Погладила бездомную кошку, спящую на пороге…
Нет, нельзя медлить, нельзя! За 19 лет не насмотрелась на все красивое, так разве в последний час насмотришься?..
…На остановке Марта догнала автобус…
Рональд опоздал на 10 минут. Трамвай подвел…
Марта, бледная и заплаканная, схватила его за руку и потащила за собой. Сначала она просто быстро шла, потом побежала.
Рональд решительно ничего не понимал, но бежал послушно. Все-таки тревога пробиралась в его сердце, как бы он от нее ни отмахивался…
За очередным поворотом стоял новенький длинный автобус, настолько новенький, будто только что сошел с конвейера.
Из окон высовывались люди, махали бегущим руками и кричали: "Быстрей, быстрей!"
Марта и Рональд взлетели по ступенькам — и автобус тот час же ринулся с места…
…Позади уже давно остался город, за окном проносились поля и маленькие домишки, а Марта, бледная, как мел, сидела неподвижно и крепко сжимала руку Рональда, словно боялась, что он куда-нибудь исчезнет…
За окном в небе пронесся какой-то шумный самолет, а через минуту что-то бумкнуло, и над городом медленно и жутко вырос атомный гриб…
Марта положила голову на плечо Рональда… Ей бы очень хотелось заплакать, но почему-то слез не было…
— Ты знала… — упавшим голосом произнес Рональд. — Почему ты не сказала мне все… я бы спас маму, отца… да вообще…
— Рон, думаешь, мне не хотелось спасти родителей? — спросила Марта. — Друзей? Весь мир? Но мне позволено было взять только одного человека… Из всего мира я выбрала тебя… Здесь каждый взял только одного — того, кто дороже всех на свете…
Рональд оглянулся. Люди сидели рядом, по двое. Почти все — обнявшись. В основном, молодые парни и девушки. Хотя была одна очень милая престарелая пара и пара ребятишек… и… пара молодых мужчин…
— Знаешь… — Марта посмотрела Рональду в глаза. — Как-то мама сказала мне: "Однажды в твоей жизни появится человек, которого ты будешь любить гораздо больше, чем нас с папой…" Я ей не верила тогда… — и замолчала, закрыв глаза…
Здесь теперь все молчали. Рональд тоже. Так прошло несколько часов тишины.
У всех было тяжело на душе. Все думали о тех, кто остался там. О тех, кого они предали ради своего единственного любимого человека…
И о том, каким был бы этот день, если бы никто не устраивал сегодня Страшного Суда…
Уже к вечеру Рональд осторожно пошевелил плечом, на котором дремала Марта и спросил:
— А куда нас везут?
— К озеру. Там на воде нас ждут самолеты, — бормотала Марта в полусне. — Сегодня много самолетов поднимется в небо. Со всего мира они, как птички, слетятся к космодрому, где нас будут ждать ракеты…
— Куда они полетят?
— На Марс… Мне говорили, там живут эльфы…
Марта уснула, и Рон больше не стал ее будить. Он сидел и со светлой грустью в душе думал о будущем. О себе, о ней. А еще, конечно, о Марсе и эльфах…
Высокие… стройные… прекрасные…
Кажется, он тоже уснул, убаюканный мягким автобусом…
Страшное прошлое отпустило его и не мучило больше. Он видел сны…
(24 июля 2003 г)
303.
А мне, похоже, суждено писать рассказы темной ночью… и не уснешь ведь, пока не запишешь…
Первый раз замечаю, чтоб Замирье вот так ломилось в наш мир, не желая даже подождать до утра!..
304.
Позвонила Джулай, долго и радостно рассказывала об успехах выставки. У художников свои заморочки; я много чего не понял, но остался доволен:-)
Потом мы отправились гулять. Как в старые добрые времена. Пошли на мост, смотрели, как он плывет по воде. А он плывет, если поглядеть в низ, на воду. Плывет, и становится жутко…
Мы говорили о мостах. Плывущие мосты. "Повод для новой легенды!" — сказала Джулай. Я подумал, что да, наверное…
Меня тут еще недавно озадачили продолжением "Сказания о Бальгаре"… да не стихоплет я же… и ритм хромает на обе ноги, и рифмы спотыкаются… стихи должны быть — как руны: ничего лишнего… а у меня какая-то бесконечная вязь…
А тут мосты… плавучие…
Хотя, и это вряд ли. Никогда легенд на заказ не писал. Они же приходят сами. Незванно-непрошенно.
…Долго сидели на скамеечке в парке. Благодать!
Люблю лето.
А еще я подумал, что я счастливый, и что у меня все есть. А ведь это так. Я не один — вот что важнее всего. Я нужен. Не просто нужен — я любим…
И есть, по крайней мере, трое, из-за которых мир стоит того, чтобы в нем жить. Это Юля, Сольвейг и Сашка…
Вообще, что запрещает нам уйти? Ведь есть какие-то невидимые ниточки, которые нас держат. Наверное, люди, которых любишь. Так просто уйти, когда у тебя никого нет… А так — сразу представляешь, что сделаешь им больно и остаешься, как бы там ни было. Это поначалу. А потом просто влюбляешься в жизнь. Она вдруг становится тебе нужна. Потому что ты кому-то нужен.
Это важно.
305.
Я читал ВК, и фраза "зимнее солнце" вспыхнула так ярко, что мне открылось Замирье… Я увидел бескрайнюю равнину, залитую зимним светом. Там по снегу среди руин шли двое. Я видел их сначала как будто свысока, словно я орел, а потом посмотрел на мир глазами одного из них…
Это все заняло не более секунды, но эта секунда вместила целый рассказ. Писал я его, конечно, несравненно дольше, чем видел…
306.
*Хроники Великой Битвы
((глава третья))
—Эльфийские сны
Тусклое зимнее солнце не беспокоило зорких орочьих глаз, и Нугут мог спокойно смотреть по сторонам, не щурясь и не закрываясь ладонью.
Засыпанная снегом долина, усеянная раскрошенными булыжниками величиной с дом, была не очень-то радостным зрелищем, конечно…
Меховые сапоги тонули в снегу, выдавая тяжелый шаг. Нугуту было девять лет, а он уже догнал по росту и силе своего названного отца… А тот был всего лишь человеком.
Люди — странные существа. Они — золотая середина. В них нет божественной красоты, мудрости и долголетия эльфов; а в силе их запросто превзойдут орки и гномы…
Но в целом они крепкий и симпатичный народ, подаривший миру немало великих магов, ученых и воинов…
…Нугут и Алленрос говорили о волках…
— …твой народ водил дружбу с волками, — рассказывал Аллен. — Ты должен помнить об этом. Да, ты не рос среди орков, не слушал их песен, не ходил с ними ни в походы, ни на охоту; ты жил человечьей жизнью, поэтому ты больше человек. Но все равно: волки будут слушать тебя. Потому что есть что-то общее в вашей крови. Я не могу объяснить тебе этого, ведь я не орк… тут между нами пропасть…
"Пропасть," — мысленно повторил Нугут, почувствовав всю горечь этого слова, и посмотрел на отца. Он был молод еще тогда, только седина чуть тронула виски, но в глазах уже чернел такой глубокий омут, что впору утонуть…
Алленрос улыбнулся и обнял названного сына…
…Нугут уже проснулся, но это ощущение тепла, греющего душу, ощущение, что тебя любят и ты нужен, осталось…
Прошлое так часто возвращалось к нему во снах!.. А отец еще шутил, что только старые эльфы видят сны о прошлом, значит Нугут видит эльфийские сны…
…Было темно. Костер давно погас, но угли еще мерцали во тьме… Слышно было, как что-то бормочет во сне Бьёрн…
Ночь веяла необычной для теплого Норенайна зябкой прохладой. Горы близко…
Нугут услышал легкие шажки. Подошла заспанная Нарина, волоча по траве одеяло.
— Нугут, — сказала она жалобно. — Сон. Страшный.
— Идем ко мне, — сказал Нугут.
Нарина легла рядом и свернулась калачиком в гнездышке из одеяла.
— Спой, — вдруг попросила она. — Про Марину. Дальше.
"Сказание о Бальгаре"… Алленрос его тоже очень любил…
Нугут обнял девочку и запел тихонько, но в самый раз для чутких эльфийских и орочьих ушей:
Я записал свои сны и сказания,
Будто легенды или предания,
Ей их отдал, заглянув по пути,
Так было легче простить и уйти.
Падали звезды в ладони горячие…
Творец опечален — творения прячутся,
Чтобы мой взгляд не прошелся по ним,
Не заключил бы в свой горестный мир.
Болью писал, а совсем не чернилами;
Да, я создал ее, добрую, милую,
Просто придумал я образ мечтательный,
Словно эльфийский — далекий, сиятельный.
Просто не видел за девой-волной
Той настоящей Марины живой…
Вот и прогнал я всех призраков, образов,
Сел одинокий под яркими звездами…
Крепко задумался, глядя во тьму,
Как в Небесах одиноко Ему…
…Нарина спала…
Нугут закрыл глаза и подумал о своем "эльфийском" сне. Почему-то ему казалось, что это очень важно…
(24 июля 2003 г)
307.
Вах, какую прелесть я нашел в час ночи в дебрях инета! Улыбался сходству.
:-)
Надо Джулай дать почитать:-)))
"Про мужчин:
Дело в том, что у них — теплые ладошки, а у нас — холодные пальцы.
Они сильные и могут поднять нас.
Однажды они обязательно поймут (хотя бы на минуту), что лучше нас — нет.
У них есть принципы.
Иногда они моют посуду.
Они нас выше и могут достать книжку с верхней полки.
Они отдают нам свои самые клевые майки.
Когда они говорят: "Я тебя люблю", кажется, что ты есть.
Они умеют инсталлировать Windows.
Они знают и даже могут объяснить, что когда человек один, он — человек.
Они прощают нам наш феминизм, хотя мы, заметь, им вообще ничего не прощаем.
Они целуют нас в лоб, когда не могут остаться.
Они думают, что есть вещи, которые мы никогда не поймем, и только поэтому мы все понимаем.
Они кладут руки нам на коленки.
Они с маниакальной настойчивостью желают платить за наш кофе, хотя и сами уже давно не понимают, почему.
У них из глаз текут слезы, когда дует сильный ветер.
Они ходят в магазин, когда идет дождь.
Они хотят иметь наши фотографии. Они помнят о нас совсем не то, что мы — о себе.
Они не видят причин для нашей диеты.
Они молчат, когда мы говорим глупости. Хотя, когда мы говорим что-нибудь умное, они тоже молчат.
Они лучше нас знают: может быть, через сто лет, может, с каких-то других планет, но они позвонят.
Они пойдут на войну, если будет война.
Они не замечают испорченный макияж.
Они делают вид, что их не достал праздник 8 марта.
Они хотят изменить нашу жизнь.
В магазине последние деньги потратят на шоколад.
Они никогда не научатся расстегивать лифчики.
Их раздражает, если мы не носим лифчик, но не раздражает, если его не носят чужие женщины.
Они думают не только о любви.
Они любят своих мам гораздо сильнее, чем мы — своих пап.
В глубине души они умеют пришивать пуговицы.
Они не отличают Allways от Kotex.
Они запросто могут признаться себе в том, что цель у них в жизни одна — спать с нами.
Они вытаскивают нас из чужих гостей, увозят домой и накрывают одеялом.
Они просто иногда накрывают нас одеялом.
Они любят наши голоса.
Им неважно, что мы говорим.
Они не всегда провожают нас в аэропорт, но всегда встречают.
Они покупают нам сигареты и платья.
Они думают, что наши сумки бывают тяжелыми, только когда они рядом.
Они не хотят быть похожими на нас, а мы на них — хотим.
Они смотрят, когда мы говорим: "Посмотри".
Они молчат, когда мы кричим.
Когда они уходят, мы остаемся.
Когда мы думаем о нашей прошлой жизни, мы думаем о них.
Их можно посчитать.
Они умеют драться.
Кассеты и компакт-диски у них всегда совпадают с коробками.
Они считают быстрее нас.
Они дают свои фамилии нашим детям.
Они делают вещи, которыми мы гордимся.
Они ездят с нами отдыхать.
Они смешные…"
308. 25 июля 2003 г
Сон всю ночь не шел. Такой бодрячок я в последний раз был только с Марининого "Золотого Корня".
Всю ночь читал ВК, и, как только перевернул последнюю страницу, заметил, что за окном уже вовсю начинался рассвет.
309.
Я читал про людей, которые вообще не спят. От природы ли так им положено, или это какой-то биологический сбой, но сон им не нужен.
Я думал об этом все утро под розовым рассветом.
Думал, что, может быть, нам вообще и не нужны сны. Может, мы просто привыкли к ним, как к наркотикам, и не мыслим без них жизни?
Я не спал ночь и пока чувствую себя хорошо. Посмотрим, конечно, что днем будет…
310.
Возможно, в моей голове и в моем сердце просто не осталось в эту ночь места снам, ни слепым, ни красочным.
Слишком много было мыслей, слишком много сомнений. Но к утру мысли дозрели, а сомнения улеглись. Я почувствовал себя так, будто стал старше; будто что-то во мне поменялось…
Возможно, я просто навел в своем внутреннем мире порядок и разложил все по полочкам… Периоды волнения и покоя — мне это свойственно. Тогда, если все так, то это временное затишье, когда я не гоняю собственных фантомов и не строю проблем на пустом месте.
И уж из него-то((спокойствия)) я проблему делать не намерен!:-)
Я намерен отдыхать!
311.
*Хроники Великой Битвы
((глава четвертая))
—Поющие голоса
Бьёрн проснулся ранним утром, успев на окончание рассвета. Он продрог и вымок в утренней росе, поэтому пробуждение было не самым приятным.
И, к тому же, сон убежал, и вернуть его не получилось. Прав был северный менестрель, который сравнивал сны с пугливыми степными зверьками. Прав. Только Бьёрну от этого не легче… Взглянув на отсыревшие угли, он еще и бросил мысль об огне…
Решил пройтись…
Когда Бьёрн увидел спящих Нугута и Нарину, он улыбнулся. Маленькое эльфийское чудо со стриженными волосами и просвечивающими на солнце ушками. Ручки толщиной с нугутов палец. И огромный орк, нежно обнимающий спящего ребенка… Нугут улыбался во сне…
Бьёрн подумал, что все двадцать лет жизни были для Нугута уже Великой Битвой. И представил, что, будь он таким же изгоем, как его друг, не выдержал бы, наверно. Быть может, ушел или обозлился бы и начал мстить.