— Все это у меня не укладывается в голове, Роджер, — произнес с расстановкой Чэтуорт. — Никогда и никто мне ничего подобного не рассказывал, да, наверное, и не расскажет. Не могу понять, как муж может сохранить в тайне от своей жены... зная вас и вашу жену...
- ...но зная также, как Кеннеди контролировал каждый мой шаг, — добавил Роджер.
— Да-да, вот именно. Кстати, уже почти пять часов. Э-э... а как насчет вашей жены? Вам, наверное, не терпится увидеть ее? Хотя она... черт возьми, она же не узнает вас! И мальчики тоже...
_ Я попрошу сначала Марка Лессинга съездить к ней, — сказал Роджер. — Если вы ничего не имеете против, то я прямо сейчас и отправлюсь к нему.
Слоун притормозил машину и махнул рукой Роджеру, когда тот выходил из дома Хеммингуэя.
— Ну вот, теперь они все под замком, дружище. Бриггс все еще рассказывает. Ох и выдумщик этот Кеннеди! Ты знаешь, он придумал один трюк: закапывал какие-то капли в глаза — белладонну или что-то в этом роде — и. они меняли до неузнаваемости его внешность, после чего многие принимали его совсем за другого человека. Да и тебя, кажется, загипнотизировали его глаза...
— И ты мне это рассказываешь?! — воскликнул Роджер. Слоун добродушно улыбнулся. Он был счастлив.
Кеннеди считал, что, подсунув твой труп, окажется в полной безопасности. Помнишь, я тебе говорил?
Конечно, помню. Ты был...
Ах, оставь!
Никогда.
Роджер сидел в машине Марка Лессинга неподалеку от дома на Белл-стрит. Было чуть больше шести утра. На улицах только стали появляться первые автомашины, два-три человека вышли из своих домов. Белл-стрит была еще по-ночному тиха и пустынна.
Марк что-то долго не возвращался. На тротуаре под окном машины уже скопилась горка окурков. Наконец появился Марк и сделал Роджеру знак рукой. Он не произнес ни слова, когда тот прошел мимо и свернул в ворота.
В дверях стояла Джанет.
Утренний свет падал на лицо Роджера. Он медленно приближался к ней, сердце его бешено колотилось...
Более двух месяцев минуло с тех пор, как они виделись в последний раз. Роджер заметил на ее лице беспокойство и в то же время радостный блеск в глазах. Она смотрела на него, изучая каждую черточку его лица. Наконец медленно протянула ему навстречу дрожащие руки. Он взял их в свои, нежно притянул к себе жену, и тут Джанет громко разрыдалась.
Джанет сидела перед ним на мягком пуфе, закинув голову. Она крепко держала его за руку, словно боясь, что стоит лишь отпустить ее, и ей уже никогда не удастся дотронуться до Роджера вновь.
Вдруг наверху раздался голос Скупи:
— Ричард! Ричард!
Никакого ответа…
— Ричард! — голос Скупи стал громче. — Я проснулся, вставай, я уже проснулся!
Сердце у Роджера готово было выскочить из груди.
А что скажут дети? — спросил он. — Я думал об этом тысячу раз, они ведь не узнают меня, они...
Они узнают тебя, стоит только тебе заговорить. — Голос Джанет срывался. — Я расскажу им все. Хотя нет, ты им сам расскажешь... О, нет-нет, лучше я. Теперь у них есть ты и у меня есть ты! Роджер, как это ужасно! Я потеряла всякую надежду. Я...
Я бы не осмелился...
Конечно, ты бы не осмелился. Но не вини себя, не беспокойся, дорогой, ни о чем. — Слезы катились из ее глаз. — А знаешь, у тебя совсем неплохое лицо, Роджер. Мне оно чем-то даже нравится...
Наверху на лестнице внезапно воцарилась тишина, а затем раздался чистый голосок Ричарда:
Мама уже внизу.
И комната Грэйс пустая, — добавил Скупи.
Мама!
Мамочка!
Я скоро приду, мальчики. Идите в комнату Ричарда и не кричите так громко.
Роджер произнес хриплым голосом:
Они уже в комнате Ричарда. Ничего не изменилось, господи! Я хочу видеть их, Джен. Я должен их видеть. Я-..
Я сейчас схожу и поговорю с ними, — сказала Джанет. — Я скоро. — Она поднялась, затем склонилась над ним и поцеловала. Повернувшись, Джанет поспешно вышла из комнаты.
Марк бродил по саду, засунув руки в карман. Поднявшись наверх, Джанет сказала веселым голосом:
Послушайте меня, мальчики, у меня есть для вас сюрприз.
Какой же это сюрприз, если ты плакала? — возразил Скупи.
Я ни в чем не виноват, я ничего такого не сделал, — по привычке стал защищаться Ричард.
Нет-нет, — Джанет с трудом выдавливала из себя слова. — А теперь послушайте меня, дети. У меня для вас радостная новость. По-настоящему я совсем не плакала. Я... я даже смеюсь. Случилось что-то вроде чуда...
Папа вернулся! — заорал Скупи во все горло. — Папа вернулся домой!
Папа! — взвизгнул вслед за ним Ричард.
Мальчики! Подождите меня. Да, это папа, но...
Но они стремглав бросились вниз, стуча голыми пятками то ступенькам лестницы, а мать тщетно пыталась остановить их и предупредить о том, что их ожидает.
Перевел с английского Дмитрий РОЗАНОВ
Да тут и двумя стоило бы посмотреть... Если это и в самом деле некое морское животное, выброшенное штормом... Точнее, мумифицированный труп животного. А ты говоришь «клопики в тропиках... Эх ты, Гоша...
Поздравляю с открытием еще одного лох-несского чудовища! — отпарировал третий помощник. — Спиртовать где будем — здесь или в балластной цистерне?
На Крещатике. В ресторане «Метро»... Зоя, ваш жрец не говорил о размерах этого Луана-дари? Хотя бы приблизительно. Какой он? Такой? Такой? — распахивал и сводил руки Шулейко.
В длину — шагов пятьдесят.
- Хороша зверюшечка... Скорее всего на остров выбросило финвала — сельдяного кита... Гоша, ты можешь уговорить капитана спустить катер? Слетаем мигом — туда и обратно.
- Ну, если наука просит, — многозначительно посмотрел на Зою Диденко. — Попробую... Как далеко отсюда эта ваша Несси?
- Вон за тем мысом, — показала Зоя.
- Три мили туда, три обратно... — прикинул третий помощник. — За час управимся... Но чем рассчитываться будете не знаю... Соляр нонче вздорожал.
Да, но вы учтите, бухта священная, — предупредила этнографиня, — и чтобы не оскорблять чувства аборигенов, лучше было бы наведаться туда ночью.
Обожаю ночные прогулки, — оживился Диденко. — «Поедем, красотка, кататься. Давно я тебя поджидал...»
С пением он и направился на капитанский мостик…
Темной тропической ночью моторный баркас с экспедиционного судна «Профессор Шведе» вошел в священную бухту Луана-дари. У штурвала стоял Диденко. Зоя и Шулейко вглядывались из кокпита в едва различимый берег. Третий помощник сбавил обороты, и баркас ткнулся в песок.
Посвечивая фонариками, все трое двинулись к туше гигантской рыбины, черневшей на песчаном пляже, окруженном густыми мангровыми зарослями.
Луана-дари! — шепнула Зоя.
Если аборигены ее охраняют, — вполголоса заметил Диденко, — то на завтрак этой милой рыбке они завтра поднесут три хорошие отбивные...
Огромное тело рыбацкого божества было украшено гирляндами из орхидей, панцирями морских черепах, связками бананов, кокосовых орехов...
Из-за горизонта медленно всплыл бугристый шар луны. Капище осветилось, и Шулейко, предвкушавший открытие нового вида китообразных, с изумлением вдруг обнаружил, что из брюха священного Луана-дари торчит ржавый, грешной вал и что бока его украшают ровные ряды заклепок, а вместо спинного плавника вздымается боевая рубка с узкими прорезями иллюминаторов.
— Подводная лодка! — вырвалось у Шулейко.
— Подводная лодка в степях Украины! — добавил Диденко и покачал головой. Он первым вскарабкался на корпус, подал руку Зое, затем помог влезть ихтиологу. Вдвоем — моряк и ученый — с огромным усилием провернули маховик на крышке входного рубочного люка, подняли медный литой кругляк. Направив лучи фонарей в горловину люка, они увидели, что в боевой рубке сидел, привалившись спиной к стволу перископа, иссохший труп человека в истлевшем кителе. Рука мертвеца с четырьмя чуть различимыми нашивками на остатках обшлагов прижимала к груди планшетку из растрескавшейся кожи. Диденко снял с головы фуражку.
— Ребята, быстрее! — торопила их снизу Зоя. Она стояла позади рубки и тревожно вглядывалась в заросли. - Кажется, сюда идут...
Шулейко быстро спустился по трапу в рубку, выдернув из рук покойника планшетку, опустил крышку, и все трое