У меня заколотилось сердце. Весь этот миниатюрный город производил чрезвычайно жуткое впечатление. Зачем мистер Пинкер его построил? Кто были эти странные дети в кукольных домиках?
— О, не-е-ет, — простонал я, подойдя поближе. — У меня уже крыша едет. Приплыли.
Мой разум не вынес перенесенных испытаний. У меня начались глюки.
Теперь я отчетливо видел, что никакие это были не дети.
Это были куклы.
Пинкер держал в домиках кукол. Мальчиков и девочек.
Но они казались такими живыми. Такими настоящими.
Я подошел к еще одному домику. Этот был повыше. Пришлось встать на цыпочки, чтобы заглянуть в открытое окно.
Две куклы, мальчик и девочка, обе в джинсах и клетчатых рубашках, стояли, прислонившись к задней стене. На столике был расставлен крошечный чайный сервиз.
Я смотрел на кукол, и в голове у меня мелькнула одна мысль: а не махнуться ли мне одеждой с кукольным мальчуганом?
Нет. Нет времени, решил я.
Я должен найти мистера Пинкера.
Мне не следует заморачиваться со шмотками. Или гадать, для чего здесь отгрохан целый кукольный город.
Я был шести дюймов ростом. Я должен найти помощь — немедленно.
Я протиснулся в щелку между дверью и косяком и снова оказался в коридоре. Со всех ног я понесся в кухню.
— Мистер Пинкер? Мистер Пинкер?
Там я его и нашел. Он склонился над белой кухонной стойкой, катая шарики из сдобного теста и выкладывая их на огромный металлический противень.
В кухне было жарко натоплено из-за духовки. Нос мой наполнился сладким запахом шоколада.
Мистер Пинкер склонил голову, целиком сосредоточившись на печенье. В свете потолочной лампы его очки таинственно блестели. Одет он был в свой повседневный серый костюм с красным галстуком. Он не снимал пиджак даже во время готовки!
Классическая музыка звучала из радиоточки возле буфета. Мистер Пинкер мурлыкал мелодию себе под нос.
По другую сторону буфета я заметил голубую лесенку-табурет. У нее было две ступеньки. Я с трудом залез на первую.
— Мистер Пинкер! — гаркнул я. — Это я, Стивен!
Он продолжал мурлыкать, шлепая на противень все новые и новые шарики из теста.
— Мистер Пинкер! Мистер Пинкер! — вопил я во всю мощь своих легких. Я отчаянно размахивал руками над головой. Я прыгал на табуретке. — Мистер Пинкер! Мне нужна помощь! Вы меня слышите? Мистер Пинкер!
Нет. Какое там. Он не мог услышать меня из-за музыки, которой, вдобавок, довольно громко подпевал.
Я перебрался на верхнюю ступеньку. Я размахивал руками, кричал и скакал на месте.
Зазвонил телефон.
Пинкер вытер руки салфеткой. Для меня она была больше простыни!
Он взял телефон со стойки и заговорил, зажимая его между ухом и плечом. И даже при этом продолжал выкладывать печенье на противень.
— Мистер Пинкер! — прокричал я, сложив ладони рупором.
Я привстал на цыпочки, подпрыгнул и ухватился за край стойки. Собрав все силы, подтянулся. И вылез на стойку.
Он стоял спиною ко мне.
Нужно привлечь его внимание. Но как?
Я набрал в грудь побольше воздуха и снова закричал:
— Мистер Пинкер! Эй, мистер Пинкер! — И опять я прыгал, кричал и размахивал руками над головой.
— Мистер Пинкер! Пожалуйста, мистер Пинкер!
Нет. Он не слышал меня, потому что мой голос по-прежнему заглушала проклятая радиоточка. Он крепко прижимал телефон к плечу подбородком. Похоже, у них с собеседником разгорался нешуточный спор.
Как мне попасться ему на глаза? У меня возникла идея.
Я запрыгнул на противень.
И начал осторожно пробираться между шарами сырого теста.
— Мистер Пинкер! Теперь видите меня? Мистер Пинкер!
Я споткнулся о край одного из печений и упал лицом вниз. Два или три комка сырого теста остановили мое падение.
Я встал. Весь мой костюм спереди был заляпан пятнами шоколадного теста. Я стер шоколадные кляксы со лба.
— Мистер Пинкер? Мистер Пинкер?
Стараясь двигаться осторожнее, я добрался до переднего края металлического противня.
Пинкер не поворачивался. Он что-то кричал в телефон. Похоже, никак не мог сторговаться с каким-то жмотом насчет покупки пианино.
Я кричал и махал руками. Уж здесь-то, на противне, он должен меня заметить!
Я сделал еще один шаг к нему… и вдруг остановился.
Я уставился на печенье, разложенное вокруг меня. Я не мог отвести от него глаз.
От крепкого шоколадного духа закружилась голова.
Волна леденящего ужаса обрушилась вдруг на меня.
Я не мог пошевелиться. Не мог дышать.
Почему до меня только сейчас дошло?
Как мог я быть таким идиотом?
27
Печенье.
Большие куски шоколадного печенья. Печенья, среди которого я прямо сейчас стоял…
Я съел целых две штуки во время последнего урока музыки. А он смотрел на меня с эдакой странной улыбочкой на губах.
Он с таким волнением наблюдал, как я ем его печенье. И не сводил с меня глаз, пока я не съел все до последней крошки.
Я вспомнил, каким оно было тяжелым. Каким плотным.
Я съел целых два — и на следующий же день уменьшился.
Что он подложил в свое печенье?
Какой-то «уменьшительный» ингредиент?
Внезапно все встало на свои места. И как я раньше не догадался?
Кукольный городок мистера Пинкера. Маленькие домики, магазинчики и служебные здания, собранные в его комнате.
Он не хотел, чтобы я их видел.
Еще бы.
Потому что именно там он намерен был держать ребят, которых собирался уменьшать. Ребят, уменьшенных при помощи его печенья.
Ребят вроде меня.
Он собирался держать нас в этих кукольных домишках.
У меня заклацали зубы. Меня всего затрясло. Колени начали подгибаться, и я чуть не свалился с противня.
Мистер Пинкер казался таким хорошим, таким добрым дядечкой!
А на самом деле все это было одно сплошное притворство. Притворство, чтобы заманивать в ловушку ребят вроде меня.
Неужели нам придется жить в этих крохотных кукольных домиках?
Нужно уносить ноги.
Нельзя позволить ему меня заметить.
Я должен добраться до дома. Я должен рассказать родителям всю правду о мистере Пинкере и его печенье. Я должен показать им, что он со мною сделал.
Я повернулся и засеменил к краю противня.
Моя пластмассовая туфля провалилась в шар из сырого теста.
Пока я пытался вытащить ногу, мистер Пинкер потянулся за противнем.
Затем, к моему великому ужасу, он снял противень с кухонной стойки.
Продолжая разговаривать по телефону, он высоко поднял его.
— Нет, мистер Пинкер! Пожалуйста, не надо! — заверещал я.
Он не слышал меня. Он не видел меня.
Он распахнул дверцу духовки.
На меня пахнуло жаром.
— Мистер Пинкер, не-е-е-е-ет!
Я отчаянно озирался. Смогу ли я спрыгнуть? Нет. Никак.
Жар накатывал на меня волна за волной. Опалял лицо.
Пинкер опустил противень и запихнул его прямо в печь.
28
Я закрыл глаза. Кожу обдало жаром. Лицо, казалось, горит.
Я пытался дышать, но воздух обжигал ноздри. Обжигал горло.
Духовка оглушительно загудела. Новая волна жара окатила меня, и я упал на колени.
— Н-не могу… дышать… жарко… жарко…
Позади меня раздался испуганный крик.
Мистер Пинкер?
Противень подо мною затрясся. Я с трудом удерживал равновесие, когда он снова пришел в движение.
Прочь от ослепляющего жара духовки. На прохладный воздух. Противень взмыл вверх. После чего был бережно опущен обратно на кухонную стойку.
Обеими руками я вытер заливающий лицо пот. Отбросил назад взмокшие волосы.
Когда же ко мне, наконец, вернулось зрение, я увидел склонившегося надо мною мистера Пинкера. Его глаза вылезли из орбит, а рот был широко открыт. Он таращился на меня сквозь очки, придававшие ему сходства с совой.
— Стивен… ты ли это? — пробормотал он.
— Я… я… — От адского пекла у меня пересохло во рту. — Воды… — только и смог просипеть я.
Он взял стакан и наполнил его водой из-под крана. Но стакан был для меня, конечно, слишком велик. Он покачал головой и напряженно задумался. Потом отошел и вернулся с пластиковой мерной ложечкой, полной воды.
Он протянул ее мне, и я тут же жадно, как собака, вылакал чудесную, прохладную воду.
Когда я закончил, он положил ложечку на стойку и приблизил ко мне лицо.
— Стивен, как это с тобою случилось?
— Вам ли не знать! — завопил я. — Все печенье ваше!
— Прошу прощения? — Он поскреб в затылке. — Мое печенье? А что с ним не так?
— Вы… вы что-то туда подложили! — крикнул я. — От вашего печенья я уменьшился. Вы хотели засунуть меня в этот ваш кукольный городишко!
Мистер Пинкер озадаченно прищурился:
— От моего печенья? Я ничего не клал в печенье, Стивен. Я его беру в супермаркете.
Я ахнул:
— Как?!
— Оно продается такими «колбасками». Я всегда покупаю его в торговом центре, — сказал он. — Нарезаешь такую «колбаску» кружочками, катаешь шарики и кладешь на противень — легче легкого.
Я несколько раз моргнул. Сердце отчаянно колотилось.
— Вы ничего в них не добавляли?
Он покачал головой.
— Нет. Там всего дел-то — нарезать, скатать и запечь.
— Но… но… — забормотал я. — Эти ваши кукольные домики…
— Просто хобби, — пояснил мистер Пинкер. — Я люблю мастерить различные вещицы.
Я сверлил его взглядом. Он говорил правду. Он не уменьшал меня.
Я снова вернулся к тому, откуда начал. И без единого ключа к разгадке.
Он еще ближе придвинул ко мне лицо.
— Когда это с тобой произошло, Стивен?
— Сегодня днем, — ответил я. — Я показывал в школе фокусы. А когда вернулся домой… Просто взял и уменьшился — так и вышел из одежды.
— Домой, — рассеянно повторил мистер Пинкер. — Домой… А что, родители твои дома? Они тебя уже видели? Ты им рассказал?
— Когда бы я, интересно, успел? — буркнул я.
Он взглянул на висящие на стене часы цвета меди в виде солнца.
— Половина девятого, — сказал он. — Они уже должны быть дома.
Я кивнул:
— Да. Возможно.
— Они, наверное, беспокоятся… — заметил мистер Пинкер.
— Они еще не так забеспокоятся, когда я покажусь им в таком виде, — мрачно ответил я.
— Мне… мне так жаль, — проговорил мистер Пинкер. — Никогда в жизни не видел ничего подобного… разве только в кино, конечно.
Он вытащил из кармана сотовый телефон.
— Какой у вас домашний номер?
Я назвал. Он набрал.
— Не отвечают, — сказал он после долгого ожидания.
Затем мы попробовали дозвониться на сотовые. С тем же плачевным результатом.
— Я отвезу тебя домой, — сказал он. — Дождемся их их там.
Он осторожно взял меня за пояс и отнес в машину. Там он посадил меня на пассажирское сиденье.
— Ремень безопасности тебе велик, — заметил он. — Держись, что ли, за дверную ручку…
Мне пришлось тянуться к ней изо всех сил.
Мистер Пинкер вез меня домой очень медленно, даром что на улице не было других машин. И поминутно справлялся, все ли со мной в порядке.
Что я мог ему на это ответить?
Я понимал, что, возможно, уже никогда не буду в порядке.
Он въехал на нашу подъездную дорожку. Потом отнес меня к парадному входу.
И остановился, увидев двоих мужчин, сидевших на крыльце.
Оба они были молодые, темноволосые, с серьезными лицами. Оба одеты в белые лабораторные халаты и белые же брюки. К лацканам халатов были прикреплены маленькие бейджики.
Как только мы подошли, они тут же вскочили. Один из них протянул ко мне руку.
— Мы ждали тебя, — заявил он.
29
— Я доктор Маркум, — представился мужчина. Он осторожно забрал меня у мистера Пинкера и посадил к себе на ладонь. — А это — доктор Берег.
— Мы из университетской лаборатории по научным разработкам, — вступил в разговор этот самый Берег. Голос у него был хриплый, скрипучий. Его глаза сузились, когда он разглядывал меня, сидящего на ладони его коллеги.
Наконец, он повернулся к мистеру Пинкеру и показал пальцем на бейджик на лацкане своего халата.
— Мы позаботимся об этом молодом человеке, — сказал он. — У нас есть разрешение его родителей.
Мистер Пинкер уставился на них.
— А где его родители? — спросил он.
— Им пришлось срочно уехать, — ответил доктор Берег. — Они просили нас с доктором Маркумом отвезти Стивена в нашу лабораторию и вернуть ему первоначальный размер.
Мистер Пинкер покачал головой.
— Прошу меня извинить, — сказал он. — Я не могу отдать Стивена, пока не поговорю с его родителями.
— Мы впустую теряем время, — сказал доктор Маркум. — А между тем дорога каждая секунда.
— Извините, — упорствовал мистер Пинкер. — Я не могу отдать его вам.
— Ну так придется! — бросил доктор Маркум. Внезапно он стиснул меня в руке. И оба мужчины бросились к дороге.
Мистер Пинкер вскрикнул. Он взмахнул рукой, пытаясь меня схватить.
Доктор Берег дал ему подножку, и бедный мистер Пинкер грохнулся животом на траву.
Доктор Маркум еще крепче стиснул меня в руке, так крепко, что я едва мог дышать.
Они с топотом сбежали вниз по лужайке.
У тротуара был припаркован белый микроавтобус. Доктор Маркум бесцеремонно швырнул меня на заднее сиденье и захлопнул дверь.
Я услышал отчаянные крики мистера Пинкера. Но двое мужчин запрыгнули в микроавтобус, и тот, взвизгнув покрышками, сорвался с места.
— Выпустите меня! — Я хотел закричать, но получился лишь тоненький сдавленный писк. — Везите меня домой!
Повернувшись, я увидел, что рядом со мной стоит птичья клетка.
— Букашкин!
Они забрали и птицу.
Снова взвизгнув покрышками, микроавтобус свернул за угол.
— Куда мы едем? Вы действительно знаете, как вернуть мне нормальный рост? — требовательно спросил я.
— Да, — в унисон ответили оба мужчины.
— Мы отвезем тебя в лабораторию, — сказал доктор Берег. — Тут недалеко.
— Но… как вы на меня вышли? — спросил я.
— Мы увидели объявление твоего отца в интернете, — ответил доктор Берег. — В нем говорилось, что вы нашли необычную бурую птицу. А птица эта наша.
— Мы очень рады, что вернули его, — добавил доктор Маркум. — Он сбежал из нашей лаборатории.
— Мы проводили эксперименты на птицах, — продолжал доктор Берег. — Букашкин — ястреб-тетеревятник. Он был огромной особью. Но мы уменьшили его до размеров попугая.
Я пялился в спинку переднего сиденья. Микроавтобус подскочил на ухабе, подбросив меня. Я тяжело плюхнулся обратно на сиденье.
Клетку подбросило вместе со мной. Букашкин возмущенно заклекотал.
— Вы… вы уменьшали птиц? — спросил я.
— Мы пытались выработать человеческий Гормон Роста, — пояснил доктор Маркум. — И такой же Гормон Уменьшения. Мы добились потрясающих результатов с этим вот ястребом. А потом он возьми да удери.
— Птица чрезвычайно опасна! — добавил доктор Берег едва ли не благоговейным шепотом и посмотрел на меня: — Сам видишь, что она с тобой сделала.
— Что? — воскликнул я. — Так это сделала со мной птица?
Они разом кивнули.
— Очевидно, ты вступил в физический контакт с языком ястреба, — сказал доктор Маркум.
— Гормон Уменьшения содержится в птичьей слюне, — пояснил доктор Берег. — Понимаю, звучит бредово. Но любой контакт с языком птицы приводит к уменьшению.
Язык птицы?
Я мысленно отмотал все произошедшее со мною назад. Я вспомнил, как Букашкин пощипывал меня за палец. А потом… на шоу талантов…
Когда я использовал его в своем представлении. Он… он тогда «поцеловал» меня.
Да. Мне отчетливо вспомнилось ощущение от шершавого птичьего языка на щеке.
А потом… спустя примерно минут десять… я начал уменьшаться.
Так вот где была зарыта собака! Теперь, наконец, я нашел ответ. Во всем виноват птичий язык. Это ж с ума можно сойти!
Микроавтобус на полной скорости мчался вниз по улице; двое мужчин о чем-то тихо переговаривались. Я не мог разобрать, о чем они толкуют.