– Вот только, Тиана, – голос Эльзы стал жестким, – чтобы я больше не слышала, как ты ведешь с моими девочками душеспасительные беседы о новой профессии, о том, что женщина может сама пробить себе дорогу в жизни, и все такое прочее.
– А я со всеми их и не веду, – откликнулась я, не испытывая ни капли стыда. – А с Корнелией разговорилась потому, что она цветы любит и отлично умеет их выращивать. С ее талантом святое дело собственную оранжерею завести.
– Тиана! – угрожающе нахмурилась Эльза.
– Нет, если ты настаиваешь, я могу всех твоих девочек пригласить в участок на, как ты это называешь, душеспасительную беседу, – елейным голосом предложила я.
Эльза поджала губы, а потом вдруг расхохоталась.
– То-то начальник твой порадуется! – объяснила она причину своего веселья.
Теперь мы уже смеялись дуэтом.
Эльза вышла меня проводить. Совсем опустевшим дом не был, хотя здесь и находилось куда меньше народу, чем в вечерние часы. Внезапно один клиент, сильно нетрезвый (то ли не просыхал всю ночь, то ли принял на грудь прямо с утра) радостно посмотрел на меня и, вытянув руку, объявил:
– Хочу вот эту! Да-да, ее! – повторил он, обращаясь к Эльзе. – Эту, в костюме стражницы!
И, не считая нужным дождаться чьего-либо ответа, обхватил меня своими ручищами и прижал к стене.
Тут следует кое-что уточнить. Мне очень далеко до великого воина. Мои физические силы ограничены, светлой магией я не обладаю, да и вообще я хоть и страж, но работаю в следственном отделе, а не в группе захвата или отряде охраны. Моя функция заключается совершенно в другом. Тем не менее кое-какие средства самозащиты мне доступны, и этих средств более чем достаточно, чтобы справиться с недоразумениями вроде нынешнего. Я даже самозарядный арбалет (очень удобное наполовину механическое, наполовину магическое оружие) не собиралась вытаскивать. Хватило бы пары хорошо заученных приемов, чтобы мужчина раз и навсегда научился грамотно выбирать себе девиц. Я уже нацелилась на одну весьма болезненную точку, но, высунувшись из-за плеча верзилы, поймала умоляющий взгляд Эльзы. Та даже руки в молитвенном жесте сложила: дескать, не калечь мне клиента!
Я решила пойти навстречу. Как-никак я здесь в гостях, приняли меня в целом хорошо, сотрудничать не отказывались, даже работу предложили. Так что я ограничилась парой движений, заставивших мужчину согнуться пополам. Обойдя его, вежливо попрощалась с Эльзой и покинула гостеприимный дом.
Путь в участок лежал через рыночную площадь. Стуча каблуками ботфорт по булыжникам мостовой, я шла и с удовольствием вслушивалась в извечно царящий здесь гомон. Я любила это место. Не потому, что здесь можно было делать покупки. Лишних денег у меня не водилось: жалованье у сержантов скромное, и после оплаты съемного жилья оставалось совсем немного. Просто рынок являлся одним из тех трех-четырех мест, которые олицетворяли для меня город. Не столько собственно Тель-Рей, сколько город вообще. А я любила городскую жизнь и ни за что не согласилась бы променять ее на однообразные будни поселка, из которого была родом.
Я нырнула в узкую улочку, разогнав широкими шагами голубей – еще один верный признак оживленного города. Впрочем, голуби, громко хлопая крыльями, слетелись обратно, стоило мне сделать еще несколько шагов. Район, прилегавший к площади с северной стороны, был бедным и непрезентабельным. Не трущобы, но и глаз не радует. Улочки местами такие узкие, что двоим не разойтись. Грязно, душно. Между окнами тянутся бельевые веревки, увешанные сохнущей одеждой. Вообще-то белье положено сушить лишь под окнами, выходящими во внутренний двор, дабы не портить вид улиц. Но в таких районах, как этот, на подобные нарушения, как правило, закрывали глаза.
Подняв голову, я обнаружила на стене неприличное слово, любовно выведенное яркой зеленой краской. Судя по тому, каким крупным оно было и как высоко расположилось, дело не обошлось без магии. Пожав плечами, продолжила шагать дальше. Пускай светлый отдел во главе с Белобрысым разбирается.
Выбравшись на улицу пошире, заметила нескольких местных жителей. Люди никуда не спешили и, кажется, просто вышли подышать свежим воздухом да поговорить. Максимум – сходить в ближайшую лавку. Поздоровалась с Тэмом, здешним сапожником, миновала пару домов, а возле стены третьего увидела человека, сидящего прямо на земле.
Такое здесь принято не было. Район пусть и небогатый, но скамейки имеются, да и, в крайнем случае, на ступеньку можно присесть. А этот словно не замечал, насколько неудобно устроился. Наоборот, сидел, прикрыв глаза, с блаженной улыбкой на лице и ритмично покачивался из стороны в сторону. Зрелище мне откровенно не понравилось, и я подошла поближе. Это было куда более серьезно, чем незаконно разукрашенные стены, так что проходить мимо не было ни малейшего желания.
– Эй! – окликнула я сидящего мужчину.
Никакой реакции. Он не только не ответил, но и вообще никак не отреагировал на мое приближение. Не открыл глаз – даже ресницы не дрогнули – и продолжил покачиваться будто в такт ему одному слышной музыке.
– Уважаемый, вы не замерзнете? – громче спросила я, склонившись над незнакомцем.
И вновь меня будто не замечали.
– Без толку, – сообщил подошедший тем временем Тэм. – Когда он вот так вот усядется, ни на что не реагирует часа по три.
Разогнув спину, я обнаружила, что и остальные местные подошли поближе, с любопытством следя за развитием событий.
– И часто он так «усаживается»? – осведомилась я.
– Да в последнее время частенько, – ответил Тэм. – Вчера так сидел и третьего дня тоже…
– Третьего дня он к матери ездил, – возразила какая-то бабка в сером переднике. – Четыре дня назад – вот тогда сидел.
Тэм почесал затылок, сдвинув набок шапку.
– Может, и четыре, – согласился он.
– Ну понятно, – проворчала я.
Присела перед обсуждаемым парнем на корточки, бесцеремонно взяла за руку и первым делом задрала рукав, намеренная взглянуть на вены. Его поведение было вполне характерным для человека, принимающего ронаин – наркотик, который обычно вводили в организм через кровь.
Ничего не обнаружив на правой руке, я проверила левую. Однако и там не было ни синяков, ни других признаков уколов. Непонимающе нахмурившись, я приподняла парню голову – он так и не открыл глаз, даже раскачиваться по мере возможности продолжал – и посмотрела в лицо. Приподняла веко, затем второе. Странно. Никаких признаков воздействия ронаина. Глазные белки не желтоватые, веки не покраснели, зрачки не крохотные, а совершенно нормального размера. Симптомов нет, а вот поведение совершенно классическое. Я попыталась растормошить сидящего, но не преуспела.
Встала и повернулась к ожидающим продолжения соседям.
– Давно это началось?
– У Мэла вроде как недавно, – не вполне уверенно протянул Тэм.
– Недавно, да, – подтвердила бабка, но меня уже интересовало другое.
– Стоп! Что значит «у Мэла недавно»? – быстро спросила я. – Подобное что – и с другими происходит?
– Да есть еще пара-тройка человек, – заметил присоединившийся к нам старичок. – Вот, например, Мартин, молочницы нашей старший сын. Я его пять минут назад видел: вышел из дома Кверта, к стене прислонился, а на лице улыбка до ушей. Потом сполз по стене да так и остался на земле сидеть. Срамота!
– Кверта, Кверта… – задумалась я. – Это Остин Кверт, который привратником в гостинице «Лунный луч» работает?
– Тот самый, – подтвердил старичок.
– А ну-ка пошли к нему, – решительно распорядилась я.
И первой зашагала в нужную сторону. Точного адреса я не знала, но направление себе представляла, а дальше присоединившиеся горожане не дали бы заблудиться. Пропустить представление никто не желал.
Пожалуй, в помощи спутников с указанием нужного дома потребности и не возникло бы. Место легко было определить по сидевшему у стены человеку. Молодому парню было, наверное, не более восемнадцати. Сидел он так же, как и предыдущий, закрыв глаза, блаженно улыбаясь и раскачиваясь из стороны в сторону. Только у этого еще и пальцы рук подрагивали.
Поморщившись: никакого удовольствия такое зрелище не доставляло, я вновь присела на корточки и осмотрела Мартина на предмет симптомов приема ронаина.
Ситуация идентична той, что я наблюдала несколько минут назад. Поведение наркомана при полном отсутствии соответствующих физиологических симптомов.
Поджав губы, я запрокинула голову, и тут мои брови поползли вверх. Ибо я почувствовала энергетические колебания, сопутствующие применению темной магии. И исходили они из дома, у стены которого я стояла.
Спешно извлекла из сумки «зеркало», с которого уже успела стереть полученную в борделе диаграмму. Направила на закрытое окно первого этажа. Слева направо сразу же побежала новая кривая. Уткнулась в проявившееся с правой стороны изображение человеческого мозга. Я удовлетворенно кивнула – злое такое было удовлетворение, – поскольку на сей раз хорошо знала, что означает отмеченный на диаграмме участок. Да и все остальное было теперь понятно.
Об одной такой истории мне уже доводилось слышать, хотя широкой огласки она не получила, а преступнику удалось избежать наказания. Некий темный маг умел оказывать на мозг то же воздействие, что и ронаин. То есть благодаря его работе человек находился «под кайфом» без того, чтобы принимать какие-либо наркотики. Вместо того чтобы применить свой дар, к примеру, в работе анестезиолога, тот темный предпочел подсаживать людей на «безвредное» воздействие – естественно, за материальное вознаграждение. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: сейчас мы имеем дело с тем же самым явлением.
Удостоверившись, что изображение на «зеркале» будет сохранено и, следовательно, сможет впоследствии послужить уликой, я прикинула, насколько опасно провести задержание в одиночку. По всему выходило, что не слишком. Кверт, вероятнее всего, работает один. Сам он ни физической силой, ни особой ловкостью не отличается. Да и свидетелей уже собралось порядочно. На всякий случай я все-таки приготовила самозарядный арбалет – руки пока предпочитала не занимать, но удостоверилась в том, что в случае необходимости извлечь его и выстрелить будет секундным делом.
Собиралась войти в дом, но тут мне повезло. Дверь отворилась. Первым появился, пошатываясь, очередной счастливо улыбающийся мужчина. А вот следом, чуть-чуть поддержав клиента на ступеньках, на порог вышел и сам хозяин дома. На вид – невысокий безобидный дядечка лет сорока, обремененный десятком лишних килограммов.
Когда производишь задержание в одиночку, главный козырь – внезапность. Поэтому Кверт не успел сообразить, что происходит, а на его запястьях уже защелкнулись наручники.
– Господин Остин Кверт, вы арестованы по обвинению в злоупотреблении магией темных, – давно заученные слова отскакивали от зубов. – Вы имеете право хранить молчание. Арест произведен сержантом Рейс, второй округ тель-рейской стражи, в присутствии свидетелей.
Свидетели громко зашушукались. Причем перешептывания доносились теперь с разных сторон, в том числе и сверху: обитатели близлежащих домов высунулись из окон.
– О каком злоупотреблении вы говорите? – попытался изобразить недоумение Кверт.
– Воздействие на мозг жертвы с целью вызова состояния, аналогичного наркотическому опьянению, – лишенным эмоций голосом отчеканила я.
– А почему вы решили, что я причастен к чему-либо подобному?
Я продемонстрировала ему «зеркало».
– Полагаю, вам известно, что любой эксперт без труда определит, вами ли было произведено зафиксированное здесь воздействие. Если окажется, что оно произведено не вами, мы тотчас же отпустим вас и непременно принесем свои извинения, – пообещала я.
– Ну хорошо. – Кверт понял, что откреститься не удастся, и подошел к делу с совершенно другой стороны: – Допустим, я действительно применил магию темных. И что в этом преступного?
– То же самое, что и в распространении наркотических средств, – отрезала я.
Число зрителей быстро возрастало.
– Вовсе нет, – протянул Кверт довольным тоном спорщика, уверенного, что вот-вот разгромит оппонента в пух и прах. – Я не распространяю наркотики. Мое воздействие не наносит вреда здоровью. Можно сказать, я предоставляю своим клиентам плюсы наркотического опьянения, полностью освобождая их от минусов. Можно считать, что я спасаю их тем самым от использования настоящих наркотических средств вроде ронаина. При этом они приходят ко мне по доброй воле. Как с медицинской, так и с юридической точки зрения мое воздействие совершенно легитимно.
А он хорошо подготовился. Впрочем, мы с такими, хорошо подготовленными, в участке имеем дело чуть ли не ежедневно.
– Чрезвычайно спорный вопрос, – возразила я. – Вы забыли о привыкании и социальной составляющей.
– Привыкания мое воздействие не вызывает, – подозрительно быстро произнес Кверт.
Я ухмыльнулась.
– Неужели? С физиологической точки зрения – возможно. А как насчет психологической? Мне отлично известно, как работает такое воздействие, Кверт. – Мой голос стал холодным и жестким: – Человек очень быстро впадает в зависимость от того состояния, в которое вы вводите его при помощи магии. Реальный мир начинает казаться ему пресным и лишенным красок. Снова и снова возвращаясь к вам, он становится все более равнодушен к реальности. Забрасывает работу, учебу, семью. Ест что попало, спит где придется и думает только о том, как бы поскорее снова погрузиться в вызываемое вами состояние. Такое воздействие противозаконно, Кверт. И вы понесете заслуженное наказание.
– Физиологической зависимости нет, – продолжил гнуть свою линию тот. – А то, о чем вы говорите… Эдакими темпами вы объявите, что искусные повара – наркоторговцы, ибо их стараниями посетители рестораций привыкают к вкусной пище. И не могут потом спокойно есть более простую еду. Человек вообще привыкает к хорошему, но это не означает, что все хорошее противозаконно.
Я недовольно оглянулась. Кажется, вокруг нас собралось уже полрайона. Группа мальчишек пятнадцати-шестнадцати лет, возвращавшихся откуда-то с мячом, остановилась неподалеку от нас. Дискуссия, более подходящая для зала суда, проводилась при чрезмерном количестве посторонних ушей.
– Из-за хорошей еды человек не теряет все, что имел, – отрезала я. – Не отказывается от реальной жизни, не впадает в нищету, не становится изгоем общества. И довольно об этом. Мы отправляемся в участок. Там вы можете повторить все то, что так охотно высказали мне.
– Нет, так не пойдет! – воскликнул Кверт. – Я был обвинен перед людьми и имею право перед ними же ответить! Нищета, говорите вы? Мое воздействие приводит к нищете? Нет, госпожа сержант! Оглянитесь вокруг! Эти люди уже живут в нищете. В нищете, из которой нет выхода! И именно я даю им хоть какую-то возможность разорвать порочный круг, испытать положительные эмоции, почувствовать вкус жизни, несмотря на их плачевное положение!
Зрители (или, вернее сказать, слушатели) перешептывались, и среди общего гула голосов я улавливала как критику в адрес задержанного, так и одобрение.
– Ерунда! – рявкнула я, отлично осознавая, что хоть и обращаюсь к Кверту, говорю сейчас не для него, а для остальных присутствующих. – Королевство предоставляет людям возможность и достойно зарабатывать себе на жизнь, и выбиться в люди, начав с нуля. Только для этого, конечно, надо тяжело работать, а не лежать под забором. И я отлично знаю, что говорю! Я сама приехала сюда практически из деревни, не имея за душой ничего, кроме нескольких грошей и пары прихваченных с собой булок. В Тель-Рее у меня не было ни родственников, ни даже знакомых. И ничего, как видите, справилась. Главное – захотеть и не ждать всего и сразу.
– Ну конечно, – Кверт даже не смотрел на меня, обращаясь исключительно к своим соседям, – каких еще слов можно ожидать от стражей? И только мы с вами, простые люди, знаем, насколько в действительности тяжело пробиться человеку, родившемуся здесь! – И он указал рукой на окружающие дома. – Но правда восторжествует. Я невиновен и сумею это доказать. Остин Кверт чист перед законом! Я скоро вернусь, и если вам тяжело и тоскливо, если в жизни не остается надежды, если вы сталкиваетесь со стеной непонимания, я всегда рад помочь. – Говоря о стене непонимания, он перевел взгляд на подростков да так и продолжил говорить, глядя в их сторону. – Готов принять любого, каждый день, с четырех до девяти часов вечера.