— Кошмар! Никогда больше не соглашусь сидеть с детьми! Ни за какие деньги! — по дорожке ковыляла встревоженная Валентина Акимовна. — Кто это сделал?
— Я сама, — сквозь слезы пробормотала Маринка.
— Веткой оцарапалась.
— Вас всех надо запереть в комнате, а еще лучше привязать к стульям! — бормотала домоправительница, рассматривая рану на ее шее.
— Вы избалованные, невоспитанные, глупые дети!
К счастью, рана оказалась не опасной — просто глубокая, кровоточащая царапина, пересекавшая шею. В принципе, ее могла оставить сухая ветка, но для этого требовалось довольно большое усилие. Никакого нормального объяснения этого события я так и не нашла. Тем временем, раненая и сопровождавшие ее лица, двинулись к дому. Я замыкала шествие. Уже у двери мне вновь захотелось посмотреть на снеговика — он ухмылялся, глядя нам в след, а потом подмигнул левым глазом…
По всему холлу было рассыпано множество хрустальных шариков. Я наклонилась, подняла несколько — ладонь сразу пронзил обжигающий холод. Абсолютно круглые и прозрачные ледышки таяли в руке, капли воды стекали на пол. Все это было довольно странно, но на раздумья не оставалось времени. Ребята сидели в гостиной, ожидая обеда, а я должна была сбегать на кухню за хлебом. Злая, как черт, Валентина Акимовна проводила меня таким взглядом, что лучше всего было выполнить ее поручение быстро и четко.
— Кап-кап-кап… — капля за каплей вытекала вода из плохо закрытого крана. — Кап-кап-кап…
Этот размеренный стук звучал как-то слишком отчетливо, громко, настойчиво. Каждая капля была так тяжела, что казалось, будто при ее падении сотрясается вся кухня. Решив покончить с этим безобразием, я подошла к мойке. Необъяснимый страх становился все сильнее. В чем была его причина? Почему привычные предметы пугали меня? Ответа не предвиделось. Преодолевая наваждение, я решительно потянулась к крану, собираясь завернуть его поплотнее.
Поток капель иссяк, и тут мой взгляд уперся в оклеенную пленкой «под мрамор» стену. Цветные разводы замысловатого узора медленно перемещались, наслаивались, становились то более насыщенными, то почти не различимыми на белом фоне. Создавалось впечатление, что передо мной плавали струи цветного дыма. Постепенно в их перемещении стала видна некая закономерность — разводы сплетались в темный клубок, превращались в подобие уродливого лица. Я стояла, как зачарованная, и не могла отличить сон от яви. Страшная догадка завладела моим сознанием — что если ночной кошмар продолжается, и все случившееся этим днем — только продолжение бесконечного сна? «Белый снег усыпил меня, зима не отпустит из своих объятий. Этим сновидениям не будет конца. Только весеннее солнце растопит белое покрывало, но жаркие лучи уже не смогут вернуть меня в этот мир… Я сплю, сплю, и никто не в силах прервать этот сон…»
Прошло еще несколько мучительных, растянувшихся на целую вечность мгновений, и вот уже со стены кухни на меня смотрело безобразное, искаженное злобой лицо. Взгляд монстра впился в мои глаза, стараясь проникнуть в душу через дыры зрачков. Он входил в мое сознание, подчинял волю, не позволяя отвести взгляд. Я отчетливо ощутила, как тело пронизывают тонкие, обжигающе-холодные ледяные иглы…
— Сгинь! Сгинь, нечистый!
Отчаянный вопль Валентины Акимовны вернул меня в реальность. Иллюзия исчезла — струйки дыма вновь превратились в узор на клеенке, их переплетение ничуть не напоминало жуткое, убивающее взглядом чудовище. Пожилая женщина медленно опустилась на стул:
— Я больше не могу.
— Вы тоже видели?
— Хочешь удостовериться, как все сработало? Пойми, Яна, я старый человек и то, что вам кажется смешным, просто убивает меня. Почему дети теперь такие жестокие и бессовестные?
— Валентина Акимовна, поверьте…
— Лучше молчи, Яна.
Она поднялась со стула, направилась к двери и тут же столкнулась со встревоженными ребятами. Обеспокоенные нашим долгим отсутствием, они прибежали к кухне, пытаясь выяснить, что случилось.
— Я беру выходной, — голос Валентины Акимовны обрел привычную твердость. Она пронзила нас испепеляющим взглядом старой учительницы. — А как только выпровожу вас в город, сразу уволюсь. Придется тебе самой заняться хозяйством, Яна. И не смейте меня беспокоить!
Высоко подняв голову, она зашаркала к своей комнате. Вскоре мы услышали громкий стук двери, а потом все стихло.
— Чем ты ее достала? Поделись опытом, — поинтересовался Костик, но я так и не ответила ему.
К ночи погода ухудшилась — небо затянули низкие облака, вновь пошел снег. Настроение у всех было хуже некуда — вместо веселых каникул получилась какая-то пакость, дела не клеились, и больше всего хотелось по-волчьи взвыть на луну. Впрочем, никакой луны на небе не просматривалось, а снегопад становился все сильнее и сильнее, будто решил побить все метеорологические рекорды. Мы собрались в гостиной, уныло смотрели на огонь, совершенно не представляя чем заняться. Даже телевизор, и тот повел себя как последний предатель — сломался, не желая ничего показывать.
— Наверное, антенну снегом завалило, — предположил Игорь, еще раз нажав кнопку настройки. — Ни одну программу не берет. Может, посмотрим видак?
— Меня тошнит от мультиков, — уныло отозвался Леша.
— Соскучился по ужасам? — слова Наташи прозвучали зловеще.
— Ничего-то вы не понимаете!
Из дома ушли уют и покой. В нем все стало другим, и даже лица на фотографиях приобрели жесткое, равнодушное выражение. А за окном кружилось бесчисленное множество снежинок, они укутывали землю белым покрывалом, они превращали мир в бесконечную мертвую равнину.
— Мне страшно, — неожиданно нарушила молчание Маринка.
— Ты так и не объяснила, что произошло на самом деле.
— Я же сказала всем и тебе, Светлана, в частности, что на меня напал снеговик. Он схватил меня за шею и с огромной силой потянул к себе. Честное слово!
— У нас снова вечер ужасов? — Игорь отложил видеокассеты и подошел к остальным. — Вам не надоело? Лично я после вчерашних приколов полночи не мог заснуть, а потом видел всякие глупости.
— Тебе снились дурные сны? — переспросила его Света.
— Именно.
— И мне… и мне…
Все заговорили разом, будто нарушив обет молчания и спеша поскорее выговориться, рассказать, о том, что тревожило и лишало покоя. Пустые белые комнаты, хрустальный перезвон, от которого застывала в жилах кровь, таинственные, ставшие ловушками зеркала, любимые куклы и медвежата, ставшие безжалостными врагами — все это было знакомо, перекликалось с моими кошмарными сновидениями. Создавалось впечатление, что все мы попали в один огромный, долгий-долгий сон, блуждали по его закоулкам, сталкивались с одними и теми же монстрами. От таких признаний становилось все страшнее и страшнее. Кто-то из ребят начинал рассказывать о своих злоключениях, второй продолжал его рассказ, третий заканчивал кошмарную историю.
— Но такое просто невозможно! — широко раскрытые, «кукольные» глаза Наташи были полны ужаса. — Люди не могут видеть один и тот же сон. Так не бывает.
— Мы здесь чужие.
— Это точно. Дом-то Янин.
— Я не о том, Костя, — Игорь досадливо поморщился. — Просто весь мир вокруг изменился, стал чужим, враждебным. А еще этот снег. На него просто невозможно смотреть. Белый, сверкающий, он поглощает все звуки, и погружает в вечный покой…
— Мы не выберемся отсюда, — со слезами в голосе прошептала Маринка.
— А что ты думаешь, Светлана? — я в упор посмотрела на считавшую себя ведьмой сестру. — Ты должна хорошо разбираться в этих вопросах.
— Я не думаю, просто мне очень, очень страшно.
Висевшие на стене часы начали медленно, неспешно отбивать двенадцать ударов. Первый день нового года кончился, день, который принес столько страха и тревоги. С последним ударом колокола дверь в гостиную открылась, и на пороге возник одетый в черное человек. Я знала о Кристиане, но и меня его неожиданное появление повергло в трепет, а остальные просто онемели от ужаса. Лица ребят стали белее бумаги, а глаза округлились, застыли неподвижно.
— Я пришел предупредить вас, — выйдя на середину комнаты, негромко проговорил Кристиан. — Вы не должны оставаться в этом доме. Что-то произошло, что-то страшное, наводящее ужас… Не могу понять, что именно, но я чувствую его присутствие. Ужас сочится из стен, пронизывает воздух, он повсюду. Уходите, уходите, пока не произошло самое страшное.
Выражение его жгуче-черных глаз пугало. Так, должно быть, выглядели древние пророки, знавшие и видевшие то, что оставалось недоступным для остальных.
— Боюсь, что скоро никто из вас не сможет покинуть это место, — продолжал он. — Остался только один шанс на спасение — мы должны сейчас же покинуть этот дом. Уйти отсюда.
— Но это невозможно, Кристиан, — Светка с удивлением посмотрела на своего странного приятеля. — Мы все замерзнем.
— Не исключено. Но это довольно легкая смерть. Я попытаюсь провести вас к деревне. Если повезет, я почувствую верный путь.
— Каковы шансы, что вы отыщете дорогу? — вступил в разговор, оправившиеся от испуга Игорь.
— Пятьдесят на пятьдесят, — невозмутимо ответил Кристиан. — Или около того.
— А если мы останемся?
— Я ни за что не отвечаю, — он развел руками, посмотрел на Светку. — Что ты выбираешь?
Она молчала. Молчали все, охваченные самыми жуткими предчувствиями. Что имел в виду этот парень, когда говорил о легкой смерти? Неужели то, что ждало нас дома, было намного хуже? Я почти согласилась идти с ним, но, выглянув в окно, и увидев плотную пелену снега, поняла, что вырваться из западни невозможно.
— Мы никуда не пойдем, — за всех ответила я. — Неизвестно, что произойдет с нами дома, а вот на улице мы точно замерзнем.
— Что ж, — Кристиан неожиданно улыбнулся, — будем считать, что это была шутка. Если вы не желаете уходить, то будьте последовательны и перестаньте обращать внимание на свои страхи. Искренне желаю вам спокойного сна.
— А ты? Ты уйдешь?
— Нет, Светлана. Если моя жизнь скоро оборвется, то я предпочитаю провести последние часы с комфортом. Здесь недурно, — Кристиан подошел к стеллажу, его тонкие, будто светящиеся пальцы скользнули по корешкам книг, — к тому же, есть чем занять время.
Взяв несколько книг, он вышел из гостиной легкой, полной достоинства походкой. Все это было настолько странно, что никто из нас не знал, что и думать. А снег за окнами все падал, падал, кружился в бесконечном танце…
Часть Вторая
Снежный плен
Было холодно. Я натянула на голову одеяло, перевернулась на другой бок и лежала так минут пять, пытаясь согреться. Окно сплошь покрывали роскошные морозные узоры, подсвеченные солнечными лучами, и от этого освещение в комнате было необычным — праздничным и по-новогоднему веселым. Похоже, все неприятности остались позади, но мысли вновь и вновь возвращались к минувшему вечеру. Кристиан напугал нас до дрожи в коленях. Мы долго, до хрипоты обсуждали его слова, да и само появление в нашем доме таинственного незнакомца вызвало у ребят немало вопросов. Разговор был таким бурным, что недавние страхи незаметно отошли на второй план и стали казаться совершенно нелепыми и необоснованными. Мы спорили, спорили, спорили, а потом разошлись по своим комнатам и легли спать. Ночь прошла совершенно спокойно, и если бы не этот жуткий холод в комнате, я бы сказала, что жизнь вернулась в нормальное русло.
— Свет, ты проснулась? — негромко окликнула я сестру.
— Вроде того, — донеслось из-под ватного одеяла. — Ты не в курсе, почему так холодно?
— Наверное, проблемы с отоплением. Такое случается. Как спалось?
— Неплохо.
Выбраться из теплой постели было настоящим подвигом. Представив, что ныряю в ледяную воду, я сбросила одеяло, накинула халатик и заторопилась в ванную комнату. По дороге приложила ладонь к батарее — она была обжигающе горячей, но почему-то совершенно не нагревала спальню.
— Вроде бы все в норме. Может быть, где-то открыли окно?
— Зачем? — удивилась Светка.
— Мало ли что могут придумать эти «колобки».
Ванная комната больше напоминала погреб, так в ней было холодно и сыро. Я шагнула к раковине и едва не упала, наступив ногой на что-то ледяное и скользкое. Как ни странно, по всему полу было разбросано множество ледяных шариков. Скорее всего, здесь действительно не обошлось без Костика и Леши. Они придумали очередной нелепый прикол и теперь разыгрывали его как по нотам. Непонятно было только одно — откуда мальчишки взяли так много ровных, гладких и очень красивых ледышек?
С завтраком пришлось повозиться. Валентина Акимовна разозлилась на нас всерьез и надолго, заперлась в своей комнате и не подавала никаких признаков жизни. Так и не достучавшись к ней, я вздохнула и отправилась на кухню. Холод там был адский, а мойку даже покрывал серебристый пушок инея. Почему-то мне очень хотелось дотронуться до этих крохотных белых кристалликов, но в то же время они вызывали необъяснимый страх. Похолодевшие и чуть дрожавшие пальцы потянулись к инею, но тут меня отвлек громкий голос.
— Скажи, Яна, ты слыхала когда-нибудь историю о макаронах-душителях? — Леша вошел в кухню, плюхнулся на стул. — Эти огромные белые черви выползают из кастрюли и рыщут по дому в поисках добычи. Макароны очень, очень опасны. Заметив добычу…
— Леша, прекрати!
— Это к тому, что я не люблю макароны. Может, пожаришь картошку, хозяюшка?
Я не умела и не любила готовить. Конечно же, ни о какой картошке не могло быть и речи! Даже яичница, и та не желала жариться, как положено, ухитряясь одновременно подгорать и оставаться сырой. Провозившись больше получаса, принесла проголодавшимся ребятам свой кулинарный «шедевр», который, впрочем, не вызвал у них особого восторга.
— А где Кристиан? — кроша яичницу в тарелке, поинтересовалась Маринка. — Почему он не завтракает с нами?
— Он… короче… — замялась я, а потом вспомнила слова Светки. — У него особая диета…
— А, по-моему, он и так очень худой и бледный.
— Это ее последствия. Результаты налицо.
— Класс! — вмешалась в наш разговор склонная к полноте Наташа. — Я думала, что нельзя есть по вечерам, а, значит, и по утрам тоже нежелательно? Но как быть с обедом?
— Лучшую диету изобрели в древнем Египте, — по-деловому расправляясь с моей стряпней, сообщил Костик. — Человек садился на нее и постепенно превращался в мумию. Его клали в саркофаг и помещали в пирамиду. Все были очень довольны.
Позавтракав, мы решили попытаться пройти в деревню. Сегодня мрачные пророчества Кристиана уже не вызывали никаких эмоций, мои гости не собирались разъезжаться по домам, но все же сходить в деревню стоило. Надо было выяснить, расчистили или нет ведущий к шоссе проселок, и сообщить об этом моим родителям. Позвонившая сразу после завтрака мама очень волновалась, и просила разобраться, как там обстоят дела. Одевшись, и прихватив с собой лыжи, наша компания вышла из дома.
От вчерашней работы не осталось и следа — наш участок засыпало новой порцией снега, и аккуратные дорожки превратились в едва различимые желобки между сугробами. А потом мы увидели Батыя. Почему-то пес не был привязан и свободно бегал по двору. Увидев меня, он поменял курс, побежав прямо на нас. Девчонки испуганно взвизгнули, ребята сделали вид, что совершенно равнодушно относятся к огромному сторожевому псу, но потихоньку отступили назад, спрятавшись за мою спину.
— Он нас не скушает? — Игорь задал вопрос, интересовавший всю компанию.
— Батый без причины на людей не наезжает, — я потрепала собаку по холке. Ошейник исчез. Похоже, пес ухитрился выдернуть из него голову и в результате оказался на свободе. — Что случилось, песик?
Он жалобно взвизгнул, ткнулся носом в мою ладонь, прямо через сугробы побежал к воротам, встал на задние лапы, начал скрести запертую калитку.
— Что это с ним? — удивился Костик.
— Не знаю.
— Ты контролируешь ситуацию?
— Вполне, — откликнулась я, хотя это не слишком соответствовало действительности. Батый был очень серьезным, умным псом и всегда вел себя достаточно предсказуемо. Но не сегодня…