Еще и пулемет — практически штатный агрегат. Но реально по комфорту салона и пассажировместимости эти машины и близко не сравнятся, в нашем «виллисе» позади по-настоящему удобное место найдется всего одному человеку: с одного боку пулемет, с другого укладки, ящики, бардачки и крепления.
Тент развернули на земле — ох и дико же он смотрится в сочетании с пустынной окраской джипа. Накинули-примерили — и сложили пока там же, до окончательного решения.
Аккумулятор, кстати, был современный, новый, но это не спасло — не тянет он, сел. Ничего! Для этого у нас имеется специально обученный крутильщик заводных рукоятей. Проверили жидкости, долили, я подкачал бензонасос, Гоблин помацал «ручной стартер» — движок чихнул, попыхтел, подхватился и заработал, постепенно разогреваясь. Вот и пусть поработает на холостых. Вроде бы всего шестьдесят лошадок, но историческая практика показала, что и этого «виллису» вполне хватало. А я вот посмотрю, подумаю да и поставлю какой другой — помощнее, какие проблемы-то…
Электронасос остался на том берегу, так что пришлось Гоблину покорячиться с родным ручным — подкачали колеса, я внимательно осмотрел скаты: приемлемо, резина не потрескалась. И пошли шаманить дальше: электрооборудование, свет, сигнал…
— Может, сгоняем за рацией? — предложил я.
— Примета плохая, не по фарту пойдем, — озабоченно возгласил Сомов из темноты локалки. — Слышь, тут сумок каких-то… И ящики.
— Тащи все сюда, обвешивать будем!
Через какое-то время наш новый старый джип стал похож на сюрреалистический цыганский броневик, со всех сторон обвешанный самодельной броней категории «из чего придется». Но здесь мы ничего оставлять не будем, это уж точно, — все заберем, все выгребем и приклеим, что не поместится — лично проглочу. Я начал прикручивать притащенную Мишкой лебедку на передок, а тот опять полез в избу, выгребать.
— Кастет, да тут сухпай есть! Две сумы!
— Чей? Не расейский?
— Не-а, кумы натовское вкинули!
Ну… Ладно, это приемлемо.
— Сойдет. Вали его на капот.
— Ага… Под самый дождик, умник какой.
Сколько же всего можно навесить на небольшой «виллис»! Оставшиеся после заливки топлива пустые канистры мы тоже привязали к машине, над передними колесами: и там ремни нашлись. Потом занялись «крышей», начали натягивать жесткий слежавшийся тент — без навыка сделать это оказалось непросто. Заднюю часть скатали и притянули наверх, пулемет торчит, как в амбразуре.
— Может, машинку снять пока? — засомневался Сомов.
— Ты это брось, боевая машина! Да и стрельнуть с борта надо бы.
Все. Теперь уж точно все.
— Ну вот, ништяк, — довольно оглядев кочевую самобеглую коляску, заключил и Гоблин. — Хороший кусок отжали.
И протянул мне каскетку бежевого цвета с пылезащитными очками, их три штуки нашлось — видать, комплект под экипаж. Я примерил и снял: не понравилось. А Мишка напялил, насквозь доволен — оккупант и есть.
— Лейбак будет нужно приклеить, наш, с флагом.
— Фломастером Goblin напиши.
Сомов задумался:
— Поможешь? Ну, чтобы аккуратно.
Можно двигаться дальше на новом уровне — уже с прокачкой. Здание тоже пригодится: отличная промежуточная база получится, если кто из зрячих не обнаружит, конечно.
Джип мы оживляли и комплектовали три часа и еще битый час выбирались из лесу. Сев за руль, я медленно подкатил к стене кустарника, бережно, чтобы не повредить фар, стал бить просеку. Двигатель обкатать по науке не получится, но поберечь агрегат нужно. Сомов чаще двигался пешим ходом, в руке инструмент. Короче, пришлось нам и топориком помахать, и попилить кое-где — запарились. Так, с трудами и приключениями, мы к полю и выбрались, изрядно устав. Тут и зарядил слабый дождик, зашелестевший под частыми мелкими каплями тент пришелся к месту.
Пристроившись у пулемета, Мишка дал три короткие очереди по одинокому дубу, потом еще две.
— Нормально, Костя, слушается папу.
Джип бодро побежал по полю. Ехалось легко, грунты по самому краю леса твердые, никаких проблем, я даже давление в колесах не стал сбрасывать. А вот колеи нет — ни малейшего признака.
Искомая дорога обнаружилась через семь километров после локалки — далековато это по сравнению с реалиями «нашего» берега. Однозначного мнения, почему и для чего Смотрящие творят такие автодорожные фокусы, к чему «рисуют» все эти разрывы между магистралями и «отрезки» вблизи локалок, до сих пор нет, кто как считает.
Трасса диковато начиналась прямо посреди поля: только что под колесами шуршала трава, и вдруг — резкий обрез спланированной поверхности и нормальная грунтовка, чуть дальше с поворотом нырявшая в лес. Выбравшись на магистраль, мы остановились, вышли, огляделись, сверились с компасом и рисованной схемой. Точно, я не ошибся: дорога сворачивала поближе к Сене, уходя вдоль нее уже к северо-северо-западу.
Дальше режим движения каким-то был рваным: через каждые два-три километра пути мы оба неспешно выходили из машины, слушали, фотографировали панораму для отчета, я осматривал дорожное полотно. И опять никаких следов: не катаются сюда любопытные люди. Странно. Такое можно объяснить тремя причинами.
Первая — поблизости нет селективного кластера с укрепленным опорным Замком.
Вторая — местность, как намекают в «паспортах» Космические Начальнички, с повышенной агрессивностью среды.
И третья — обитатели местных земель суть матерые волчищи и однозначные подлецы, то есть спокойно тут не проедешь, обязательно нарвешься на хитрые неприятности. Вот потенциальные разведчики или прогрессоры и не рискуют. Что выбираем?
— Давай-ка тент скинем, — озаботился ситуацией и Гоблин. — Силуэт пониже будет, и стрелять можно по кругу.
Хорошая мысль, да и дождик кончился.
Опять занялись эволюциями с тяжелым полотном, на этот раз уверенней: появилась сноровка. Сложили скатку буквой «П», туго стянули все теми же ремнями, толстыми, дубовыми, уместив «колбасу» на канистрах, запаске и бортах. Надо будет эту «сыромятину» веретенкой смазать, чтобы они помягче стали и не рвались от сухости. Получилось очень уютно, симпатичная такая подушка. Да, если новый тент скроить из кевлара, что в принципе несложно организовать, то за такой толстой скаткой вполне можно прятаться от пуль неприятеля. Еще и суммарный «обвес»…
Постепенно мы подуспокоились, пошли ровно, без остановок, наблюдая на ходу.
Часа через полтора дорога опять отвернула от реки к западу. Попалось два насыпных мостика через ручьи, типа как у Белой Церкви. Пару раз мы видели оленя, кабанье семейство перебежало дорогу, много боровой дичи. Леса здесь разбросаны по равнине отдельными массивами от силы в два квадратных километра размером. Через очередной небольшой лесок мы ехали недолго, с постепенным подъемом на пологий холм, не встретив по пути ни зверя, ни человека. Вот что-то говорит мне: столь благостное затишье долго продолжаться не может, просто по статистике. На выезде я опять остановил машину, взял автомат, пристроенный рядом, попробовал, как буду им работать перед собой и по бокам.
— Местность осмотрим, — скомандовал насторожившийся Сомов, привставая с биноклем в руках.
Далековато же мы забрались, уже километров под сто от переправы!
Гарантированно скрылись за краем Карты Известных Земель, что висит в кабинете у Сотникова и составляется не только по объективным данным, но и по слухам и даже достаточно мутным рассказам. У Сомова в планшете точно такая же имеется, только более точная, с нашими оперативными карандашными пометками и значками, которые видеть никому постороннему не надо. Сто километров — и нет жилья вдоль дороги. Сразу ясно: здесь таится целая гроздь локалок, искать не переискать, некошеная поляна, работы хватит надолго. Плохо, что рации нет: не можем сообщить в Степное, где находимся и каковы промежуточные итоги, зря я Мишку послушался, нужно было снимать «Северок» и ставить на машину.
Перед нами в низине простиралось огромное поле, слева в обрамлении береговых кустов текла какая-то речушка, наверняка впадающая в Сену, неподалеку от дороги небольшое озерцо выделялось среди пестрого рельефа зеленым цветом воды. Справа на небольшой плоской возвышенности — отдельная роща посреди чистого пространства, в основном березы, здоровенные, дорога заворачивает за частокол высоких деревьев, а куда — дальше не видно.
— Аборигена наблюдаю, — хмуро сказал Сомов. — И охреневаю.
Я торопливо схватил свой бинокль, прицелился. Сначала увидел то самое озеро. А на нем утки! Мама дорогая, сидят, носатые! Во мне мгновенно разгорелся охотничий азарт: утки у нас почему-то в редкость. От перегиба дороги там всего метров двести, запросто подкрадусь на выстрел, ствол возьму у Гоблина…
— Утки сидят!
— Ты на курицу смотри, — проворчал Сомов, больно тыкая меня кулаком в бок.
Елки-палки, точно, бабка какая-то, в платке. И повозка.
— Это кто еще, Гоблин?
— Селянка, — опытно заявил напарник.
— Не про бабу, селянщик… Это что у нее там, ишак? — Я глазам своим не поверил!
— Осел, Костя, осел, самый настоящий.
Осел в частном владении — не меньшая сенсация, чем находка джипа. Да что я такое говорю — большая, на порядок! У нас скотина любого вида, как и прочая живность, до сих пор считается не на десятки, а на единицы: в анклаве коровы, собаки, кошки пока есть лишь у редких счастливчиков. Свиней, правда, уже побольше, а вот баранов, обретенных благодаря все той же многоплановой Пакистанке, очень мало, все в Заостровской, на разводе. Первые три барашка были получены в качестве оплаты лечения внука вождя «диких» — предводителя одного из пакистанских монокластеров Зоны Племен, там их… Кластер нейтральный, как и еще два, сейчас их Демон с Бероевым дополнительно обрабатывают перед операцией «Рассвет». Больных у «диких» хватает — мы уже девять баранов получили…
О лошадях же люди только мечтают, жадно разглядывая в музее увеличенные фотографии, привезенные Потаповым.
А тут ишак — идеальное средство передвижения, универсальный транспорт, надежный, неприхотливый! У какой-то бабки! Быть такого не может, сильные мира сего должны были ушастого забрать, в лучшем случае для умножения, в худшем — исключительно для себя, это же колоссальная ценность!
— Поехали осторожно, чтобы не спугнуть, будем знакомиться с аборигенами, — принял решение Сомов.
Вокруг — чисто русский пейзаж: что ни взгляд — то картина писаная, прямо Лукоморье какое-то. Но не средней полосы виды, а чуть поюжней, потеплей, как под Гомелем, например, — тетка у меня там живет, в Жлобине. Заметив нас, бабка в кусты не стреканула, по дороге наутек не бросилась. Как ни в чем не бывало остановила телегу, встала возле нее. Мы подъезжали медленно, без резких маневров и гудков. Ослу все по барабану: стоит себе крепко, смотрит прямо и ждет хозяйской команды.
— Бабка-то боевая, смотри в оба, — предупредил меня Гоб.
Словно невзначай зайдя за небольшую повозку, набитую кадушками и мешками, владелица уникальной животины стояла, уверенно держа в руках помповый «ремингтон» — похоже, я немного ошибся, ишака так просто не защемить. Не целится аборигенка, просто ждет, присматривается. Но по глазам видно: приняв решение, вмажет картечью не раздумывая. Одежда на ней была самая простая: длинная хлопчатая юбка, цветастая кофта и платок, уже на шее. Волосы не седые, как ожидалось, а рыжие.
Да не так уж она и стара, как показалось поначалу.
— Привет селянам, бабушка! — поприветствовал аборигеншу тактичный Гоблин, спрыгивая на землю и демонстративно не обращая ни малейшего внимания на ствол.
— Какая я тебе бабушка, черт долговязый! — возмутилась путница на хорошем русском языке. — Тетка Ненила я! Аль не знаешь?
— Ого! Эта, ты… прости, прости, — поспешил Сомов, старательно складывая из деталей своего сложного лица приветливую улыбку. — Тетка, конечно, без базара. Бог в помощь, короче.
Ненила лишь неодобрительно покачала головой, спокойно вышла из-за повозки, положив ружье на серый куль. Есть контакт. Осел несколько секунд заинтересованно смотрел на «виллис», шумно потянул ноздрями воздух и сексуально успокоился, опять уставившись по курсу прерванного движения.
— Ну вот, москали появились!
Гоблин значительно сплюнул на землю.
— Ты, хохлушка, это брось… Москали на той Земле остались, не любим такого, учти. А мы русские, разведка России.
— Да и я так вижу, что вы русские, хоть и каска у тебя какая-то фашистская, — невозмутимо ответствовала рыжая. — И не хохлушка я, а не пойми кто. Лучче кажи, далеко отсюда Рассея?
— Много ты понимаешь, фашистская… Далеко, Россия, тетка, за двумя большими реками, за Степью.
— Ох, ох, ох… Эк занесло. Вас тут все ждали-переживали, уж и не знаю, хорошо это или плохо, что вы появились.
— Чего так? — напрягся Гоблин. — Кто нам не рад?
— Подожди-ка, Миш, помолчи. — Я экстренно перехватил разговор: щас Гоб наломает дров, потом не соберем. — Уважаемая Ненила, может, проедем куда, где поуютней, там и разговор наладится.
Селянка думала недолго.
— Так у нас тут хутор рядом, все хозяйство Бирюков, глянь-ка, во-он в той роще стоит! Только позади ехайте, не пугайте мне животину.
— Что, не часто автомобили появляются? — пробил я пробный шар.
— Редко. И не с добром. Ехайте.
Легко сказать «ехайте», чертов ишак умен, лишней работы не ищет, хозяевам только покажи один раз прыть — не слезут, — плетется так медленно, что и передачу не подобрать. А манящее озерцо уже совсем рядом, и птицы никуда не делись, непуганые они, плывут себе вдоль бережка. Неужели у них тут так плохо с боеприпасом? О чем это говорит? Нет рядом селективки, вот о чем это говорит.
— Скажи, Ненила, у вас как, уток бьют по правилам или по надобности?
— Да кто ж будет на эту мелочь болотную патрон тратить! Проще фазана в лесу взять на силки.
— Дык я… того? Не возражаете?
— Зажиточны москали, как всегда… — завистливо вздохнула Ненила, лениво поглядев на водоем, давно намозоливший ей глаза. — Все, все, не буду больше, не кривись, орясина! Да бей себе, хлопчик, на здоровье, если патрона богато. Зажарим с бульбою да грибами белыми, утка, поди, жирная: осень.
Слюна смачным глотком слетела в горло. Картоха, грибочки, утиное мяско… Жрать хочется, как из ружья, но сухпай — что наш штатный, что добытый натовский — как-то не того, недозашибись будет. Взял я у Сомова карамультук, набил правый магазин верной «троечкой» и отправился по дуге за кустами к озерцу, оставив Мишку в кузове пассивным наблюдателем: хуже Гоблина в такой охоте напарника нет…
Все вышло просто замечательно.
Мне и подкрасться удалось на точный выстрел, и утки сели правильно, и ветерок в меру, чтобы добычу быстро к берегу прибить. Когда я вернулся к машине с шестью утками, повозка только сворачивала к роще. Хорошие тут утки. На старой Земле стрелишь порой — вроде и крупная, осенняя, аппетитная, а начинаешь разбирать — одни кости, трахома, мяса мало. А эти мясные, есть смысл.
Почуяв ли родной дом, заслышав ли позади пугающий рев двигателя, хитрый осел реально ускорился и резво протащил повозку через широкие ворота обширного двора. Следом заехали и мы, направляя джип между березами под навес, ориентируясь по взмахам руки сухощавого мужика. Два парняги, близнецы лет пятнадцати, тут же закрыли створки.
— Яшку в загон! Утей берите — и на ощип, пока теплые, да отца кликните, — скомандовала тетка Ненила и повернулась ко мне: — Сколь патронов пожег, охотник?
— В четыре штуки управился, — гордо ответил я.
— Богаты же вы, русские, — огорченно повторилась хозяйка, — лучше бы нам в семью отдал: еды в доме и так полно.
— Кому лучше-то? — философично заметил я, накидывая на крючок страховочный брезентовый ремень посадочного проема. — А патронов дадим. Как только подружимся, так и дадим.
— Сколь дашь? — тут же прищурилась ушлая баба.
— Дюжину отвалим, без байды, и пуль, и картечи, поровну, — щедро пообещал Гоблин. — Если больше ни разу про «москалей» не услышу.
Довольно крякнув, женщина оправила юбку, громко хлопнула в ладоши и побежала в дом, на ходу покрикивая:
— Сенька, Гале кажите, пусть девок берет, и чтобы на стол накрывали, да на веранде! Че в избе сидеть-таять в полумраке… Покамест квасу гостям ташшытя! И пирогов! Утей жарить будем, охотник? Вот и ладно.