— Дим! Дим, отзовись!
Третий этаж. Осторожно. Тут пола практически нет, он вздыблен, будто вылезшие наружу корни вековых деревьев. Левитаторы медленно движутся между встопорщенным полом и провалившимся кое-где потолком — ищут площадку для телепорта. Лина ловит себя на том, что старается сдержать тошноту. Качается на проводе потухшая лампочка. Мерзко, отчего-то не страшно, а именно мерзко, тошно... словно... словно...
— Лёш, стой!
Зависшая над дырой в полу фигура мужа разворачивается:
— Что случилось?
— Там, внизу, черные кристаллы.
Глаза Лёша вспыхивают.
— Где?
Если б не странные, будто оплавленные дыры в полу, они не смогли бы сюда попасть. Дверь, лестница и аварийный люк — все было завалено так, что страшно тронуть, в любой момент все готово было посыпаться в преисподнюю.
Здесь еще пахло дымом. С потолка чудовищной гроздью свисали обломки бетона. Стекла под ногами захрустели как-то странно — приглядевшись, Лина поняла, что стеклянные обломки измолоты в крошево.
И все сильней несло «чернотой». Так, что Феникс испуганно притих, не желая даже касаться этого.
Именно здесь, у стены, они нашли того, кого искали.
Он лежал лицом вниз, чуть-чуть не касаясь пальцами стены. Светлые волосы стали темными от гари и пыли. Пыль присыпала и кожу, превратив Дима в подобие статуи.
И мерцали, будто глаза притаившихся змей, черные кристаллы.
— Дим!
Тишина...
— Дим, отзовись. — Лёш метнулся вперед и встал (преисподняя и адское пекло!) прямо у линии кристаллов. Те хищно перемигнулись, развалины снова обдало волной тошнотворной обессиливающей мути, но Лёш словно не почувствовал — не шевельнулся, продолжая всматриваться в неподвижного брата...
Лина знала, что ее муж ненавидел эту черную пакость до ярости прошлое сказывалось. То прошлое, в пещере ненормального чародея, решившего нажиться на детской кропи. Память о трехдневном плене, о беспомощности в кандалах до сих пор иногда тревожила Лёша во сне. Черные цепи он не терпел, и первое, что подарил ей после свадьбы, — это браслет, двойник своего собственного, сделанный из белых кристаллов-нейтрализаторов... У Дима должен был быть такой же. Сняли?
— Дим...
Правая рука лихорадочно рвет с запястья колкую нитку браслета.
— Лина?
Феникс передает ему свой. И считает, считает... сорок черных кристаллов. А белых — всего двадцать четыре.
— Лёш, я сейчас.
Координаты... и телепорт и мир выцветает, чтобы в следующий миг расцвести сливочно-коричневым и белым. Ага, все правильно, это лавка того самого предприимчивого торговца, у которого она брала белые кристаллы в первый раз. Миос, колдун с невообразимой мешаниной кровей и изрядно поехавшей крышей. Все потому, что Миос никак не мог решить, кем ему быть в вопросе национальности, и в зависимости от пришедшей в голову блажи вел себя то как «горячий джигит», то как русский душа-человек, то...
— Ой-вэй, — послышалось из-за спины. — Какие люди? Шо ви изволите?
Лина обреченно поморщилась. Не везет, так во всем.
Сегодня Миос решил побыть евреем.
А торговаться некогда.
— Мойша имеет любой товар, который вам надо! — почти пропел хозяин лавки. — Даже...
— Даже — не надо. Белые кристаллы.
— Любой товар за ваши деньги! — вдохновился «Мойша». — И совсем маленькие цены. Семья Мойши пойдет по миру, но желания покупателя для него закон. Вот белые кристаллы. Самые лучшие, самые...
— Цена?
— Совсем, совсем маленькие деньги. Только чтоб дети Мойши не плакали вечером от голода.
— Ми... Мойша!
— Совсем маленькая, совсем маленькая цена, шо ви скажете, всем надо кушать. Сто.
— Держи.
— ...за каждый.
Лина только губами шевельнула, как и семь лет назад, просто теряясь от такой наглости. Это же надо! Ну да, ей больше не пятнадцать. Феникс мило улыбнулась, подождала ответной улыбки и позволила ей превратиться в хищный оскал:
— А Стену Плача тебе не построить?!
— Что? — сбился с тона еврей-самозванец.
— Ничего. Кончай прикидываться, Миос. Генацвале, — вкрадчиво мурлыкнула девушка, — я очень спешу, понимаешь? Сколько? Меня муж ждет..
— Вах! — переключился в другой режим экс-Мойша. —
Да бери даром, дорогая! За один улыбка! Привет твоему уважаемому мужу, и заходите в гости!
Он еще что-то кричал вслед, но Лина уже ссыпала в карман драгоценные кристаллы и испарилась...
На миг показалось, что она ошиблась с телепортом — когда в лицо ударил дикий, какой-то бешеный ветер. Ад и пламя, ведь ее не было всего пять минут! Что...
Темный ветер.
Холодный.
Лина, ложись! — Крик хлестнул по ушам, рванул сердце тревогой. — Падай! Падай!
Феникс рухнула на пол, в последнюю секунду успев перекатиться. На то место, где она только что стояла, прицельно грохнулся тяжелый обломок.
Ад и демоны, что творится?
Дико скрежетали о стекло и железо обломки бетона — их вышатывало, вырывало из гнезд, било о стены. Электрические разряды, потрескивая, постепенно перерастали в полноценные молнии. Зал трясло от напряжения, воздух кипел... и кричали люди.
В зале бушевал ураган. Чертовски странный ураган, который не трепал волосы и не гудел, но ворочал глыбы и рушил то, что еще не доломалось.
В чем де... Преисподняя! Взгляд выхватил из темного хаоса два алых огонька, и феникс похолодела, уяснив, что это такое.
Глаза Вадима. Он пришел в себя! Или... не он?
«Холодок» проснулся? «Холодок»...
— Дим, очнись! Дим!.. А-а! — Короткий вскрик, изломленное болью тело, оседающее на неровную плиту. Не успели, не успела...
Лёш, Лёшенька! Эмпат несчастный, что ты делаешь?.. Не подходи...
С потолка снова что-то сыплется, мелкое, пыльное, как песок в часах. Время, время...
В том существе, находящемся в кристаллической клетке, осталось ли еще что-то от Вадима? Есть ли кого спасать?
Или... Нож возникает в ладони сам собой. Последнее горькое лекарство.
— Вадим! Тир бран эсгри! Милорд! Нун а-дорки! Уртуа... Хир... вар — вирхи! ( Вспомните радужный замок, милорд- первого подданного... Уровни... дом... милорд, вы должны вернуться!)— Это Ян. Он тоже пытается дозваться, дотянуться, разбудить. Хоть когото — друга, сюзерена, Стража — кого-то, кто заключен вместе с «холодком» в это тело с нечеловечески вспыхивающими глазами.
— Дим!
Невероятно, но грохот стихает. Гаснут молнии. Только холод остается, холод, холод... негодующе шипит Феникс. Ему это не нравится.
— Милорд, — все мягче звучит голос Яна. — Милорд, эсгри бри даорро, Ирина эсгри! Айн де — винта. Ано айн де — этэр! Этэрите! Орвей, Дим! Орвей... ( Милорд, вспомните свою семью, Ирину вспомните! Вашу невесту... Она ждет вас! Вы обещали... Тебя ждет мать! Мама! Очнись, Дим! Очнись...)
— Ох... — раздается и тут же замолкает чей-то придушенный вскрик, будто кричавший задохнулся. В чем де... И горло перехватывает. Нет....
Точно в кошмарном сне, точно в обманной иллюзии Лина видит, как, пошатываясь, движется к цепочке черных кристаллов юношески тонкая фигура...
Гадалка проснулась ночью. Несколько секунд лежала неподвижно, напряженно вглядываясь в черноту. Что-то происходило.
Что-то менялось, сейчас, в эту минуту, она чувствовала!
Менялась линия реальности. Три ключевые фигуры собрались в один центр, на глазах свивая новую нить, еще слабую, неясную, но без черной тени многих смертей. А вот отсюда вплетается еще одна нить, нить-основа. И если они переплетутся...
Гадалка, несмотря на почтенный возраст и строгий самозапрет на чародейство после полуночи, соскочила с постели и, прихватив шар, пошла на крышу.
Она должна это видеть!
«Лина, поможешь?»
«Да, но...»
«Сейчас...»
Сейчас? Преисподняя!
— Нет! — Она уже поняла, что он хочет сделать, поняла...
Поздно.
Быстрое движение, белый кристалл неслышно сталкивается с черным, и оба сливаются, поглотив полярные энергии, тают, открывая в цепочке кристаллов проем. Не такой, чтобы выпустить заключенного (кристаллы уже настроены и синхронизированы и будут удерживать добычу даже в половинном составе). А такой, чтобы пройти.
И пока Ян отвлекает Дима, черная завеса вздрагивает, раздается, пропускает Лёша.
— Нет...
У Лины холодеют руки. Этот голос, хриплый, почти неживой — это Дим. Это же Дим! И он пытается отодвинуться.
— Не под... не подходи... Лё-ша...
Он словно несет что-то, неподъемно тяжелое, и слова не говорит, а выдыхает, с паузами.
Еще шаг.
— Нет же... я и так... еле держу... стой... выпьет...
Еще.
И поднимается, поднимается, осыпая пыль, обнаженное тело. Навстречу...
Брату или врагу? Лина стискивает нож так, что кажется, сейчас хрустнут кости. Но не двигается. То, что происходит сейчас — в это нельзя вмешиваться.
Еще шаг.
— Лёша, нет! — Это уже крик. — Нет! Стой!
Еще шаг. И бледное лицо, на котором медленно расцветает улыбка.
— Все будет хорошо, Дим. Я тебе верю...
— Стой... — Мучительно запрокидывается светловолосая голова, и просящий голос обрывается стоном, яростным рыком. — Не смей, тварь! Не сме-ей-й-й! Его — не получишь! Никого больше не получишь...
И снова кипит-переливается грозовым напряжением воздух. И каждый миг — как песчинки на чаше весов. И что-то решается сейчас с этим яростным стоном, будто от непосильной тяжести, и шагом навстречу.
Через боль и страх. Через ложь «холодка». Через оковы чужой, лишней, ненужной в данный момент памяти.
Один шаг.
— Лё... ша...
И что-то все-таки хрупнуло в ладони, когда братья Соловьевы разом преодолели последний разделяющий их шаг.
И обнялись.
Лина бессильно прислоняется к первой попавшейся глыбе. Руку саднит... порезалась, надо же... С пяти лет не было такого.
До чего ты меня довел, эмпат несчастный!..
Мысли текут вяло, будто после тяжелого боя, и радостные вопли спасательного отряда останавливает не она, а Ян — потише, мол, орать не рекомендуется. И особо дергаться тоже. Плавненько выходим, осторожненько. Тут такая просадка, что в любой момент...
Лине неинтересны просадки грунта. Она смотрит только на братьев Соловьевых. Видит, как постепенно стихает дрожь в руках Вадима. Как он, пытаясь улыбнуться, набрасывает припасенную кем-то накидку. Как спасатели — демоны и Стражи вперемежку — осторожно нейтрализуют черные кристаллы. Как Ян и Лёш торопливо копаются в «аптечке».
Все нормально. Все живы. И один сумасшедший Страж тоже.
Перехватив ее взгляд, «несчастный эмпат» (и «сумасшедший Страж» по совместительству) смущенно улыбается.
«Все хорошо».
«Вижу. Ты с ума сошел — так рисковать?»
Снова улыбка и легкое пожатие плеч — без малейших признаков раскаяния.
«Все ведь получилось?»
«Убью».
«Только попозже, ладно? — умоляюще смотрят зеленые глаза. — Я сейчас и сам упаду...»
— Лина... — Вадим поворачивает голову. — Иди сюда. — И как выдох: — Спасибо...
Дети столпились в том углу двора, где было меньше всего обломков. Они молчали, время от времени поглядывая на пролом в стене. Собственно, там должна была быть дверь, но именно что должна была. Сейчас ее обломки валялись на земле. Что там происходит? Что с Димом? Радость — нашли же все-таки! — смешивалась с тревогой за Дима и досадой на себя самих. Ну не успели помочь, взрослые все сделали без них. Обидно, но что поделаешь?
Маринка про себя злилась на собственную глупость. Привыкла водить людей за нос, привыкла к тому, что они доверчивые и ни о чем не подозревают. А оказывается, некоторые очень даже в курсе. Хорошо, что Лёш вовремя успел, а то что бы с ними стало? Да ничего хорошего. А теперь вот стой в ожидании, надейся, что все пройдет хорошо, что брата вытащат живым и невредимым. Хотя какое там невредимым... Девочка покосилась на трупы и нахмурилась. Что же здесь такое было...
Игорек хмуро рассматривал землю под ногами. Ян ушел помогать спасателям, а сидеть без дела он не привык. Чем бы заняться? Внимание мальчика обратилось на невольного (или нет?) виновника Димовых бед. Незнакомый демон, по виду почти ровесник Яна, неподвижно стоял в стороне с таким видом, будто имеет право. Лицо застывшее, как на фотографии. Нельзя сказать, чтобы после знакомства с Яном Игорь изменил свое отношение к демонам. Скорее, он просто сделал исключение для некоторых из них, но неприязнь к обитателям Уровней осталась. И сейчас кипела с новой силой.
— Эй! Как там тебя зовут? Вторник? — насмешливо окликнул он замершего демона.
Быстрый взгляд исподлобья. И пальцы — сжались на миг и снова расслабились.
— Меня зовут Чейттверк, — ровным голосом представился демон.
Четту было неуютно. Даже больше чем неуютно. Вот сейчас эти вытащат пленника, а потом займутся «виноватыми». Особенно Стражи. Четта, скорее всего, накажут за выход на поверхность. И ангел с этим. Все лучше, чем встретиться с отцом.
«Бестолочь! До каких пор ты будешь позорить наш род?! — как наяву слышался гневный отцовский голос, в котором проскальзывали нотки язвительности и презрения. — Найти «ступеньку»! И, не сказав ни слова семье, удрать по ней в одиночку! Да еще и попасться в руки людям! Людям! Позор, позо-ор... посмешище! Не слишком ли дорого ты обошелся для чести рода, щенок? Человечий прислужник!» Четт с трудом удержался, чтобы не почесать пониже спины. Впрочем, не исключено, что в этот раз пострадает как раз спина. Четт уже взрослый демон и должен отвечать за свои поступки. «Твои проблемы — тебе и решать», — любил поговаривать отец. Ну что ж, он не будет бегать от ответственности.
«Ступенька», участок земли без печати Стражей, была заветной мечтой каждого второго демона. Они попадались не так уж редко. Землетрясения, осыпи, вмешательство человека — и незримая печать слабеет или гаснет. Именно через такие незапечатанные выходы можно было выбраться на поверхность. Обычно они быстро запечатывались обратно, но изредка темным магам удавалось замаскировать такие местечки, чтобы использовать по-своему. Сами они, как и Стражи, могли запросто мотаться туда-сюда, а вот демоны могли только через «ступеньки» или под рукой кого-то из Верхних. Несправедливо...
Четт нашел «ступеньку» почти случайно. Захотел исследовать. И с ходу вляпался по уши. Кто мог знать, что пока он готовился, выход нашли другие и уже устроили целый обменный торг? Кто мог знать, что один из Ложи Уровней, патриар Иккорг, не просто будет продавать людям демонов своего рода за фрукты и консервы, а еще и покажет способ их подчинять? Кто знал, что его, Чейттверка, отловят и поменяют на два ящика апельсинов? Ничтожная цена, как он теперь знал...
— Эй, Пятница! — окликнул демона Игорь. — Что стоим-молчим? За хозяина волнуешься?
— Нет, — почти равнодушно ответил тот.
Пятница, Робинзон — эти странные прозвища ничего не говорили неопытному демону. Да и на хозяина пленник не рассчитывал. Ему достался не самый плохой — от того же Микора, к примеру, его хозяин требовал куда побольше, чем простые телепорты, — но раб есть раб, а хозяин есть хозяин.
— А зря, — злорадно сообщил Игорек. — Уровни сейчас уже не те, там сейчас будет порядок, как в аптеке. И со всеми нарушителями разберутся. Знаешь про нового Владыку?
Четт отрицательно мотнул головой. Как тут узнаешь, если тебе запрещено разговаривать? Да и не видел он никого с Уровней.
И какая разница, в конце концов. Прикончат тут или выпнут домой, где старшие рода с неудачника шкуру сдерут.
Он смотрел на Верхних — молодь совсем — и горько завидовал. Они вели себя свободно и совсем без страха. Он так никогда не мог.
А демон, который с ними, без ошейника...
— Эй, вылетай из астрала! Ошейник снять?
Демон вынырнул из отстраненных размышлений о двух невеселых вариантах своей судьбы.