Мне ещё никогда не было так плохо.
Холод. Он буквально за секунду пронизывает мое тело, а приятный аромат О’Брайена сменяется ужасной вонью, описать которую я не в силах. Голова идет кругом.
Мое сердце замирает, когда вижу черные пальчики, что так ловко обхватывают плечо Дилана.
«Мамочки», - произношу про себя, не в силах оторвать глаз от происходящего.
Оно взялось обеими руками за плечо парня. Мое дыхание учащается, а в глазах все начинает плыть, когда я понимаю, что Оно медленно приподнимается на колени. Мои губы дрожат, а зубы стучат. Я вижу макушку темной головы, что продолжает медленно «выглядывать» из-за плеча.
Мой рот раскрывается, а глаза готовы лопнуть от дикого давления в них.
Оно выглянуло на половину. Я вижу пол его лица.
Это похоже на тень. Мне не разглядеть глаз, рта, носа. Ничего из этого. Просто черное лицо.
Но я знаю, чувствую, что Оно смотрит на меня. Оно видит меня.
Оно резко выглядывает полностью, быстро приблизив свою морду к моему лицу. Грудь пронзает дикая боль, сердце сжимается, а голова раскалывается от вони.
Я замираю. Поток мыслей останавливается. С губ слетает «последний» вздох, а сердце сжимается с большей силой, но боль не заставляет меня корчиться.
Я вижу.
Вижу его глаза.
Эти глубокие, черные, словно бездна, глаза.
В это мгновение все темнеет, и я чувствую, как Оно хватает меня за плечо. Его холодные пальцы сильно впиваются в кожу, заставляя крик вырваться.
- Кэйли!
Я кричу, распахивая глаза. Мое тело дрожит от холода, а ледяной пот покрывает лицо. Мои плечи болят, ведь хватка не ослабла.
Вот только картинка перед глазами иная: Дилан садится на кровати, заставляя меня подняться. Он сильно сжимает кожу моих рук, тряся меня:
- Кэйли! Проснись!
Я качаю головой, с ужасом осматриваясь по сторонам: слишком много темных пятен. Они повсюду, и в каждом я вижу его – эту сущность.
- Нет, нет, нет, - шепчу дрожащим голосом. Мои глаза широко распахнуты, а зрачки носятся по комнате.
- Эй, - Дилан шепчет. – Кэйли, посмотри на меня, - дергает за плечи, заставляя повернуть голову в его сторону.
- О-оно было здесь… - шепчу, корчась. Мои глаза заполняются соленой жидкостью:
- Дилан, оно приходило, Дилан…
- Тише-тише, - парень сглатывает, облизнув нижнюю губу. – Тише. Кэйли, здесь никого нет, - кивает в сторону двери. – Смотри, она заперта. Никто не приходил, - его голос ровный. – Давай, приди в себя. Это был сон.
Его руки скользят по плечам к шее, после чего останавливаются на моих щеках. Он заставляет меня смотреть на него, не давая поворачивать голову в разные стороны.
- Эй, все хорошо, я здесь, и, - заикается, - и больше никого, не бойся.
- Но Оно было здесь, - слезы начинают течь по щекам. Я всхлипываю:
- Дилан, мое сердце, оно, - корчусь, хватаясь за грудь. – Больно, Дилан.
Парень хмурится:
- Так, тише, дыши, Кэйли, дыши, - шепчет. – Успокаивайся. Все в порядке.
Мое сердце ноет. Оно так сильно пульсирует, что, кажется, вот-вот разорвется на куски.
Кэтрин умерла от разрыва сердца, так может…
Нет, я не хочу думать об этом. Мне становится только хуже. Сгибаюсь, прижимая обе руки к груди, и дышу. Дилан убирает локоны волос с моего лица, чтобы видеть его выражение:
- Так, ни о чем не думай, хорошо?
Я закрываю глаза, слушая стук своего сердца.
Бешеный ритм.
Дилан медленно укладывает меня обратно на влажную подушку, ложась рядом. Он трогает мой мокрый лоб:
- Тебе холодно?
Я киваю, не открывая глаз. Мне страшно видеть темноту.
О’Брайен накрывает меня, двигаясь ближе, отчего на мгновение мое сердце замирает. Я чувствую, как его рука скользит по моему плечу к талии:
- Это был сон, - повторяет.
Его аромат вновь заполняет ноздри. Не могу открыть глаза, но, коснувшись носом его шеи, понимаю, как близко мы лежим.
Дилан ровно дышит, шепча:
- Этого я тоже не понимаю…
Молчу.
- Я не могу понять твоего страха, - заканчивает, и его ладонь скользит к моей спине, полностью прижав мое влажное тело к его. Я прекращаю отрывисто дышать. Мое сердце бьется так же быстро, но уже не от страха. Приоткрываю глаза, видя не темноту, а только ключицы О’Брайена. Тот продолжает поглаживать мою спину, шепча:
- Интересно, какого это - чувствовать страх?
Сглатываю, дыша через нос.
Моя рука медленно и неуверенно касается его шеи, когда я прячу её под подушку. Другую руку прижимаю к груди, пальцами касаясь своих губ. Дилан закрывает глаза, устало вздыхая. Его сердце бьется так же ровно, как и раньше.
Этот парень, возможно, не умеет чувствовать, как другие, но именно его присутствие меня успокаивает. Не думаю, что смогу выспаться, но подремать в его объятиях – это нечто.
========== Part 19. ==========
Создавалось под: yoav feat emily browning - where is my mind
Дилан уверенно шагнул назад, вот только Кэтрин не собиралась отступать.
Она все время давила на него, пыталась пробраться внутрь, понять сущность, чтобы задеть парня за живое. Ей хотелось эмоций, поэтому она, не задумываясь, лишь больше закрепощала О’Брайена.
Кэтрин выбрала неправильную тактику, тем самым отталкивая парня от себя.
Дилан не меняется в лице, когда губы Петры касаются его губ.
Казалось, после случившегося, мне не уснуть, но нет – я провалилась в сон, глубокий. Открыв глаза, поняла, что хорошо выспалась, что силы вновь наполнили мое тело. Правда, их не хватило для того, чтобы шевельнуться: Дилан спал на животе, а его тяжелая рука лежала на моей спине, не давая повернуться на бок. Я моргаю, чувствуя песок в глазах. Выражение лица О’Брайена, такое спокойное и непринужденное, меня расслабляет, отчего сон вновь проникает в разум. Но тяжко вздыхаю: нужно в школу.
Переворачиваюсь на бок, отчего Дилан глубоко вздохнул через нос, но не шевельнулся.
Прокручивая вчерашний разговор, мне с трудом верится в правдивость его слов.
Бесчувственный? Думаю, это не так. Мне кажется, что он сам повесил на себя этот «ярлык», хочет, чтобы все верили в это. Ведь бесчувственных труднее ранить.
Может, это лишь маска? Защита?
Я хмурюсь, начиная собирать части мозаики. Очки. Дилан носит очки, несмотря на свое прекрасное зрение. Когда он их надевает и снимает, то передо мной предстают два разных человека. Что, если очки имеют какое-то символическое значение?
Зеваю, «проветривая» мозги. Такие сложные размышления с утра пораньше доведут мой мозг до ломки, но мне стоит «сохранить» эту мысль, ведь она кажется мне очень разумной.
В комнате светло, несмотря на то, что шторы прикрыты. Чувство страха куда-то уносится, и теперь я думаю, как мне лучше разбудить О’Брайена. Или не стоит?
Внимательно разглядываю его мятое лицо, слабо улыбаясь.
Нет, он не бесчувственный.
Бесчувственные люди так не улыбаются, как он улыбался своей бабушке тогда за столом.
Дилан – ты просто хочешь, чтобы все верили в это, и сам продолжаешь играть роль…
Мой мозг кипит, и, кажется, сейчас пойдет пар из ушей.
Заставляю себя присесть на колени. Аккуратно беру руку Дилана, укладывая на кровать, и начинаю мять его плечо:
- Эй, - замолкаю, когда взгляд останавливается на двери.
Она приоткрыта.
- Дилан, - сильнее трясу, отчего парень издает какие-то мычащие звуки, начиная щуриться. Я поправляю волосы, вспоминая, что с утра мой внешний вид оставляет желать лучшего:
- Дверь открыта.
О’Брайен лениво приподнимается на локти, поворачивая голову в сторону двери, и что-то ворчит под нос, вновь ткнувшись лицом в подушку. Я закатываю глаза:
- Дилан, нужно вставать.
- Между прочим, из-за твоих кошмаров, я не выспался. Требую компенсации, - бурчит, тяжко вздыхая.
- Моя мать может войти, и мне не хочется объяснять ей, почему у меня в кровати парень, - трясу его за плечо, прося. – Давай, Дилан, поднимайся. Ещё в школу надо успеть.
О’Брайен поворачивает голову, хмуро смотря на меня:
- Сбрендила? В школу? Ты хоть помнишь, что ночью орала, как будто тебя режут? – его взгляд скользит к моей груди, отчего я моментально покрываюсь краской, после чего он вновь поднимает глаза на лицо. – Больше не болит?
- Нет, - качаю головой. – И в школу я пойду, как и ты.
Дилан корчит лицо:
- С чего ты взяла? Я спать буду, - прячет голову под подушку, из-за чего я возмущенно поднимаю брови:
- Дилан! – двигаюсь ближе, отнимая подушку, и готовлюсь ударить его ею. Парень вновь приподнимается на локти, только уже переворачиваясь на спину, и смотрит на меня. Секунда молчания, и я понимаю, что он опять смеётся надо мной, ибо на его лице появляется ухмылка.
Впечатываю подушку ему в лицо, заставляя лечь обратно на кровать, а сама встаю с неё, поправляя майку:
- Все, вали, О’Брайен! – мой голос не строг, а губы растягиваются в слабую улыбку, которую я не в силах сдержать. Дилан кряхтит, садясь на кровати, и потирает лицо ладонями, запуская пальцы в темные растрепанные волосы. Я переступаю с ноги на ногу, когда он поднимается, идя к окну:
- Это так, значит, благодарят в наше время.
Складываю руки на груди:
- Это была взаимная выручка, помнишь?
- Да-да, - открывает окно, опираясь рукой на подоконник, а другой тянется к своему окну, но отпрянул, вернувшись обратно в мою комнату. Я уставилась на него:
- В чем дело?
Дилан цокает языком, убирая руки в карманы штанов:
- Она закрыла окно.
Я перевариваю его слова за секунду, воскликнув:
- Закрыла?
О’Брайен откашлялся:
- Ага. Придется спускаться.
- Нет, - тяну, качая головой. – Моя мать может тебя увидеть.
- А у тебя есть другой вариант? – смотрит на меня вопросительно, а в голосе слышится нотка сарказма.
Конечно, у меня нет, идиот.
Опускаю руки, вздыхая:
- Окей, - пытаюсь собраться. – Только идешь «в ногу» за мной, молча, - уточняю.
Дилан кивает.
- Хорошо, - щелкаю пальцами, направляясь к двери. Парень идет за мной.
Сейчас я совершенно не думаю о том, что в коридоре темно, о том, что эта сущность может ждать нас за углом, ведь кто-то открыл мою дверь.
Перебираю ногами, прислушиваясь к каждому шороху.
Когда мы подходим к лестнице, то О’Брайен громко чихает, за что получает удар в плечо. У нас пыльно, так что не удивлена, что его пробирает. Ступени скрипят, отчего я хмурюсь. Эта затея не из самых хороших.
Дилан следует за мной. Кожа покрывается мурашками, ведь я могу слышать его глубокое дыхание позади. Парень откашливается. Но я уже не реагирую, понимая, что провал неизбежен, и нас заметят.
- Кэйли, - я готова стукнуть его, но вместо этого спрашиваю:
- Чего?
- Сегодня два или три урока у мистера Монтеза. Уверена, что хочешь идти?
Меня передергивает. Неприятный холодок сковывает движения. Такое ощущение, что он все знает, будто ему все известно.
Останавливаюсь, поворачивая голову. Улыбаюсь:
- И что же ты хочешь мне этим сказать?
- А может, это тебе стоит мне «что-то» сказать? - выражение его лица ровное, поэтому трудно понять, правда ли он заинтересован в том, о чем спрашивает. Я приоткрываю губы, заставляя себя улыбаться:
- Эм, честно, не очень понимаю тебя, О’Брайен, - отворачиваюсь, продолжая спускаться. Мой слабый голос наверняка меня выдал, но с чего мне обсуждать это с ним?
Дилан следует за мной. Молчим. Скрип рушит эту тишину.
Спустились вниз.
Я осматриваюсь, понимая, что дверь на кухню приоткрыта. Думаю, мать еще не вставала, как и отец. Подталкиваю Дилана к входной двери. Парень останавливается, оборачиваясь:
- Ты противоречишь себе.
Я мнусь, теряясь, и оглядываюсь по сторонам, шепча:
- Идиот, иди уже, - давлю ладонями на его грудную клетку, но Дилан не шевелится, продолжая:
- Ты меня раздражала своими речами о том, что тебе просто охота подружиться со мной. Лезла ко мне с расспросами, ведь, по твоему мнению, друзья должны делиться тем, что их беспокоит. Но когда речь заходит о тебе, ты в открытую врешь. Разве дружба – это не доверие?
Смотрю на него, сглатывая скопившуюся во рту жидкость. Нервно улыбаюсь, потирая лоб:
- Ты чего-то явно путаешь. Я не вру тебе, я… - заикаюсь, качая головой. – Просто, иди, хорошо?
О’Брайен отворачивается, открывая дверь, и выходит на улицу. Мои ладони потеют, но не произношу ни слова, щелкая замком. Прислоняюсь лбом к стене, выдыхая.
Даже дружить с ним трудно.
Оборачиваюсь, понимая, что теперь, когда он ушел, дом вновь приобрел тот самый пугающий мрачный оттенок. Обнимаю себя руками, ведь от сырости и влажности становится холодно. Делаю шаг, прислушиваясь, и поворачиваю голову в сторону кухни. Мое выражение лица слабеет, когда дверь приоткрывается.
Мать опирается на проем, складывая руки на груди:
- Зайди на кухню, нужно поговорить.
***
Дилан вошел в дом. Старушка, открывшая ему дверь, почесала седину, пытаясь понять, откуда явился её внук. Она открывает рот, желая задать интересующий вопрос, но парень игнорирует, проходя дальше.
Сворачивает к кухне, останавливаясь. За столом сидит женщина в строгом костюме. Она и подняла глаза на сына. Её внешний вид говорит о том, что она не спала всю ночь. О’Брайен закатывает глаза, отворачиваясь, но женщина останавливает его, поднимаясь со стула:
- Дил, подожди, давай поговорим?
Парень мнется, начиная быстро моргать.
Ему необходимо надеть очки.
Дилан двигается с места, слыша стук каблуков за спиной. Он знает, что она пошла за ним. Знает, что она не оставит его в покое.
Парень быстро входит в комнату, запирая дверь. Его тяжелые вздохи рушат тишину, повисшую в воздухе. Дилан сглатывает, отходя к кровати, и валится на нее, бросая взгляд на стол. Стекла очков запылились.
Женщина остановилась возле двери, желая постучать, но не может даже поднять руку. Она обессилена. Она устала от всего этого, но не может оставить сына.
Ей нужен всего один шанс.
Последний шанс.
***
Я напряженно смотрю на мать, которая налила себе кофе, не начиная разговор.
Она чего-то ждет?
Эта тишина давит, и мне охота разреветься, лишь бы она прекратила эту моральную пытку. Прячу искусанные руки под стол. Совсем позабыла об этом. Черт. Дилан. Видел ли он это?
***
О’Брайен садится на кровати, взяв в руки очки. Крутит их, разглядывая, и хмурит брови, когда переводит взгляд на свою кисть, кожа которой покрыта глубокими шрамами от порезов.
Поворачивает голову, смотря в сторону окна Кэйлин. Часто моргает, опуская глаза вниз.
Внутри что-то неприятно жжет, а в горле першит. Дилан кашляет, думая, что это все от пыли, но странное чувство не проходит, продолжая приносить неприятные ощущения.
***
Думаю, единственная в этом помещение, кто никак не поймет происходящего, – это именно я.
Мой отец, одетый, проходит на кухню. За ним входит седой мужчина с чемоданом в руках. Перевожу взгляд на мать, которая, наконец, улыбается, приветствуя гостя.
Что вообще происходит?
Незнакомец проходит к столу, опускаясь на стул, что стоял сбоку от меня. Я мнусь, поглядывая на родителей, который спокойно предлагают ему кофе, на что он кивает, обращаясь ко мне:
- Меня зовут Бен Колинсон, но для тебя, юная леди, просто Бен.
Я уставилась на него, все ещё не понимая сути происходящего, поэтому вопросительно поднимаю брови. Мужчина, который, кажется, натягивает на лицо улыбку, продолжает:
- Я – доктор, и я здесь, чтобы помочь тебе.
О’Брайен хмурит брови, когда поцелуй затягивается. Он не шевелил губами до тех пор, пока девушка сама не отпрянула, смотря на него своими светлыми глазами:
- Бесполезно, - говорит на выдохе и печально улыбается. – Ты ничего не чувствуешь ко мне, да?
- Простите, но что вам угодно от меня? – поглядываю на мать, ожидая объяснений, но та молчит, наливая кофе в чашки.