- Нет, никогда. Ни разу не видели её в городе после похорон князя, - сказала фрау Реинхилда. – Но добрые люди говорят, будто каждое утро, ещё до восхода солнца, она объезжает свои владения на вороном коне, а на плече её сидит сова.
- Да, сова, - подтвердила фару Зельда. – Ещё в том году по осени, стоя у подножия скалы можно было услышать громкое совиное уханье из-под крыши северной башни. Я и сама видала пару раз, как в дыру под старой черепицей забиралась огромная серая неясыть. А в дубовой роще под мостом каждой ночью ухает черный филин – об том известно всем…
- Но куда же она ездит на своем коне каждое утро? – спросила с любопытством фару Латгарда.
- Кто знает?.. – пожала плечами фрау Зельда. – Быть может, навещает лешего, который прячется в еловой глуши… Её владения тянутся от этого города до самой реки.
- И она всегда одна? – спросила фрау Латгарда.
- Одна, - кивнула фрау Реинхилда. – Хотя за её спиной, наверняка, собирается целый рой бесов.
- Расскажите ещё, - попросила с наивным интересом фрау Латгарда, удобнее устраиваясь на табурете и подпирая впалую щеку худощавой рукой.
- С радостью, - вздохнула фрау Зельда. - Идут годы, но её белоснежная кожа не теряет своей нежности, румянец на её щеках давно погас, но теперь от них веет мертвой красотой. На её плечах – мантия, подбитая горностаевым мехом…
========== Часть 4. Белянка и Ворон. ==========
Тонкими, бледными лучами проникал солнечный свет на чердак через обветшалую кровлю. Откуда-то сверху медленно падали серые пылинки, на мгновение вспыхивали в солнечным луче и тут же гасли, погружаясь в полумрак, царивший под крышей.
Под бесцветными лучами выступали из темноты черные, прогнувшиеся балки, поддерживавшие острый башенный купол, и откуда-то сверху, из беспросветного, вечно царящего под крышей мрака, слышалась шуршащая возня и приглушенное уханье.
В маленьком кругу света, среди блестящих снежинок, тихо падающих через дыру в крыше, сидела прямо на холодном сером полу женщина. Из-под мягкой ткани подола её платья цвета крови, покоившегося на холодном снегу, выставлялся высокий сапог из черной замши. Из-под мохнатой шапки черного лисьего меха спадали на плечи женщины легкие белые локоны.
Матовый румянец её лица и тусклый блеск светлых глаз были окутаны пеленой задумчивости. Погруженная в свои мысли, женщина медленно гладила по белоснежным перьям огромную сову, мирно сидящую у неё на колене.
Она была слишком увлечена смутными образами и обрывками воспоминаний, витавших в голове, чтобы услышать шорох тихих шагов за спиной.
Поднявшись по винтовой лестнице, в круглой комнате чердака появился мужчина. На мгновение застыв в нерешительности, он шагнул к небольшому слуховому окошку, ожидая, пока сидящая на полу заметит его присутствие.
Сняв с головы фуражку, из-под которой рассыпались по плечам черные как смоль волосы, мужчина в легкой рубашке и грубом суконном жилете опустил голову, глядя на серый пол, но его глаза против воли находили среди рассеянного света и белоснежного снега недвижимую фигуру в ярко-алом платье, и взгляд скользил по ровной спине, острым плечам, вырисовывавшимся под пышным подолом очертаниям ног. Вдруг, заметив алую ленту подвязки на черном чулке, выставившемся из-под подола, мужчина отшатнулся назад, задев спиной выломанную деревянную ставню, наклоненную к стене.
Сова на колене женщины встрепенулась, взмахнув огромными белыми крыльями, и взлетела на черневшую под потолком балку. Испуганно вздрогнув, женщина подняла голову вверх и завороженно проследила за кружащим в холодном воздухе белоснежным пером.
- Госпожа, ваш конь готов, - тихо сказал мужчина, низко опустив голову.
Глядя на покрытые тонкой наледью серые камни, он услышал, как зашуршала юбка.
- Благодарю вас, Абелард, - раздался звонкий женский голос. – Ступайте, я скоро спущусь.
- Да, госпожа, - кивнул мужчина и, на мгновение подняв глаза, заметил, как она неловко накидывает на плечи отороченный горностаевым мехом бархатный плащ. – Позвольте, я помогу вам?
- Не стоит. Ступайте, - холодно отрезала женщина, на мгновение взглянув на стоящего у окна конюшего.
Ничего не ответив, мужчина резко развернулся и на винтовой лестнице. Только звук его стремительных шагов ещё несколько мгновений гулким эхом отдавался от каменных стен.
Вслушиваясь в шуршание сов, прятавшихся от дневного света в темноте чердака, княгиня выпрямила спину и вытянула в сторону правую руку. В это же мгновение одна из сов спорхнула с черной балки и тяжело опустилась на предплечье женщины.
Медленными, ровными шагами княгиня подошла к окну, держа вытянутую руку перед собой, и выглянула из башни наружу. Яркая белизна сияющего снега ослепила её на мгновение, и княгиня отпрянула назад, в темноту, закрыв глаза свободной рукой. Сова на её предплечье взмахнула крыльями, переступая с ноги на ногу. Острые, хищные когти царапали нежную кожу, но княгиня этого не замечала.
- Лети, лети, моя Белянка… - едва слышно прошептала женщина и, высунув руку в окно, взмахнула ей в воздухе.
Недовольно ухнув, сова взмахнула крыльями и взлетела вверх, через мгновение потерявшись среди перламутровой белизны затянутого снеговыми тучами неба.
Плотнее закутавшись в плащ, княгиня торопливыми шагами направилась вниз по винтовой лестнице, слушая звонкий стук каблуков по обледенелому камню и шуршание подола по пыльным ступеням.
***
Устроившись на краю деревянной ступеньки под навесом соломенной крыши, конюший задумчиво бросал хлебные крошки сновавшим у его ног голубям. Послышалось приглушенное лошадиное ржание, и мужчина медленно поднял голову, взглянув на нетерпеливо переступавшего с ноги на ногу на привязи вороного коня, от раздувающихся ноздрей которого поднимался вверх белый пар.
Склонившись, конюший поднял глиняный черепок и, отстегнув от пояса фляжку, плеснул в него воды. Поднявшись со своего места, он взял черепок и поставил его на одну из балок, куда не могла забраться кошка. Голуби, вспорхнув с земли, тут же опустились на соломенную крышу навеса, покрытую тонкой наледью. Тихонько воркуя, они легко постукивали острыми клювами по обломку глиняной чашки и с наслаждением пили ледяную воду.
- Чего же смолк, мой друг? – весело спросил мужчина, заметив, что стук лошадиных копыт по вытоптанному двору затих, и обернулся. – Не…
Вдруг он застыл, смущенно замолкнув.
Молодая белокурая женщина, закутанная в отороченный мехом плащ, нежно гладила коня по крутой шее. Она потянулась было, чтобы отвязать от столба поводья, а конь, взмахнув хвостом, уткнулся сухим, теплым носом ей в шею. Пальцы в тонких перчатках не могли отвязать натуго затянутых поводьев, и женщина тщетно отодвигала от себя лошадиную морду, полушепотом прося коня стоять смирно. Сняв одну перчатку, она вновь потянулась к обвязанному вокруг столба поводу.
- Госпожа, позвольте я… - сказал вдруг конюший и в следующее мгновение оказался рядом с привязанной лошадью.
Протянув руку к поводьям, мужчина случайно коснулся холодных белых пальцев княгини. Она одернула руку и торопливо надела перчатку.
- Он очень рад тому, что вы отправляетесь на прогулку каждое утро… - неловко сказал мужчина, отводя вороного коня в сторону из-под навеса.
- Вы никогда не обедаете на кухне… - сказала вдруг княгиня, заметив рассыпанные по снегу хлебные крошки.
- Я варю свой обед прямо здесь, в конюшне… - смущенно ответил мужчина, ласково похлопав коня по жилистой шее.
- Быть может, мне стоит нанять кухарку? Вы не обязаны голодать из-за… - сказала женщина.
- Я готов жить голодом, лишь бы только… - быстро проговорил конюший, на мгновение подняв голову, но тут же осекся. – Седло было очень холодным, и я положил на него войлок.
- Благодарю, Абелард, это очень любезно, - кивнула княгиня, ухватившись одной рукой за луку седла.
- Сегодня очень морозно, госпожа… - сказал мужчина, протянув ей руку и помогая взобраться в седло. – Все тропинки заледенели…
- Ворон несет меня, точно на крыльях, - ответила женщина, - какое дело ему до обледеневшей земли?
- Вы не хотели бы, госпожа, чтобы я сопровождал вас на случай, если конь споткнется и подвернет ногу? – спросил конюший, держа коня под уздцы, и кротко взглянул на сидящую верхом княгиню.
- Благодарю, Абелард, но в этом нет необходимости. Если конь споткнется и подвернет ногу, я вернусь в замок пешком, - ответила княгиня.
Она натянула поводья, разворачивая Ворона в сторону узкой тропинки, тянувшейся по заледеневшим скалам к самому лесу.
Опустив руки, конюший долго смотрел вслед княгине, заметив только, как белоснежная сова, мягко взмахивая огромными крыльями, опустилась на плечо женщины. Через несколько мгновений черная тень коня и кровавое пятно бархатного платья скрылись за пеленой легких снежных хлопьев.
***
- Говорят, что её видели в овраге рядом с замком. Она шла пешком и вела за собой черного, точно черт, коня, - сказала фрау Зельда.
- А другой раз её видели на старом кладбище, - подала голос фрау Реинхилда. – Она бродила босиком среди крестов…
- Да-а… - со вздохом протянула фрау Латгарда. – Это дивная история. От неё веет грустью и загадкой.
- Какие уж тут загадки! – махнула рукой фрау Зельда. – Я всегда знала, что в этом замке что-то нечисто. Молодая княгиня живет там со своим полюбовником, по ночам к ней слетаются вампиры, а по утрам она ходит пить кровь со свежих могил…
- Вестимо так… - вздохнула фрау Реинхилда. – Она никогда не появлялась в городе и ни с кем не разговаривала… Никогда… Идут годы, а она все так же молода и хороша… Это ли не странно?..
- Должно быть, так… - после некоторой паузы согласилась фрау Латгарда.
На несколько минут в комнате воцарилось молчание. Крохотная лучинка почти догорела, и нора фрау Реинхилды медленно погружалась в беспросветный мрак, из которого там и тут выступали косматыми чудовищами очертания угловатой мебели.
- Что ж, погостили, пора и честь знать… - сказала, наконец, фрау Зельда, приподнимаясь с табурета.
- Да, что-то мы засиделись, - неловко улыбнулась бескровными губами фрау Латгарда.
- Ну, что ж… Идемте… - всплеснула руками хозяйка и, взяв со стола лучинку в подсвечнике, кряхтя, двинулась в сторону двери.
Боясь потеряться во мраке подземного жилья, фрау Латгарда торопливо поднялась с места и последовала за провожатой.
Мелькали мимо обшарпанные стены; тусклый свет на мгновение выхватывал из темноты деревянные двери и позеленевшие канделябры. Сделав ещё несколько шагов, фрау Реинхилда остановилась и, поставив лучинку на невидимый в темноте стол, пошарила руками по стене. Раздался глухой щелчок, и с визгливым скрежетом на непроницаемой до того стене возникла узкая полоса света.
Фрау Реинхилда приоткрыла дверь, и в узкий коридор со свистом ворвался холодный ветер.
- Поглядите-ка, снег уже не тает… - задумчиво протянула фрау Латгарда.
- А я и говорю… Пару дней и ляжет уж до конца зимы… - раздалось в темноте ворчание фрау Зельды.
- Фрау Зельда… - позвала было фрау Латгарда, но сгорбленная фигура старухи уже потонула в ночной темноте.
Оглядевшись по сторонам, фрау Латгарда наугад свернула направо и медленно побрела по узкому переулку, где, как в ущелье, завывал ледяной ветер.
========== Часть 5. Дождь и снег. ==========
Комментарий к Часть 5. Дождь и снег.
Из-за малой читательской активности и постоянной неудовлетворенности результатами собственного творчества, Астон решил, что ему пора на писательский retirement, поэтому “Снежная княгиня” была последним рассказом, который появится на КФ. Надеюсь, вам понравился этот рассказ!
На светлую память все, что было выложено на профиле до этого, не удаляю.
Всем удачи и вдохновения!
Aston_Martin.
Холодный северный ветер кружил над шумной площадью, надувая паруса шатров и срывая старый брезент с хлипких, полусгнивших навесов. Завывая в переулках, по которым стекались на площадь люди, он скрипел закрытыми ставнями, трепал с гулкими хлопками развешанное на натянутых между домами веревках белье, швырял в стекла клочья сырого снега.
По желто-серой слякоти медленно шагали лошади, скользя по огромным серым булыжникам, которыми была вымощена площадь. От ряда к ряду перебегали кутающиеся в теплые платки женщины, пряча купленные товары за пазухой или в больших плетеных корзинах; торговцы, проторчавшие добрую часть дня на ветру и в сырости, переступали с ноги на ногу и зябко ежились, быстрее сговариваясь с покупателями и нещадно занижая цены; под одним прилавком, сидя на перевернутых ящиках, парнишка-босяк выливал из дырявого башмака грязную воду.
- Какого черта тут уселся? Ступай отсюда, паршивец! – гаркнул хриплым голосом соскребавший с тротуара огромной лопатой грязь старик в протертом, истончившемся сюртуке, заметив пригревшегося под прилавком босяка.
Медленно катил по середине дороги огромную бочку пивовар; отодвинувшись в сторонку, хромой кузнец вбивал крохотные гвозди в копыто расковавшейся лошади; рядом молодой охотник выторговывал у старухи в лавке кожевенника новенький ягдташ.
- Свежая рыба! Свежая рыба! Голубушка, купите рыбы! Вот этими самыми руками поймал. Все утро по колено в ледяной воде простоял… - седобородый старик в грязной телогрейке, забрызганной рыбьей кровью, протягивал вперед морщинистые, трясущиеся руки, но покупатели проходили мимо, с отвращением отворачиваясь от воняющей протухшей рыбы.
Только жирный рыжий кот сидел под прилавком старого рыбака и таскал одного за другим серебристых подлещиков под взглядом подслеповатых, невнимательных глаз торговца, после чего принимался с наслаждением хрустеть рыбными костями. Закончив трапезу, кот садился на сухой ящик и, тихонько мурлыкая себе под нос, принимался старательно намывать белую усатую мордочку.
В дальнем углу рыночной площади, где в небольшом закутке расположились ткачи, прядильщицы, вышивальщицы и тряпичницы, народу было порядком меньше: две девицы, выбиравшие материю для венечного платья и почти прозрачная, худощава не то женщина, не то старуха.
Держа в руках тонкую сорочку, расшитую золотыми и серебряными нитями, худощавая женщина, одетая в небогатое платье из серой шерсти и укутанная в коричневый полосатый платок, отвернулась от прилавка, внимательно вглядываясь в толпу, собравшуюся на площади.
- Говорят, зима в этом году будет ранняя и суровая, - сказала женщина, обернувшись и протянув молоденькой белокурой золотошвейке сорочку.
- Да, сударыня, говорят так… - кивнула девушка, складывая сорочку и доставая из аккуратного сундучка другую. – Вот, поглядите и эту. Может, приглянется…
- Да-а… Искусная работа… Я в твои годы так же могла. А теперь не могу – не вижу ничего близко, - сказала женщина, отступив на шаг назад от прилавка и принявшись внимательно изучать причудливые узоры серебряных нитей на белоснежном полотне.
- А не знаете, когда за сапожками можно? – спросила девушка после некоторого молчания, навалившись грудью на прилавок и внимательно глядя в бледное лицо худощавой покупательницы, обрамленное бесцветными, поникшими волосами.
- За сапожками? – удивленно переспросила женщина, проведя рукой по мягкой ткани сорочки.
- Герр Вольцоген взялся мои старые сапожки починить, а то видите, теперь приходится мне в башмаках ходить. А на улицах сырость, слякоть… - прощебетала девушка и выставила из-под прилавка маленькую ножку, обутую в деревянный башмачок.
- Не знаю, не знаю, милая моя… Может, тебе уж лучше к сапожнику за новой обуткой сходить? – спросила покупательница, отдав золотошвейке сорочку.
- Было бы на что покупать эти новые сапожки… - вздохнула девушка, подперев щеку рукой и уныло глядя на серую толпу, копошащуюся на площади. – Вон, люди-то сюда не доходят даже… Они все больше рыбу берут да
укроп…
Стоящая у прилавка женщина обернулась к площади и вдруг вздрогнула, отшатнувшись назад и налетев на прилавок.