— Да, если примешь участие в соревновании с наместником. И князь прибавит к этой тысяче свой драгоценный перстень.
— С зеленым алмазом? — полюбопытствовал Скилл.
— Приходилось слышать.
На физиономии вельможи появилась гаденькая ухмылка.
— В таком случае полагаю, тебе известно, какая ставка должна быть с твоей стороны.
— Моя голова, не так ли?
— Именно так. — Распорядитель, казалось, был готов захлебнуться от восторга. — И каков будет твой ответ?
Скиллу очень хотелось надеяться, что его ответ разочарует канареечного человечка.
— Я согласен.
— Вот как… — Оставив скифа в покое, распорядитель умчался на трибуну. Тогда к Скиллу подошел его менее удачливый соплеменник.
— Я все слышал, — сказал он, стараясь не глядеть в глаза Скиллу.
— И что же?
— Ты напрасно рискуешь.
Скилл изобразил удивление:
— И ты предупреждаешь об опасности отверженного, смерти которого будет рад каждый скиф?!
Соплеменник сердито блеснул глазами.
— Что было, то было, и я считаю — тебя осудили верно. Законы кровного родства сильнее любых других соображений, даже если эти соображения исходят из самых благих намерений. Но ты слишком хороший стрелок, чтоб я желал твоей смерти. В нашем племени нет стрелков, подобных тебе. И потому я желаю, чтоб ты жил хотя бы во славу скифов.
— Спасибо, я растроган твоей заботой, — сказал Скилл. Он и впрямь был почти растроган. — Но я не привык отступать.
— Как знаешь, мое дело предупредить тебя.
— Еще раз спасибо.
— В таком случае удачи! Она тебе очень пригодится.
Скилл кивнул, и его земляк отошел в сторону, уступая место вернувшемуся с трибуны распорядителю.
— Сейчас наместник будет готов. А заодно приготовят новые мишени.
— Что вы придумали на этот раз? — с усмешкой поинтересовался Скилл.
На лице распорядителя была змеиная злоба.
— То, с чем тебе, глупец, никогда не справиться! — процедил он. — Кстати, у нашего палача острая секира. Надеюсь, она понравится твоей шее.
— Не думаю, что дело до этого дойдет.
Ярость, зародившаяся в сердце Скилла, обрела ровные очертания. Скиф мечтал именно о такой ярости, вселяющей уверенность и спокойную злость. Это ярость воина, знающего, что ему некуда отступать и готового дорого продать свою жизнь. Обладающий подобной яростью один может противостоять сотне.
— Скилл стал следить за слугами, суетящимися посреди лужайки. Они устанавливали какое-то приспособление, нечто вроде закрепленного на шесте колеса. Вот шест вкопали в землю, после чего к колесу прикрепили тонкую бечеву, на конце которой был привязан самый обычный гранат. Скилл подумал, что это не самое сложное испытание. Расстояние до мишени было не столь велико, чтобы умелый стрелок не мог попасть в гранат. Однако фантазия устроителей состязания оказалась куда более изощренной, чем предполагал Скилл.
Вскоре появился наместник, приготовившийся к соревнованию. Он успел переодеться в добротный походный костюм, а в руке князь держал лук Лучшего стрелка или точную его копию. Холодно улыбнувшись Скилу, он занял место на линии рядом с ним, после чего распорядитель принялся объяснять суть состяния.
— Каждому из участников, — громогласно объявил он звенящим от плохо скрываемого торжества голосом, — даются три стрелы, какими следует поразить приведенную в движение мишень. Побеждает тот, кто первый сделает это. Победитель получает назначенную награду… — Тут распорядитель ехидно улыбнулся Скиллу. — А проигравший не вправе воспрепятствовать ему сделать это. Можно начинать!
Канареечно оперенный вельможа махнул рукой, и один из слуг раскрутил колесо, придав ему такую скорость, что глаз едва мог уловить движение болтающегося на бечеве граната.
— Ну давай, герой! — процедил наместник, беря первую из стрел. — Сейчас я проверю, действительно ли ты хорошо стреляешь!
Положение было не из приятных. Гранат — сам по себе очень маленькая мишень, а движущийся с подобной скоростью он становился практически неуязвимым. Наместник рассчитывал на колдовские чары своего волшебного камня, притягивающего стрелы к цели. А на что мог рассчитывать Скилл?!
Зрители настороженно стихли, с замирающим сердцем наблюдая за смертельным поединком. Большинство из них знали о ставке, сделанной участниками этой игры. Симпатии зевак были явно на стороне отважного чужеземца, но мало кто верил в его победу: все знали о неестественной меткости наместника, соревноваться с которым просто не по силам обычному человеку, как бы хорошо он ни владел луком.
Гранат крутился, словно надоедливое насекомое, и Скилл невольно вспомнил о фразе Дорнума насчёт того, что наместник может сбить на лету муху. Гранат походил именно на такую, стремительную и надоедливую муху, от которой зависела жизнь и смерть Скилла. Затаив дыхание, скиф поднял лук и, прицелившись, сделал первый выстрел. Как ни пытался он рассчитать движение мишени, это ему не удалось. Стрела пролетела мимо, вызвав разочарованный вздох зрителей. Наместник глухо рассмеялся.
— Давай стреляй! — поощрил он. — Сделай-ка еще пару выстрелов! — Владыка Бактры с помощью волшебного алмаза мог поразить цель когда угодно, но он получал удовольствие от продления игры с заранее известным исходом.
Скилл, уже приладивший к тетиве вторую стрелу, после этих слов повременил с выстрелом. Он вдруг сообразил, что колесо постепенно замедляет ход и через некоторое время должно достичь скорости, вполне приемлемой для того, чтобы поразить заветную мишень.
— Ну что же ты?! — прошипел наместник, раздраженный непонятным ему бездействием своего соперника.
— Я не спешу, — ответил Скилл и с усмешкой опустил лук. Сколь бы ни велики были колдовские чары, помогавшие его противнику, тот не мог сравниться в скорости владения луком со Скиллом, а значит, скиф в любой момент успеет первым выпустить стрелу.
Расчет оказался верен. Колесо постепенно замедляло ход. Гранат, поначалу вертевшийся словно сумасшедшая юла, уже двигался не столь быстро. При известной доле везения Скилл мог поразить его, однако скиф не спешил. Ведь в случае промаха у него осталась бы всего одна стрела против трех наместника, потому кочевник решил заставить противника израсходовать хотя бы одну из своих попыток.
А князь, в свою очередь, решил закончить игру. Он поднял лук и начал целиться. Камень в его перстне на правой руке заиграл тусклым зеленоватым блеском. Этот блеск завораживал своей мертвенной красотой, но Скилла занимал вовсе не он. Скосив глаза, скиф наблюдал за побелевшими от напряжения пальцами, готовящимися вот-вот расстаться со стрелой. Он уловил то едва приметное движение, означающее, что пальцы готовы разжаться, и упредил их. Вскинув лук, Скилл послал свою вторую стрелу, но не в гранат, а в обод колеса, куда попасть было гораздо легче. Следом за стрелой Скилла метнулась вперед стрела, выпущенная наместником. Она летела точно в цель, куда направила ее магическая сила камня. Она несла смерть Скиллу, но скиф в который раз перехитрил свою смерть. Стрела, пущенная им на крохотный миг раньше, вонзилась в обод колеса, придав ему дополнительную скорость. Мишень, уже ощущавшая прикосновение стрелы, рванулась вперед, заставив и наместника, и зрителей охнуть. Наместника — разочарованно и злобно, толпу — облегченно.
— Подлец… — прошептал наместник, одаривая Скилла ненавидящим взглядом.
— Честь имею, — ответил скиф, после чего с улыбкой осведомился: — Надеюсь, я не нарушил правил игры?
— Ладно, умник, — голос князя брызгал ядом, — не забывай, что у тебя осталась последняя стрела.
— Но и у тебя немногим больше!
Заскрипев зубами, наместник торопливо достал вторую стрелу. Однако торопливость — плохой помощник, даже если на твоей стороне колдовские чары. Князь занервничал, и Скилл воспользовался этим. В тот самый момент, когда пальцы его противника готовы были разжаться вновь, он звонко отпустил тетиву, заблаговременно освобожденную от стрелы. Этот неожиданный звук ударил по напряженным до предела нервам вельможи. Вырвавшаяся из его руки стрела улетела так далеко от мишени, что в толпе раздались смешки, сопровождаемые не очень лестными для стрелка замечаниями.
— Один — один, — заметил Скилл.
На этот раз наместник ничего не сказал, но выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Он извлек третью стрелу, и сделал это очень быстро, потому что колесо значительно замедлило свой ход. Волшебный камень запульсировал, словно собирая энергию для того, чтобы бросить стрелу точно в цель. Но теперь Скилл не стал дожидаться действий соперника. Гранат двигался не быстрее, чем пикирующий вниз ястреб, которых Скиллу неоднократно доводилось поражать своими стрелами. Свист тетивы был звонок, полет стрелы точен. Наконечник вонзился в центр спелого плода, рассекши его на куски, липкими ошметками брызнувшими во все стороны. Злобно закричав, наместник выстрелил вслед исчезающей мишени, но его стрела поразила лишь пустоту.
Толпа, взорвавшаяся было криками, настороженно затихла. Скиф тоже молчал, ожидая, что станет делать его сиятельный соперник. У него в колчане были две стрелы, и он не собирался задаром расставаться со своей беспутной жизнью. Но наместник совладал с собой. Изобразив улыбку, он вымолвил столь сладко, как только был способен:
— Ты отлично стрелял и заслуживаешь самой высокой награды. Пойдем во дворец, и ты получишь ее.
Краем глаза Скилл увидел Дорнума, делающего ему какие-то знаки. Возможно, тот хотел предупредить своего приятеля об опасности. Скилл и сам знал о ней. Опасность преследовала его всегда. К тому же сейчас он ничего не мог поделать. На его две стрелы приходилось не менее десятка вооруженных до зубов воинов, незаметно замкнувших соревнующихся в тесный круг.
— Хорошо, — сказал Скилл. — Я только возьму своего коня.
— О нем побеспокоятся мои люди. Пойдем. — Крепко вцепившись рукой в плечо скифа, наместник повлек его за собой. — Кстати, у тебя очень хороший конь, — заметил он как бы про себя. — Очень хороший…
Глава 4
ЗАГОВОР
Да, у Скилла и впрямь был очень хороший конь. Какое однако скверное слово — «был»!
Постанывая от боли, Скилл медленно брел по темной улочке Бактры. Слуги наместника на славу поработали над его боками, не забыв уделить должное внимание и остальным частям тела.
Все случилось именно так, как опасался Скилл. Едва он очутился во дворце — на его руках повисли несколько дюжих воинов, а наместник получил возможность наконец-то высказать свое неудовольствие чересчур меткой стрельбой скифа.
— Тебе показалась недостаточной награда в сто монет… — процедил он. — Ты захотел еще и мой перстень, а заодно решил осрамить меня, повелителя Бактры! Что ж, второе тебе вполне удалось, но вот первого ты никогда не получишь!
— А как же твое обещание? — попробовал было заикнуться Скилл.
Наместник развеселился.
— Обещание? — переспросил он, заливаясь веселым гоготом, которому вторили воины и подоспевшая свита. — Конечно же я исполню его! Но лишь отчасти. Ты не получишь ни серебра, ни кольца, а заодно расстанешься со своим конем и с луком. Твой конь слишком хорош для такого оборванца, ну а лук я забираю исключительно в целях личной безопасности. Кто знает, какая мысль может прийти в такую сумасшедшую голову. Но взамен ты получишь самую великую из наград, о какой только может мечтать человек.
— И что это за награда? — спросил скиф, уже понимая, каков будет ответ.
— Жизнь, идиот! Свою собственную жизнь! Хоть ты ее и не заслуживаешь. — Наместник кивнул воинам и приказал: — А теперь отделайте его как следует, а когда наступят сумерки, выкиньте прочь из дворца.
Скилл попытался вырваться, но рук, вцепившихся в него, оказалось слишком много, и они были очень крепки. Под злорадный смех вельмож воины потащили скифа в небольшую темную комнатушку, все убранство которой состояло из брошенной на пол грязной подстилки, и как следует отдубасили его. Потом они повторили эту операцию еще и еще, после чего, схватив незадачливого стрелка за руки, за ноги, просто-напросто швырнули его через изгородь в ров, в который бросали отходы с дворцовой кухни, пожелав больше никогда не попадаться им на глаза.
Скилл, весь перемазанный вонючей жижей, с трудом выбрался из рва и теперь брел по темным улочкам, распугивая своим видом и запахом немногочисленных, спешащих по домам прохожих. Он был вне себя от бешенства. Мало того что ему не выплатили положенную награду, за какую он рисковал собственной головой, мерзавец наместник вдобавок лишил его коня и лука, превратив лучшего в мире стрелка в вызывающего отвращение у порядочных людей бродягу. Нет, Скилл не прощал подобных обид. И если наместник думал, что все его неприятности уже закончились, он заблуждался. Неприятности только начинались.
Скилл пересек небольшой пустырь и вышел к майдану, рядом с которым находилась харчевня, в которой он так славно поужинал накануне. Тут можно было встретить кого-нибудь из знакомых или, по крайней мере, людей, наблюдавших за состязанием и переживавших за Скилла. Но больше всего скиф надеялся, что застанет в харчевне Дорнума, и он не ошибся. Разбойник действительно сидел за тем самым столиком, за каким они со Скиллом недурно попировали накануне. Увидев скифа, Дорнум махнул ему рукой. Скилл нерешительно ступил через порог, чувствуя, как взгляды сидящих за столами людей обращаются на него. Помятая физиономия скифа и, конечно, исходившее от него зловоние не могли не привлечь внимания. Другой в подобной ситуации почувствовал бы себя не в своей тарелке, но Скилл не отличался особой стыдливостью, а кроме того, он был слишком разозлен, чтоб обращать внимание на такие мелочи. Пройдя через всю залу, он уселся рядом с Дорнумом и без промедления поднес к губам его кубок. Живительная влага освежила пересохшее горло, огнем брызнув в кровь.
— Еще!
Скилл пододвинул емкость Дорнуму, и тот без промедления наполнил ее до краев. Теперь скиф пил медленно, смакуя напиток и ощущая, как силы возвращаются к нему. Осушив бокал до дна, Скилл поставил его на стол и только сейчас посмотрел на Дорнума. Хотя вор и улыбался, но вид у него был такой, словно ему больше всего хочется зажать пальцами нос. Скилл криво усмехнулся:
— Благоухаю, словно розовый куст, не так ли?!
— Чуть сильнее, — ответил Дорнум. — Похоже, ты получил свою награду.
— Сполна, — подтвердил скиф.
— Я предполагал, что все примерно так и будет.
— Умник! — проворчал скиф. — Можно подумать, я не предполагал! Полагаешь, я мог отказаться от приглашения наместника посетить его дворец?!
— Пожалуй, нет.
— То-то же…
Дорнум наконец-то сдался и зажал нос пальцами.
— Тебе недурно бы сменить одежду.
— Не мешало бы, — согласился Скилл. — Но как? Где ее взять? Кроме того, у меня нет денег. Эти мерзавцы отобрали у меня не только коня и лук, но и кошель.
— Ну, деньги это не проблема. Я — твой должник. Притом дважды. Вчера ты угостил меня отменным ужином, а сегодня благодаря тебе я обеспечил по крайней мере полгода безбедной жизни.
— Рад это слышать.
— Сейчас я поговорю с хозяином. — Дорнум подозвал к себе владельца харчевни и принялся о чем-то говорить с ним, указывая глазами на Скилла. Тот внимательно оглядел гостя, брезгливо морща при этом нос, после чего кивнул и указал на виднеющуюся неподалеку дверь. — Иди за ним, — сказал разбойник. — Он даст тебе одежду и воду, чтобы помыться. Пока ты будешь приводить себя в порядок, я закажу еду.
— И побольше, — попросил Скилл. — Я чертовски проголодался!
Когда он помылся и переоделся в принесенную владельцем харчевни одежду, стол был уже накрыт. Дорнум не поскупился, заказав много и только самое лучшее. История повторялась с точностью до наоборот. Теперь жадно насыщался Скилл, а разбойник, потягивая вино, наблюдал за ним. Наконец скиф набил брюхо и с довольным стоном отвалился от стола.
— Ну все…
— Хорошо бы, если так. — На лице Дорнума появилась хитрая усмешка. — Но, насколько я разбираюсь в людях, ты захочешь отомстить за нанесенное тебе оскорбление.
Скилл кивнул, прибавив:
— И не только за оскорбление. Я намерен вернуть коня, лук, мои деньги и перстень, честно мною выигранный. Кроме того, ты не совсем правильно выразился — я не захочу, я уже хочу!