— Мы не рассмотрели один пункт — место проведения.
Все обернулись к ней, и удивление на их лицах быстро сменилось легкой растерянностью, когда они поняли, что заранее были уверены в том, что она будет хозяйкой праздника в Треливер-Парке, как это было последние четыре года.
— Как вам известно, — она весело улыбнулась, обведя взглядом собравшихся, — Парк принимал праздник с тех пор, как покойный граф заболел, но родина праздника здесь, в этом имении. Его корни — древние и вросшие в наше коллективное прошлое — находятся в замке Краухерст, а не в Парке. Теперь, — она обернулась к Джарвису, — когда в имении снова постоянно живет граф, вероятно, пришло время вернуть праздник в его истинный дом.
Большинство закивали, и все вопросительно посмотрели на Джарвиса.
Неторопливая, едва заметная улыбка искривила его губы, он наклонил голову и остановил свой взгляд на Мэдлин.
— Благодарю всех. Я уверен, что выражу мнение Сибил и сестер, а также наших слуг, если скажу, что мы будем счастливы вернуть праздник обратно на земли замка.
Среди собравшихся прокатился гул одобрения и признательности. Провести праздник в этом имении было, несомненно, гораздо интереснее, чем устраивать его в Парке, так как многим окрестным жителям было любопытно увидеть самое последнее приобретение замка — самого графа.
Мэдлин улыбнулась. Если бы праздник проводился в Парке, организация различных мероприятий давала бы Джарвису великолепный повод постоянно бывать там, путаясь у нее под ногами, — и выводить ее из себя.
С чувством удовлетворения она взглянула на Джарвиса и увидела — была ли она дьявольской? — насмешку, скрывающуюся в янтарных — тигриных — глубинах.
Джарвис понимал, почему она так великодушно вернула праздник, и видел в этом определенную выгоду для себя.
Как Джарвис планировал извлечь выгоду из ее предложения, Мэдлин поняла на следующий день, когда в начале дня Милсом постучал в дверь ее кабинета и доложил о прибытии его сиятельства графа Краухерста.
Мэдлин с удивлением посмотрела на вошедшего Джарвиса, а он, мельком взглянув на нее, обвел глазами комнату, отметив про себя многочисленные полки с бухгалтерскими книгами, огромную карту поместья на стене и медную лампу, предназначенную для того, чтобы проливать свет на полированную поверхность массивного письменного стола, за которым она работала над документами и счетами.
Когда дверь за Милсомом закрылась, Джарвис оторвал взгляд от открытой конторской книги и взглянул на Мэдлин.
— Значит, вот где вы прячете себя.
«Вот где вы прячете себя настоящую». В его тоне, в его остром взгляде явно чувствовался намек.
— Добрый день, милорд. — На этот приводящий в замешательство взгляд Мэдлин ответила мягкой улыбкой. — Чему я обязана удовольствием этого визита?
Она жестом указала Джарвису на кресло, стоявшее наискосок к столу.
— Разумеется, вы обязаны моему появлению своим предложением перенести праздник обратно в замок. — Улыбнувшись с неподдельной искренностью, Джарвис сел и, откинувшись на спинку, встретился с ней взглядом. — Я пришел, чтобы узнать ваши соображения насчет деталей, касающихся праздника.
— К сожалению, я ничего не знаю о том, как проводился праздник в замке. — Мэдлин сохраняла на губах исключительно официальную улыбку. — Мой опыт относится лишь к четырем последним годам, когда праздник устраивали в Парке.
— Да, конечно. Однако, как вы, несомненно, представляете, многие служащие замка ушли в отставку после смерти моего дяди, и нынешний штат не имеет представления о том, что необходимо делать. Я боюсь, что без вашего руководства у нас нет ни малейшей надежды подготовиться.
— А-а. — Она взглянула Джарвису в глаза и почувствовала, что оказалась в безвыходном положении. — Понимаю. Так что вам необходимо знать?
— Когда миссис Интуистл составляла подробный список мероприятий и развлечений, она, к сожалению, не уточнила, как много потребуется нам палаток, тентов и огороженных площадок, как много столов, чтобы разложить продукцию, в том числе изделия приезжих торговцев и коммерсантов…
— Минутку.
Подняв руку, Мэдлин встала и прошла к ближайшему шкафу. Широко открыв дверцу, она рылась среди сложенных в нем многочисленных бумаг и, найдя пачку, которую искала, вытащила ее — вернее, попыталась вытащить, но вся стопка высотой в два фута начала наклоняться.
— Ой!
Мэдлин постаралась выправить ее — правда, это ей вряд ли удалось бы, если бы неожиданно рядом не оказался Джарвис, коснувшись ее плечом. Своими огромными руками он мог удержать гораздо больше, чем она, и, сначала выправив стопку, он придержал пачку, лежавшую выше той, которую сжимали пальцы Мэдлин.
— Теперь доставайте.
Вытащив пачку, она тотчас же сделала шаг назад, стараясь успокоить стук сердца, потом бросила пачку на стол и, чинно возвратившись на свое место, молча кивком поблагодарила Джарвиса, когда он, закрыв шкаф, вернулся и снова опустился в кресло.
— Число палаток и всего прочего должно быть записано здесь.
Развязав тесьму, которой были связаны бумаги, она просматривала листы.
— Да.
Вытащив один из листов, Мэдлин взглянула на него и протянула Джарвису.
— Перечисление того, что мы готовили в прошлом году.
Он взял список и, сидя в кресле, изучал его — и думал о Мэдлин.
В этой комнате она ыла надежно защищена, чувствуя себя «воспитательницей братьев»; даже его прикосновение к ней, пусть и непреднамеренное, не подорвало устойчивость разделяющей их преграды, стены, которая лишь слегка покачнулась, но мгновенно снова выровнялась.
— Какие вообще площади потребуются? Сколько примерно квадратных футов — или акров?
Джарвис молился, чтобы она, как и большинство женщин, не могла сделать правильную оценку необходимой площади. Смущенное выражение ее лица, которое, сменилось хмурым, подтвердило, что она была настоящей женщиной.
— Честно говоря, я не могу выразить это в цифрах, — призналась Мэдлин.
— Быть может, — Джарвис смотрел на нее с искренним простодушием, — вы могли бы показать мне пространство, которое использовалось в прошлом году. Вместе с этим, — он помахал листом, — у меня было бы достаточно сведений для работы.
Что-то заподозрив, Мэдлин искала его взгляд, но Джарвис был совершенно уверен, что ей не удастся увидеть там его намерения.
— Хорошо.
Крепко сжав губы, она отодвинулась от стола. Мэдлин вышла с ним из кабинета, остро ощущая, как он с тигриной грацией идет рядом с ней. Если отвлечься от этого нового и необъяснимого ощущения, то Джарвис Трегарт мог заставить ее почувствовать его власть над ней так, как не могли другие.
Он опасен — в этом отношении интуиция и разум Мэдлин были заодно. Он опасен для нее.
К сожалению, интуиция и разум совершенно по-разному отнеслись к этому заключению.
Мэдлин прошла по коридору к двери в сад, распахнула ее — а Джарвис, потянувшись через ее плечо, придержал дверь, вызвав этим у нее нервную дрожь, — и, выйдя в сад, направилась по тропинке через розарий. Джарвис пошел в ногу рядом с ней, легко подогнав свои шаги к ее по-мужски размашистой походке.
Вспомнив, что он последние десять с лишним лет провел с армией за границей и не видел праздников, Мэдлин указала рукой вперед.
— Мы устраивали праздник за садом, в самом парке, ближе к утесам. Люди могли добираться туда как по скалистым тропинкам, так и со стороны дома.
Джарвис кивнул, без всякого интереса глядя на сад, через который вела его Мэдлин. Он чувствовал, что чем больше они удалялись от дома, тем сильнее нарастало в ней напряжение. И как бы она ни старалась это скрыть, он воздействовал на нее; правда, Джарвис почти не сомневался, что она воспринимала это воздействие больше как злоключение, ибо прекрасно осознавала, что находится наедине с мужчиной.
— В прошлом году у нас шестнадцать местных коммерсантов и еще тринадцать приезжих торговцев поставили палатки. Нам не пришлось обеспечивать их палатками — они привезли свои собственные, — но мы должны были выделить индивидуальные территории и пометить каждую именем продавца, а иначе дело дошло бы до кровопролития в борьбе за лучшие места.
— Вы должны будете подсказать мне, кто обладает какими-то преимуществами. — Дорожка, по которой они шли, вывела их из сада в густой парк. Джарвис оглянулся кругом. — Я уже позабыл, как плотно растут здесь деревья.
— Их совсем немного в этом направлении.
Она жестом указала вперед на просвет, к которому их вела дорожка, и они вышли из-под крон деревьев в высокую траву, купавшуюся в лучах дневного солнца.
— Мы использовали все это пространство, — Мэдлин раскинула руки, как бы охватывая целиком поляну, — а в прошлом году нам даже пришлось поставить несколько палаток и тентов прямо под деревьями.
— Я думаю… — остановившись в центре поляны, Джарвис медленно поворачивался, оценивая ее размеры, — если повезет, то нам должно хватить пространства между воротами внешнего двора и крутым берегом.
Склонив голову набок, Мэдлин ненадолго задумалась, а потом кивнула:
— Да, должно.
Она в нерешительности взглянула на него, готовая в любую минуту предложить вернуться к дому. Джарвис, снова оглядев поляну, указал на другую дорожку, которая вела в сторону от дома.
— Утесы там?
— Многие приходят со стороны утесов, — кивнув, пояснила Мэдлин.
— Гм-м.
Он зашагал вперед, напряженно прислушиваясь, и после короткого колебания Мэдлин последовала за ним. — Возможно, нам придется открыть некоторые из старых ворот. Обычно у нас открыты только главные ворота, но когда будет входить много народа, в арке, ведущей во внешний двор, может начаться давка.
— Если так… то вам придется поставить людей — хотя бы по одному человеку — на дежурстве у каждых ворот. — Мэдлин, поморщившись, посмотрела на Джарвиса, который пошел медленнее, чтобы она догнала его. — После первого праздника здесь мы поняли, что многочисленные входы означают еще и многочисленные выходы. Конечно, большинство посетителей законопослушные граждане, но праздник широко известен и привлекает небольшую группу…
— Воришек и жуликов?
— Да, — чуть заметно усмехнулась Мэдлин. — Мы выяснили, что лучший способ помешать им — это поставить людей на каждом входе. Такой меры вполне достаточно, чтобы их отпугнуть.
— Так и сделаем, — кивнул Джарвис.
Они дошли до конца леса, и перед ними открылся широкий простор: утесы, покрытые зеленой травой, и море в мантии из голубой слюды, простиравшееся до самого горизонта, по которому легкий береговой бриз гнал меленьких белых барашков, резвившихся на верхушках волн.
Джарвис пошел еще медленнее, но не остановился; и Мэдлин тоже шла вместе с ним, возможно, без особого желания, но, как и он, зачарованная открывшимся перед ними видом. Стоять у самого края утесов и чувствовать, испытывать на себе грубую, первобытную мощь продуваемых ветром утесов, постоянно пенящегося моря и движущегося над головой неба, невероятно высокого и огромного, — это ощущение нельзя было ни с чем сравнить.
Это было волшебство первозданной природы, против которого не мог устоять ни один корнуоллец — и ни одна корнуоллка тоже.
Они остановились и, не шевелясь, смотрели, опьяненные чистой, невероятной красотой — суровой, холодной, но всегда такой живой. Слева от них высился Блэк-Хед, темная масса, отмечавшая конец широкого залива, а вдали справа, почти прямо напротив того места, где они стояли, над западным берегом, возвышались башни замка, как бы продолжая наблюдать узкими прорезями бойниц за захватчиками, как это было на протяжении веков.
Еще совсем недавно — в начале предыдущего года — с башен замка велось наблюдение.
Непроизвольно и неожиданно Джарвис ощутил острое внутреннее напряжение, которое дошло до глубины его души. Это было осознание того, что он впервые с момента возвращения в Англию вот так стоит на утесе.
И Джарвис по-настоящему почувствовал, что вернулся домой.
Он знал, что Мэдлин стоит рядом, но не обращал на нее внимания, а просто стоял и смотрел на волны, упиваясь чувством того, что он дома, что это место его предков.
Джарвис стоял между Мэдлин и замком, и, посмотрев на него, она увидела его на фоне далеких зубчатых стен и башен — достойной для него декорации.
Ей хотелось бы знать, чем так поглощен Джарвис, но она понимала, что какие бы мысли ни владели им, они заслуживают сочувствия. Она и сама часто приходила на утесы, к местам, подобным этому, где скалы, ветер и море, встречаясь, затевали свою игру.
Это было в крови у него настолько же, насколько и у нее. Она подумала об этом, потому что не во всякой душе находит отклик та волшебная мелодия природы, которую вдохновляет ее божественная красота. Мэдлин следила за взглядом Джарвиса и в этот момент довольствовалась просто тем, что стояла и понимала это — и разделяла его чувства.
Наконец Джарвис пошевелился и, обернувшись, встретился с ней взглядом. Мэдлин поняла, что он тоже ощущает внутреннюю связь между ними.
— Это грандиозно. — Она жестом обвела все, что их окружало. — Квинтэссенция дикой природы.
— Да. — У него дрогнули губы, и он снова отвернулся. — Верно.
И это ощущение жило в каждом из них.
Почувствовав порыв ветра, Мэдлин подняла руки к волосам и, удостоверившись, что там сплошная путаница, издала недовольный звук, который заставил Джарвиса повернуть голову в ее сторону.
— Пожалуй, лучше вернуться, — предложила Мэдлин и направилась к дорожке.
Он усмехнулся, но все же повернулся и последовал за ней.
— Я говорю тебе, здесь что-нибудь обязательно должно быть. Это очевидно, — послышался мальчишеский голос.
Мэдлин и Джарвис оба остановились и повернулись к обрыву утесов. Ветер дул порывами с моря и доносил до утесов голоса — знакомые голоса.
— Нужно поискать дальше в сторону.
— Но здесь слишком много пещер.
Последнее замечание было сделано тонким писклявым голосом.
Мэдлин, нахмурившись, направилась к обрыву, но Джарвис остановил ее, крепко взяв за локоть, а когда она оглянулась на него, покачал головой и приглушенно сказал:
— Вы же не хотите напугать их.
Снова оглянувшись на утесы, она прикусила губу и, когда Джарвис потянул ее, позволила ему увести ее подальше, чтобы братья, карабкавшиеся по узкой, опасной скалистой тропинке, не увидели их, пока благополучно не заберутся на верхушку утеса.
Сначала появилась одна блестящая голова, затем вторая и, наконец, третья, принадлежавшая Гарри, который замыкал цепочку. Мэдлин потихоньку с облегчением вздохнула и, когда Джарвис убрал удерживавшую ее руку, шагнула вперед.
— Ох!
Эдмонд увидел ее первым, и виноватое выражение промелькнуло у него на лице, но, заметив Джарвиса, Эдмонд просиял.
— Здравствуйте, — вежливо поклонился он.
Приветствие эхом подхватил Бен, который едва не подпрыгнул, увидев Мэдлин, а Гарри, лучше других державший себя в руках, кивнул и произнес:
— Доброе утро.
Джарвис ответил на их приветствия с легкой улыбкой и, прежде чем Мэдлин успела потребовать от них объяснений, спросил:
— Охотитесь за чем-то?
Два младших мальчика взглянули на Гарри.
— Ну… за птичьими гнездами, — объяснил он.
— Немного позднее время года для этого.
Джарвис удивленно поднял брови, поверив в это не больше, чем Мэдлин.
— Ну да, — согласился Эдмонд, — но мы только недавно вернулись сюда из школы, поэтому и решили, что стоит проверить.
Три ангельских личика с улыбкой поворачивались то к Джарвису, то к Мэдлин.
Джарвис, тоже взглянув на Мэдлин, заметил, что она смотрит строго, но… Хотя она и понимала, что ее обманывают, она подавляла в себе реакцию на ложь.
— Уже время пить чай, — объявил Бен. — Мы шли за лепешками.
— Что ж, тогда идите, — махнула им рукой Мэдлин и, сжав губы, кивнула и отошла с их дороги. Они зашагали с подозрительной готовностью, а Мэдлин, глядя им вслед, вздохнула. — Они что-то затеяли — я это чувствую.
— Несомненно, затеяли — они же мальчишки.
Джарвис медленно пошел рядом с ней по дорожке.
— Безусловно. — Она бросила на него язвительный взгляд. — Вам, вероятно, лучше знать, чем мне.