— Нетрудно было догадаться о вашей природе, — сказал Холмс, зажигая трубку. — Судя по размеру и скорости, существо, старающееся проникнуть сюда через окно, должно быть не кем иным, как летучей мышью-вампиром. Увидев, что зола в моем камине раскидана так, будто кто-то недавно пытался проникнуть в него по трубе, я предположил, что это, скорее всего, крылатое существо; маловероятно, чтобы за последние несколько минут это были разные существа.
— Угу.
Джентльмен подошел поближе и осмотрел Холмса в тусклом свете камина.
— Porca miseria! Я вижу, тут побывал некто того же рода, что и я!
— Прошу прощения? — приподнял бровь Холмс.
— Это пятно крови на вашей шее и щеке! Что за беспорядок тут у вас! Должно быть, вас посетил этот граф из Трансильвании! Какие у него свинские манеры!
— Что? Ах, нет. Нет, здесь не было другого посетителя, сэр, я уверяю вас.
— Так вас не кусал другой вампир?
— Нет, конечно, нет. Как видите, — добавил Холмс, показав на распятие, висевшее у него на груди. — Я защищен.
— Мой вам совет, мистер Холмс. Это вас не защитит. Я добрый католик и даже причащаюсь каждое Рождество во время полуночной мессы.
— В самом деле? Ну, тогда вот это! — Холмс потряс связкой чеснока, которую он до того прятал под одеждой.
— И это вам не поможет, мистер Холмс. Я итальянец.
— Ах вот как?
— Гвидо Паскалини. Рад с вами познакомиться.
— Как вижу, я допустил просчеты, — уныло заметил Холмс.
— Не порицайте себя. Так случается со всеми. Но не могли бы вы стереть это пятно у себя с шеи? Я сейчас соблюдаю диету, и один лишь взгляд на него пробуждает во мне зверский аппетит.
— Это вовсе не кровь. Это несмываемое вещество, след от химического эксперимента, — Холмс указал на стол, на котором беспорядочно громоздились пробирки, мензурки, склянки с растворами и порошками.
— Gesu! И откуда у вас, смертных, только время берется!
— Кстати, о времени, — сказал Холмс, радуясь, что снова обрел контроль над ситуацией. — Может, нам пора перестать тратить драгоценное время и приступить к делу?
— Да, конечно, signore.
— Какова причина вашего визита ко мне? Я о вас ничего не знаю, за исключением очевидных фактов.
Паскалини нахмурился.
— Я не понял вас. Какие факты вы называете очевидными?
Холмс вздохнул и безуспешно попытался сделать вид, что ему вовсе не нравится объяснять очевидное.
— Вам по меньшей мере пятьсот лет, но не больше шестисот пятидесяти. Вы любитель музыки, искусства, литературы, но недолюбливаете крикет. Вы были женаты несколько раз, и последней вашей женой была немка. Вы недавно прибыли в Лондон, вы читали журнал «Стрэнд» и посетили салон актрисы мисс Эпонины Чейст. Вы уже — скажем так —
— Расскажите мне подробно, что произошло, — приказал Холмс.
— Я встал после заката солнца, оделся в вечернее платье, вышел