– Документ сохранился? – поспешно проговорила Салан.
– Конечно, – кивнул мужчина. – Однако я не могу дать его вам. Каждая страница дневника заражена. Для здорового человека – это верный шаг к самоубийству.
– Вот именно, для здорового… – уточнила Линда. – Похоже, мы с вами братья по несчастью.
– С чего ты взяла? – изумленно воскликнул землянин.
– Жак, я врач, – резонно заметила женщина. – Сходи и посмотри на Вилла. У него наличествуют все только что перечисленные симптомы. Лишь полный глупец сделает другой вывод. Надо честно признать – мы заразились во время разведки поселка. У меня сомнений не осталось. Вирус либо искусственный, либо сильно мутировавший под действием радиации. С ним не справилась даже наша самая современная иммунная защита.
– Но я не чувствую себя больным! – громко возразил де Креньян.
– Пока, – скептически сказала аланка. – И могу объяснить, почему. Белаун неосторожно разворачивал покрывало и испачкался странной слизью. Его кожа не выдержала атаки инфекции. Вот почему болезнь развивается так стремительно. А теперь вспомни, сколько раз ты пил с ним из одной кружки и держался за весла лодки.
– Проклятие! – выругался маркиз. – Я пережил две эпидемии чумы и подцепил какую-то заразу на Тасконе. Ну разве не судьба?
– Не знаю, – вымолвила Салан. – Ясно одно – мы серьезно влипли. Если в ближайшее время не удастся найти вакцину – наши дни сочтены. И тогда у остальных членов отряда возникнут очень большие проблемы.
– Идиоты! – Француз схватился за голову руками. – Из-за одной глупой ошибки мы подставили под угрозу выполнение всей миссии. Теперь друзьям придется возвращаться обратно пешком. И неизвестно, сумеют ли они сделать это.
– Перестань, – оборвала Жака женщина. – Мы – не дети. От подобных промахов никто не застрахован. Всего заранее не предусмотришь. Так зачем и себе, и другим трепать нервы? Надо бороться и искать выход из сложившейся ситуации. Не исключено, что эпидемия – это тоже часть войны. Силы Тьмы не церемонятся в выборе средств.
С момента высадки в лагерь энжелцев минуло семь суток. Трудно в двух словах описать то, что происходило в эти дни. Когда рассвело, и путники вошли в маленький поселок, состоящий из трех десятков шалашей, их охватил настоящий ужас. Даже Линда не ожидала увидеть подобного кошмара.
На небольшой поляне в центре лагеря лежали два трупа. Мужчины умерли минувшей ночью. Лица бедняг исказила гримаса боли и отчаяния, конечности неестественно выгнулись в предсмертной судороге. На груди и руках одного из тасконцев отчетливо виднелись гнойные язвы. Удивительно, но местные жители совершенно не обращали внимания на покойников. Каждый занимался своим делом: кто-то рубил дрова, кто-то свежевал тушу кона, кто-то готовил завтрак.
– Их надо убрать отсюда, – осторожно произнесла аланка.
– Не беспокойтесь, скоро мертвецов унесут, – ответил бородатый унимиец по имени Клод.
Именно он сейчас руководил уцелевшими. До начала эпидемии этот человек был скромным учителем и среди своих сограждан особыми достоинствами не выделялся.
– Чтобы хоть как-то оттянуть конец, мы живем обособленными группами, – пояснил тасконец. – Общение между ними полностью исключается. Поэтому умерших хоронят только родственники.
– Это дает какие-то результаты? – уточнила Салан.
– Отчасти, – вымолвил унимиец. – Сейчас у нас одиннадцать семей общей численностью в девяносто шесть… точнее в девяносто четыре человека. В пяти семьях пока нет ни единого случая заболевания. Они – последняя надежда Энжела. Может, хоть кто-то уцелеет…
– А вы? – спросил де Креньян.
– Мне не повезло, – с горечью отозвался мужчина. – Юноша, лежащий справа, – мой племянник. Несколько дней назад я похоронил сына и брата.
В этот момент к Клоду подошла женщина лет сорока пяти. Когда-то тасконка, видимо, отличалась небывалой красотой и статью. Ее фигура и сейчас выглядела великолепно. Однако трагические события, обрушившиеся на поселение, оставили свой жестокий след на лице унимийки. Под глазами образовались синеватые мешки, шею и щеки прорезали многочисленные морщины, в темных густых волосах виднелась обильная седина.
Она бросилась на грудь мужу и, утирая слезы, тихо произнесла:
– Заболели Макс и Криста.
– Господи, за что такое наказание? Неужели ты не мог пожалеть, хотя их? В чем виноваты безгрешные души? – вырвалось у тасконца.
Затем он повернулся к путешественникам и проговорил:
– Извините меня. Речь идет о моих внуках. Бедняжкам пять и семь лет. После смерти их отца мы пытаюсь уберечь детей от заражения. Построили отдельный шалаш, не прикасались к вещам, соблюдали предельную осторожность. Не помогло…
– Если инфекция передается воздушно-капельным путем, подобные меры бесполезны, – заметила врач.
Тасконец и воины быстрым шагом направились к северной оконечности поселка.
Возле высоких стройных деревьев располагались шесть неказистых, покосившихся шалашей. Около самого маленького безутешно рыдала женщина лет двадцати пяти. Клод подошел к невестке и попытался ее успокоить.
Между тем, Линда откинула полог и протиснулась внутрь. На мягком матрасике лежали двое детей. Они были явно напуганы и настороженно поглядывали на незнакомого человека.
– Как вы себя чувствуете? – ласково спросила аланка.
– Хорошо, – очень тихо прошептала девочка. – Только голова немного кружится.
– А у меня ножки слабые, – вставил мальчик.
– Ничего, – улыбнулась Салан. – Скоро все пройдет…
– Разве мы не умрем? – задала совсем не детский вопрос внучка Клода. – Ведь папа и дядя Грег так и не встали с постели. Потом их унесли в лес.
– Я помогу вам, – сказала Линда и поспешно выбралась наружу.
Посмотрев на Жака и унимийцев, женщина с болью в голосе произнесла:
– К сожалению, симптомы подтверждаются. Бедняжки действительно больны.
– Значит, им осталось жить не больше декады, – с трудом вымолвил тасконец. – Дети долго не выдерживают.
– А взрослые? – поинтересовался землянин.
– Кто как… – выдохнул мужчина. – Некоторые умирают через пятнадцать дней после появления первых признаков. Основная часть держится две декады. Но иногда люди мучаются и дольше… Впрочем, назвать их людьми в подобном состоянии довольно трудно. Они превращаются в живые трупы, пугая своим видом окружающих.
– Понимаю, – кивнула аланка. – Надеюсь, вы поможете принести сюда нашего больного друга. Группа разместится в каких-нибудь заброшенных шалашах.
– Но ведь они заражены! – вырвалось у жены Клода.
– Мы тоже, – попыталась улыбнуться Линда. Салан, де Креньян и двое унимийцев неторопливо направились к реке.
Вилл уже не спал. Уходя в лагерь энжелцев, друзья предупредили его о своем скором возвращении.
Время шло, а Линда и Жак не появлялись. Белаун начал волноваться и на всякий случай покрепче сжал автомат.
Голова ужасно болела. Порой в глазах темнело настолько, что аланец не мог разглядеть даже кромку леса, находящегося в трех метрах от берега.
Довольно скоро он осознал безысходность собственного положения. Вилл не мог даже двигаться без посторонней помощи.
Лишь когда возле кустов мелькнули знакомые фигуры, воин бессильно опустился на дно шлюпки.
Тасконцы взяли имущество чужаков, а француз и аланка, закинув руки товарища себе на плечи, осторожно понесли его в сторону леса.
Удивленно взглянув на друзей, Белаун обреченно произнес:
– Неужели мои дела так плохи?
– Гораздо хуже, чем ты предполагаешь, – честно призналась женщина. – Если за полторы декады мы не найдем лекарство, то неминуемо отправимся на тот свет.
– Идиотизм, – вымолвил Вилл, закрывая глаза от очередного приступа головной боли.
Отряд разместился на южной оконечности лагеря. Здесь пустовало очень много шалашей. Рядом располагались две энжелские семьи.
Сразу было видно, что эти люди обречены. Они с трудом ходили, пытаясь хоть как-то приготовить скудный обед. Само собой, остальные унимийцы им не помогали.
У некоторых несчастных отчетливо виднелись лопнувшие язвы. По коже текла отвратительная, мерзко пахнущая слизь.
– Это ждет и меня? – с ужасом спросил аланец.
– Это ждет всех нас, – жестко ответила врач. – Кого-то раньше, кого-то позже. Мы виноваты сами. Следовало соблюдать предельную осторожность, а не лазить по заброшенным домам…
– Ну, нет, – покачал головой воин. – Я не собираюсь сгнивать заживо. Уж лучше сразу пустить себе пулю в лоб и не мучиться.
– Перестань! – резко выкрикнула Линда. – Что ты расхныкался, как последний трус! Солдат должен бороться до конца. От клятвы воинов Света тебя освободит только смерть. Самоубийство равносильно предательству.
Между тем, к путешественникам подошел Клод. Он внимательно посмотрел на Белауна и с горечью в голосе произнес:
– Вижу, у вас самих серьезные проблемы. Моя семья наверняка заражена, но я прошу к нам больше не приближаться. Закон распространяется и на чужаков. Вы обязаны жить отдельно.
– Хорошо, – согласилась Салан. – Скажите, куда унесли мертвецов?
– В лес, – спокойно вымолвил тасконец. – Кладбище находится в трехстах метрах западнее лагеря.
– Вы хороните покойников? – уточнила аланка.
– Зачем? – пожал плечами унимиец. – Рано или поздно мы все умрем. Так стоит ли тратить силы понапрасну?
– Сумасшествие! – раздраженно воскликнула врач. – Из-за вашей безответственности и разгильдяйства заразятся лесные обитатели. Неудивительно, что эпидемия распространилась даже на семьи, которые не контактировали с инфицированными людьми. Болезнь разносится насекомыми и мелкими грызунами. Я уже не говорю о том, как зловонный запах воздействует на обитателей поселка.
– Признаюсь честно, мы об этом не подумали, – растерянно ответил Клод.
– Выход один – надо немедленно сжечь разлагающиеся останки, – твердо произнесла Линда.
– Пожалуй, вы правы, – вымолвил тасконец. – Я сейчас же соберу мужчин.
Спустя полчаса отряд из восьми человек направился вглубь леса. По настоянию Салан, унимийцы надели тканевые маски и плотные рукавицы. Таким образом женщина пыталась предотвратить заражение людей.
Увиденная картина шокировала аланку. На огромной площади в кустах и высокой траве лежало не меньше сотни гниющих трупов. Некоторые тела уже превратились в непонятную бесформенную массу. Трупный запах был просто ужасающим.
Линду и тасконцев сразу вытошнило, но никто из них не повернул назад.
Работы длились почти до темноты. Энжелцы срубили несколько больших деревьев и соорудили гигантское костровище. Сюда же приносили и мертвецов.
Чтобы обезопасить себя, трупы перетаскивали на волокушах из веток.
Вечером Салан подожгла скорбное сооружение. Языки пламени взметнулись вверх на десятки метров, поднимая ввысь раскаленный серый пепел.
Тем временем похоронная команда бросала в огонь все новые и новые тела. К счастью, проблем с топливом у унимийцев не возникало.
Огромный костер безжалостно пожирал древесину и человеческие останки. Когда на закате Сириуса небо окрасилось в багряные тона, тасконцы доложили, что трупов в лесу больше не осталось. Дезинфекция местности была успешно завершена.
Устало вздохнув, Линда проговорила:
– Первые успехи налицо, теперь осталось дело за малым – найти лекарство от болезни. Я требую отдать мне дневники ваших врачей. Неизвестно, сколько нам отпущено времени…
И вот минули семь дней. Состояние Белауна значительно ухудшилось. Вилл постоянно метался от жара, и сбить температуру никак не удавалось. Бедняга давно потерял сознание и бессвязно бормотал в бреду.
Не лучше обстояли дела и у других путешественников. Жак еле волочил ноги, от сильного головокружения его шатало, словно пьяного.
Сама Салан уже двое суток лежала в постели. Женщина могла лишь читать и проводить несложные опыты.
У энжелцев оказалось немало ценных книг по медицине. Впрочем, первый правильный вывод сделали умершие доктора-тасконцы. Они выявили возбудителя болезни и способ распространения инфекции. Через кожные покровы заражение человека происходило гораздо быстрее, чем через дыхательные пути.
Поврежденные клетки вызывали в организме своеобразную цепную реакцию. Остановить процесс было уже нельзя. Скрытый период длился около суток и протекал без явных симптомов.
Идеальное оружие массового поражения. Бороться со столь совершенным вирусом в диких условиях, без эффективных медицинских препаратов, крайне трудно.
Врачам поселения не хватило времени, и Линда лишь пыталась завершить их работу. Если бы женщина начинала с нуля, то добиться успеха ей бы вряд ли удалось.
Унимийцы создали несколько формул сыворотки, но закончить исследования не успели. Все эксперименты они проводили на себе, тщательно записывая результаты в дневниках.
Салан ничего не оставалось, как последовать их примеру. В тот момент, когда надежда уже покидала аланку, удача, наконец, улыбнулась Линде. Впрочем, удача ли?
Ночью женщине приснился странный сон. Салан отчетливо увидела на листе бумаги один из вариантов лекарства от страшной болезни.
Утром трясущимися руками аланка нашла это место в дневниках энжелцев. Судя по всему, тасконцы не рассматривали всерьез подобный состав препарата.
Грубейшая ошибка. Повторять промах унимийцев Линда не собиралась. Такой шанс предоставляется лишь однажды.
Женщина сразу вспомнила о могущественных покровителях и об удивительных видениях Олеся. Она никогда не верила в случайные совпадения. Силы Света не бросили их на произвол судьбы в трудную минуту.
На приготовление сыворотки потребовалось больше пяти часов. В полдень Салан приняла первую порцию лекарства.
Уже к вечеру аланка почувствовала себя гораздо лучше. Говорить об окончательном успехе было конечно рано, но возможно это первый шаг на пути к выздоровлению.
Выйдя из шалаша, Линда с облегчением и радостью взглянула на пылающий диск Сириуса. Как все-таки прекрасно жить!
Жак, помогавший ей все последние дни, варил на костре мясную похлебку. Маркиз с удивлением посмотрел на Салан и спросил:
– Почему ты встала?
– Кажется, я нашла рецепт от этой заразы, – сказала женщина.
– Серьезно? – недоверчиво вымолвил француз.
– Разве по мне не похоже? – с трудом улыбнулась Линда.
– Тогда иди быстрее к Виллу, – поспешно вскочил со своего места де Креньян. – У него на руках появились гнойные язвы. Боюсь, скоро процесс станет необратим. Времени у нас немного.
– Сейчас у меня очень мало препарата, – произнесла врач, возвращаясь в шалаш. – На приготовление сыворотки понадобится несколько часов…
Закончить фразу аланка не успела. Где-то на северной окраине лагеря раздался истошный женский крик.
Салан взглянула на землянина и испуганно поинтересовалась:
– Это у Клода?
– Трудно сказать, – ответил маркиз.
– Пойдем, посмотрим, – не терпящим возражений тоном проговорила Линда.
Путешественники быстро пересекли нейтральную поляну и вышли к жилищам главы энжелцев.
Возле детского шалаша отчаянно рыдали жена и невестка тасконца. Сам мужчина сидел чуть в стороне и, обхватив голову руками, бессмысленно смотрел куда-то вдаль.
За прошедшие дни Клод сильно изменился. Он похудел, осунулся, в глазах исчез блеск, появилась неестественная бледность. Взъерошенные волосы и клочковатая борода придавали ему вид глубокого старца. Болезнь сломала даже этого крепкого человека.
– Что случилось? – спросила Салан.
– Макс и Криста умирают, – не поднимая головы, произнес унимиец. – Сегодня их последний день. Доследующего рассвета бедняжки не доживут.
Аланка забралась внутрь убогого сооружения. На том же стареньком матрасе с глубоко запавшими глазами лежали два изможденных ребенка. Говорить они уже не могли.
Рядом стояли миски с едой, но к пище давно никто не притрагивался. Энжелец не ошибся. Состояние несчастных крошек было критическим.
Линда сняла с пояса фляжку, но тут же почувствовала на своем запястье чью-то руку. Женщина резко обернулась и взглянула на француза. В том, что ее остановил де Креньян, Салан ничуть не сомневалась.