Я молча смотрел вперед, всякий раз внутренне сжимаясь, когда наша машина с визгом тормозов проходила очередной поворот. В голове неотвязно билась только одна мысль: «Псих...» Этот Рогожкин самый настоящий псих... Чокнутый идиот, он решил меня угробить?.. Немыслимым образом уклонившись от встречного грузовика, Федор крутанул руль, бросая машину на тротуар. Слава богу, что в эти ранние часы на нем не было ни одного человека. Сшибив урну и оставив позади себя усыпанный мусором асфальт, «волга» вновь вырвалась на проезжую часть, чтобы на полной скорости промчаться на красный сигнал светофора. Я быстренько взглянул на спидометр. Черт! Почти сто двадцать...
– Русский? Конечно, русский! Можешь гордиться, среди носящих теперь будет трое русских. Ни одна нация не имеет больше двух представителей. А нас трое. Причем все трое на стороне Обновленного Братства. Я, ты и конечно же Роман...
– А Михаил?
– Шимусенко по рождению украинец. А сейчас вообще гражданин Польши или что-то в этом роде.
Я подавил нахлынувшее раздражение. Какая мне разница? Украина, Россия, Польша... Мамочки... Этот осел за рулем едва не протаранил столб, увернувшись в последний момент. Кажется, мы лишились левого зеркала...
– Слушай, куда мы так летим?.. Смотри на дорогу, идиот!
Рогожкин с широкой улыбкой пожал плечами. Обернувшись, я увидел спокойное лицо сидевшего на заднем сиденье мужика в костюме.
Да они оба сумасшедшие!
– Останови машину!..
Рогожкин с ухмылкой бросил руль и сложил руки на груди. Кажется, я взвизгнул. Перекресток, через который медленно полз мусоровоз, приближался с пугающей быстротой. Еще пару секунд и...
Левая рука отдалась волной режущей боли. Натужно ревущий мотор «волги» вдруг чихнул и заглох. Почти сразу же что-то случилось с передним правым колесом. Машину ощутимо тряхнуло.
Едва не проломив хлипкий деревянный заборчик, опоясывающий один из наших городских долгостроев, автомобиль замер в полнейшей неподвижности. Тишина казалась почти пугающей. Потом Рогожкин рассмеялся:
– Неплохо для первого раза, Зуев!
– Что?.. – От избытка чувств я не смог выдавить из себя ничего большего.
– Ты только что остановил машину силой своего кольца.
– Да ты просто псих. Ты же нас чуть не угробил!
– Спокойно, все под контролем. – Федор с ухмылкой открыл дверцу и вылез из машины. – Я никогда не допустил бы столкновения. Все это было всего лишь уроком, через который проходят все начинающие носящие. Ты должен был понять, что способен вмешаться в любую, даже самую, казалось бы, безнадежную ситуацию и обратить ее себе на пользу. Тебе необходимо понять, что перед тобой отныне нет преград. Кольцо вероятности дарит тебе власть над слепым случаем. И, значит, власть над всем миром, который основан на случайности.
Я тоже вылез наружу, стараясь унять дрожь в коленках. Если бы ноги не подгибались, я, наверное, бросился бы на Рогожкина с кулаками.
– А что, если бы я не успел? Или не смог? Или если бы мы сбили какую-нибудь старушку? Об этом ты думал?!
Федор презрительно фыркнул, открывая капот и заглядывая внутрь.
– Видел бы ты подобные гонки на улицах Москвы или Питера. Вот там это действительно опасно. А здесь... Тьфу... Специально ради того, чтобы не задавить каких-нибудь оболтусов, я и выбрал этот ранний час, когда на улицах почти никого нет. А если бы ты не успел, то это сделал бы я.
– Но зачем? Зачем эти выпендрежные фокусы?
Рогожкин на мгновение оторвался от созерцания двигателя и с иронией взглянул на меня.
– Ты когда-нибудь слышал об одном из способов научиться плавать? Когда сталкивают в воду, и волей-неволей приходится барахтаться, чтобы не пойти ко дну. Иногда этот способ дает поразительные результаты.
– А иногда люди тонут!
– Но не тогда, когда рядом с ними находится опытный пловец, готовый вовремя выдернуть нахлебавшегося из воды.
– И ты считаешь себя опытным пловцом?
– В данном случае – да. Я ношу кольцо уже шесть лет, а перед этим готовился принять эту ношу почти с младенчества. Ты уж поверь, тут все было абсолютно безопасно. – Рогожкин вдруг с грохотом опустил капот и с подозрением уставился на меня. – А теперь скажи-ка мне, испытуемый, как ты это проделал? Ты ударил по свечам или по цилиндрам, закоротил зажигание или?.. Что ты сделал с машиной?
– Я просто остановил ее. Вот и все. Ничего не знаю насчет зажигания или свечей. Просто остановил.
– То есть ты просто пожелал, чтобы она остановилась?
– Ну да. Я просто остановил ее.
Федор вздохнул и вытер внезапно выступивший на лбу пот.
– М-да. Вероятно, я ошибся. Может быть, ситуация действительно была опасной. Возможно, мы всего вот настолечко разминулись с костлявой старухой. – Внезапно Федор схватил меня за ворот рубашки. – Ты хоть понимаешь, что ты сделал!? Ты приказал кольцу остановить машину, но не пояснил как! Вот это и есть по-настоящему безумная выходка. Вспомни, что я тебе говорил. – Он тряхнул меня. Точнее, попытался тряхнуть, потому что я просто оттолкнул его. – Ты хоть понимаешь, что это значит? Кольцо само выбирает способ, которым можно воплотить твои желания. И в данном случае... – Я рывком высвободился.
– Что в этом такого? Я хотел остановить машину. И сделал это. Что еще тебе надо?
– До чего же трудно с тобой, Зуев, – вздохнул Федор. – Все время забываю, что ты у нас – пустышка. Обычный обалдуй, случайно нацепивший на руку колечко и ни черта не понимающий в его действиях. – Он склонился к машине: – Колян, попробуй завести тачку.
Мужик на заднем сиденье кивнул и без лишних споров перебрался за руль. Мотор несколько раз фыркнул и снова заглох. Рогожкин вновь нырнул под капот.
– Ты хотел остановить машину. Ты не указал, как это сделать. Все это с легкостью могло привести к тому, что мы бы просто свернули с дороги и на скорости под сто километров в час влетели в бетонную стену. Машина бы остановилась? Остановилась. А что до нас с тобой? Ты же не указывал, что должен остаться живым и невредимым, а не предстать людям в виде размазанных по стене мозгов... Подай плоскогубцы.
Я молча принял протянутый мужиком в костюме инструмент и вложил его в руку Федора.
– Ты еще дешево отделался, – буркнул Рогожкин. – Колян, заводи.
Движок рыкнул и ровно затарахтел. Федор закрыл капот и обошел машину, присев возле переднего колеса.
– Лопнула шина. Сейчас поставлю запаску. Ну, чего встал как столб? Может, хотя бы поможешь?
Шоссе ровно ложилось под колеса. Пристроившись за большегрузным самосвалом, «волга» неспешно отмеряла километр за километром. Рогожкин сосредоточенно вел машину, не отрывая взгляда от дороги. На заднем сиденье дремал Колян, за весь день так и не промолвивший ни слова. Я тоже уныло устроился в кресле, не ожидая от жизни ничего хорошего.
Куда я еду? Зачем? И, главное, с кем? Как я вообще мог ввязаться в эту историю? В животе снова заурчало, что было нисколько не удивительно. Едем уже который час без остановок. Эх, сейчас бы пожевать что-нибудь и еще, пардон, в кустики сбегать.
Я молчал и только изредка ворочался, пытаясь сесть поудобнее.
Эх, и как же так получилось, что я оказался в едущей в неизвестном направлении машине вместе с двумя незнакомыми людьми, которые угрожали убить меня и мою жену в случае неповиновения? Я все еще никак не мог поверить в происходящее. Ускользающий рассудок шептал мне: «Сон, это какой-то сон». Но вряд ли это действительно был сон... В очередной раз мысленно помянув недобрыми словами тот день, когда это колечко попало ко мне в руки, я тяжело вздохнул.
Так хотелось бы сейчас проснуться и оказаться у себя дома, а не в этой чертовой «волге».
Но летели километры, мимо проплывали леса и поля, с жужжанием проносились встречные автомобили, а ничего не менялось. Дремал сзади незнакомый мне мужчина, больше всего похожий на какого-нибудь банкира, чем на шестерку Рогожкина. Сам Федор задумчиво покусывал губу, не отрывая напряженного взгляда от дороги. Его новая манера вождения как-то не вязалась с тем безумным лихачеством, с каким мы всего несколько часов назад колесили по улочкам моего родного городишки. Сейчас Рогожкин был само внимание. Глаза почти не моргают, губы плотно сжаты, руки напряжены. Казалось, он в любую секунду ждал нападения и был готов немедленно нанести ответный удар.
– Значит, так, Зуев. – Федор закашлялся и на мгновение прервался. – Теперь слушай меня. Игры кончились, начинается настоящая работа. Вчера в Екатеринбург явился Шимусенко, а сегодня ночью прибыл и Рональд Астон. Двое из пятерых носящих Старого Братства сейчас в пятидесяти километрах от нас.
– И что из того? – Я сейчас был не в настроении слушать очередные поучения.
– Заткнись и слушай. Я сказал, что двое из пятерых сейчас находятся в одном рядовом российском городе. Зачем? Что им надо? Сейчас основные события развиваются совсем не здесь. Самая серьезная борьба идет в Европе, в Штатах, в Японии, но не в России. Зачем Шимусенко пасется в Екатеринбурге, мы не знаем. Его поступки ставят в тупик наших аналитиков, но это еще полбеды. Астон – вот в чем вся проблема. Астон – это уже совсем другой разговор. Когда он сбросил свой штаб в Канаде на руки заму, мы забеспокоились. На сегодня Рональд – один из самых могущественных окольцованных в мире. Обычно он практически не покидает своего дома близ Квебека, и если его присутствие понадобилось где-то в другом месте – это значит, что мы что-то упустили.
– А при чем же здесь я?
– А при том, что ты должен узнать причину их появления здесь. Разнюхать, что Астон забыл в Екатеринбурге.
На мгновение я даже потерял дар речи.
– Я что, величайший шпион современности? Джеймс Бонд, агент ноль-ноль-семь. Если уж ваши ребята не знают причины, то каковы мои шансы?
– Свои шансы ты создашь себе сам, – мрачно буркнул Федор. – Советую тебе при этом очень-очень постараться. Переговори с Шимусенко, вотрись в доверие. Разузнай, что на уме у Астона, и тогда...
– И тогда вы оставите меня в покое, освободите мою жену и навек забудете о моем существовании?
– Не совсем так. Тогда ты с полным правом сможешь считаться одним из нас. И, поверь мне, принадлежать к Братству очень и очень приятно. Вилла у Черного моря, яхта, прислуга. Ни тебя, ни твою Ольгу никто не посмеет даже пальцем тронуть. Хотя покоя как раз ты не увидишь. Работы будет много. Очень много, даже если победа над Старым Братством пройдет почти бескровно.
– Ну да. Миллионы в банках, яхты, дорогие машины. А перед этим придется по самые уши вывозиться в грязи и кровище.
Рогожкин вздохнул:
– К сожалению, не без этого. В нашем мире ничего задаром не дается. – Федор вынул из кармана пачку денег и, не глядя, швырнул мне на колени. – Возьми. Тебе пригодится.
Я машинально подхватил ничтожные бумажки, ставшие для большей части человечества смыслом жизни. Доллары. Рубли. Ну почему мне так упорно в последние дни везет на деньги? Но вот только по пятам за ними следуют неприятности.
– Не надо. Если я встречусь с Михаилом... Откуда бы у меня взялись такие деньги? Он не поверит.
– Поверит. Это его деньги, – равнодушно бросил Рогожкин. – Те самые, что ты позаимствовал, когда он спал. Пускай хоть номера купюр сверит. Даже с помощью кольца не подкопаться. Колян их вчера в управлении собрал. Если что – скажешь, что вернули.
Я по-новому взглянул на зелененькие бумажки в своей напряженной руке, будто бы смог их узнать, и недовольно поморщился. Даже мне, человеку далекому от жизненных реалий, стало понятно, что вернуть затонувшие в глубинах милицейского ведомства банкноты было не так-то просто. И это если они все еще лежали как вещественное доказательство, а не расползлись по карманам высших милицейских чинов нашего и не только нашего городка.
Федор, будто прочитав мои мысли, на мгновение отвел глаза от дороги и подмигнул.
– Не поверит, – твердо заявил я, свертывая купюры трубочкой и запихивая Федору в карман рубашки. Рогожкин только пожал плечами:
– Дело твое. Оставь только пару сотен на жратву... Теперь дело следующее и тоже крайне немаловажное. Связь. Запоминай номер телефона.
Он продиктовал мне какой-то шестизначный номер, который я благополучно пропустил мимо ушей, даже не постаравшись задержать в памяти.
– Подожди, я еще не понял, что мне придется делать...
Федор шумно выдохнул:
– Хорошо, слушай еще раз. Астон и Шимусенко сейчас должны быть в областном центре Братства. Это небольшой трехэтажный дом, принадлежащий некоей подставной фирме. Братство думает, что мы об их штабе пока еще ничего не знаем. – Рогожкин мрачно ухмыльнулся. – Конспираторы, блин... Короче, ты, будто невзначай, проходишь мимо этого дома и с самым независимым видом плетешься дальше. Наружка там хорошая, и твоя фотомордочка у них стопроцентно имеется – заметят тебя обязательно. Если сразу же не тормознут – покрутись по городу, а потом топай на вокзал и прыгай на поезд. Если с тобой так никто и не заговорил – можешь двигать домой и считать свою миссию законченной.
– А если заговорят и спросят, что я тут делаю?
– Наплетешь что-нибудь. Только ври складно, чтобы не проколоться на пустяках.
Черт-те что творится. Я – в роли шпиона. Форменное безумие.
– А что помешает им пристрелить меня сразу же и без разговоров?
– А ничего не помешает, – внезапно бросил с заднего сиденья проснувшийся Колян. – Только этот вариант весьма маловероятен. Во-первых, ты для Старого Братства интересен не меньше, чем для нас, а во-вторых, они сейчас в таком положении, что будут хвататься за соломинку. Пять колец против одиннадцати... И если останется хоть малейший шанс перетянуть тебя на свою сторону – они его используют.
Рогожкин согласно кивнул:
– Верные слова. Они захотят тебя купить. Только ты помни, что на другой чаше весов всегда будет жизнь твоей жены. Если что... Выстрел, вспышка, и готово. – Федор засмеялся. – Во сколько ты оценишь голову своей благоверной?
– И даже если ты согласишься, что своя жизнь ценнее ее, – подхватил слащавым голоском Колян, – не забывай, что руки у Обновленного Братства длинные и насладиться тридцатью сребрениками тебе не удастся.
Безумие продолжается. Неужели они надеются, что я проведу Михаила и этого неведомого Астона? Да я вляпаюсь по самые уши в первую же минуту. Вот только выбора у меня нет.
* * *
Они стояли у машины и смотрели, как молодой парень в несвежей рубашке и помятых брюках неуверенно пробирается сквозь запрудивший улицу непрерывный людской поток. Непрестанно вертя головой по сторонам и поминутно вздрагивая, Антон Васильевич Зуев удалялся от того места, где его с последним напутствием буквально вытолкнули из машины.
Они смотрели ему вслед. Два человека. Один, одетый в простую, не слишком чистую джинсовку, второй – в чистом костюме и при галстуке.
– Ну прям Штирлиц, мать его... – Рогожкин презрительно сплюнул на тротуар. – Не знаю, для чего мы все это затеяли.
– Приказ свыше.
– Прика-аз, – передразнил своего спутника Федор. – Шеф опять плетет свои интрижки за нашими спинами, а если Братство пойдет на кулаки, отдуваться придется мне.
– Не все так плохо. Ты же знаешь, что мои ребята готовы подстраховать тебя в любой момент. Не горюй, мы выберемся, даже если небо над нами будет гореть ясным пламенем.
– Да знаю я, знаю. Ты правильный мужик, Николай. Мы с тобой на пару не одну поллитру раздавили и, видит бог, еще не одну раздавим. Но что-то мне тут не нравится. Ситуация складывается больно уж... нестабильная. Тут сам черт ногу сломит, а не то что находящийся за тридевять земель аналитический центр.
– Роман еще ни разу не ошибался.
– Да. Ни разу. И только поэтому мы с тобой все еще живы, но сейчас... Знаешь, что-то во мне шепчет, что с этим Зуевым не все так просто. Он либо не настолько прост, как кажется, либо не тот, за кого себя выдает.
– Ты подозреваешь ловушку Старого Братства? Зуев – приманка?
– Не знаю... Может быть... Я чувствую в нем силу. Чужую силу... Вот что, Николай, отправь одного парнишку из тех, кто еще не примелькался. Пусть последит за придурком.
Человек в костюме спокойно кивнул и выудил из кармана сотовый телефон.
* * *
Так. Надо еще раз все обдумать. Соберись, Антон. Сосредоточься. Правда, как можно сосредоточиться, если все время толкают под руку? Блин... Куда прет эта толстуха с сумками? Неужели не видит, что здесь люди стоят? Ну вот, на ногу наступила. Да разве в такой обстановке можно собраться с мыслями?