Поскрипывая, закрылась последняя дверь. Мы очутились на улице, в кромешной темноте. Ветер стих. Странно было видеть в этом чужом мире знакомые земные созвездия.
На дверях опять появилось желтое светящееся пятно и поплыло, указывая путь к «черепашке».
Теперь, когда мы вышли из-под крыши, Вашата с Зингером хорошо видели нас на экране в ходовой рубке.
Вашата сказал:
— Быстрее, ребята! Мы сейчас соорудим такой ужин! Жаль, что нельзя позвать этого парня.
Арт появился в корабле во время ужина. Стоял в углу столовой, закрывая собой дверь в продуктовый склад или буфет, как мы его называли.
Вашата гостеприимным жестом пригласил его к столу. Какое-то подобие улыбки мелькнуло в уголках его губ.
— Нет. Я здесь, чтобы слушать. Запоминать. Мне надо много понятий. Важная миссия, — сказал Артаксеркс и, мгновение помедлив, добавил: — Обратная связь.
Мы только что спорили, пытаясь объяснить все происходящее, и часто поминали «обратную связь».
— Так это не он, — первым догадался Антон, — это его копия. — Он протянул руку, и она прошла сквозь иллюзорного Артаксеркса.
— Копия, — подтвердил гость. — Больше говорите. Думайте.
Вашата выключил телесвязь, и Артаксеркс исчез.
— Действительно, обратная связь, — сказал Вашата и снова включил радиоканал.
И он снова появился, но на этот раз в другом конце столовой, возле плиты.
Вашата извинился.
Артаксеркс сказал:
— Нельзя прерывать обратную связь. Нарушение контактов.
Зингер принес съемочную камеру и навел на изображение Артаксеркса.
Вашата сказал:
— Какие мы олухи! Ведь у нас есть специальные словари, которые разработали наши космологи в расчете на встречу с представителями высшего разума.
До поздней ночи мы сначала по очереди, а затем, когда он попросил, все сразу стали напичкивать его словарной премудростью.
Когда прочитали первый, он спросил:
— Есть еще словари?
— Да, есть — два, — ответил Зингер.
— Давай сюда! — приказал Арт.
Теперь мы вразнобой читали вчетвером, а он быстро листал словарь, читая сразу две страницы.
— Черт возьми! — воскликнул пораженный Вашата.
Не переставая переворачивать страницы, Арт изрек:
— Возглас «Черт возьми!» не имеет прямого смысла, Выражение эмоциональное, служит для снятия нервного напряжения.
Мы только переглянулись, помедлив долю секунды, и услышали:
— Давай, давай!
Он запоминал все, анализировал, сопоставлял в своем гигантском уме и только несколько раз переспросил, вернее, поправил Антона, когда тот неправильно ставил ударение или глотал буквы.
Наконец, перевернув последнюю страницу, Арт сказал:
— Вы утомлены. До завтра! Прощайте!
И хотя мы запротестовали, изображение Артаксеркса растаяло.
Во время моей вахты, когда я по инструкции включил сторожевые локаторы, он появился вновь, и я, подгоняемый его молчаливой сосредоточенностью, читал ему и демонстрировал иллюстрации через микропроектор.
Вахту у меня принял Антон, а с нею и тень Артаксеркса.
За завтраком Антон сказал:
— На прощанье Арт пригласил нас к себе в двенадцать пополудни по местному времени. Мы с ним совершенно свободно беседовали о довольно абстрактных понятиях. Он смыслит и в любви и дружбе. Вероятнее всего, это киборг. Совершеннейшее создание. Он сказал, что находился в анабиозе в течение девятисот тысяч лет при температуре, близкой к абсолютному нулю. Как только мы прилетели сюда, автоматы подняли температуру до минус ста шестидесяти или около этого. Роботы исправили наружные антенны и стали вести за нами наблюдения… Они ждали нас в своем холодильнике.
— Но мы могли и не заглянуть в этот город, — сказал Зингер.
— Исключено. Арт посетил бы нас сегодня или завтра.
Вашата спросил:
— Ты не узнал, что у него за миссия?
— Спрашивал.
— Ну?
— Говорит, что мы увидим сами. Ему приказано показывать, а не рассказывать.
— Что показывать? И кто приказал?
— Увидим завтра, а приказали последние из Вечно идущих. Так он, по крайней мере, сказал. Я спросил: «Может, вечно живущих?» Он ответил: «Жить — идти вперед».
— Непостижимо! — сказал Зингер.
— Пойдете опять вы с Ивом, — сказал Вашата. — Проклятая инструкция не дает мне права пускаться в рискованные предприятия. Хотя какой риск?
— Риск есть, — сказал Зингер.
— Вот поэтому ты и останешься со мной, как лицо, хранящее всю информацию.
Зингер только вздохнул.
Снова ушла в стену тяжелая дверь. Так же церемонно встретил нас Арт — теперь с целой свитой роботов. И они уже хорошо говорили по-русски, по крайней мере, краснобородый сказал, дотронувшись до моего рукава:
— У вас, товарищ, прекрасная защита. Белковые гуманоиды не смогли бы существовать, лишенные таких покрытий. — И еще спросил: — Вы такие же долгожители, как Вечно идущие?
— Да, мы живем вечно, — солгал я, хотя при общении с инопланетчиками строжайше запрещалось лгать. Просто я испугался, и мне захотелось показать, что мы неуязвимы против любых козней.
Я без стыда не могу вспомнить, как робот проронил:
— Не соответствует действительности…
Мы уже входили в большой зал с черным цилиндром.
Антон крякнул, прошептав:
— Олух. Они читают наши мысли, а ты…
Арт мгновенно подтвердил эту мысль, сказав:
— Очень легко и много быстрей передавать информацию без слов. — И спросил: — Что такое «олух»? Существо, дающее ложную информацию. Какова цель такого действия?
— Вот именно! — проговорил Антон. — Никакой цели не было. Отсутствие контроля над действиями.
— Была причина, — возразил Арт. — Патологический эмоциональный сдвиг.
Меня прошиб пот.
Арт сжалился, предложив нам сесть.
— Действительно олух, — услышал я голос Вашаты и саркастические покашливания Зингера.
Хранитель информации сохранит этот жуткий диалог, навечно законсервирует мой позор.
После того как я пришел в себя и даже улыбнулся, найдя комические стороны в своем — поведении, Арт сказал:
— Сейчас вы встретитесь с Вечно идущими, последними из них. Узнаете причину их временной смерти и путь к их возрождению.
Я встретил эти необычайные слова без волнения. Антон, а также Вашата и Зингер, теперь видевшие все, что происходит здесь, тоже впоследствии говорили, что не испытали ничего, кроме любопытства. Вероятно, Арт воздействовал на нас своей могучей волей, подготовил нас к восприятию необычного и действиям, ради которых ждал нас девятьсот тысяч лет!
Мы просмотрели очень много «объемных» записей, раскрывающих жизнь эридан: они окружали себя изысканной роскошью в быту, но комната, в которой мы мгновенно очутились, поражала строгостью. Совершенно пустая, только ковер на полу, Да на стене портрет ребенка, играющего в песочек на краю бассейна. Портрет «живой»: ребенок строил башни, стряпал пирожки, наконец, все разломал и принялся снова за работу.
Раздались тяжелые шаги. Стали входить люди. Ребенок на портрете перестал играть в песочек, он застыл, сыпля красный песок из совочка.
Последним вошел Арт и остановился посредине.
Я насчитал более ста эридан. Это были очень старые люди, не по внешности, нет, лица без морщин, косметика скрывала подлинный цвет голых черепов и кожи лица, особенно — у женщин: под сенью высоких пышных причесок самых удивительных форм и расцветок черты их были мягче, привлекательней, но глаза, эти огромные глаза, у всех, на кого я смотрел, выражали непомерную усталость, тоску.
К Арту подошел седобородый человек с фиолетовыми глазами. Он стал говорить, вперив в нас жуткий взгляд. Арт переводил:
— Мы знали, что вы придете. Семена жизни, посеянные во вселенной, не должны умереть. Не должны умереть вместе с нами заблуждения. Познав радость жизни, мы стали стремиться, к бессмертию, забыв, что вечно живет целое, вид, а не отдельная особь. Жизнь — это смерть и беспрестанное возрождение. И вы не забывайте об этом.
Последнее явно относилось к нам.
Он умолк.
Стали говорить и другие эридане, их речь пояснялась живыми иллюстрациями.
Перед нами раскрывались причины гибели такой могучей цивилизации. Беда надвигалась двумя путями. Стремясь удовлетворить свои непомерно возросшие потребности, эридане изготовляли невероятное количество вещей, по существу им ненужных, неэкономно расходуя ограниченные запасы недр, нарушая экологическое равновесие в природе. И мы видели, как, убыстряясь, менялся лик планеты, как плодородные долины превращались в пустыни, высыхали каналы, разрушались плотины, и моря поглощал песок. Так кажущееся благополучие вело к катастрофе. Все еще можно было поправить, если бы другим путем не надвигалась более страшная опасность: люди обрели кажущееся бессмертие! Непомерно удлинили срок жизни, «забыв, что вечно живет целое, вид, а не отдельная особь», как сказал синебородый. Почему-то эта очевидная истина была забыта или игнорировалась эгоистическим обществом. Стремясь бесконечно продлить жизнь, они что-то нарушили в своем генетическом коде. Сократилось, а затем и совсем прекратилось деторождение. Появление ребенка стало редчайшим атавистическим явлением. И все-таки люди умирали или уходили сами, устав от жизни, не оставляя никого взамен.
Перед нами находились последние эридане, которые искали средства вернуть былое величие и планете и эриданскому роду. Они кропотливо собирали опыт миллионолетней цивилизации, находили способы консервирования зданий и передач их потомкам не только с помощью звучащих книг, а и зримо, в образах.
Мы увидели работу лабораторий, где биологи восстанавливали утраченные звенья в генетическом коде у редчайших человеческих эмбрионов и погружали их в анабиоз. Наконец, несколько сот колб, опущенных в жидкий воздух, покоились в шахте под черным цилиндром. Там хранились также миллиарды отдельных клеток, мужских и женских, — материал для воссоздания человечества.
Составлены точнейшие инструкции, как вернуть их к жизни, Изготовлены точнейшие приборы. Хранится пища.
Вашата спросил Арта:
— Почему же они сами не занялись всем этим? Почему ждали нас?
— Было много попыток. Вновь рожденные не могли жить в изменившихся условиях планеты. Последние из Вечно идущих находились в помещениях, изолированных от внешней среды. Воздух для их дыхания получали машины. И машин осталось мало, как и жилищ. Из людей остались только те, что были перед вами в комнате с последним ребенком. Все они устали. Их хватило только на это. Остальное сделаете вы!
Антон спросил:
— Почему так долго ждали? Могла произойти новая катастрофа — все могла уничтожить случайность, хотя бы метеорит!
— Исключено, поля отклоняют их полет. Ты еще хочешь спросить: почему мы, роботы, ждали вас? Отвечу: мы не в состоянии. В нас нет программы необходимых творческих эмоций. В изменившихся условиях процессы могут пойти непредусмотренным путем. Да. Я в состоянии решить их, — опять Арт прочитал мысль Антона, — при условии, если мне поставят задачу. Прежде ее ставили Вечно идущие, теперь будете ставить вы.
Я подумал, что не так трудно было покрутить на простой вычислительной машине, хотя бы дав задание Арту, все возможные варианты условий возрождения жизни на планете и возможность любых осложнений при выращивании эридан, а также создать массовое производство роботов для реставрации планеты. Создать роботов, особенно ботаников, бактериологов и других узких специалистов, необходимых для восстановления обитаемой среды.
Арт ответил, не дав мне раскрыть рта:
— Вечно идущие обоснованно опасались возникновения механической жизни. Боялись совершить еще одну ошибку.
— Можно согласиться с ними, — сказал Вашата.
Опять мы очутились в первой комнате с портретом ребенка, играющего в песочек. Перед нами стояли те же эридане.
Синебородый произнес певучую фразу. Арт перевел;
— Мы шлем вам привет! Думаем о вас! Благодарим вас! Надеемся! Вечный страж остается!
Эридане подняли согнутую левую руку, затем исчезли.
Арт помедлил секунду, этот «огромный» отрезок времени, видно, показался ему вполне достаточным для того, чтобы мы смогли осмыслить все происшедшее, затем сказал:
— Вы это сделаете. Пройдет не более тысячи лет — малый срок жизни Вечно идущего.
Клиффорд САЙМАК
ВЕДРО АЛМАЗОВ
Рисунки В. ВАКИДИНА
Полиция задержала дядюшку Джорджа, когда в три часа утра он шел по Элм-стрит. Он брел посреди улицы, пошатываясь и что-то бормоча себе под нос. А главное — с него текло так, словно он только что побывал под страшным ливнем, хотя у нас в округе вот уже три месяца не было даже намека на дождь и пожелтевшая кукуруза в полях годилась разве что в печку. Под мышкой дядюшка Джордж держал большую картину, а в другой руке — ведро, до краев полное алмазов. Он шествовал в одних носках. Когда дежурный полицейский Элвин Сондерс остановил старика и спросил, что с ним происходит, дядюшка Джордж в ответ пробормотал что-то нечленораздельное. Он, видимо, был здорово на взводе.
Именно поэтому Элвин доставил его в полицейский участок, и только там кто-то обратил внимание на его оттопыривающиеся карманы. Естественно, полицейские вывернули их и разложили содержимое на столе. Когда же они повнимательнее осмотрели все это добро, сержант Стив О'Доннелл немедленно позвонил шерифу Чету Бэрисайду за указаниями, что делать дальше. Шериф, отнюдь не в восторге, что его подняли посреди ночи, приказал до утра запереть дядюшку Джорджа в камере, что и было исполнено. Конечно, трудно в чем-либо винить шерифа. Из года в год старик доставлял достаточно неприятностей и хлопот полиции Уиллоу-Гроув.
Но стоило дядюшке Джорджу попасть в камеру, немного очухаться и разобраться, что к чему, как он тут же схватил стул и принялся дубасить в решетчатую дверь, крича, что эти подонки опять все подстроили, наплевав на его законные конституционные права свободного и добропорядочного гражданина.
— Вы обязаны дать мне позвонить! — что есть мочи вопил дядюшка Джордж. — Вы еще пожалеете, когда я выйду на свободу и подам на всех вас в суд за неправильный арест.
Он настолько всем надоел своим криком, что они открыли камеру и разрешили подойти к телефону.
Конечно же, как и всегда, этот звонок был ко мне.
— Кто это еще там? — Элси проснулась и теперь сидела в кровати.
— Твой дядюшка Джордж, — сказал я.
— Я так и знала! — воскликнула жена. — Тетушка Мирта уехала в Калифорнию навестить родственников. Вот он на свободе-то и вытворяет.
— Ладно, что там приключилось на этот раз? — спросил я дядюшку.
— Почему ты говоришь со мной таким тоном, Джон? — обижено ответил тот. — Я тебе звоню всего раз или два в году. Какой смысл иметь в семье адвоката, если…
— Может быть, ты все-таки перейдешь к делу, — прервал я. — Что случилось?
— На этот раз они у меня попляшут. С правами они попались, как миленькие. Будь спокоен, на этот раз тебе будет уплачено сполна. Все, что с них присудят, разделим пополам. Я ничего не сделал. Я просто шел по улице, когда появился этот подонок и потащил меня в каталажку. Я не шатался и не пел. Я не нарушал порядок. Послушай, Джон, разве человек не имеет права ходить по улицам, хотя бы и в полночь…
— Я сейчас приеду, — вновь перебил я его.
— Долго там не торчи, — заметила Элси. — У тебя завтра в суде трудный день.
— Ты что, смеешься? — Я не сдержался. — Раз появился дядюшка Джордж, считай, что день потерян.
Когда я подъехал к полицейскому участку, они уже все меня ждали. Дядюшка Джордж сидел за столом, на котором стояло ведро с алмазами и лежало отобранное у него добро. К ножке стола была прислонена картина. Шериф тоже уже был в участке.