– Хартия запрещает вы… – подал голос сержант.
– Молчать! – взревел генерал. – Если у вас в голове ослиная моча, вы должны слушать то, что я скажу и делать, что прикажу. А если смысл моих слов вам непонятен, я могу повторить то же самое на плацу. Кажется, строевые занятия в армии еще никто не отменял… Так вот, гражданин имбецил! Вы поручили операцию не десантникам, а пилоту и научному сотруднику. Будь в вашей голове хоть пять грамм мозгов, вы отправили бы в обход более опытных бойцов. А сами остались с теми, от кого зависит ваше возвращение! Это здесь, на базе, мы сможем переиграть, а
Враг сам по себе никуда не исчезнет.
Мао Цзэдун
Драго сходил с ума.
Менялась не только его внешность. Вскоре после того, как пилота по имени Илэр увели, он поймал себя на том, что совершенно иначе воспринимает свет. Свет казался ему чем-то вроде жидкости, светлого потока, в котором можно купаться и который при длительном воздействии оставлял на коже след. Стоило отойти в тень, как этот след начинал тускнеть, словно впитываясь в кожу и вызывая приятое покалывание.
Если
Туннель тянулся вдоль всего корабля, от кормы до носа. Некогда здесь располагалась гидропонная оранжерея корабля, служившая заодно и зоной отдыха. Вдоль дорожки, по которой сейчас вели Драго, тянулся монорельс. Свет ламп выхватывал из полумрака очертания изящных павильонов. Лианы, которые когда-то увивали их, переродились – то ли сами по себе, то ли под действием каких-то ядов. Они казались злобными змееподобными тварями, которые застыли, карауля добычу и насторожив кожистые уши-листья, покрытые жесткими волосками. Бурые сухие плети ощетинились острыми шипами с белыми кончиками, длиной с палец взрослого человека. Мелкие белесые цветки источали удушливый запах, похожий на запах гнили. Драго замедлил шаг, втянул воздух и почувствовал, как зашевелились щупальца на подбородке… Странно, но этот запах чем-то ему нравился.
Конвоиры были не столь впечатлительны. Они равнодушно шагали вперед, подгоняя пленника, когда тот замедлял шаг.
Вдруг первый живчик остановился – так неожиданно, что Драго едва не налетел на него, – обернулся и медленно указал на одну из беседок. Вот те на! Оказывается, беседка служила входом в коридор.
– Сюда, – приказал первый Живчик.
Драго ничего не оставалось, как повиноваться. Он последовал за своим конвоиром, нырнул под арку из спутанных колючих плетей и шагнул через порог.
И…
Так бывает, когда сильно получишь по голове. Только вот удара не было. Но в ушах стоял звон, а перед глазами плясали радужные круги. И что-то дико давило на виски и затылок.
* * *
У планеты, которая плыла в черноте вокруг желтой звезды, когда-то было имя, но Драго его не знал. Обычная планета… правда, расположенная на самом краю Галактики, и по ночам над одним полушарием небо искрилось сотнями звезд, а над другим было мрачным и черным, как бездонная пропасть. Может, именно поэтому на планете зародились две разумные расы. Одна, сухопутная, напоминала людей и обитала на той стороне планеты, что была обращена к звездам. Другая никогда не покидала подводных глубин – возможно, из-за того, что им не на что было смотреть по ночам. Они тоже были гуманоидами, но вместо ног у этих созданий вырос рыбий хвост.
Перед Драго разворачивались удивительной красоты пейзажи. Зеленые равнины, затянутые вуалями туманов… Белоснежные горы, похожие на творения безумного скульптора… Леса, где вековые деревья, увитые толстыми лианами, возносили могучие кроны на тысячеметровую высоту… А под ними, в непроглядной тьме болот, среди перепревших листьев, копошились твари, которых не могла породить самая изощренная фантазия. Над бескрайними просторами тундры трепетали радужные полотнища полярного сияния, и карликовые деревца, чернеющие среди заиндевелых холмиков, казались еще более жалкими на фоне его великолепия. Но лишь однажды Драго увидел что-то знакомое. Пустыни. Совсем как на его родной планете.
Шли годы, пролетали столетья.
Обе расы развивались, и у каждой был свой путь. Жители суши научились пользоваться огнем, добывали руду, ковали металл. Их подводные братья выращивали свои орудия труда из самых твердых кораллов. Они стремились постичь тайны живой природы и использовать ее законы…
Их так и звали: Народ суши и Народ моря.
Над пустынями вознеслись к небу шпили городов-крепостей. В это же время разразились первые войны под водой. Вскоре лихорадка завоеваний охватила и сушу. Армии пересекали континенты из края в край, уничтожая все на своем пути. Сотрясала землю поступь гигантские тварей, рядом с которыми люди казались карликами. Сверкая клинками, шла в атаку пехота, – расходный материал всех войн. В кровавом горниле битв рождались новые царства – подводные и сухопутные. Им был отмерен недолгий срок – несколько веков, несколько мгновений вечности. Государства и города исчезали, – сперва с лица планеты, а потом и из памяти ее обитателей, – и становились тем перегноем, который питал новые царства. И бывали времена, когда пламя сражений затихало.
Но ни Народ суши, ни Народ моря не знали покоя.
Казалось, ни те, ни другие не способны допустить даже мысли о перемирии. Возможно, дело заключалось в том, что между двумя мирами стояла не только стена непонимания и недоверия. Два мира – наземный и подводный – были закрыты друг от друга. Жители моря не могли выйти на сушу, а обитателям суши было под силу лишь на минуту проникнуть в глубины моря. Недоступное всегда влечет. Подводные царства представлялись жителям суши хранилищами несметных сокровищ. И каково было бы их удивление, узнай они о том, что обитатели моря говорили об их землях то же самое!