Ветер донес рев труб. Войско Бронзового города начало атаку. Ренелс наблюдал за перемещениями противника с помощью волшебного ока, изготовленного кудесниками Таия. Раз в десять лет с Востока приходил купеческий караван с редкими товарами — драгоценной посудой, жемчугом, тончайшими шелками. Иногда купцы привозили и волшебное око, преподнося его в дар могущественным владыкам Элама, Ассирии, Лидии, Мидии, а позднее Парсы. Именно в дар — купцы наотрез отказывались принять плату, сколь бы высокой она ни была, заявляя, что чудо нельзя купить ни за какие деньги. Именно такое волшебное око находилось сейчас в руках отца-стратега.
Грозный шум постепенно усиливался. К реву труб примешался мерный рокот бронзы — это воины-бронзовики били в такт шагам мечами по щитам.
— Сигнал!
Восемь облаченных в сиреневые плаши воинов приставили к губам трубы. Легкие мощно выдохнули воздух — у-у-у-а-а-у-у! В рядах копейщиков запели флейты, фаланга сделала первый шаг — содрогнулась земля — и направилась навстречу врагу.
Какое-то время был слышен лишь мерный топот да резкие всхлипы флейт, затем воздух взорвался от дикого крика и все потонуло в лязге оружия. Тысячи ног взрыли сухую землю, подняв тучу пыли, совершенно скрывшую поле боя.
Мгновения тянулись томительно долго. Стоявшие в резерве воины все заметнее проявляли признаки нетерпения — скорее в бой! Кое-кто из малодушных стал поддаваться панике, вообразив, как из пыльной завесы вот-вот вырвутся тысячи вражеских всадников и их бронзовая стена сметет застывшую у холма кучку бойцов. Волнение становилось все сильнее, стратеги и телохранители переглядывались, лишь Ренелс был совершенно спокоен. Внимательно осмотрев поле битвы, он подозвал к себе двух стратегов. Налетевший порыв ветра помешал Скиллу расслышать отданный Ренелсом приказ, но, судя по всему, командующий приказал обойти неприятеля с левого фланга. Стратеги стремительно сбежали с холма и повели сверкающие металлом колонны на врага.
Но видимо, посланных в бой подкреплений оказалось недостаточно, чтобы изменить ход битвы. И Ренелс понял это. Внезапно он бросил волшебное око в руки ординарца и погнал коня вниз. Поравнявшись с катафрактами, стратег выхватил из ножен меч. Бронированная стена тотчас же устремилась за своим полководцем. Всадники ворвались в пыльную тучу и исчезли.
Вскоре картина боя начала меняться. На левом крыле, которое было подкреплено двумя отрядами пехотинцев и катафрактами, противник дрогнул и побежал. В центре бой продолжался с переменным успехом, зато справа бронзовики прорвали строй витязей и начали обход неприятельского войска. Сотни полторы всадников ударили в тыл фаланге, столько же устремились к обозу, рассчитывая поживиться трофейным барахлом.
На холме к тому времени осталось не более двух десятков воинов да безоружные обозные. Последние даже не подумали о сопротивлении и тут же брызнули во все стороны. Увидев это, обратились в бегство и большинство всадников, в том числе и стражник Скилла. Скиф, в буквальном смысле слова связанный со своим охранником одной веревочкой, был вынужден последовать его примеру.
Их лошади неслись во весь опор, но преследователи не отставали. Вскоре конь стражника стал задыхаться под тяжестью закованного в доспехи седока. Засвистели стрелы. Скиф, чья спина не была защищена в этот раз достопамятной кольчугой из ткани хомс, зябко поежился. Поравнявшись с охранником, он крикнул:
— Перережь веревку!
Тот выхватил меч и довольно безрассудно попытался снести Скиллу голову. Однако кочевник увернулся, а в следующий миг очутился на чужой лошади. Цепь кандалов опутала стражнику шею. Рывок, и тот кулем полетел на землю. Почувствовав облегчение, конь прибавил ходу, а Скилл вытащил из висевшего у седла горита лук — свой лук! — и стрелу. К счастью, цепь была достаточно длинна, чтобы позволить рукам натянуть тетиву. Лизнув оперение стрелы, скиф приладил ее к тетиве, обернулся и выстрелил. Негромкий вскрик — и мимо скифа пронеслась лошадь без всадника. Но топот за спиной не утихал. Скиф обернулся вновь. Очередной преследователь оказался шагах в тридцати. На нем был роскошный бронзовый доспех, а голову защищал шлем с личиной. Уязвимым у всадника являлось только одно место — глаз. Накинув поводья на шею, Скилл развернул корпус и выпустил две стрелы. Первая скользнула по бронзовой личине. Взбешенный всадник поднял голову, и в этот миг вторая стрела вонзилась ему точно в глаз. Выпустив из рук поводья, он вывалился из седла.
Тем временем преследователи решили изменить тактику и захватить Скилла живым. Теперь они целились в лошадь. Несколько стрел отскочили от покрытого бронзовыми пластинами крупа, но одна вонзилась в ляжку. Измотанная долгой скачкой лошадь взбрыкнула и рухнула на землю. Когда Скилл вскочил на ноги, вокруг него уже гарцевали с десяток всадников. Один из них поднял руку, привлекая внимание Скилла.
— Эй, скиф, консул Калгум просит тебя пожаловать в гости!
Скилл медленно опустил лук. Что ж, в его жизни случались и более лихие повороты…
Лицо Калгума было залито кровью, обильно струящейся из рассеченной брови. Он выглядел слегка подавленным, но не унывал.
— Мы проиграли первый бой, но какая была сеча! Я перехитрил проклятого Ренелса, внезапно бросив в атаку боевых львов. Они совершенно смяли его левый фланг и пробили бреши в фаланге. Но копейщики-золотовики держались хорошо. Хорошо! Мои ребята сколько ни старались, так и не смогли разрезать фалангу надвое. А затем Ренелс неожиданно ввел в бой арбалетчиков, которые в мгновение ока перебили всех львов, а заодно и большую часть моих меченосцев. Естественно, понеся такие потери, мы не смогли выдержать удара катафрактов. Проклятые стальные болваны! Их не берет ни меч, ни стрела. Они вдребезги расколошматили мою легкую кавалерию. Думаю, не уцелел ни один всадник. А, отстань! — Калгум оттолкнул руку лекаря, пытавшегося перевязать рану.
— Да, веселое было дело, — равнодушно согласился Скилл, потирая освобожденные от кандалов запястья. — Как же вы смогли захватить Серебряный город, имея дело с мыдниками?
Калгум пренебрежительно махнул рукой:
— Что они стоят, твои мыдники! Они могут лишь убивать безоружных. — Консул хитро осклабился. — Скажу тебе по секрету, я придумал маленькую хитрость. Мои воины несли с собой мешочки с толченым мелом. Как только мыдники напали на передовой отряд у городских ворот, воины дружно бросили мел перед собой. Ха! Мыдники тут же стали видимыми, и их изрубили. Оставшиеся в живых попрятались кто куда и не смеют высунуть носа!
— Голова! — искренне похвалил Скилл.
— Еще бы! А архонтов из Городского Совета я приказал повесить на крепостных зубцах. Они так и висят — по порядку: толстый, средний и тощий. Ха-ха!
Скилл внимательно посмотрел на Калгума и изумился перемене, происшедшей с этим человеком. Всего несколько дней назад он был тихим неприметным купцом. Теперь же перед ним сидел грубый, туповатый, самодовольный солдафон, чья глотка исторгала неприлично громкий гогот. Нет, власть определенно не пошла на пользу Калгуму. Скиф вздохнул и спросил:
— Ты, случайно, не знаешь, как поживает Лаоника?
— Да на кой тебе сдалась эта девка! Выбирай любую!
— Спасибо, — поблагодарил Скилл. — Меня вполне устраивает и эта.
Ну, как знаешь! Не обращай внимания… Может быть, я говорю немного несвязно. Не обращай внимания. Я возбужден. Проклятый секироносец! Он все-таки пробил мой шлем. Но ничего, мой меч проткнул его шею насквозь! Вот это дело! Вот это я понимаю! Ты должен понять меня, ведь ты воин. А воин живет войной. Наконец-то наши мечи окрасились в алый цвет!
Скиллу надоело слушать откровения консула, он встал.
— Ты куда?
— Пойду проведаю Лаонику.
— Влюбленный глупец! — захохотал Калгум. — Ну ладно, возьми в той суме пару золотых побрякушек. Подарок ей от меня. — Скиф не стал возражать и выбрал два изящных золотых браслета. — Эй, когда вернешься, я рассчитываю на твой лук!
Ничего не ответив, Скилл вышел наружу.
Он шел по улицам и не узнавал Серебряного города. Словно чья-то враждебная рука стерла его чарующую магию. Большинство храмов и дворцов были разрушены, статуи сброшены с постаментов, дома зияли пожарищами. Кое-где валялись изуродованные трупы горожан. Время от времени попадавшиеся навстречу Скиллу патрули бронзовиков почтительно пропускали скифа, о подвигах которого были немало наслышаны.
Почти дойдя до дома покойного Менандра, Скилл вдруг вспомнил, что не знает, где живет Лаоника. Он ведь ни разу не был у нее в гостях.
— Ладно, будем надеяться, что у Менандра попадется кто-нибудь из знакомых, — пробормотал Скилл и ускорил шаг.
Так оно и вышло. Едва успев войти, Скилл заметил Герона, прыгнувшего при его появлении в одну из дверей. Скилл догнал кифариста и после недолгой борьбы и пары увесистых затрещин извлек его на свет.
— Привет! — сказал он как можно дружелюбней.
— А… здравствуй, — пробормотал Герон, с ужасом поглядывая на лук, висящий за спиной Скилла. — Ты не убьешь меня?
— Если есть за что — убью! — пошутил скиф и тут же пожалел о сказанном, так как Герон рухнул на колени и, причитая, стал целовать руки кочевника.
— Встань, встань… — Скилл тщетно пытался поднять испуганного кифариста на ноги. Наконец это занятие ему надоело, и он рявкнул: — А ну, встань!
Герон поспешно вскочил.
— Что ты здесь делаешь?
— После смерти Менандра Совет подарил мне этот дом.
Скилл скривил губы.
— С условием, что ты станешь новым доносчиком?
— Да, — потупив взор, признался Герон.
— Ладно, не тушуйся! Меня это уже не касается. Скажи мне, где живет Лаоника.
Герон вздрогнул и начал тихонько пятиться от Скилла.
— Ты что?
— Я… этого не знаю.
Скилл в два шага догнал намеревавшегося пуститься в бегство кифариста.
— Лжешь! Говори, иначе я вытрясу твою трусливую душонку!
— Пусти! — Герон стал белее горного снега.
— Говори правду, что с ней?!
— Ее убили. — Слова эти дались трусу нелегко. Он обмяк, колени дрожали.
— Кто? — спросил Скилл мгновенно охрипшим голосом.
— Бронзовики. Захватив город, они принялись измываться над жителями. Многие пострадали. Особенно девушки. Солдаты хотели изнасиловать ее, она сопротивлялась, тогда они закололи ее мечами.
— А ее парень?! — почти закричал Скилл.
— Он струсил и убежал.
— А-а-а! — завыв, скиф повернул лицо к зеленому небу. — Проклятый город! Проклятые люди! Будь проклят этот мир!
— Иди, — сказал он Герону. — Не бойся. Я тебе ничего не сделаю. Если найдешь время, помяни Лаонику.
Едва сдерживая рыдания, Скилл быстро зашагал прочь от дома Менандра.
Именно в этот момент начался штурм города. Атакующим не пришлось брать стены приступом. Подземный ход все же существовал, хотя и вел не в храм Аполлона. Один из сикофантов выдал эту тайну Ренелсу. Недолго думая, стратег отправил под землю своих испытанных секироносцев. Те прорубились к городским воротам и распахнули их.
В город хлынули катафракты, а за ними толпы копейщиков, арбалетчиков и витязей. Оборонительные линии бронзовиков были прорваны, на улицах разгорались жаркие бои.
Скилл повернул за угол и застыл, будто налетев на каменную стену. Посреди улицы двигался отряд катафрактов. Заметив вооруженного человека, всадники заорали и повернули коней к нему.
Их было восемь. Скиф выпустил двенадцать стрел, прежде чем последний катафракт рухнул на землю. Полюбовавшись результатами своей работы, Скилл извлек стрелы и направился к зданию Городского Совета. По дороге ему не раз приходилось вступать в стычки. Он убивал всех, не разбирая, бронзовик или золотовик преградил ему путь. Несколько раз по нему стреляли арбалетчики. Скилл снял стрелами двоих, с удивлением обнаружив на одном из врагов свой панцирь, в который немедленно облачился.
По мере приближения к центру города встречалось все больше и больше трупов. Враги лежали в разных позах с жутко оскаленными лицами. Чего стоил лишь один бронзовик, рухнувший рядом с поверженной статуей Зевса. Удар двуручного меча расколол его голову надвое, забрызгав мостовую розовым месивом мозгов. Зрелище не для слабонервных!
Вот, наконец, и Городской Совет. Отодвинув ногой лежащего у дверей мертвеца, Скилл прошел внутрь. В комнате, которая была некогда стражницкой, яростно рубились три воина. Раненный в руку и шею бронзовик из последних сил сопротивлялся натиску двух врагов. Свистнула стрела скифа, и один из них рухнул на пол. Спустя мгновение за ним последовал и второй. Бронзовик вытер со лба смешанную с потом кровь.
— Спа…
Он не договорил. Третья стрела пронзила ему шею.
— Вот так-то лучше, — пробормотал Скилл и шагнул в следующую залу.
Это помещение напоминало бойню. На мраморном полу, щедро политом кровью, валялись два десятка трупов. По разные стороны длинного стола, за которым некогда решали дела архонты, стояли Калгум и Ренелс. Оба тяжело дышали. Из многочисленных, но неглубоких ран сочилась кровь. При появлении Скилла враги оживились.
— Скилл! — заорал Калгум. — Пристрели этого ублюдка!
Ренелс предложил сделать то же самое применительно к консулу, пообещав:
— Убей его! Получишь свободу и столько золота, сколько сможешь унести!
Скилл усмехнулся:
— Свободу я уже получил, золото мне не нужно, убил я достаточно. И еще: знаешь, Калгум, твои воины убили Лаонику.
— Мне очень жаль, Скилл! Поверь, мне очень жаль! — Консул перевел ненавидящий взгляд с Ренелса на скифа.
— Твою жалость не положишь в карман, — заметил кочевник. — Я не буду вмешиваться в ваш спор. Пусть победит сильнейший.
— Предатель! — заорал Калгум.
Отец-стратег промолчал. Его этот вариант вполне устраивал.
В этот момент в залу ворвался бронзовик с мечом в руке. Скилл мгновенно свалил его наземь. И тут же Ренелс напал на своего противника. Калгум был настороже и парировал первый удар, но стратег ловко повернулся вокруг своей оси и рубанул бронзовика по боку. Доспех лишь частично смягчил удар, по обшитой бронзовыми пластинами юбке заструился тонкий ручеек крови.
Стремясь развить свой успех, стратег удвоил усилия. Калгум отражал его удары, но все более неуверенно. Было заметно, что силы оставляют его. Внезапно он решился на отчаянный шаг и с криком бросился на противника. Направленный наобум меч рассек левую руку Ренелса, и в тот же миг Калгум захрипел и, обмякнув, осел на пол.
Стратег вырвал меч из живота бронзовика и повернулся к Скиллу:
— Ты не мешал мне, и я сдержу свое обещание. Ты свободен. Бери золото, сколько влезет, и выметайся из города.
— Мне не нужно золото, — ответил скиф и поднял лук.
— Так! Значит, ты решился воспользоваться своим преимуществом! Благородно!
— Так же как воспользовался бы и ты, дерись мы на мечах.
— Но я ранен и утомлен поединком. Шансы теперь равны.
Скилл молчал, не опуская лука.
— Позднее ты будешь корить себя за то, что струсил и предпочел убийство честному поединку.
— Будь по-твоему… — процедил Скилл, ловясь на провокацию Ренелса. Он приставил лук к стене. В ладонь легла рукоять меча.
Противники начали сходиться.
— Что-то ты сегодня осторожен, сопляк, — ухмыльнулся стратег, желая раззадорить Скилла. — В прошлый раз ты был более прыток.
Скиф молчал. Мелкими шажками он стремительно двигался вокруг Ренелса, пытаясь прижать его к стене. Но стратег внимательно следил за его перемещениями и ловко избегал невыгодных положений. Наконец Скилл потерял терпение и атаковал. И едва не поплатился жизнью. Длинный меч Ренелса просвистел над его головой, срезав прядь волос.
Стратег наигранно захохотал:
— Должно быть, ты желаешь, чтобы я обрил твою голову!
Не отвечая, Скилл напал вновь. На этот раз он сделал ложный выпад, и Ренелс попался на эту удочку. Его меч поразил пустоту, и в тот же миг клинок Скилла срубил стратегу часть челюсти.
Взревев от ярости и боли, Ренелс бросился на врага. Но ярость — плохой советчик. Скилл вновь ушел от удара и рубанул стратега по шее. Фонтаном брызнула кровь. Любой другой, получив подобную рану, рухнул бы замертво, но Ренелс устоял. Хрипя и шатаясь, он вновь пошел на Скилла. Лицо стратега было страшно, длинный меч описывал стремительные круги. Под сердцем у Скилла захолонуло от предчувствия близкой гибели.