— Это где?
— У реки Люнда в северной части нынешней Нижегородской области около села Владимирского. Орда преследовала Юрия и вскоре достигла стен города. К удивлению монголов, у города совсем не было никаких укреплений. Его жители, даже не собирались защищаться и только молились. Увидев это, монголы атаковали город, но тут им пришлось остановиться. Внезапно из-под земли хлынули фонтаны воды и стали затапливать город и самих захватчиков. Нападавшим пришлось отступить, и они могли только наблюдать, как город погружается в озеро. Последнее, что увидели, был крест на куполе собора. И вскоре на месте города остались только волны. С той поры и начался Ирий-рай, именуемый Беловодьем. И только те, кто чист сердцем и душой, найдут путь туда.
— Ну и чего тогда Велес выёживался? — фыркнул Некрон. — Не мог сразу сказать?
— Обидно стало, что не ему, а новому богу монахи так истово молились, вот и выёживался.
— Понятно. Однако вернемся к инквизиторам. Почему они не могли оказаться в Беловодье?
— Во-первых, потому что они не так чисты сердцем и душой, как им хотелось бы, а во-вторых, потому, по словам Херувима, что Игорь, мягко говоря, немножко офигел, когда увидел, куда нашему мальчику портал открылся. С чего бы это, если он сам, по его словам, в Беловодье обосновался? И о Китеж-граде изначально говорил как о чем-то недосягаемом. А перед тем как в портал Херувима затащить, датчик наш на нем попалил. Боялся, что в момент перехода сигнал через глушилки на их базе прорвется. Короче, блефует он, как пить дать блефует.
— Гм… похоже на то.
«Ай да Стасик, — удивился Валентин, — ай да Дашкин брат! Не зря в этой конторе штаны протирает. Уважаю».
Мысленно отдав дань уважения родственнику, юноша возобновил движение к выходу. У него на сегодня было намечено еще много дел, и, чтоб все успеть, следовало поторопиться. А если бы задержался еще чуток, услышал бы окончание этого занятного разговора.
— Но самое главное про нашего мальчика ты понял, Стас?
— Чего ж тут не понять? В Беловодье о нем знают и именуют стражем земли Русской. Это дорогого стоит.
— Вот и я о том, да только…
— Что только?
— Дурь из него до сих пор по молодости прет. Может, имеет смысл выделить ему дополнительную охрану?
— Подстраховать подстрахуем, но толпами за ним ходить и охранять, как президента, смысла нет. Тогда он перестанет вляпываться в неприятности и вытаскивать на свет божий самые крупные проблемы Рамодановского края.
— Гм… верно. И, что обидно, даже не поспоришь.
Отличная все-таки штука этот «антиглюконат». Одной таблетки Валентину хватило, чтоб остатки винных паров от медовухи окончательно испарились, а Валентин без боязни вляпаться в разборку с местным ГИБДД сел за руль своего бронированного «хаммера». До указанного Алексеем адреса добрался быстро. Дом номер 37 по улице Либкнехта оказался в районе многоэтажной застройки. Квадратные метры тут стоили немало, так как дома возводила компания соседа Валентина «Инвестстрой», специализирующаяся на строительстве квартир для состоятельных клиентов. Судя по всему, у судмедэксперта кошелек был нехилый, раз он обосновался здесь.
На звонок дверь открыл пожилой кряжистый мужчина в роговых очках с толстыми стеклами, непонимающе посмотрел на Валентина.
— Чем обязан?
— Анатолий Федорович?
— Да. — Голос у хозяина квартиры был тихим, грустным и каким-то очень усталым.
— Извините за беспокойство, но мне необходимо задать вам ряд вопросов, — извиняющимся тоном сказал Валентин, предъявляя удостоверение.
— ФСБ? — удивился профессор. — Чем заинтересовала моя скромная персона столь почтенную организацию?
— Знаниями вашими заинтересовала. Небольшая консультация нужна.
— Ну что ж, проходите, молодой человек, — отступил в сторону профессор, — но только, боюсь, много времени вам уделить не смогу. Через час мне на смену заступать, а добираться с пересадками…
— До работы я вас подброшу, — поспешил успокоить хозяина квартиры Валентин, — я за рулем.
— Да? Это хорошо, — рассеянно пробормотал профессор. — Проходите в зал, а я пока нам кофе заварю. Вы не против кофе?
— Нет, но я вообще-то не кофе пить пришел.
— Я понимаю, но у меня принципы. Воспитан, знаете ли, в духе наших чисто русских обычаев. Раз уж пригласил гостя в дом, то будь добр его накормить, напоить и спать уложить.
— Ну насчет последнего пункта это уж слишком.
— Я тоже так думаю. Так что ограничимся кофе, тем более что воду для него я как раз перед вашим приходом вскипятил. Да вы проходите, проходите. — Анатолий Федорович провел гостя в зал. — Садитесь вот сюда. Можете полистать пока журналы. Я быстро.
Усадив юношу в кресло рядом с журнальным столиком, профессор поспешил на кухню.
Валентин осмотрелся. Одна стена просторного зала целиком состояла из стеллажей, заставленных книгами и… куклами. Куклами, которые выглядели абсолютно неуместно на этих книжных полках. Дверь в соседнюю комнату была слегка приоткрыта, и Валентин, не удержавшись, покинул кресло, на цыпочках прокрался к этой двери и сунул в нее нос. Это была детская. Об этом говорила маленькая, аккуратно заправленная кровать с деревянной решеткой и перилами, которые предохраняли несмышленышей от падения на пол. Кроватка была на вырост. Если эту решетку с перилами убрать, что предусматривалось конструкцией, то на ней можно было спать ребенку лет до шести-семи. И опять куклы. Много-много кукол на кроватке, подоконнике и полках с детскими книжками. Внимание Валентина привлекла большая фотография в рамке под стеклом, висевшая на стене. Он просочился в комнату, подошел поближе и уставился на маленькую лупоглазую девчонку лет шести, в упор смотрящую на него сквозь стекло.
— Однако… — пробормотал юноша и поспешил ретироваться обратно в зал, пока хозяин квартиры не застукал его за незаконными действиями.
Он вернулся очень вовремя. Как только плюхнулся обратно в кресло, из кухни вышел Анатолий Федорович с подносом в руках, на котором дымились две чашечки кофе. Профессор поставил поднос на журнальный столик, сел в кресло напротив Валентина и взглядом предложил гостю угощаться.
— Ну-с, я слушаю вас, молодой человек.
— Понимаете, — осторожно начал Валентин, — к делу о маньяке, которым занимается сейчас майор Васнецов… вы, кстати, с ним знакомы?
— Разумеется, — кивнул профессор, — он в нашем бюро судебно-медицинской экспертизы частый гость.
— Так вот, к делу о маньяке, который уже достал весь город, было решено подключить ФСБ. Мне лично поручено вести параллельное, независимое расследование, и я решил его начать с обстоятельной беседы с вами. По нашим данным, вы лично проводили осмотр и вскрытие практически всех его жертв, но меня в данный момент больше интересует не судмедэксперт Гуревич, а психиатр Гуревич.
— Психологический портрет предполагаемого преступника составлен уже полгода назад, — удивленно вскинул брови профессор. — Он находится в материалах дела, которое ведет майор. Вы разве с ним не ознакомились?
— Разумеется, ознакомился, — поспешил успокоить профессора Валентин, мысленно проклиная себя за лень и головотяпство. Наплевательское отношение к работе принесло свои первые плоды. Скинув добытые в пятом отделении данные аналитикам, он так и не удосужился ознакомиться с материалами дела. — Просто вскрылись кое-какие новые факты, и у нас появились дополнительные вопросы.
— Вот как? Что за новые данные?
— Я сообщу вам их позже.
— Как вам будет угодно. — Профессор снял с носа очки и начал протирать их извлеченным из кармана платочком. — Ну-с, в данном случае мы имеем дело с человеком, который обладает достаточно высоким интеллектом. Этот вывод нами сделан на том основании, что, кроме отпечатков его обуви на земле, он не оставляет на месте преступления практически никаких следов. Что интересно, обувь всегда разная — то кроссовки, то ботинки, — но размер всегда один и тот же, сорок второй. По ширине шага, глубине впечатывания в грунт и еще кое-каким косвенным данным мы определили, что это мужчина лет тридцати плюс-минус два года, ростом метр семьдесят пять плюс-минус два сантиметра, весом восемьдесят килограмм. Это чисто физические данные. Психологические данные таковы: это мужчина, не способный к нормальным сексуальным контактам с женщинами, возможно, имеющий неудачный семейный опыт, но сейчас живущий с родителями. Впрочем, вероятность именно такого развития событий не более десяти процентов, но ее все равно необходимо учитывать.
— А остальные девяносто процентов? — осторожно спросил Валентин.
— Остальные девяносто процентов приходятся на то, что у него вообще не было ни одного нормального контакта с женщиной, из-за того что он с самого рождения жил без отца под любовно-тиранической опекой матери, контролирующей каждый его шаг. У нее самой в жизни была какая-то любовная драма, вызвавшая острый приступ женоненавистничества. Не исключено, что в свое время у матери маньяка был очень неудачный сексуальный опыт. Велика вероятность того, что ее сексуального партнера, которым был, возможно, отец нашего маньяка, когда-то отбила другая женщина, и это стало для нее пунктиком, смысл которого сводится к одному: все женщины, кроме нее лично, по природе стервы и вообще опаснейшие твари, готовые в любой момент разрушить жизнь ее любимого чада. Они могут подставить, предать или сделать нечто такое, из-за чего ее невинный сыночек сразу после сексуального контакта либо подхватит неизлечимую болезнь, либо загремит за изнасилование в тюрьму. Сама того не ведая, внушая эти мысли своему сыну, мамаша исковеркала его психику еще в подростковом возрасте, когда пробудившийся гормон особенно силен.
Профессор отхлебнул кофе, задумчиво пожевал губами.
— Разумеется, этот серийный убийца-педофил психически больной человек, это я вам могу сказать сразу, без предварительного освидетельствования. Сейчас у него сезонное обострение. Дикая жара этого года заставляет прекрасный пол всех возрастов одеваться очень легко, подхлестывая больную фантазию маньяка, что делает его очень опасным. Что еще может способствовать поимке преступника? Во-первых, он в обязательном порядке коллекционирует снимки обнаженных детей и имеет скользящий график либо профессию, позволяющую отлучаться с рабочего места. Скорее всего, мы имеем дело со свободным художником, или с коммивояжером, или… Впрочем, фантазируйте сами, какая профессия позволяет этому маньяку свободно шастать по городу в любое время суток.
— А если это сыночек богатых родителей и ему нет нужды бегать по городу в поисках заработка?
— В нашем случае маловероятно. Настолько маловероятно, что я такую возможность из расчетов вообще исключил. Круг общения золотой молодежи таков, что, как бы ни был наш пациент закомплексован, рано или поздно с подачи друзей свою сексуальную активность подавил бы с помощью проституток. И если б впоследствии из него и получился сексуальный маньяк, то жертвами стали бы представительницы прекрасного пола всех возрастов. Нет, этот изверг живет в семье с невысокими доходами, которые не позволяют особо шиковать.
— Однако перед каждым новым преступлением обувь он меняет, — возразил Валентин. — Хотя, конечно, это траты не запредельные, — поправил юноша сам себя.
— Вот именно, — кивнул профессор.
— Еще что-нибудь можете добавить?
— Ну если брать сексуальных маньяков, то это в основном вкрадчивые, спокойные люди, которые изначально стараются найти контакт с жертвой, — пожал плечами Анатолий Федорович. — И, судя по тому, как легко и незаметно маньяк уводит за собой детей к месту свершения преступления, характер поведения его именно такой. Ну-с, молодой человек, я удовлетворил ваше любопытство?
— В общем и целом, — кивнул Валентин.
— Тогда удовлетворите мое. Что там за новые данные по маньяку в вашем распоряжении появились?
— Скорее не данные, а предположение. Скажите, Анатолий Федорович, а этот маньяк не может быть до кучи некрофилом?
— Некрофилия? — опешил профессор. — Гм… Нет, теоретически, конечно, может, но тогда хотя бы часть своих жертв, а если точнее, их трупы, он бы уносил с собой… Нет, маловероятно. С чего вдруг у вас возникла такая дикая гипотеза?
— В последнее время с местного кладбища стали пропадать свежие трупы из могил, — пояснил Валентин. — Гробокопатели до сих пор не найдены. Все трупы — девочки в возрасте от шести до восьми лет.
— Ах, вот оно в чем дело… Нет. Это не наш случай, — уверенно сказал он после кратковременного раздумья.
— Почему?
— Потому что в некрофильской среде половина извращенцев гетеросексуальны, а половина гомосексуальны. К нашему маньяку это не имеет никакого отношения.
— Он не может быть гетеросексуалом?
— Все его жертвы — девочки. А насчет некрофила — это, скорее, камешек в наш огород.
— В смысле? — не понял Валентин.
— Самые распространенные среди некрофилов профессии, — с мягкой улыбкой пояснил профессор, — так или иначе, предполагают контакты с трупами. Санитар или врач в больнице, сотрудник морга, похоронного бюро или кладбища, священнослужитель, военный — таковы наиболее частые занятия, которые выбирают себе потенциальные любители мертвечины. Именно здесь безо всяких проблем можно проявить свою наклонность в этой области.
— Анатолий Федорович, — смутился юноша, — я не имел в виду ничего такого…
— И напрасно. Если в вашу задачу входит искать еще и некрофила, то искать его нужно будет именно в этой среде.
Беседу прервал телефонный звонок. Профессор включил мобильник, принимая вызов.
— Да… Слушаю… Как? Настя Первачова? Значит, родители уже объявились. Ясно. Первичный осмотр произвели? Хорошо. Везите тело в морг. Я скоро буду. — Закончив разговор, профессор отключил мобильник, поднял глаза на Валентина и виновато развел руками. — Прошу прощения, молодой человек, но нам придется прервать нашу беседу. Мне надо срочно на работу. Еще один труп.
— Опять маньяк? — насторожился Валентин.
— Первичный осмотр говорит, что да, — кивнул профессор. — Точнее скажет вскрытие.
— Я вас подвезу, как обещал, — поспешил подняться Валентин.
— Буду признателен.
Дорога до морга, который, несмотря на разросшееся население Рамодановска, был в городе всего один, много времени не заняла, но профессор по дороге попросил юношу притормозить около «Детского мира».
— Я буквально на минутку, — извиняющимся тоном сказал он, вылезая из машины.
— Не волнуйтесь, я подожду.
Профессор действительно надолго в магазине не задержался. Через пять минут он показался на пороге, на ходу заталкивая только что купленную куклу в свой портфель.
— У кого-то из знакомых день рождения? — кивнул на портфель Валентин. — В смысле у детей знакомых.
— Нет, — отрицательно мотнул головой профессор, — это Настеньке.
— Какой Настеньке? — не понял юноша.
— Недавно убиенной. — И, увидев изумленную физиономию Валентина, спокойно пояснил: — Вы уж извините, но я так воспитан. Приходить в гости к ребенку без игрушки не в моих правилах.
— Но она же мертвая, — нервно икнул Валентин.
— Не имеет значения.
— А… ну да, — закивал головой юноша, включая зажигание.
«По-моему, этому психиатру самому нужен психиатр», — мелькнуло в его голове.
Через десять минут Валентин подрулил к служебному входу, через который доставлялись трупы криминального характера, полюбовался на табличку «Бюро судебно-медицинской экспертизы г. Рамодановска» и решительно вышел из машины, хотя первоначально делать этого не собирался. Посещение морга не входило в его планы, но странное поведение Анатолия Федоровича заставило его изменить решение.
— Вы со мной? — удивился профессор. — Желаете присутствовать при вскрытии? Предупреждаю: зрелище не для слабонервных.
— Нет, нет, мое участие там ни к чему, — замахал руками юноша, — в патологоанатомии я полный ноль. Но, если позволите, я подожду неподалеку результатов вскрытия. Вдруг какие новые данные появятся. Знаете, это мое первое самостоятельное дело… — со стеснительной улыбкой пояснил Валентин.
— Понимаю, — кивнул профессор. — Ну пойдемте. Сережа, будь добр составить компанию этому молодому человеку, — попросил он охранника на входе. — Ему не терпится получить результаты вскрытия.
— Какой разговор, Анатолий Федорович, — закивал головой охранник. — Вас, кстати, уже ждут. Только что еще одну малявку привезли.
— Знаю, — рассеянно буркнул профессор, извлекая из портфеля куклу, тяжко вздохнул и скрылся в глубине коридора морга.