Леля категорически не желала оставаться одна. И то, что мне нужно учиться в школе, ее не останавливало. Воспитатели тихо перешептывались потом, как неразумно представителей Мара отправлять в пансион, да еще таких маленьких. Как это неправильно влияет на тонкую и ранимую психику детей.
В результате для Лели в учебных классах поставили небольшие раскладные кресла. Леля, разместившись в креслах, тихо играла или листала книжки. Если уставала, то там же, на кресле, и засыпала. Учителя вскоре привыкли к её присутствию и не обращали внимания.
А еще согласно секретной рекомендации психолога нам был назначен особый реабилитационный курс. И даже средства выделили немалые. Никогда не думал, что посещение магазинов можно включить в программу лечения. Для всех служащих пансионата доводилась информация о том, что родственники, присылающие нам деньги, требуют… хм… их тратить.
Каждый выходной кто-то из воспитателей вел нас с Лелей на первый орбитальный уровень. Именно там располагались магазины, рестораны и прочие заведения, где можно было потратиться. Неожиданно меня этот шопинг увлек. Может, мы и не тратились особо, но по магазинам гуляли долго. Можно точно сказать, что и на Лелю, и на меня такая терапия действовала успешно. После выходных я с большим энтузиазмом погружался в учебу.
Но когда Леле исполнилось шесть лет, мне стали намекать, что пора ребенка отдавать в школу. Мол, смысл этого пансиона - выпускать будущих студентов с повышенным уровнем интеллектуального развития.
Со всеми этими доводами я был согласен и вечерами уже давно занимался с Лелей. Попутно сам совершенствовал грамматику языка марийцев. Но самым большим моим достижением стало то, что Леля, наконец, стала засыпать одна в спальне. Безусловно, я читал ей перед сном книжки и пел песенки. Но последний месяц Леля уже не прибегала по ночам ко мне.
Во многом этот ребенок был разумнее сверстников. Полгода плена у кваи сделало девочку взрослее на несколько лет. Так что, серьезно поговорив с Лелей, в начале учебного года я лично отвел ее в первый класс. Сам, конечно, весь день был как на иголках. После четвертого урока не выдержал и помчался в корпус к малышам. И как выяснилось, вовремя. У них как раз закончились занятия, а Леля, забившись в уголок и прижав к себе игрушку, отказывалась уходить без сестры.
Пару месяцев мне пришлось не сладко. Но все же психика у этого ребенка была довольно гибкой. Привыкла Леля и к школе, и к тому, что я не бываю рядом ежесекундно. У меня же появилась еще одна причина для того, чтобы обрести личное пространство. У меня начали проступать признаки омежьей сущности.
О самой тасийской расе я нашел совсем немного информации. В обычном школьном учебнике давались только общие сведения. Про два пола, что внешне все выглядят «мужчинами», про вынашивание детей омегами, и, собственно говоря, все. Но картинку в учебнике анатомии я разглядывал долго. А когда у меня появилась темная полоса над паховой областью, то все сомнения отпали. Я – омега.
И снова возмущался тому, что так мало информации. Даже у преподавателя спросил. Тот мне пообещал, что в университете я буду иметь доступ к библиотеке. Пока же, если что интересно, могу у воспитанников поспрашивать.
Спрашивать что-либо у молодых альф я не хотел. Да и учились в моем классе всего три тасийца. Вообще большинство воспитанников пансиона были землянами, что в какой-то мере было оправдано. Орбитальный комплекс располагался в пределах солнечной системы Тасии. И смысла отправлять своих детей в пансион тасийцы не видели.
Но были в пансионе и сироты. Немного. Как и почему, я не вникал. Знал только, что в классе у Лели всего семь детей. Опять же все они были рождены на орбитальном комплексе. Остальные подростки если и попадали в пансион с других планет, то обычно после четырнадцати лет. Отчего-то это было очень престижно. Да и подготовка к университету у нас велась серьезная.
Основные часы занимали химия и биология. Я старался учиться усердно, поскольку понимал, что у нас с Лелей нет никого. Только я сам обеспечу наше будущее. Между прочим, на лицевую хирургию я решил не поступать. В десятом классе нас водили на экскурсию в университет. И я вдруг решил, что хочу заниматься репродуктивной хирургией.
Безусловно, это был не самый простой факультет. Но марийцев на этом направлении вообще не было. Считалось, что им психика не позволяет видеть все те «ужасы». Только я не был марийцем. А зарплаты и прочие привилегии этих хирургов мне нравились. И даже тот факт, что выпускникам по окончании положено год отработать на военном звездолете, меня не смущал. Зато потом смогу неплохо устроиться.
Так что перед выпуском из пансиона я заполнил анкету и переслал на выбранный факультет. И… и получил отказ!
Первые минуты не мог поверить. Как так возможно? У меня высшие баллы по всем профилирующим предметам! И только сноска пояснений дала уточнение. На этот факультет из-за особенности мест службы, прохождения практики и прочего не принимали особей женского пола.
Самое смешное, что за пять лет учебы в пансионе никто не усомнился в моей половой принадлежности. Пришлось снова отправлять запрос, поясняя, что я «мальчик». Вообще-то на эту тему у меня были сомнения. Копни кто глубже, и всем станет ясно, что я тасиец-омега. Особь, которая ближе к женскому полу, чем к мужскому. Но даже в документах начальника пансиона я числился марийцем.
Хлопот и забот у начальника пансиона и без меня хватало. Так что он подтверждение для университета переслал, не особо вникая в мою расовую принадлежность. А я отправился порадовать сестричку своим поступлением в университет.
========== Часть 7 ==========
– Тебе нужна другая одежда, – заявила Леля, когда перестала смеяться.
Я ей поведал об ошибках в анкете. И сестренку это очень развеселило.
– Угу. И перестань мне вплетать в волосы ленты. Иначе даже в костюме я не смогу убедить студентов, что парень.
– Красивый. Очень красивый парень, – чмокнула сестренка меня в щеку.
Но по магазинам мы отправились уже на следующий день.
Долго стояли в отделе мужского шмотья и не знали, что купить. Раньше проблем не было. Все мои наряды были скорее стиля унисекс, а порой откровенно девичьи. В основном, я предпочитал туники. Возможно, по этой причине так долго числился «девочкой». Фасон удлиненной рубашки скрывал все мои формы. То, что у молодой «девушки» нет груди, особо никого не интересовало. Зато сами туники напоминали платья. А Леля еще и расцветки выбирала яркие. У марийцев вообще склонность к таким оттенкам. Только у сестренки желание видеть вокруг яркие цвета после плена даже усилилось. Она до сих пор не может находиться в тусклых и полупустых помещениях.
А ее спальня вообще напоминает логово взбесившейся «цветочной феи». Все такое яркое и неординарное: драпировки на стенах, полог над кроватью, ковер, на стилизации окна – три слоя штор. Наряды и обувь подстать интерьеру.
Так что, впервые оказавшись в мужском отделе, мы замерли, не зная, что выбрать. Я уже хотел звать консультанта, когда Леля сориентировалась.
– Вот, видишь, манекен. Его наряжали знающие люди, значит, берем для тебя похожее.
«Кажется, консультанта все же стоило пригласить», – пришла мне в голову запоздалая мысль. Не могу сказать, что покупка нарядов, похожих на те, что были на манекенах, меня порадовала.
Правда, когда мы зашли в следующий магазин, то костюмы мне понравились больше, чем купленные в предыдущем салоне кожаные штаны, цепи и жилетки. Папа носил нечто похожее. У меня в памяти даже стали всплывать те образы, что я ещё помнил. Леля скривилась. Строгие костюмы и галстуки ей совсем не нравились. Она сразу предложила заменить галстуки шифоновыми платками, что мы видели в магазине напротив.
Спорить с сестренкой я не стал. В конце концов, потом на занятия могу надевать, что сам выберу. Малышка останется жить в пансионе и не будет контролировать мои ежедневные переодевания.
Сам факт, что мы теперь будем видеться только по выходным, безусловно, меня беспокоил. Но Леля заверила, что уже взрослая, одиннадцать лет, и вполне сможет прожить без меня. Кроме того, у нее добавились занятия. Она себе набрала языковых факультативов, и свободного времени у неё оставалось по минимуму. Такого рвения к учебе даже я не проявлял.
Скорее всего, у Лели просто не было других интересов. Общаться и дружить с пансионскими детьми она так и не смогла. Ее раздражали болтливые соседки, да и капризы детей в любом проявлении Леля не переносила.
Честно говоря, я и сам, если слышал плачущего ребенка, мысленно содрогался. Казалось, что сейчас возникнет надсмотрщик и пристрелит малыша.
Месяцы плена у кваи отпечатались в нашем сознании навсегда. Так что общение с кем-либо давалось нам с трудом. Хотя для себя я поставил цель – влиться в студенческую среду. Даже посмотрел несколько фильмов с подходящей тематикой. И все равно слабо представлял, как и что будет. По сути, я же омега-тасиец. И среди студентов альф и просто мужчин мне может быть неуютно. Леля, кстати, уже это знала.
Все получилось случайно. Но то, что сестренка не предаст и никому не расскажет, я был уверен. Но у меня имелись серьезные вопросы о своей сущности. Очень хотелось до той библиотеки университета добраться.
Ситуация, когда Леля сообразила, что я не землянин (про то, что не мариец, она и так знала), была неординарная. В тот вечер я переодевался у себя в спальне. А Леле срочно понадобился мой комм. Хотела какие-то фильмы себе перебросить.
Свет я в спальне не включал, поскольку только вышел из душа. Да и малышку никогда не смущался. Оттого на нее и внимания не обратил.
Леля только проворчала насчет того, что я сижу в темноте, и потом вскрикнула. Я штаны бросил и кинулся к сестрёнке.
– Там, там у тебя на спине… – бормотала Леля.
То, что у меня на спине, и меня озадачило. С удивлением разглядывал в зеркале светящиеся бисеринки, идущие по всему позвоночнику. Ближе к пояснице эти «бусинки» становились крупнее и образовывали причудливый узор. И три совсем крупные бусинки, размером с ноготь, располагались в самой ложбинке попы.
– Ты не землянин, – уверенно проговорила Леля.
– Тасиец, – сознался я.
– Не похож, но пахнешь приятно, – принюхалась Леля.
Запах и я ощущал, но думал, что это после душа аромат геля остался.
– Так и будешь светиться спиной? – деловито поинтересовалась сестренка.
Потом оказалось, что свечение видно только в затемненных помещениях. Впрочем, жемчужины так же неожиданно исчезли, оставив вновь гладкую и ровную спину. Мы с Лелей решили, что пока этот секрет никому не покажем. Тем более что мою расу тоже не выяснили. Не было у омег-тасийцев ничего подобного на спине. А если припомнить, что изначально у меня были сиреневые глаза, то я становился совершенно непонятной зверушкой. Почему появились эти бусинки и какую функцию выполняют, было непонятно.
Мне понадобилось немало времени, чтобы понять причину появления этой жемчужной дорожки на спине.
Возраст мой был уже не подростковым, и у организма появились определенные желания и инстинкты. Примерно я знал, что парни себя ласкают, и дрочка обычное дело. Специальный прибор я покупать не стал, но сам себя уже ласкал. И если раньше было просто приятно, то в последнее время начал получать полноценный оргазм. Именно в такие моменты возбуждения бусины на спине и проступали. Мало того, последние три жемчужины еще выделяли маслянистую жидкость. Именно она так приятно и пахла.
Еще я узнал, что бусины появляются не только в моменты сексуального возбуждения, но и гнева. Один раз у нас случился неприятный инцидент на выходе из лифта. Одна из девочек специально прищемила подол Лелиного наряда. Я тогда психанул и разволновался. И ощутил, что по спине прошла знакомая волна: жемчужинки выступили вдоль позвоночника.
Учиться держать себя в руках и контролировать появление жемчужин мне пришлось долго. Но к моменту поступления в университет я вполне своим телом управлял. Даже если волновался, то ни на секунду не упускал концентрацию своих ощущений в районе позвонка. И буквально мечтал добраться до библиотечных файлов.
Но меня интересовала не только библиотека. Сам университет тоже был пределом моих мечтаний.
Я когда в общежитие попал, долго слов подобрать не мог. Личные апартаменты для каждого студента. Плюс разделение на малые группы. В общий холл группы выходили двери личных комнат. Также к холлу примыкали малый спортзал и бассейн.
Всего у нас на курсе было десять групп.
В первый день знакомства на меня накатило ностальгическое чувство по давно утраченной семье. Земляне, тасийцы, представители Пруны и другие расы напомнили мне отца и те дни, когда в нашем доме толпились гости. Наверное, я был чуть ли не единственный, кто всех этих представителей рас воспринял без преувеличенного внимания. Тасийцы с интересом разглядывали студентов и меня в том числе.
– Смотри, еще один мариец, – совершенно бесцеремонно ткнул в мою сторону пальцем тасийский альфа, обращаясь к своему другу.
Между прочим, информация меня заинтересовала. Да и тот «второй» мариец вскоре сам отыскался.
– Ну, что за неудача! – картинно всплеснул руками парень. – Я думал, что буду здесь единственным и неповторимым. Файри Фелис, – представился все же он.
– Андри Лист, – вежливо отозвался я.
– В каком корпусе живешь? – поинтересовался мариец. – Впрочем, не важно, пошли, тебя переоформим. Будешь теперь в Р-12 жить со мной рядом.
– А… – только и успел я промямлить. Но прыть и энергия марийца впечатляла.
– У нас там классная компашка подобралась, – начал забивать данные в учебный комм мариец. – Один пруниец, три тасийца и мы с тобой.
– А… – снова хотел я хоть что-то вякнуть и снова не успел.
– Давай бегом вещи переноси и переодевайся. Мы сегодня идем развлекаться на первый уровень, – подтолкнул меня в спину парень.
========== Часть 8 ==========
Бурная деятельность Файри меня ошеломила. Но я возражать не стал. Тихо порадовался, что не стал тем самым «единственным и неповторимым» марийцем на курсе. А так на все вопросы интересующихся студентов отвечал Файри.
– Мы красавчики и партнеров себе будем выбирать долго и придирчиво, – огрызался парнишка на все непристойные предложения, что мы услышали во время посещения столовой.
Наши соседи из числа тасийцев тоже намекнули на отношения.
– Осваивайте новые виды секса с пруном, – «отшил» и этих кандидатов Файри.
А тасийцы, между прочим, задумались. И плотоядно так стали разглядывать прунийца.
Представители этой расы имели довольно примечательную внешность. На родной планете прунийцев очень мало воды. В основном, её пейзажи напоминают земную пустыню. Обилие песка и жара. Внешность у этих гуманоидов тысячелетиями приспосабливалась к климату планеты. Отчего у прунийцев по четыре пальца на руках, я, конечно, не знаю, но кожный покров изумлял. Мало того что серого оттенка, так еще гладкая и блестящая поверхность в большей степени напоминала изделие из пластика или вообще камень.
Если пруниец прикроет глаза и замрет неподвижно, то его вполне со скульптурой можно перепутать.
Наш же сосед Джерен оказался еще и необычайно крупным парнем. Те трое тасийцев-альф рядом с этим громилой смотрелись подростками. А уж нас с Файри вообще сравнивать не стоило. Но все парни оказались вполне дружелюбными, и предложение марийца посетить местные бары восприняли с радостью.
Правда, я потом всю компанию затормозил. Файри, когда увидел меня в костюме и галстуке, погнал переодеваться. Второй вариант моей одежды ему тоже не понравился. Мол, я буду их позорить таким консервативным видом.
Поковырялся в гардеробе и решил, что те жилетки с заклепками, цепи и полуармейские ботинки вполне подойдут. Файри долго ржал, оценив мой третий «выход в люди».
– Сойдет, – вытирая слезы смеха, поведал парень. – Потом подберем что-нибудь более оптимальное. Пока прикольно.
Даже не знаю, что он имел в виду. Позже я пригляделся, как нарядились тасийцы. Простые однотонные футболки, брюки и легкие туфли. Как-то я о таком варианте не подумал. Привык за несколько лет носить девичью одежду. Никак не могу перестроиться и подбирать правильно вещи. А может, еще оттого, что я омега, мне женские наряды как-то больше нравились.