Хмель не позволяет Зулумбе думать… Раз на корабле знают, что масса Пинкертон здесь и у него даже приятель добрый белый, дающий бедному Зулумбе так много вина, такого прекрасного вина!.. И не его, черного глупого негра, дело рассуждать… Зулумба выучился ничему не удивляться… Белые все такие — страшные и непонятные…
И, покорно держась за обшивку, нетвердыми шагами побрел к пустой каюте Пинкертона, стоявшего на вахте…
* * *
Порывшись недолго в матросском сундучке, Штрук сразу нашел в нем совершенно не матросские вещи… Так…
— Зулумба, иди спать!
Так! Значит, у него и Пинкертона общая цель!. Это он знал раньше… Но Пинкертон действует от банка «Морган и К
* * *
— Капитан, назначьте матроса Симеона дежурить на корму… Он мне под утро понадобится, мы поедем на рыбалку… — отдает приказание «доктор Абштруккер» (он может распоряжаться на яхте «Альбатроса»…)
— Слушаю, господин доктор!
В девять часов, когда тьма проглотила далекий берег, матрос Симеон (он же мистер Шерлок-Пинкертон, преданная ищейка банка «Джон Пьерпонт Морган и К
* * *
— Зулумба, стань вот тут и через минуту позови массу Пинкертона, понял?
И после кивка негра Штрук поспешно удаляется к веревке…
— Масса Пинкертон! масса Пинкертон! — шепчет в темноту негр.
Тот мгновенно выскакивает из темноты и зажимает ему рот…
— Тише ты, болван!.. Что тебе надо?!.
— Добрый доктор дал вина… — и Зулумба горделиво показывает толстую шампанскую бутылку.
А «добрый доктор»… острым ножом разрезает веревку… слышен легкий свист и тяжелый блок, испортив немного прическу и яичницей мозгов обдав Зулумбину физиономию, навсегда прекращает хлопотливую работу мистера Пинкертона…
— А-а-а!!. — прорезало ночной воздух, и тело грузно громыхнуло на палубу…
«
* * *
— Как жаль, господин доктор, что вам не придется ехать на рыбалку, — участливо сказал Штруку капитан. — Ах, как жаль!!.
И на утро тело мистера Пинкертона с подвязанным мешком угля скакнуло в зеленую глубь, а боцман пробормотал молитвы и вычеркнул из корабельных списков матроса Симеона…
* * *
Мистер Докс (секретарь банка «Морган и К°») напрасно ждал депеши № 189 от аккуратного Пинкертона…
48. Я ничего не понимаю…
Когда стерли кровь, и жизнь Пряниковской экспедиции потекла прежним руслом, Фокин зашел к Елене и выдохнул, опускаясь в плетеное кресло:
— Я ничего не понимаю! Убийство Симеона… Побег Навуходоносора… Ясно: на яхте есть человек, тоже интересующийся изобретением Пряника, но кто?
— Доктор Абштруккер!
— Доктор?..
— Подумай: для чего доктору тратить столько денег на организацию экспедиции, самому ехать в продолжительное путешествие, когда все равно слава достанется одному Прянику?.. Ясно, доктор имеет какие-то свои скрытые выгоды от этой экспедиции!.. Но какие?.. Исследование африканского берега? Но для этого нужно более старательно проделывать ученые махинации и меньше торчать в каюте!.. А потом, — я настаиваю, что он такой же доктор, как ты… как ты… грузинский меньшевик!!. Значит, Абштруккер, — будем называть его пока так, — делает свои благотворительные одолжения не профессору, Тадеушу Прянику, а его «вулкану»!!.
— Лена! Ты настоящий Ник-Картер!.. Правильно! Но мы не проморгаем «вулкан». Даешь — слежку за уважаемым доктором!!. Возьмем его на цугундер. Тоже, субчик, метит на «вулкан», но мы его отметим… Раз, и готово!.. Так, Елена! Даешь — «вулкан»!!
49. Скорее за опыты!
Вечером, когда солнце прожаренным блином скатывается в океанскую зыбь и синие тени зябко кутают далекий пустынный берег, — профессор и доктор Абштруккер на плетеных креслах, редкими фразами, движением огненных точек — кончиков сигар — дают знать о своем присутствии…
Абсолютнейший покой…
Разве может кто-нибудь помешать разговору двух ученых? Никто!..
Оба знают, что далеко разные навязчивые агенты и крикливые репортеры, что здесь — кусок первобытной жизни, куда еще не вломилась рука беспокойного редактора или широкие уши агента какого-нибудь мининдела… Штрук вдобавок знает: случайная опасность со стороны коварного Пинкертона устранена… Теперь от блестящего сыщика не осталось ни клочка… — слишком много акул у этого берега…
(Оскар, Елена и Фокин в салон-каюте играют в бридж, — они тоже не мешают разговору великих ученых).
— И когда же?..
— Я думаю, доктор, на той неделе…
— Здесь как будто есть вблизи негритянская деревушка: в подзорную трубу виден дым…
— С завтрашнего дня можно отправляться на разведки…
— Я бы вам посоветовал, профессор, поручить это дело молодежи… Мистер Фокин и Оскар с полдюжиной матросов найдут дорогу…
— Так… Надо все же матросов убедить в том, что у нас экспедиция ботаническая, а то сами знаете…
— Да, да! Конечно! Ведь за эту негритянскую лапшу нам может здорово нагореть…
— В том-то и дело, доктор, что у эксперимента есть такие неприятные стороны…
— Значит, Оскара попросим захватить жестянку для растений и пусть он по дороге рвет какие-нибудь травки… Ха-ха!.. И матросы будут в полном неведении…
— Да, да! Что же касается моих планов, — говорит Штрук, — то после ваших заключительных опытов я что-нибудь предприму…
— Вы очень любезны, доктор!..
— О, пожалуйста!..
И опять тихий плеск волн о борт, звуки пианино из салона, редкие фразы двух ученых и две огненные сигарные точки, заблудившиеся в чернилах тропической ночи…
50. Не рви зря цветов!
Лодка с хрустом врезывается в песок… Четверо матросов выскакивают и волочат ее дальше к берегу…
Десять минут спустя от берега отделяется колонна пассажиров покачивающегося вдали «Альбатроса».
* * *
Пряник волнуется… Два часа, а Оскара нет?!. Первый раз за десять лет Оскар забыл, что в два часа начинается завтрак!!. Это — нарушение распорядка нашей жизни!!.
— Ганс, подите, пожалуйста, в каюту господина Менау и скажите, что все сидят за столом и ждут его… Понимаете — ждут его!!! Первый раз за десять лет!!!
— Оскар жаловался на легкое недомогание…
— Ах, я так жалею, что попросил господина Менау отправиться на разведку! Он наверное схватил лихорадку…
— Нет… Сегодня утром я работал с Оскаром в лаборатории и не заметил никаких еле…
Трах-та-ра-рах!..
Дверь — настежь… В каюту испуганно влетел Ганс, нелепо размахивая руками; за ним, распевая воинственную песню, вбежал Оскар — голый Оскар!..
52. Голым к завтраку!
Пряник огорчен.
Неудачи начинают тревожить бедного профессора…
Вначале все было хорошо. Абштруккер дал чековую книжку, яхта «Альбатрос» не хуже берлинского особняка, морская болезнь — чепуха, и вдруг…
Убийство матроса… бегство верного Навуходоносора… Болезнь Оскара — любимого ученика…
Пряник огорчен…
Привык за десять лет работать рядом с Оскаром, объяснять ему теории, возникающие в его — пряниковском — черепе; знать, что Оскар не изменит, не уйдет… И вдруг…
Голым к завтраку!..
Голым!!.
Голый Оскар!!.
Это совсем непонятно для пряниковских мозгов!..
За дверью — взволнованный шопот…
— Кто там?
— Я, господин профессор!..
— Войдите, капитан…
— Новое несчастье! Оскар удрал из каюты через иллюминатор…
— Голый?
— Да… профессор!.. голый!..
— Голым в лес?!. Первый раз за десять лет, капитан!.. Первый раз!!.
53. О жизни, которая нужна науке…
— Я так и думал! Негритянская деревушка, в которой около трехсот жителей… Это для начала прекрасно!.. Значит, на завтра назначим первый опыт… Вы будете смеяться, доктор, но я… я волнуюсь так же, как на выпускном экзамене в университете!.. Ведь от какой-нибудь незначительной ошибки, упущения, может пойти насмарку многолетняя, кропотливая работа… Ах, дорогой Абштруккер, я волнуюсь, волнуюсь, как школьник… Завтра испытание «вулкана»…
— Профессор! Я уверен, что вы с капитанского мостика будете следить за ходом опыта…
— С капитанского мостика?!. Почему с капитанского мостика?
— Профессор! Малейшая неосторожность и — происходит взрыв, сметающий все!.. И как можете вы рисковать своею жизнью?.. Своей жизнью, дорогой профессор! Нет! Тысячу раз нет! Я никогда не допущу возможности погибнуть вам в тот день, когда слава становится подругой вашей жизни… Я, я отправлюсь с «вулканом»!!. А вы, как главнокомандующий, как вождь, будете с вышки капитанского мостика наблюдать действие «вулкана»…
— Мм!.. Вы меня убедили, дорогой доктор. Вот в этой пробирке «вулкан»; я передаю ее вам — как знак моего доверия, как знак моей, глубокой любви к вам, дорогой Абштруккер! Осторожность! Великая осторожность! Мое волнение теперь усилится, когда меня станет мучить угрызение совести, что я послал своего лучшего друга, может быть, на верную смерть. Великая осторожность, доктор. В этой пробирке «вулкан»! Осторожно, дорогой Абштруккер!!.
— Дорогой профессор!..
— Дорогой доктор!..
54. И безумие в своем роде ценность
Остроконечные хижины Бугаи-Бугаи (так звали свой поселок негры, облюбованные Пряником для своих «опытов») тонут в расплавленном потоке лучей…