничтожил.
- Что ж, обойдёмся без дискеты. Спасибо, Андрей. И хорошего тебе отпуска.
Мишуков зашевелился, выбираясь из автомобиля.
- Эй, - остановил его Гера, - Андрюша, ты конвертик позабыл.
Мишуков, уже оказавшись снаружи, наклонился и сказал, ищуще заглядывая Гере в гла-за:
- Я не возьму денег, Герасим Николаевич. И прошу взамен, чтобы моя фамилия нигде не фигурировала. Никогда.
- Могила, - пообещал Стрельцов. - А деньги всё-таки возьми. Любая работа должна быть оплачена.
Мишуков поколебался, но жадность пересилила здравый смысл и, протянув руку, он за-брал конверт:
- Спасибо, Герасим Николаевич.
- Пожалуйста, Андрей.
Мишуков, не оглядываясь, ушёл к вокзалу, а Зимагор и Сурок заняли свои места: Сурок - за рулём, Зимагор - рядом с ним, в соседнем с водителем кресле.
- Раскололся? - спросил Зимагор.
- Ещё как, - отвечал Лысый Гера. - С треском. А сейчас все заткнулись - буду гово-рить с Грантом.
Стрельцов вытащил телефон, быстро набрал номер.
- Добрый вечер, Аркадий Аркадьевич, - сказал он елейным голосом, косясь на сидяще-го вполоборота Зимагора. - Да, это я... Герасим Стрельцов... Да, кудрявый такой... Весь... У меня есть для вас новости... Хорошие... Мы, кажется, нашли... "Кажется" в том смысле, что требуется ещё проверка... Да, информация достоверная... Подробности при встрече... На чай? Конечно, без вопросов... Да, мой любимый с земляничным вареньем. Спасибо, что помните... Ха-ха... Да, уже еду...
Гера сложил трубку и несколько секунд молчал, морща лоб.
- Не понимаю, - сказал он наконец. - Такое ощущение, что старик уже знает то, что знаем мы.
- А что мы знаем? - жадно осведомился Зимагор.
- Ладно, разберёмся на месте, - махнул рукой Лысый Гера. - Вячеслав, обратился он к Сурку, - тебе очень хочется туда ехать?
- К Гранту? - Сурок содрогнулся; он подумал о Женьке, тело которого пребывало сей-час в холодильной камере на одном из складов, вспомнил, как вёз его в город - медленно, с соблюдением всех правил: лишь бы какой тупой гаишник не прицепился - и содрогнулся ещё больше. - Если позволите, Герасим Николаевич, я бы хотел здесь остаться. У меня есть кое-какие соображения по моему направлению...