Это было уже чересчур. Чаша моего терпения переполнилась. Этот ублюдок пытался использовать наш разговор в рекламных целях, да еще и перед кем рекламировал свою деятельность? Перед детьми!
Моя рука сама скользнула в кожаную кобуру, и секунду спустя самозарядный арбалет был направлен Кверту в глаз. Щелкнул предохранитель.
– Молчать! – рявкнула я. – Еще одно слово – и я стреляю.
Кверт поперхнулся и, заметно побледнев, замолчал.
– Идем! – велела я, все еще учащенно дыша от злости. – В участок! Излагать свою позицию будешь там.
– Как вы могли поступить подобным образом? – рвал и метал капитан Уилфорт. – Вы понимаете, что нарушили закон? Вы, страж, нарушили закон! Вы не имели права угрожать арестованному оружием! Не имели права направлять на него снятый с предохранителя арбалет!
– При определенных обстоятельствах мы имеем право на подобные меры.
Я отлично понимала, что оправдания не помогут: не захочет Уилфорт прислушаться к моим аргументам, да и нарушение действительно имело место. Но не отмалчиваться же. Тем более что я не считала себя виноватой. С моей точки зрения, капитан концентрировался на букве закона, забывая при этом о его подлинной сути – защите добропорядочных подданных. Я же, со своей стороны, действовала именно с такой целью, хотя, возможно, и нарушила некое предписание.
– Но не при таких обстоятельствах! – рявкнул Уилфорт. – Только в случае угрозы для жизни!
– Именно такой случай и имел место, – заявила я.
– Не смешите меня, – утомленно отмахнулся капитан. – К тому моменту вы надели на него наручники. Или, может быть, он пытался вас загрызть?
– Он рекламировал свою деятельность перед детьми, – в очередной раз повторила я, пропустив шпильку. – Это вполне можно интерпретировать как угрозу их жизням. В долгосрочной перспективе.
– Интерпретировать? – сердито фыркнул Уилфорт. – Может быть, вам стоит служить не в страже, а в суде? Подобные игры с формулировками любят именно там. А здесь работа несколько иная.
– Я отлично знаю, какая здесь работа! – начала закипать я. – И в первую очередь моя работа заключается в том, чтобы уберечь горожан, особенно детей, от преступников вроде Кверта! Я занималась своим прямым делом!
– Из рук вон плохо занимались, – отрезало начальство. – Вы нарушили закон и дали арестованному возможность предъявлять нам претензии вместо того, чтобы отвечать на обвинения с нашей стороны.
Меня вдруг осенила страшная догадка. Подозреваю, что я даже изменилась в лице.
– Вы что, его отпустили?! – воскликнула я, начисто забыв, что передо мной – новое и малознакомое начальство, которое запросто может в любую секунду выбросить меня на улицу. Не то чтобы даже я об этом забыла, скорее, мне просто было в тот момент наплевать. – Я его обнаружила, поймала на горячем, арестовала, чтобы он не имел возможности гробить человеческие жизни, а вы просто взяли – и отпустили?!
Конечно, я с самого начала понимала, что, возможно, доказать вину Кверта не удастся. В том, чем он занимается, сомнений ни у кого не возникнет, но вот о законности этого занятия, увы, действительно можно было спорить. Однако я рассчитывала, что дело по меньшей мере дойдет до суда – а там уже, конечно, как повезет. Многое зависело от адекватности судьи. Но чтобы арестованного выпустили из-под стражи уже сейчас, только из-за того, что он предъявил свои собственные обвинения, – смириться с этим было выше моих сил.
– Сержант Рейс! – рявкнул Уилфорт, как следует разозлившись. Последнее явственно следовало не столько даже из его тона, сколько из выражения лица. – Во-первых, я не отпускал арестованного и не собираюсь этого делать. В моем представлении Остин Кверт виновен в не меньшей степени, чем любой торговец риноином, и я позабочусь о том, чтобы наказание он получил соответствующее. Во-вторых, как вы позволяете себе разговаривать со старшим по званию, тем более вашим непосредственным начальством?
Он стоял, опираясь обеими руками о высокий стол, чуть наклонившись вперед, в мою сторону, и сверлил меня гневным взглядом.
– Приступив к работе в этом отделе, я с самого начала был неприятно удивлен распущенностью сотрудников и отсутствием дисциплины! – продолжал Уилфорт. – Вы осознаете, сержант, что, несмотря на специфику поставленных перед вами задач, городская стража принадлежит к воинским частям королевства?
А, следовательно, и требования к дисциплине здесь те же самые, равно как и спектр наказаний? Не будь вы женщиной, для первого раза уже получили бы двадцать отжиманий.
Ну что ж, господин капитан, вы сами напросились. Терпеть не могу, когда меня выделяют из команды стражей по половому признаку. Опять же и в плане физической формы причин жаловаться у меня нет. Я занимаюсь каждый день. К тому же попробуйте иметь слабые руки после того, как на протяжении нескольких лет изо дня в день тягали ведра с водой от колодца до дома.
С огромным трудом сдержав ухмылку при взгляде на капитана, я нарочито медленно стянула с себя камзол.
– Сержант Рейс?
На сей раз голос Уилфорта прозвучал удивленно.
Я не отреагировала. Повесила камзол на спинку стула и расстегнула верхнюю пуговицу белой рубашки.
– Сержант, что вы делаете?
Думаю, капитан решил, что я собралась задобрить его тем самым способом, который так горячо рекомендовала Эльза. Я предоставила ему еще пару секунд пребывать в этом заблуждении, а затем, расстегнув всего две пуговицы, по-солдатски рявкнула:
– Разрешите приступить?
От неожиданности Уилфорт поморщился и даже приложил руку к уху, так громко прозвучали мои слова.
– К чему приступить? – растерянно и одновременно сердито спросил он.
Отвечать я не стала. Просто отошла на шаг, туда, где получала достаточно места для маневра, упала на пол и принялась отжиматься, вслух считая: «Один. Два.
Три…»
– Что за.
Дальнейших слов Уилфорт, видимо, не нашел. А я продолжала, нисколько не напрягаясь и жалея лишь о том, что отжиманий всего двадцать и потому в скором времени они закончатся. Некоторую пикантность ситуации придавал тот факт, что сегодня на мне были не брюки, а юбка.
– Что здесь происходит?!
Этот грозный голос капитану не принадлежал. Не знаю, с какой именно целью зашел в кабинет Уилфорта полковник Михаэль Ленн, но появился он в чрезвычайно удачный момент.
– Прохожу наказание согласно приказу господина капитана! – отрапортовала я, застыв, приподнявшись на руках.
После чего продолжила отжиматься.
– Тринадцать. Четырнадцать.
– Отставить! – приказал Дедушка.
Я послушно вскочила на ноги. Ленн повернулся к Уил форту.
– Как это понимать, капитан?
– Господин полковник, я не…
Уилфорт выглядел растерянно.
– Мы не в армии, – перебил его Ленн. – Кроме того, у нас не принято, чтобы подчиненные отбывали наказание в кабинете у начальника, да еще и один на один. Впредь потрудитесь наказывать провинившихся другим способом. Это понятно?
– Так точно! – подтвердил Уилфорт. – Но, господин полковник.
– Отставить! – Ленн развернулся к двери и по пути бросил мне: – Рейс, за мной!
– Так точно!
Я подхватила со спинки стула камзол и поспешила вслед за полковником, застегивая на ходу пуговицы рубашки.
– Что ты вытворяешь, Рейс? – строго спросил Ленн, едва плотно закрытая дверь отделила нас от капитана. – Нарываешься? Хочешь рассориться с новым начальством?
– Он первый начал, – сказала я и смолкла под осуждающим взглядом полковника.
– «Первый начал»? – переспросил тот. – Рейс, ты сержант или ребенок из благотворительной школы? Он – новый начальник вашего отдела, и тебе придется с этим смириться. Имей в виду: если он вознамерится тебя уволить, даже я при всем желании ничего не смогу поделать. И придется тебе уйти. И что тогда?
Я собиралась сообщить, что меня уже давно тайком переманивает начальник светлого отдела, но тут смысл сказанного Дедушкой дошел до меня окончательно.
– Но вы же полковник, а он – капитан? – выразила свое недоумение я.
Причиной моего недоумения был не отказ Ленна посодействовать мне в случае неприятностей. Понятное дело, если младший чин вроде меня вступает в конфликт с непосредственным начальством, он делает это на свой страх и риск, а не в расчете на поддержку главы участка. Из колеи меня выбил сам факт: полковник утверждает, что даже при желании не способен противостоять капитану. Как это понимать?
Ленн грустно усмехнулся, полностью отбрасывая начальственный тон.
– Рейс, а тебе самой неочевидно, что он – птица совершенно иного полета? – спросил он, понизив голос, а я сразу припомнила рассуждения Райана. – Да он служит в звании капитана только потому, что сам для себя это звание выбрал. Мог запросто ткнуть в любой чин и любую должность – и получил бы и то и другое. Сказал бы: «Хочу быть полковником» – и все, меня бы быстро отправили на заслуженный отдых.
Я часто заморгала, пытаясь осознать такое положение дел.
– Почему же тогда он выбрал капитана? – удивилась я вслух.
– А понятия не имею! – развел руками полковник.
По резкости его жестов я поняла: Ленн и удивлен, и раздосадован почище меня.
– Господин полковник, – впечатлившись его реакцией, я понизила голос почти до шепота, – а к нам в отдел он тоже попал по собственному выбору?
– Конечно, – не намного громче отозвался Дедушка. – А ты полагаешь, я бы назначил к вам начальником светловолосого?
Час от часу не легче. Да что такого могло ему понадобиться в обычном темном отделе обычного тель-рейского участка?
– Осознала? – Моя реакция не укрылась от внимания полковника. – Вот пойди теперь и подумай, какую линию поведения с новым начальством избрать в дальнейшем. Свободна.
– Господин полковник! – я не спешила уходить. – Разрешите обратиться с последним вопросом?
– Разрешаю, – устало откликнулся Ленн. – Что там еще?
– Господин полковник, скажите, а… он к нам надолго? – шепотом осведомилась я.
Глаза Дедушки погрустнели.
– Если бы я знал! – не скрывая раздражения сим фактом, ответил он. – Все, Рейс, свободна. Иди.
И я пошла в наш с ребятами кабинет. Тут было над чем подумать.
Глава 3
Сверяться с бумажкой, чтобы убедиться, что я прибыла по правильному адресу, не требовалось. Особняк был особенным, можно сказать, единственным в своем роде, так что в Тель-Рее его знали все. На фоне прочих богатых домов выделялся даже не столько особняк сам по себе (разноцветный кирпич и декоративные башенки в этом районе не были редкостью), сколько прилегавший к нему сад. Большие сады здесь практически отсутствовали – плата за проживание в пределах городской черты. Говорят, что в свое время предки нынешних хозяев купили территорию, предназначавшуюся сразу для двух особняков, чтобы разбить на ее половине этот самый сад.
Я заметила поджидающего у ограды лакея и, ускорив шаг, направилась к нему.
Это было не наше дело. Его вел отдел по расследованию убийств. Но в отдельных случаях они приглашали представителей темного и светлого отделов в качестве экспертов по магическим преступлениям. Делалось это в тех ситуациях, когда в преступлении было нечто странное, заставляющее, по меньшей мере, заподозрить магическое вмешательство. Если магическая составляющая была очевидна изначально, преступление, как правило, сразу попадало в один из наших отделов.
Темных сегодня представляла я, а вот кого прислали из отдела светлых, выяснилось, едва лакей провел меня в дом.
– О, Чернявая! – расплылся в неприятной улыбке молодой светловолосый мужчина в синей, как и у меня, форме. – Наконец-то ты соизволила сюда добраться! У меня уже ноги затекли сидеть и ждать твоего появления.
– Привет, Белобрысый! – с не более естественной улыбкой отозвалась я. – А ты бы не сидел, пока ждешь, а делом занялся. Поотжимался бы, например. Тебе не помешает, а то вон лишние килограммы на пузе проявляются.
Лишних килограммов у Бертрана Миллорна не было, но мои слова заставили его опустить взгляд на живот, что, конечно, не могло не доставить мне удовольствия.
– В вашем отделе вообще с физической подготовкой проблемы, – развила успех я. – То-то вы на прошлой неделе так плохо бегали, что упустили преступника.
– На твоем месте я бы лучше помолчал, детка, – огрызнулся Белобрысый. – Все знают, что вы, темные, основательно облажались. Ваш новый шеф с первых же шагов устроил вам разгон, и за дело! Это предыдущий на все глаза закрывал. А новый человек – явно с пониманием, недаром он светлый.
– Солнце мое, – я продолжала поддерживать на лице неестественную улыбку, – твои слова можно расценить как разжигание межмастевой розни. Для стража совершенно неприемлемое поведение. Хочешь, чтобы я обратилась с этой информацией к твоему начальству?
– Прошу вас, господа!
Другой лакей спустился до середины лестницы и теперь предложил нам следовать за ним на второй этаж. Мы пошли, не переставая обмениваться репликами.
– Проявляй уважение к старшему по званию, – язвительно напомнил Белобрысый.
– Ах да, господин старший сержант, – елейным голосом заметила я. – Это ведь хорошо, что вы в таком звании. Есть куда спускаться, когда начальство надумает вас наказать.
Что-то колкое готово было сорваться у Белобрысого с языка, но высказаться он не успел. Мы вошли в комнату с высоким потолком и низко свисающей с этого самого потолка люстрой, и к нам обратился знакомый обоим капитан Тоггорт из отдела по расследованию убийств:
– Приветствую, господа. Сожалею, но думаю, мы вызвали вас зря. Ситуация прояснилась, и теперь похоже на то, что никакой магии использовано не было.
– Что за преступление? – поинтересовалась я, ныряя в мягкое кресло.
Именно ныряя, настолько оно было глубоким. Вряд ли хозяева станут возражать, да и, в любом случае, они здесь не присутствуют. Не встречать же им лично каждого представителя городской стражи.
– Убийство, Рейс, – язвительно просветил меня Белобрысый. – Могла бы и сама догадаться.
– Вот спасибо, Миллорн! – кисло отозвалась я. – Без твоей помощи никогда бы не пришла к столь глубокомысленному выводу.
– На самом деле похоже на то, что никакого убийства не было, – сообщил Тоггорт, привыкший к нашим перепалкам и потому оставшийся равнодушным к данному обмену любезностями. – Видимо, женщина покончила с собой.
– Хозяйка особняка? – деловито уточнил Белобрысый, видимо, знавший о деле несколько больше моего.
– Да, Мелина Веллореск, дочь недавно почившего Веллореска-старшего, – подтвердил Тоггорт. – От него она унаследовала дом и большую часть состояния, но даже в права владения вступить не успела. Со смерти отца еще не прошло тридцати дней, а сегодня и ее не стало.
– Что с ней случилось? – спросила я.
– Попала под карету на Иллойской дороге, – мрачно объяснил Тоггорт. – Насмерть.
Мы с Белобрысым одинаково округлили глаза. Иллойская дорога – это практически тракт, проходящий через город. Почти не петляя, он тянется с северного приграничья до самой столицы нашего королевства, Иллойи. Этот тракт чрезвычайно удобен, позволяет достичь столицы в кратчайшие сроки, и, строя Тель-Рей (точнее, превращая в город разбросанные в этих краях поселки), дорогу решили оставить нетронутой. В итоге кареты и всадники – особенно королевские гонцы – проносились через город быстрее ветра, что, ясное дело, было удобно для них, но опасно для пеших горожан. Однако же все об этой особенности тракта знали и, если его нужно было пересечь, делали это осторожно. Сложно ли, в конце концов, дождаться, пока карета проедет мимо? Слышно ее становится заблаговременно, да и видно тоже издали. Я и сама переходила Иллойскую дорогу по пути сюда – и ничего.
– Толкнули? – высказала предположение я.
– В том-то и дело, что нет, – ответил Тоггорт. – У нас много свидетелей. Карет было несколько, и с десяток человек ждали, пока дорога освободится, – кто с одной стороны, кто с другой. Так вот, все в один голос подтвердили: никто госпожу Веллореск не толкал, даже не прикасался. Она сама стояла-стояла, а потом вдруг взяла – да и бросилась прямо под копыта. Последнюю карету оставалось пропустить. А та была запряжена шестеркой. Ну и сами понимаете… – он махнул рукой.