Фрау Реинхилда свернула в очередной переулок и остановилась под провисшим деревянным козырьком. Покряхтев, старуха поднялась на невысокое крыльцо из двух каменных ступенек и, согнувшись в три погибели, принялась ковыряться в замке огромным ключом, ходившим ходуном в её трясущихся руках.
- А вот и моя лачужка. Прошу, пожалуйте, - сказала фрау Реинхилда, когда дверной замок щелкнул и дверь слегка подалась назад.
Зайдя внутрь дома, старуха немного посторонилась, пропуская следом своих гостей.
- Сейчас свечку отыщу… - сказала старуха, захлопнув дверь.
Узкая полоска желтого света, тянувшаяся с улицы, погасла, и тесная прихожая погрузилась в кромешную тьму, в которой было слышно только кряхтение запыхавшейся от быстрой ходьбы старухи.
- У вас очень милый дом, - сказала фрау Латгарда, когда Реинхилда чиркнула спичкой и зажгла огарок сальной свечи, тускло осветивший прихожую.
- И на том спасибо, - улыбнулась хозяйка, уходя вглубь дома и зовя гостей проследовать за ней.
Жилище фрау Реинхилды больше походило на огромную нору. Прихожая, в которой оказались гости, была только частью длинного, низкого коридора шириною в два шага, с обшарпанными коричнево-зелеными стенами и грязным полом. Направо и налево из прихожей расходились наглухо запертые двери, за которыми царили кромешная тьма и совершенная тишина.
- Ой! – воскликнула фрау Латгарда, едва не стукнувшись плечом о торчавший из стены канделябр, в котором не было видно ни одного огарка свечи. – А почему у вас так темно?
- Свечи нынче дорогие, - пожала плечами хозяйка, - а мы живем бережливо. Проходите вот сюда…
Старуха толкнула дверь, которая нехотя отворилась с пронзительным скрипом, приглашая гостей пройти в разверзшуюся темную пасть комнаты. Кротко кивнув, фрау Латгарда прошла в комнату, а за ней проковыляла и уставшая от ходьбы Зельда.
Остановившись у порога, чужеземка окинула взглядом крохотную комнатку, в которой оказалась. У маленького оконца, забранного выцветшими занавесками, стоял прямоугольный стол, под который были задвинуты три низких деревянных табуретки. Справа от двери стоял старинный дубовый сервант на высоких ножках, а слева – спрятанная за невысокой ширмой деревянная кровать, заправленная истершимся вязаным покрывалом.
- Прошу, присаживайтесь, - добродушно пролепетала фрау Реинхилда, указывая гостьям на табуретки, а сама прошагала к крохотной печурке, спрятавшейся в темном углу слева от окна.
Упав на колени перед печуркой, старуха со скрипом открыла крохотную дверцу и насыпала из стоящего рядом ведра в топку несколько маленьких лопаток угля. Пошуршав в темноте платьем, она вытащила из кармана клочок бумаги и зажгла его от свечи, после чего отправила в топку. Склонившись над углем, старуха долго и шумно дула на него, раздувая едва теплившийся огонек. Когда же уголь немного разгорелся, фрау Реинхилда с трудом поднялась на ноги и сильнее выдвинула заслонку на печной трубе, ногой захлопнув дверцу топки, отчего маленький крючочек дрогнул и сам упал в петельку на чугунной пластине дверцы.
Пройдя к серванту, старуха вытащила оттуда три пыльных кружки и, развернувшись к гостям спиной, перевернула одну из них вверх дном, вытряхивая из неё паука. Сдув с кружек пыль и обтерев их подолом платья, фрау Реинхилда обернулась и широко улыбнулась беззубым ртом.
- Сейчас чаек подоспеет… - с видом заботливой, радушной хозяйки, она составила на стол кружки и вынула из шкафа небольшую шкатулочку, в которой лежали янтарно-коричневые леденцы из пережженного сахара.
Сунув в помятый жестяной чайник несколько травинок мяты и чабреца, старуха залила его водой и поставила на печь, после чего выдвинула табурет и с тяжелым вздохом опустилась на него.
- Вы, стало быть, из Шпиллензихена к нам пожаловали, - сказала старуха, не зная, с чего начать разговор.
- Именно так, - коротко кивнула фрау Латгарда. – Я очень любила свой город, но думаю, что и этот со временем полюблю не меньше. Ведь он так удивителен! Вчера утром я вышла из дома, чтобы немного осмотреться и увидела церковь. У неё была такая высокая колокольня с острым шпилем и цветные стекла… А ещё на рынке продают свежую рыбу и петрушку, а ведь уже давно холода. Кроме того, по широким улицам лавкой ткача и гончара ходят повозки, которые возят людей… А ещё рядом с этим городом есть замок…
- Да-а, замок… - вздохнула фрау Зельда и тут же оживилась. – Мы ведь вам обещали про него рассказать. Ей-богу, это прелюбопытнейшая история! В этом замке живет одна молодая княгиня, вдова. Ей-богу, эта женщина – настоящая ведьма; ночами под стенами её замка воют оборотни, а в заброшенных залах танцуют под луной вампиры. Она выезжает каждый день из замка на своем вороном коне и объезжает все свои, то есть покойного князя, владения. А владения покойного князя тянутся до самой реки. И поля, и леса, там, за городом, все принадлежит теперь ей. Вместо голубей она держит под крышей одной башни огромных желтоглазых сов, с одной из которых на плече выходит на прогулку по зубьям стены…
- Вы не с того начали, голубушка, - перебила фрау Реинхилда, разливая по кружкам заварившийся чай.
- А с чего же? – оскорбленно повысила голос торговка чесноком, пододвигая к себе кружку.
- А вот с чего, - проговорила фрау Реинхилда с видом опытной рассказчицы и, отхлебнув чаю, медленно выдохнула, причмокнув губами. – В замке, который вы видели с рыночной площади, жил старый князь. Не так давно - не даст бог соврать, лет шесть назад – князь женился на молодке и перевез её в свой замок. Ох, и хороша собой была эта девушка! Я её видела, когда они проезжали в карете по Рейнской улице. Молодая, румяная, на плечах косы цвета льна, одета была в такую атласную блузу небесной лазури… Красавица одним словом. Так вот, старый князь помер года три тому назад, и молодая вдовица осталась одна в замке. Прислугу она всю распустила, как только князь слег, а остался у них один конюший, вот тот, которого вы видели на рынке…
- Постойте, теперь вы не туда пошли, дрожайшая фрау Реинхилда. Позвольте, я продолжу, тем паче, я тот день помню, как сейчас, - оживилась фрау Зельда, перетягивая одеяло повествования на себя. – Вы пропустили похороны. А о них уж точно есть что сказать…
В неверном мерцании тусклой свечи, фрау Зельда, склонившись над кружкой чая, повела свой неторопливый рассказ. Смутные тени, танцевавшие на её морщинистом лице, придавали старухе зловещий вид, но фрау Латгарда, для которой велось повествование, все равно слушала с вежливым вниманием и время от времени кивала головой, неторопливо потягивая чай из своей кружки, на боку которой виднелась едва различимая трещина.
- Так вот, довелось мне однажды иметь беседу с доктором… Фрау Реинхилда, быть может, знаете, герра Вайгля, старого нашего доктора. Святой был человек, светлая ему память, - торговка чесноком перекрестилась и поглядела на низкий потолок.
- Да-да, - закивала фрау Реинхилда, перекрестившись следом. – Светлая память…
- И он рассказывал, будто однажды посередь ночи на экипаже с пятеркой лошадей к нему прибыл тот самый конюший, которого вы видели на рынке, и просил собираться, как можно скорее, - продолжила фрау Зельда. – А после…
Комментарий к Часть 1. Рыночная площадь.
Людям рисующим может быть интересно: https://vk.com/public89956698?w=wall-89956698_99
========== Часть 2. Болезнь. ==========
Бледный лунный свет, проникавший в пустую залу через узкие стрельчатые окна, расположенные в ряд на одной из стен, покоился на мраморных плитах пола тонкими полосами, на которые ложились смутные тени проплывавших по иссиня-черному небу облаков. Гобелены на каменных стенах покачивались от сквозняка, незримым туманом окутавшего залу, а далеко под потонувшими во мраке сводами слышалось размытым эхом шуршание мышей. Длинные портьеры подметали кистями холодный пол с тихим мелодичным шелестом. На одном из бронзовых канделябров, покрытых зеленым налетом времени и серой наледью пыли, крупный черный паук плел из серебряных нитей свою сеть.
Зала была объята сном и пронизана дымкой лунного света, но в непроницаемой тишине полуночи гулко отдавался звук медленных мерных шагов. Прозрачная, бледная тень неторопливо ходила вдоль ряда окон, время от времени останавливаясь и глядя сквозь замерзшие стекла на дремлющие под снеговыми шапками горы и леса.
Мрачные обелиски елей, обступавших старый замок кольцом, чернели на фоне серебрившегося снега; над лесом курился клубами дым, поднимавшийся от печных труб спящего у подножия каменистой скалы города.
Вдруг в ночной тишине, точно раскат отдаленного грома, раздался громкий хлопок. Дверь в углу огромной залы со скрежетом отворилась, и в черной арке дверного проема показался силуэт высокого мужчины. Лунный свет выхватывал из темноты серебристый круг его пенсне и половину подбородка с короткой острой бородой.
Невесомая тень, сновавшая по пустой зале, едва заметно вздрогнула и быстрыми широкими шагами прошла к двери, отстукивая гулкие удары каблуками по мраморному полу и шурша складками бархатного подола.
- Доктор? – дрогнувшим шепотом сказала тень.
Мужчина поправил пенсне на носу и, будто виновато склонив голову, и осторожно сжал в руке холодную ладонь стоящей напротив него женщины.
- Мужайтесь, - медленно вздохнул он, ответив на устремленный на него тревожный взгляд взглядом мягких, темных глаз. – Болезнь давняя и очень запущенная. Я сделаю все, что в моих силах, но не могу обнадежить вас… Будьте мужественной и готовьтесь к худшему исходу.
Отвернувшись к огромному стрельчатому окну, женщина несколько раз медленно кивнула, и на уголках её губ легла тень грустной улыбки.
- Я вернусь завтра утром, - мягко сказал доктор. – А сейчас мне нужно уйти…
- Да, конечно… - кивнула женщина, крепко пожав руку доктора. – Абелард отвезет вас. Искренне прошу простить нас за то, что разбудили вас среди ночи, герр Вайгль…
- Что вы… - улыбнулся доктор, отчего по его щекам разбежались тонкие морщинки. – Если ваш супруг не почувствует себя лучше, дайте ему выпить четверть стакана оставленной мною микстуры. Пойдите к нему, он желал вас видеть.
- Благодарю вас, доктор, - ответила женщина.
- Прощайте, - сказал доктор и, поклонившись, поднес холодные пальцы собеседницы к губам. – Я буду утром…
- Я пришлю за вами экипаж, - сказала женщина.
Коротко кивнув, доктор прошел мимо неё и через несколько мгновений его гулкие шаги растворились эхом во мраке коридора. Тяжело вздохнув и низко опустив голову, женщина медленно подошла к двери, из которой несколько минут тому назад появился доктор и, выйдя из залы в темный коридор, без единого звука плотно притворила её за собой.
Не зажигая свеч, бледной тенью она бесшумно плыла по темному коридору, низко склонив голову и полузакрыв усталые глаза. Остановившись перед приоткрытой дверью, женщина положила пальцы на дверную ручку и на мгновение остановилась, глубоко вздохнув и тяжело сглотнув, потом несколько раз ударила костяшками пальцев по двери и осторожно толкнула её.
Остановившись на пороге, женщина медленно прикрыла дверь, вслушиваясь в хрипящее дыхание и сдавленный кашель, доносившиеся из-за тяжелого бордового полога кровати.
- Вы желали видеть меня? – тихо сказала женщина, подходя к кровати и присаживаясь на пододвинутый стул.
Расправив платье на коленях, она мельком взглянула на оставленную доктором на тумбе стеклянную бутыль микстуры, из-под которой торчал клочок бумаги, испещренный мелкими буквами.
- Как вы себя чувствуете? – мягко спросила женщина, нежно коснувшись белевшей на темном одеяле морщинистой руки.
- Когда вы рядом, моя дорогая, я чувствую себя превосходно, - послышался в ответ хриплый басовитый голос. – Но доктор говорит, что дела мои плохи и осталось недолго…
- Прошу, не говорите этого! Я люблю вас, а вы так жестоко раните мое сердце! – воскликнула женщина и, склонившись над лежащим, крепко прижала его ладонь к губам.
Горячие слезы медленно стекали по бескровным щекам женщины и падали на морщинистую ладонь. Тяжело вздохнув, лежавший мужчина с трудом приподнялся на локте, и лунный свет, проникавший в комнату сквозь узкую щель между плотными занавесками, на мгновение осветил его бледное, измученное лицо.
- Я люблю вас больше жизни, моя дорогая супруга, - сказал мужчина, медленно проведя по шелковистым льняным волосам женщины шершавой ладонью. – Но вскоре настанет час нашей с вами разлуки, и я хочу, чтобы вы внимательно выслушали и исполнили несколько моих просьб.
- Все, что вы пожелаете, - сказала женщина, подняв голову и взглянув на мужа полными слез глазами.
- Вам минуло лишь двадцать три года, тогда как мне идет уже шестьдесят четвертый год, - сказал мужчина, - вы ещё очень молоды, и я, должно быть, не имею права просить о такой жертве…
- Вы имеете право просить о чем угодно, мой князь, - мягко улыбнувшись, сказала женщина.
- Когда мы с вами клялись друг другу в вечной любви, стоя перед алтарем, я знал, что нет в мире человека счастливее меня, - медленно проговорил князь. – Я знаю, насколько вы привязаны ко мне, любовь моя, и я хотел бы, чтобы в память обо мне вы никогда больше не любили ни одного мужчину так же сильно, как любили меня.
- Я обещаю. Я клянусь вам, мой милый супруг, - горячо воскликнула молодая княгиня, крепко сжимая лихорадочно горячую руку старого князя.
- Я знал, что вы пообещаете… - улыбнулся мужчина, стараясь незаметно смахнуть навернувшиеся на глазах слезы. – Это была первая моя просьба. Вторая же просьба заключается вот в чем…
Приступ удушающего, сухого кашля сдавил горло старика, не дав ему договорить.
- Прошу вас, ложитесь. Вы очень слабы, и вам вредно много говорить, - приобняв супруга за плечи, молодая женщина помогла ему лечь и заботливо взбила подушку под его головой.
- Благодарю вас, - улыбнулся старый князь, сжимая в шершавой ладони маленькую ручку супруги. – Вторая моя просьба заключается вот в чем.
- В чем же? – спросила княгиня, пересев со стула на краешек кровати.
- Мне хотелось бы, чтобы после моей смерти вы не проронили больше ни слезы, - сказал старый князь. – Обещаете вы мне это, моя дорогая супруга?
- Обещаю. Конечно, обещаю. Когда вы будете смотреть на меня с небес, вы не увидите ни одной моей слезы, - уверенно сказала женщина.
- Мне будет радостно смотреть на вас с небес, - мягко ответил мужчина. – И третья моя просьба заключается в том, чтобы завтра с утра вы разослали эти письма по указанным адресам.
Сказав это, старик потянулся было к стоящей рядом с кроватью тумбе, но молодая княгиня, с легкостью утренней пташки вспорхнув с постели, торопливыми шагами подбежала к тумбе и, подняв несколько аккуратно сложенных конвертов, протянула их супругу.
- Возьмите их себе, - остановил её князь. – Мне хотелось бы, чтобы вы стали наследницей всех моих богатств. Каждый камень этого замка, каждое дерево в лесу, что его окружает, по праву принадлежит вам. В этих конвертах находятся документы, которые закрепят право владения за вами, и я хотел бы, чтобы завтра же вы поехали и сами лично передали их адресатам.
- Я выполню вашу просьбу, мой князь, - кивнула женщина, вновь присаживаясь на постель рядом с супругом. – Завтра же, как только приедет доктор, я отправлюсь в город и передам письма адресатам.
- Доктор мне уже не нужен. Отправляйтесь в город с самого утра, - мягко возразил князь.
- Но вы… - дрогнувшим голосом сказала женщина.
- Не волнуйтесь за меня, - ответил мужчина, ласково погладив шелковую ладонь. – Это была последняя моя к вам просьба. А теперь ступайте спать, любовь моя, вы очень устали.
- Позвольте мне остаться здесь, подле вас… - попросила княгиня.
- В этом нет необходимости. Ступайте, - сказал старый князь. – Позвольте мне только поцеловать вас перед сном.
Женщина медленно склонилась над лежащим, и старый князь едва ощутимо коснулся её лба горячими, сухими губами.
- Добрых снов, любовь моя, - сказал мужчина, ласково проведя ладонью по бледной щеке супруги.