— Она была очень слаба, сердце не выдержало. Примите мои соболезнования.
Время в этот миг остановилось. Сердце сдавило, я упала на колени и согнувшись пополам дала свободу поглотившей меня истерии. Меня не могли успокоить больше часа. Я билась в конвульсиях, требовала дать мне увидеть мою маму. Даже загибала бред о том, что она еще жива, и они меня обманывали. В конце концов, мне поставили укол со снотворным и я уснула.
Проснулась я, лежа на кровати в одной из палат. Рядом сидела медсестра и мирно посапывала. Аккуратно, чтобы не разбудить ее, я выбралась из одеяла, и захватив свою одежду с кресла, вышла из палаты.
— Далеко собрались? — Рядом со входом в палату стоял темноволосый мужчина в белом халате.
— Что простите?
— Татьяна, я как ваш лечащий врач настоятельно рекомендую вернуться в палату. Вам сейчас необходим покой.
Я, все так же стоя в больничной рубашке, и с вещами в руках, отрицательно помотала головой.
— Простите доктор, мне нужно идти.
— Куда вам нужно идти? — Прекрасно осознавая, что как только я произнесу эти слова, то признаю, что смирилась с потерей, я все же сказала:
— Мне нужно идти готовиться к похоронам. Я должна достойно проводить в последний путь свою семью. — Доктор, внимательно посмотрел мне в глаза. Он сделал заметку у себя в блокноте и проходя мимо, тихо произнес: — Женский туалет прямо по коридору и налево. — Я кивнула. И направилась в указанную доктором сторону. Я не нашла свой чемодан, возможно он остался в палате.
Переодевшись, я первым делом направилась к себе домой. Возле подъезда меня окликнула Лидия Васильевна, соседка сверху. Она шла с авоськой в руках и увидев меня, была чем-то напугана.
— Танечка, здравствуй. Таня что с мамой? Я краем глаза видела, как ее увозили на скорой. Спустилась вниз и чуть сама инфаркт не схватила, вся ж квартира в крови.
— Здравствуйте, Лидия Васильевна. Она умерла.
— Ох, ты господи. Какой кошмар. Господи прости ее душу грешную. Женщина стала молиться и кланяться, а я не дожидаясь ее, вошла в подъезд.
Возле квартиры я стояла около пяти минут, не решаясь войти. Но когда послышались шаги соседки, чтобы избежать лишних вопросов, я открыла дверь и юркнула в квартиру. Включив свет, передо мной предстала поистине ужасная картина. В коридоре, одна стена была на половину вымазана кровью человеческой рукой. На полу до комнаты были запекшиеся лужицы крови, Сама комната больше напоминала скотобойню. Везде где только можно были пятна крови, ковер был полностью алого цвета. Руки затряслись и пробежав в ванную меня вырвало. Через пару минут, я все-таки взяла себя в руки и желая поскорее убраться из этого проклятого места, отправилась в ближайший отдел полиции.
Как мне сообщили в регистратуре, дело моего брата вел, некий Пленчук Валентин Павлович. Его можно было найти в кабинете 204, что на втором этаже, с лестницы на право. Этот капитан оказался крайне неприятным человеком, с лишними шестьюдесятью килограммами и скверным характером. Он с ходу заявил, что я полная дура, которая отпустила мать одну на поезде. Якобы из-за меня ее сердце и не выдержало, а не из-за того что вся квартира была утоплена в крови ее сына.
— На счет вашего брата, могу с уверенностью заявить, что это было самоубийство. — У меня даже челюсть отвисла от удивления.
— Капитан, простите, вы вообще видели место происшествия? Как человек мог сделать такое сам с собой.
— Следствие это сейчас выясняет, но вот заключение экспертов. Отпечатки пальцев на всех трех ножах, которыми был заколот ваш брат, принадлежат ему. И так же в квартире, кроме отпечатков пальцев вашего брата ничего не обнаружено.
— Послушайте, это просто какой-то бред!
— Попрошу ни повышать голос в моем кабинете дамочка. Что думаете, мы тут пальцем в носу ковыряемся, пока вы корчите из себя Шерлока.
— При чем тут это, капитан? Прошу объясните, как такое могло произойти с моим братом? — Капитан внимательно на меня посмотрел, поставил кружку с кофе на стол, и встал (не без усилий) со своего места. Подойдя ко мне, он присел на край стола и, проведя рукой по моей щеке, произнес:
— Не забивай свою миленькую головку, всякими глупостями, оставь эту работу для нас. — Я отдернула его жирную руку от своего лица и с ненавистью в голосе произнесла.
— Мой брат, не глупость. — В этот момент, полицейский поменялся в лице и с дикими воплями стал бегать по кабинету. Оказалось, что чашка с горячим кофе опрокинулась и пролила все содержимое на стол, задев и задницу капитана.
Про себя злорадствуя, я поблагодарила его за помощь, и вышла.
Хотелось мне этого или нет, но идти мне было не куда. С учетом того, сколько мне обойдутся похороны, о гостинице или даже ночлежке и речи быть не могло. Пришлось вернуться в квартиру, которую я очень долгое время считала своим домом, а сейчас адским котлом, в котором погибла вся моя семья. Уже был вечер, когда я вернулась, и первым делом что я сделала, это выкинула ковер. Из него до сих пор сочилась кровь и, вернувшись с помойки, я была полностью вымочена в крови. Переодевшись в мамин спортивный костюм, я стала отмывать кровь с пола. Почти к полуночи, сидя в практически чистой квартире я пыталась отмыть стену в прихожей. Но обои ни в какую не поддавались. Столько крови. Разве в человеке может быть столько крови? Я сидела на стуле и терла эту стену с подобными мыслями. Другие просто не лезли в голову. Мои руки были пропитаны кровью брата, я сидела и считала, сколько примерно литров крови мог впитать ковер, и как она не затопила соседей. Через полчаса нервы не выдержали:
— Проклятье! Да пропади ты пропадом! — Я стала отдирать обои от стены и ругать их, на чем свет стоит. Одна из обоин не пожелала так просто сдаваться и про сражавшись с ней минут пять, и отодрав только не большой клочок, я села на пол и закрыв лицо руками горько заплакала.
— Чёртовы обои! Надо было маме еще тогда сказать, что вы мне не нравились. Черт. — Осознав, что сижу в пустой квартире и ору на неодушевленный предмет я стихла. И тишина полностью накрыла квартиру, не было слышно ни шума города, ни журчание воды в трубах. Только я и тишина.
— Ты не одна. — послышался, чей то голос.
— Мы с тобой. — Я испугано оторвала голову от колен и стала смотреть по сторонам.
— Кто здесь? — Никто не ответил. Неужели обои заговорили? Нет. Таня, успокойся. У тебя уже начинает ехать крыша. Помотав головой, я снова стала вслушиваться в тишину. И не успев подумать, что, мне все это показалось, как голоса появились вновь:
— Только пожелай Татьяна и мы уже никогда не оставим тебя одну.
— Мы ждем тебя.
— Пойдем с нами Калиста. — Я вскочила как ошпаренная с места и стала ходить по комнатам, везде включая свет.
— Что, черт возьми, происходит? Кто вы? — рядом с моим ухом пронесся голос.
— Проснись, Калиста мы ждем тебя. — Я метнула рукой в ту сторону, но никого не увидела.
— Ты должна проснуться. — Я махала руками направо и налево пока, голоса надвигались все ближе и ближе. Они превратились в один не разборчивый свист, от которого заболели уши. Сев на корточки я закрыла уши рукам.
— Прекратите — молила я. — Перестаньте. — В голове появилась пульсирующая боль. Она отдавалась глухими стуком в ушах и висках.
— Хватит. — Злость резко превысила свой критический порог, и я вскочила с места. Неизвестно откуда взявшийся в моих руках посох стал метаться между тенями. Я, наконец, увидела этих тварей. Было тяжело дышать, будто запертая внутри собственного тела, я наблюдала за своими действиями со стороны. Вот ко мне подлетает бесформенное создание, и одним ловким движением я втыкаю в него посох, делаю полуоборот и пронзаю второго противника. В какой-то момент из моей груди раздался злобный рык. В меня будто зверь вселился. Я просила ее прекратить, но она и не думала останавливаться, пока не истребила всех, кто находился в квартире. Стоя в луже, какой-то не понятной серой жижи, оставшейся после теней, я осела на пол и стала тяжело дышать, как будто только вынырнула из воды. Через пару минут самоконтроль, и сознание вернулись полностью и встав с пола, я ничего на нем не обнаружила. Никакой серой жидкости, ни посоха, которым только что молола странных существ направо и налево. Совершенно не понимая, что только что произошло я, бросила затею с обоями и умывшись, пошла в самую дальнюю комнату в квартире, которая только по счастливой случайности не была окрашена, в тот день, в алый цвет.
В следующие два дня я была полностью поглощена подготовкой к похоронам. Вся эта суета забивала мне голову до предела, что в ней не оставалось места ни до размышлений, ни на горе и оплакивание близких.
Два дня с утра до ночи, я обзванивала, друзей и родственников, согласовывала с похоронной конторой все формальности, договаривалась с батюшкой, заказывала столовую. Время оставалось только на сон.
Открыв глаза на третий день, я была собрана и полностью готова к предстоящим похоронам. К десяти часам в квартиру стали подтягиваться люди. Друзья, знакомые, родственники. Оставшийся ужасный след на стене в прихожей я закрасила в цвет обоев светло-зеленой краской. И сейчас только приглядевшись можно было увидеть, очертания алого цвета. Все заходили и соболезновали мне, проходя в квартиру. Тетя Люся, мамина двоюродная сестра, приехавшая из Краснодара, с порога зарыдала навзрыд и упала на меня. Ее муж, бодренький мужичек ниже нее ростом, подхватил ее и повел в сторону зала:
— Люсенька, успокойся. — Он усадил ее на диван рядом с Лидией Васильевной, нашей соседкой и они, взявшись за руки, стали плакать.
— Бедная, Сашенька, на кого ж ты нас покинула. Как же мы теперь без тебя.
Упоминание имени моей мамы, заставило сердце ёкнуть. Проглотив ком в горле, я продолжила стоять у порога и впускать людей. Заказанный автобус пришел через полчаса. Уже почти дойдя до автобуса, меня остановил, незнакомый мужчина.
— Простите мисс. Вы дочь Александры Луневой?
— Да, а что?
— Ритуальное агентство, подготовило Вам отдельный транспорт, прошу за мной. — я послушно последовала за мужчиной, и села в черный Мерседес.
Дорога заняла примерно минут пять и как только мы подъехали к залу мужчина, не дал мне выйти из машины самостоятельно. Он обошел автомобиль и открыл, дверцу предложив мне руку, чтобы выйти.
— Спасибо. М. Как вас зовут?
— Евгений, мадам.
— Хорошо, Евгений. Вы и на кладбище меня будите сопровождать? — Мужчина коротко кивнул и вернулся в машину.
Автобус еще не пришел. Меня встретил администратор и сказал, что все уже готово, батюшка на месте, скоро будем начинать.
Я прошла вслед за ней в ритуальный зал. Он был огромен. Большие окна были завешаны темными шторами. Стены, выкрашенные в красный цвет и два стола в центре зала, на которых стояли два обитых красной тканью, гроба. Мне не хотелось подходить к ним, не хотелось ставить точку на своей семье в этом здании. Но выбора не было, это был единственный шанс попрощаться с мамой и моим братом. Последний шанс увидеть их так близко. Ели передвигая ватными ногами, я прошла до центра зала. Мамино лицо было все с той же теплой улыбкой, она будто спала. Хотелось кинуться к ней и попытаться разбудить, но здравый смысл не позволял мне это сделать. Медленно, проводя пальцами, по краю гроба я подошла к ее лицу. Она была прекрасна. Слезы, одна за другой стали капать из глаз и разбиваться об мамино лиловое платье. Я поцеловала ее в лоб и попросила прощения. — Я люблю тебя мамочка.
Трясущимися руками я поправила ее волосы и погладив по щеке, повернулась к брату. Я не видела его уже больше трех лет. Единственное что изменилось в нем с тех пор это лицо. Его побрили. Мой брат с тех пор как вернулся из армии превратился в лентяя. Он был старше меня на пять лет и до сих пор не мог найти себе ни жены, ни работы. Сейчас, лежа в гробу и одетый в черный костюм, он выглядел ничуть не хуже какого-нибудь начальника.
— Кто же это сделал с тобой братик? — Я поправила ему галстук и поцеловала в лоб. Не успела я отстраниться от него, как за окном послышался шум двигателя и последующий за ним шум приближающейся толпы.
Народ стал заходить в зал, а я встала возле маминого гроба, стоя лицом к выходу. Через пять минут после того как все собрались и дверь в зал были закрыты, батюшка начал отпевание. Я стояла и смотрела на маму, не отрываясь. Чувства захлестнули с новой силой, когда батюшка произнес «прими раба божьего «Александру»», я ухватилась за край гроба и расплакалась. Сзади кто-то подошел и, оторвав от гроба, развернул к себе и обнял. Я прижалась к мужчине. Запах его тела был мне до боли знаком, он успокаивал и дарил надежду. Я уткнулась носом в его грудь и тихо прошептала: — я не знаю кто ты, но прошу не оставляй меня сегодня одну.
Мужчина погладил меня по волосам и так же тихо произнес: — Хорошо. Я буду рядом. — Эта новость придала мне сил, и отвернувшись от него я снова встала напротив гроба матери и стояла все время до окончания отпевания не проронив ни одной слезы. Я знала, что все это время тот мужчина стоял рядом. Его выдавал запах парфюма. Я была почти уверена, что это тот же самый аромат, что я почувствовала тогда возле дома в Екатеринбурге, и была почти уверена, что этого мужчину звали Артемом, но так и не решилась спросить.
Когда отпевание было закончено, батюшка сказал, что продолжит на кладбище и что все пока могут попрощаться и возложить цветы. Я подошла к администратору и попросила принести мои букеты цветов. Она удалилась, и через пару минут вынесла два больших букета хризантем. Это были мамины любимые цветы, больше всего она их любила за запах, ну и еще за то, что они долго стояли в вазе. Взяв оба, я сначала подошла к брату и положила в его ноги желтый букет. Мама получила от меня розовые хризантемы. Я поцеловала их по очереди в лоб, и обратилась к собравшимся: — Прошу всех пройти в автобус, скоро поедем.
Некоторые из присутствующих посмотрели на меня и их лица из скорбящих изменились на удивленные. Я не сразу поняла причину их удивления пока, кто-то не взял меня за руку и почти над ухом прошептал: — Нам пора.
Я кивнула, смотря впереди себя, и извинившись, прошла, держась за руки с предполагаемым Артемом, через зал к выходу.
Выйдя на улицу, я вдохнула свежий воздух и меня чуть не вырвало. Я забрала руку и согнувшись пополам, стала кашлять.
— Ты как?
— Я в порядке, подожди немного, пожалуйста. — Он удалился, куда то в сторону парковки и через несколько минут вернулся, протянув мне бутылку с водой.
— Спасибо. — Я сделала несколько глотков и, приняв помощь от мужчины выпрямилась. Он провел меня к машине и, усадив на задние сиденье сел рядом со мной.
— Поехали Женя. — Водитель, завел автомобиль, и мы помчались по одному из трактов в сторону кладбища. На тот момент мне было всё равно, откуда, этот мужчина знал как зовут моего водителя. Я положила голову на плечо мужчины, и он нежно погладил меня по голове. Странно, сидя рядом с ним, я на уровне подсознания знала, что могу полностью расслабиться и податься чувствам. Мы ехали довольно долго. Я плакала, и слезы стекая с моей щеки падали ему на пиджак.
Обратив на это внимание водитель, было, протянул коробку с салфетками, но мужчина сказала, что не нужно.
— Нет, нужно — вмешалась я. — или вы предлагаете, и сморкаться вам в костюм? — Я протянула руку и взяла салфетки. Мужчина неловко кашлянул, и если бы не ситуация я посчитала что он сейчас смеялся надо мной.
Когда мы подъехали к кладбищу автобус все так же задерживался. Нас провели до места захоронения. Мужчина, который был предположительно Артемом, держал меня все это время за плечи и ни разу не отпустил. Когда все приехали, батюшка продолжил отпевание. Примерно через полчаса, он сказал нам прощаться. Я впервые тогда освободилась от объятий Артема и сев на колени рядом с гробом матери, со слезами на глазах стала просить у нее прощения. Все вокруг уже давно попрощались, а я так и сидела в грязи, возле гроба матери. Мужчины, которые держали в руках лопаты, стали возмущаться и просить отойти, но никто не подошел. Никто кроме Артема. Он поднял меня с колен на ноги и отвел в сторонку. Когда гробы опустили вниз, каждый из присутствующих забросил по горстке земли в могилу. Я подошла самой последней. Бросая горстки земли, маме и брату я сказала: — Прощайте мои любимые. Будьте счастливы в лучшем мире.
Артем тоже бросил по горстке земли и рабочие стали засыпать могилы. Мыслей и чувств не было. Я была совершенно опустошена. Ни осталось, ни одной эмоции и слез уже тоже не осталось. Сформировав два аккуратных холмика, мужчины поставили два деревянных креста с надписями и удалились. Люди подходили к могилам и ложили венки и цветы. Я привезла с собой два венка. Один был с искусственными хризантемами и черной ленточкой «Любимой мамочке от дочери», второй был из белых цветов и с черной лентой «Любимому брату от сестренки». Я не без помощи Артема положила оба венка на могилы. Постояв, еще пару минут народ стал возвращаться в автобус. В конце концов, оторвав взгляд от таблички с именем матери на кресте, я развернулась в сторону машины и прошептала: