Она благодарно кивнула. Какой очаровательный мужчина! Она всегда знала, что русские – такие же люди, как остальные, особенно если поблизости нет их руководителей.
– Ну, вот и все, – сказал Бардиев сержанту. – Похоже, мы наконец пришли к согласию. Этот человек носит усы. Он среднего роста, а может, и чуть выше среднего…
В памяти учительницы сохранился совсем другой образ, но теперь возражать было поздно.
– …И говорит с акцентом.
– Вы не могли бы определить, с каким? – оживился сержант.
– Без сомнения, с итальянским. Я потому так уверен, что сам несколько лет провел в Италии.
– Вы придерживаетесь такого же мнения? – спросил полицейский у Зеттнера.
– Да. Это итальянец.
– Еще что-нибудь?.. Нет? Отлично. Сударыня, будьте любезны изменить ваше письменное заявление в той части, что касается усов.
Учительница черкнула пару слов на листке бумаги. Трое мужчин подписали свои заявления.
– Возможно, скоро мы арестуем этого парня, – объявил сержант. – Конечно, обещать ничего не могу, но перспективы обнадеживают. – Он передал свидетельские показания помощнику. – А теперь, господин Бардиев, позвольте заняться вашей раной.
Бардиев с улыбкой покачал головой.
– Нет, спасибо. Это всего лишь царапина.
– Но царапина может воспалиться.
– Чуть погодя я продезинфицирую ее йодом.
– Но с нашей стороны было бы непростительно не оказать вам помощь. Кабинет хирурга на этом же этаже, чуть дальше по коридору. Вы обяжете меня лично, если позволите доктору осмотреть ваше плечо.
Бардиев понял, что полицейский опасается, как бы случай в ресторане не повлиял на советско-австрийские отношения. Из этого сержанта мог бы получиться отличный дипломат!
– Мое плечо осмотрит врач в посольстве. Не беспокойтесь. Ни Австрия, ни австрийская полиция не понесут никакой ответственности за случившееся.
Полицейский с признательностью кивнул в ответ. Зато Зеттнер и не пытался скрыть, что не одобряет действий Бардиева.
Сержант обогнул стол, пожал всем свидетелям руки, проводил до дверей участка. Молодой американец, весело попрощавшись с остальными, зашагал к Опернринг. Учительница немного постояла в нерешительности, а потом двинулась в том же направлении. Зеттнер с Бардиевым пошли в противоположную сторону, к площади Марии-Терезии.
– Теперь уже слишком поздно, – просвистел Зеттнер.
– Может быть, и нет. Если остальные поработали на совесть.
– Даже если и так, это ничего не меняет. Чертовы полицейские! Похититель, вероятно, уже на швейцарской границе.
– Воры редко выбирают лучший из вариантов. Надо рассчитывать на их врожденную глупость… Ну же, Зеттнер! Игра еще не проиграна. Нас с вами ждет работа, серьезная работа, которая потребует напряжения всех сил.
Холодные светло-голубые глаза Зеттнера глянули прямо в глаза Бардиеву. Да, впереди серьезная работа, и про личное соперничество лучше пока забыть. В такие минуты, когда их объединяла общая идея, Зеттнер испытывал к Бардиеву едва ли не нежность. Жаль, что старика на следующей неделе отправят в Россию!
Глава 23
Музыкальный автомат играл грустный немецкий вальс. Симпатичный бармен с огромными светлыми усами и в кожаном фартуке принес еще две порции виски. Стены украшали фрески, изображающие эпизоды из оперетт Штрауса. Пепельницы на столах были выполнены в форме избушки дровосека.
Поглощая четвертую порцию виски за день, Сюзан Беллоуз пристально рассматривала своего спутника.
– Что-то не так? – встревожился Блэйк.
– Не нравятся мне ваши руки.
– Руки?
– Совсем безволосые.
Блэйк с нервным смешком потер ладони.
– Еще по стаканчику?
– Хотите меня напоить, а потом трахнуть?
– Да что вы! – воскликнул Блэйк. – Просто мне показалось, что вы с удовольствием выпьете еще.
Он закурил, чтобы чем-нибудь занять руки. Еще в студенческие годы Блэйк раз и навсегда усвоил, что самый надежный и самый быстрый способ убедить девушку переспать – это угостить ее определенной дозой спиртного. Естественно, мужчина не должен забывать и про собственный стакан, чтобы не вызывать подозрений: вроде как пригубляешь яд, убеждая жертву, что он абсолютно безвреден. Впрочем, необходимо внимательно следить и за тем, чтобы не перебрать лишнего, а то в самый ответственный момент окажешься не на высоте. А некоторые вульгарные особы в таких ситуациях становятся невероятно грубыми и пошлыми, подвергая чувствительное самолюбие суровым испытаниям. Блэйк уже давно, хотя и не без некоторой меланхолии, смирился с опасностями, которые неизбежно выпадают на долю любого хладнокровного соблазнителя.
– Я выпью еще, – сказал он. – А вы?
– Давайте, МакДафф. Плесните мне виски своими гладкими руками.
Блэйк, в глубине души оскорбленный, все же нашел в себе силы улыбнуться. Волосы не росли у него и на теле, так что на сей раз, наверное, лучше… Но Сюзан внезапно хлопнула его по плечу и посмотрела прямо в лицо загадочными глазами, полуприкрытыми прядью шелковистых волос.
– Вы, по-моему, отличный парень, Блэйк, – выдохнула она. – Сексуально озабоченный, конечно, но все равно парень что надо. Не то что эти олухи англичане!
– Вот и славненько, – отозвался Блэйк, пригубив виски.
Сюзан покончила с четвертой порцией и тут же принялась за пятую. Но не чувствовала себя ни пьяной, ни даже чуточку влюбленной. Обычно она спала с мужчинами, испытывая интерес и отвращение одновременно, но всегда сохраняя ясность мыслей. Спиртное она использовала в других целях: оно служило удобным предлогом для высвобождения определенных агрессивных эмоций. Психоаналитик неоднократно указывал Сюзан на это, но никаких результатов пока не добился.
– Да, Блэйк, вы как будто человек неплохой…
– Почему бы вам не звать меня просто Джим?
– Да я б таким именем и собаку не назвала! Пейте, Блэйк, а то вы что-то ужасно рассудительны!
Потеряв всякую надежду соблазнить эту женщину, Блэйк одним духом влил в себя сразу полстакана. И тут Сюзан подалась вперед, прижав свою округлую левую грудь к правой руке собеседника.
– Блэйк, а что вы думаете о жизни?
С самым непринужденным видом он переложил стакан в левую руку. Искорка надежды снова начинала тлеть.
– О жизни? Очень сложный вопрос…
– А вы не уходите от ответа. Вы же гуманист, у вас должны, черт возьми, иметься свои соображения на этот счет!
– Ну, разумеется.
Она еще теснее прижалась к его руке. Может, это бессознательный жест?
– О'кей, – настаивала Сюзан. – Так что же вы думаете о жизни?
– Мне представляется, – сообщил Блэйк немного развязно, – что жизнь – это искусство избегать страданий.
– Это и есть ваши мысли о жизни?! Блэйк, я разочарована.
Блэйк вдруг с удивлением заметил, что едва сдерживается, чтобы не расшибить ей нос. Но грудь, предвестница неземного блаженства, по-прежнему лежала на его руке, почти у сгиба локтя.
– Вы не знаете, что такое жизнь? – продолжала Сюзан. – Так я вам объясню. Жизнь – это маленький чернявый человечек, бегущий через всю Европу. Что вы на это скажете?
– Очень интересный образ.
Блэйк положил руку на спинку скамейки. И сантиметр за сантиметром принялся опускать ее на плечо Сюзан, одновременно принимая позу верного товарища.
– Это и есть жизнь, – прошептала Сюзан. – Помните, мужчина, которого мы видели у этой большой церкви…
– Святого Этьена?
– Да. Где, по-вашему, он может сейчас находиться?
– Откуда же мне знать?
Рука Блэйка теперь окончательно легла на плечо Сюзан. Они сидели совсем рядом, бедро к бедру. Учебник идеального соблазнителя, предназначенный для скромных студентов, возник перед мысленным взором Блэйка.
– Поразмыслите, – настаивала Сюзан. – Он приехал вместе с туристами. Где теперь может находиться их автобус? Я вполне серьезно, Блэйк.
Блэйк всегда старался удовлетворять женские капризы. Он призадумался.
– Ну что же… С того времени прошел час. Эти автобусы обычно совершают двухчасовую поездку по городу: Опера, ратуша, Мессеплатц…
– Блэйк, я знаю, что вы великий путешественник. В каком именно месте сейчас находится автобус?
– Вероятно, возле старой церквушки на Мариахилф. По-моему, ее построили сразу после первой осады Вены турками…
Сюзан поднялась.
– Допивайте, мой мальчик…
– Сюзан, мне кажется, не стоит…
Склонившись над столом, она схватила Блэйка за плечо.
– Блэйк, вы и не подозреваете, что судьба всей Европы, нет – всего христианского мира! – находится в наших с вами руках. Я – секретный агент, прикинувшийся пьяницей. Нам необходимо отыскать этого ужасного человечка и проинформировать об этом кого следует. В противном случае я не отвечаю за последствия.
Блэйк расплатился и повел Сюзан к выходу. Она играла в непонятную безумную игру, но он знал по опыту, что большинство женских игр заканчивается в постели.
Блэйк взял такси. И через десять минут, проехав мимо старых гранитных домов Мариахилф, они остановились у церквушки, приземистой и круглой, похожей на сторожевую башню. Церковь располагалась немного в стороне от улицы: от взоров ее почти скрывало огромное новое здание Австрийского музея. Возле церквушки несколько туристов с фотоаппаратами внимательно изучали показания экспонометров. Гид рассказывал о делах давно минувших дней:
– Построенное в 1532 году в честь победы Максимилиана над турецкими ордами, это здание когда-то составляло часть крепостной стены нашего города. Обратите внимание на бойницы…
– Блэйк, – прошептала Сюзан, – вы гений.
– Видите своего знакомого?
Сюзан обошла вокруг группы, не обращая внимания на недовольство невзрачного гида с грустной физиономией. И тут лицо ее вытянулось.
– Его здесь нет!
– Ну, с моей стороны это была всего лишь гипотеза, – заметил Блэйк. – Его группа могла отправиться и в другое место.
– Разумеется! Какая же я дура!
– О, что вы! – запротестовал Блэйк, осторожно кладя руку на плечо Сюзан. – Я уверен…
– Впрочем…
Из церкви выходила еще одна группа туристов во главе с внушительной женщиной в потрепанной шляпе. Сюзан схватила Блэйка за руку.
– Он здесь! Вот он!
Блэйк спокойно кивнул. Этот маленький чернявый человечек его совершенно не волновал. У Сюзан, без сомнения, довольно необычные друзья и весьма странные вкусы.
– Видите? – шептала Сюзан. – Он уходит. Отстает от группы.
– Как я его понимаю!
– Его нельзя терять из виду. Послушайте. Сделайте мне одолжение, сходите к ближайшему телефону-автомату и позвоните Стивену Дэйну. Запомнили? Стивен Дэйн.
– Секундочку…
– Дэйн остановился в гостинице «Эксельсиор». Если его там нет, Второе управление американской разведки наверняка его отыщет.
– Сюзан…
– Скажите ему, где я. Я пойду за этим типом, пусть ищет меня где-нибудь поблизости.
Все это напоминало Блэйку дурацкие розыгрыши в университете: «Сходите к тому старику, он должен дать вам денег».
– Сюзан, – сказал Блэйк, – я и не подумаю никому звонить. Вам не кажется, что шутка слишком затянулась?
– Мы теряем время. Он может снова исчезнуть!
– Сюзан, вы меня слышали?
Она повернулась и взяла его за рукав куртки.
– Блэйк, ради меня, пожалуйста… Клянусь, это не шутка. Этот человек на самом деле преступник!
Блэйк заколебался.
– Если это глупый розыгрыш…
– Спасибо, Блэйк. Стивен Дэйн, гостиница «Эксельсиор». С вами мы встретимся сегодня вечером в «Венгерском кабачке». Часов в девять.
И Сюзан заспешила вслед за маленьким человечком. Блэйк, глубоко засунув руки в карманы брюк, остался стоять перед церковью. Почему ему так везет на подобных женщин? Что из всего этого выйдет? Сегодня вечером в «Венгерском кабачке»… Да, надежда еще была. Он может и позвонить этому мужчине, как будто речь идет о шутке. Как там его зовут? Кто-то из гостиницы «Эксельсиор»…
Блэйк медленно пошел прочь от церкви.
Глава 24
В Вене полно церквей. Карлосу подумалось, что эта, у Мариахилф, похожа на тюрьму. Когда группа вышла во двор, вымощенный серыми плитами, Карлос немного отстал. Гид, сдвинув шляпку на затылок, вещала что-то о фресках. Американский инженер с женой переместились поближе, чтобы лучше слышать.
Карлос быстро огляделся. По улице шли прохожие, красивая блондинка о чем-то спорила со своим приятелем. Все выглядело вполне нормальным.
Свернув на боковую улочку, Карлос пошел по ней, не торопясь, но готовый в любой момент перейти на бег. Впрочем, в этом лабиринте узеньких проходов и переулков он чувствовал себя почти в полной безопасности. Карлос всегда превосходно ориентировался в такого рода кварталах, в какой бы части света они ни располагались.
В первую очередь необходимо проведать пьянчужку Клауса. Без этого никак не обойтись. Но потом они с Анной немедленно уедут из Вены. Карлосу было неспокойно в этом холодном мертвом городе далеко от моря. На пятки наступали американцы и русские, к которым теперь присоединились австрийцы. Австрийцы – это, конечно, ерунда, но он на их территории. Американцы, возможно, и не станут убивать Карлоса, однако очень надолго выведут из игры. А русские наверняка убьют.
Добравшись до улицы, на которой жил Клаус, Карлос подошел к третьему зданию слева, открыл дверь в подвал и быстро скользнул внутрь, задержавшись на мгновение только для того, чтобы глаза привыкли к темноте. Один угол подвала занимал котел калорифера; его облезлые белые руки-трубы как будто обнимали низкий потолок. В другом углу, сразу за угольным бункером, и располагалась комната Клауса. За жилье Клаус не платил, потому что помогал смотрителю здания.
– Клаус! – позвал Карлос, остановившись перед дверью в комнату.
Никакого ответа. Он постучал и толкнул дверь.
Через единственное маленькое окошко в помещение едва просачивался свет с улицы. В полумраке Карлос разглядел Клауса. Тот лежал навзничь возле стены, с перекошенным ртом и полуприкрытыми глазами. Выглядел он мертвецки пьяным.
– Просыпайся! – гаркнул Карлос.
Но, наклонившись, чтобы потрясти его за плечо, Карлос увидел, что из шеи лежащего торчит нож – с узким лезвием и костяной рукояткой, точь-в-точь похожий на тот, который Карлос оставил в плече русского. Только этот нож вонзили прямо в дыхательное горло…
Карлос мигом отпрыгнул назад и обернулся. Прислушался. Похоже, он все-таки один в этом погребе. Вероятно, убийца ушел сразу после того, как закончил дело.
Карлос оглядел комнату. Ее в буквальном смысле перевернули вверх дном, тщательно и безжалостно. Матрас вспороли и разрезали на куски, деревянные ножки кушетки сломали в нескольких местах. Небогатый скарб, который Клаус хранил в картонной коробке, разбросали по полу. Керосинку и лампу без абажура, висящую под потолком, разнесли на части. Всю одежду Клауса обыскали, разодрали по швам, разрезали и отшвырнули в сторону. Эти люди оказались гораздо проницательнее, чем рассчитывал Карлос.
Теперь надо было действовать быстро и решительно. Но силы вдруг оставили Карлоса. Мертвец наблюдал за ним из-под полуприкрытых век.
– Эх, – простонал Карлос, – все бы прошло нормально, если бы ты был осторожен и не напился! Пять сотен долларов для тебя одного, дурень ты несчастный! Клаус, я бы взял тебя с собой на ферму. Поехали бы все втроем, с Анной… А ферма дороже всего, дороже ста тысяч долларов, Клаус, идиот!
Он проклял смерть; потом, исчерпав запас ругательств, попытался прикрыть мертвецу глаза, но веки никак не хотели смыкаться. Затем, немного запинаясь от смущения, Карлос пробормотал молитву. Он никогда не верил в бога, всегда считал это глупостью, но, возможно, Клаус был верующим? Вытерев вспотевшие руки о штаны, Карлос еще раз огляделся вокруг, а потом подошел к разбитой лампочке и с превеликой осторожностью выкрутил ее.
Внутри патрона, тщательно свернутые в трубочку, находились секреты, которые Карлос скопировал на кальку. Оригиналы он сжег много дней назад. Хотя эти люди искали везде, заглянуть за разбитую лампочку они все же не додумались.