Прыжок на спину другого слона, пинок, сбрасывающий погонщика вниз, под ноги гигантов, короткий замах мечом, удар…
Стрелы на графа валились тучами и пролетали через его тело насквозь, не нанося никакого вреда.
Две башни уже переползли ров и пытались швартоваться к стенам. В голову почему-то полезла морская терминология. Если следовать ей, сейчас нас будут брать на абордаж.
Сделав шаг, я оказался на стене, среди людей Ланса, прямо напротив осадной башни, которая должна была дойти до стены первой. Остановилась.
Она была в трех метрах от стены и выше ее метра на полтора.
Лучников наверху уже не было. То ли их всех выбили на подходе, то ли они уступили место пехоте…
Верхняя часть передней стенки отвалилась и рухнула на стену, образуя переправу около двух метров шириной. Только абордажная команда почему-то вдруг потеряла всяческое желание переправляться.
Потому что увидела, с кем придется иметь дело.
Наемники вокруг меня рассасывались по сторонам. Не потому, что боялись драки. Просто давали мне место для маневра.
Я вынул из ножен клинок. Приглашающе махнул пехоте.
– Один раз живем! – заорали с башни, и на меня хлынул ощерившийся лезвиями поток.
И я их всех убил.
Башню сожгли. Она была покрыта каким-то антивоспламеняющимся составом, но только снаружи. Стоило бросить внутрь факел, как осадное орудие запылало за милую душу, заволакивая стену дымом и щекоча ноздри запахом жареного мяса.
Крики… На них уже никто внимания не обращал.
К четырем часам дня поток идиотов с лестницами иссяк. Наверное, лестницы кончились.
Башни подходили к стенам по три, иногда по четыре штуки. Мы отбивались, как могли. Собственно, только это мы и могли – отбиваться.
Ланс схлопотал арбалетный болт в плечо, но все равно остался на стене.
Граф потерял столько энергии, что трижды ему пришлось питаться прямо на поле боя. Это зрелище оказывало на противника деморализующее действие.
Хэмфри расстрелял все эльфийские стрелы и нудно жаловался, что у стрел, сработанных человеком, никудышный баланс. Но все равно не промахивался.
Хан орков был ранен в руку, бедро и голову. Спускать его со стены пришлось насильно.
Палыч не получил ни царапины. Живущий в Бою, что с него возьмешь. Считай, в родную стихию попал.
Таран до Цитадели не дошел. Какой-то снайпер угодил булыганом прямиком в череп идущего первым слона, остальные животные испугались, устроили куча-малу, перепутали постромки, задавили прорву народу, а потом еще и опрокинули таран набок.
Наш последний резерв, крестьянское ополчение Деррика, так и не вышел на стены. Потому что как только наступили сумерки, противник сыграл отбой, и уцелевшие в бою принялись слаженно и аккуратно отступать в сторону лагеря.
На небе горели звезды. На равнине горели костры.
Самым поганым было то, что их было примерно поровну. Я понимаю, что это невозможно, ибо звезд на самом деле миллиарды, а костров столько быть просто те может, однако смотрелось это именно так.
Наверное, потому что костры горели ярче.
Может быть, потому что они были ближе.
А скорее всего, потому что опасность исходила не от звезд.
– Почему ты не спишь, Ланс? – спросил я своего главного наемника, подпирающего собой стену. – Думаешь, они пойдут на штурм ночью?
– Нет, милорд. После той трепки, что мы задали им сегодня, они не полезут на стены еще дня три. – Ланс выбил трубку о парапет, и красные искорки полетели вниз с высоты башни Ельцина, самой крупной башни Черной Цитадели. – Просто мне неспокойно.
– В этом нет ничего удивительного, – сказал я. – У нас тут война, между прочим.
– Милорд, я наемник, и войной меня не напугаешь, – сказал он. – Война для меня – это просто работа.
– Тогда в чем проблема?
– Есть два вопроса, которые я хотел бы с вами обсудить.
– И сейчас у тебя есть для этого прекрасная возможность.
– Я потерял тысячу человек убитыми, – сказал он. – Но убитые – это не все потери, которые может понести командир во время боя. Я потерял еще полторы тысячи испугавшимися. Эти люди не верят в победу, но это не самое страшное, ибо поражение в войне не всегда означает смерть для солдата. Гораздо хуже, что эти люди не верят в свою возможность пережить войну. Я буду откровенен, милорд. Наемники дерутся за золото, но золото хорошо лишь тогда, когда есть кто-то, кто может его потратить. Мертвому оно без надобности.
– Продолжай.
– Их полторы тысячи человек, и они хотят уйти.
– Уйти? Куда можно уйти из осажденной крепости? Им не миновать армии Бортиса, как бы они пи старались, а Бортис с ними церемониться не будет. Или я не прав?
– Вы не правы, милорд. Бортису нужны опытные солдаты, и он может принять их на службу.
– Даже в этом случае их шансы пережить войну невелики, – сказал я. – Если Бортис и примет перебежчиков на службу, он никогда не сможет им доверять до конца. Он будет отправлять их на самые опасные участки и затыкать ими все дыры в своих порядках.
– Они это прекрасно понимают, милорд. Но говорят, что это даст им хоть какой-то шанс. Здесь они не видят даже его.
– И зачем ты мне это рассказываешь, Ланс?
– У меня тяжелая ситуация, милорд. С одной стороны, я несу ответственность перед своими людьми и должен признать, что в чем-то они могут быть и правы. С другой стороны, я приносил вам свои клятвы.
– Насколько реальна ситуация, о которой ты говоришь? Сроки дезертирства уже назначены?
– Сегодня на рассвете, – сказал Ланс.
– Ты понимаешь, что я могу приказать их всех казнить? И тебя, их командира, с ними заодно?
– Да, милорд.
– И все равно мне это говоришь?
– Да.
– Почему?
– Наверное, потому, что вы заслуживаете знать правду.
– И тебе все равно, что я с этой правдой сделаю?
– Вы – мой командир. Я приму любое ваше решение, милорд.
– Ты слишком лоялен по отношению к своему нанимателю, Ланс, – сказал я. – Для наемника это, по меньшей мере, странно. Что бы ты сам сделал на моем месте?
– Эти полторы тысячи опасны, – ответил Ланс. – Они могут деморализовать других, и с каждым днем мы будем терять все больше и больше людей. Если их отпустить, что тоже может нам дорого стоить, ибо так мы проявим слабость. Если их казнить… Боевого духа это в любом случае не поднимет.
– Иными словами, куда ни кинь, всюду клин, – сказал я. – Но сейчас ты просто перечислил мне варианты, а я задал вопрос, что бы ты сделал. Выбери один вариант, Ланс.
– Предательство нельзя простить, – с небольшой заминкой проговорил он. – Я бы их казнил. И вывесил головы на пики, таким образом, еще более утвердив свою зловещую репутацию.
– Не боишься, что твоя голова тоже окажется на пике?
– Я рассматривал такую вероятность. Не боюсь.
Я подумал, как отреагируют мои подданные, если я это сделаю.
Зомби не отреагируют никак. Оркам на людей плевать, ибо в отличие от наемников они дерутся за свои дома. Они не отступят в любом случае. Хэмфри и граф поймут любое мое решение. А если и не поймут, то все равно примут.
А вот остальных наемников и ополчение Деррика я совершенно точно потеряю. Испуганными, деморализованными, а потом и мертвыми.
– Я отпущу их, Ланс, – произнес я. – Отпущу всех, кто захочет уйти. Только пусть они сделают все тихо и незаметно. И с того момента, как они выйдут за пределы Черной Цитадели, я снимаю с себя всякую ответственность за их жизни. Это не ловушка, поверь мне. Я не буду их убивать и никому не отдам такого приказа. Пусть идут.
– Спасибо, милорд.
– Это их выбор, – сказал я. – Может быть, таковым решением я обрекаю их на смерть, может быть, даю шанс выжить. Пусть идут.
Крысы, бегущие с тонущего корабля? Как я им завидую. Им хотя бы есть куда бежать.
– Ты не хочешь пойти с ними? – спросил я после небольшой паузы. – Тебе, как бывшему офицеру Бортиса будет проще с ним договориться.
– Может быть, милорд. Но я останусь. Вы были честны по отношению ко мне, и я тоже буду честен.
– Какая вторая вещь тебя беспокоит, мой доблестный головорез?
– Не думаю, что стоит сейчас об этом говорить.
– Может быть, у тебя не будет другой возможности высказаться.
Пауза.
– Я боюсь, милорд.
– Ты меня удивляешь.
– Нет, вы не так поняли. Я командир и не боюсь проиграть войну, я солдат и не боюсь смерти, я наемный головорез, как вы изволили выразиться, и не боюсь позора. Просто… У меня возникло чувство… Очень странное ощущение. Я не могу точно сформулировать, чего я боюсь, но очень похоже на то, что я боюсь победы.
– Должен сказать, что это на самом деле очень странно.
– Победа не дается бесплатно, и я говорю сейчас не о золоте и даже не о крови. Все платят свою цену, и самую высокую цену платит командир. Война меняет человека.
– Человека меняет все.
– Да. Но поражение, если его удается пережить, заставляет тебя изыскивать внутренние резервы, собрать волю в кулак, задуматься над допущенными ошибками, поражение делает тебя лучше, сильнее. Победа – наоборот. И чем значительнее победа, чем труднее она дается, тем сильнее она меняет человека. Победа Империи практически невероятна, и я даже не представляю себе, какую за это придется заплатить цену. И что будет после.
– Не стоит волноваться, Ланс, – сказал я. – В этой войне победа нам точно не светит. И пусть твои люди действительно уйдут на рассвете. Не раньше.
– А что будет до рассвета, милорд? – спросил он.
– Ты как, настроен еще поработать мечом?
– Этой ночью? – изумился он.
– Да. После того, как граф вернется из разведки.
– Почему бы и нет. Только где? Мы планируем вылазку?
– Что-то вроде. Может быть, и нет. Зависит от того, с какими новостями вернется граф.
– Я буду у себя, – сказал он. – Вы знаете, где меня найти.
– Ланс, поверь, я очень ценю твою… лояльность.
Наемник пожал плечами.
Мы все уже смирились с поражением. Вопрос только в том, что некоторые смогут пережить его, а некоторые – нет.
Для меня Ланс. – значительная часть моей личной армии, одна из линий обороны. Командир, которому я могу доверять. Солдат. Для союзников он – военный преступник, убийца и мародер. Но он человек. Его роль в исходе противостояния не так велика, и, если он сумеет уцелеть при падении Черной Цитадели, искать его особо не будут. Он сможет спрятаться, уехать, уплыть, сменить имя и жить дальше. Его оставят в покое. Может быть. Если ему повезет. Меня – никогда.
На рассвете наемники ушли.
Когда армия Бортиса поперла на нас в следующий раз, их головы украшали пики передового отряда.
Но до этого оставалось еще целых пять дней.
– Следующей ночью, милорд, – сказал граф. – Если я правильно понял суть вашего плана, лучше осуществить его следующей ночью. Так мы сможем убить больше.
– Хорошо, граф. Я всецело доверяю вашим суждениям.
Как уже неоднократно упоминалось, Черная Цитадель находится в горах.
Плодородной земли здесь мало, да и неплодородной тоже не слишком много. На равнине, где стоял лагерем Бортис, ее практически не было. Голая скала.
Ни один нормальный человек, будь у него выбор, не стал бы размещать свою основную резиденцию в столь неблагоприятном месте.
В мирное время это не очень-то удобно, поскольку продукты питания приходится возить издалека. Другое дело – война.
Долина нам более не принадлежала, и все ее минусы теперь были нам на руку.
Во-первых, горная порода значительно затрудняла гномам выкапывание подкопа. Во-вторых, после второго штурма, гораздо более кровопролитного, нежели первый, перед Бортисом и его армией встала другая проблема: трупы.
Понятное дело, что от трупов надо избавляться. А как?
Для того чтобы выдолбить яму для захоронения одного человека, требовался суточный труд троих. Солдаты вообще не любят копать, даже окопы и траншеи, а копать могилы они не любят вдвойне.
Сжигать трупы тоже нельзя. То есть в принципе можно, но где взять столько древесины? Поблизости деревья не растут, а то, что армия притащила с собой, предназначено для постройки осадных приспособлений.
Граф докладывал, что трупы после первого штурма они все-таки закопали, только очень неглубоко. А свежие, вчерашние трупы были свалены позади лагеря в огромные кучи, и мало кто представлял, что с ними теперь делать.
Самое поганое для Бортиса и иже с ним был тот факт, что у меня на эти трупы имелся свой зловещий план.
План был подлым, бесчеловечным, жестоким и отвратительным. В общем, таким, каким и должен быть план такого человека, как я.
В моем штате приспешников зла был человек, который очень хорошо умел обращаться с мертвой материей и попользовать ее для своих, а точнее, для моих нужд. Поэтому сначала я поговорил с Повелителем зомби и выяснил, что существует зелье самого простого способа действия (он упрямо именовал его эликсиром бессмертия, хотя мне лично кажется, что зомби бессмертными в полном смысле этого слова не назовешь). Достаточно капнуть одну каплю этого зелья на труп, произнести коротенькое заклинание, и минут через пять свежеиспеченный зомби будет выполнять твои приказы. Правда, сказал Повелитель, это будут очень примитивные существа, и приказы они тоже могут выполнять только самые примитивные. Да и срок их жизни после смерти будет весьма недолог.
Но для данной задачи мне и не требовались долгожители. И какая команда может быть примитивнее старого доброго приказа «убей!».
Потом я пошел поговорить с графом.
Он, как истинный высший вампир, помимо жажды крови, фактического бессмертия и нечеловеческой скорости и силы, обладал также и способностью управлять разумами мелких животных. Крыс и летучих мышей, например.
С крысами в Цитадели дело обстояло туго, ибо жареная крыса и в лучшее время считалась для орков деликатесом, зато летучих мышей в окрестных пещерах было просто немерено.
После небольшого внушения, сделанного графом местным нетопырям классом пониже, чем он сам, стаи вышеупомянутых животных каждую ночь отправлялись в Долину и разбрызгивали зелье Повелителя зомби над лагерем Бортиса. Нельзя точно сказать, сколько именно они успели опрыскать, но, судя по истощившимся запасам Повелителя зомби, как минимум тридцать процентов покойников из армии Бортиса были уже обработаны.
Главная трудность была с произнесением заклинания для того чтобы вышеупомянутый магический ритуал состоялся, покойник и потенциальный зомби должен услышать глас своего нового хозяина. Каким образом покойник может услышать хоть что-либо, я представления не имею. Магия, черт ее дери.
Магия для меня похожа на высокие технологии из моего прежнего мира. Я под страхом смерти не смог бы объяснить, как именно устроен компьютер, что ничуть не мешало мне этим компьютером пользоваться. Включил в сеть, соединил кабели, нажал пару кнопок и получил результат. С магией та же ерунда. Соблюдай ритуалы и произноси заклинания, даже не пытаясь вникнуть в их смысл, а все равно получишь результат.
Условия, требуемые для заклинания Повелителя зомби, – были совсем несложными. Мне просто надо было доставить его чуть ли не в центр лагеря Бортиса, чтобы одним махом он мог накрыть максимальное число покойников.
Заклинание, как я уже говорил, короткое. Сравнительно короткое. Время его произнесения около минуты. Но в лагере даже ночью полно народу, который не спит. Остальное прикинуть несложно. Даже если Повелитель успеет прочитать половину требующихся формул, до того как нас заметят, остальную половину придется читать уже в бою. Надеюсь, бряцание боевого металла не помешает зомби услышать, чего нам от них надо.
Мы собрались в библиотеке. Я, Повелитель, граф, Ланс и несколько наемников из числа тех, что не ушли прошлой ночью. Я сказал Лансу, чтобы он захватил с собой самых отчаянных парней.
– Надо было взять больше народу, – заметил Ланс, когда пересчитал присутствующих по головам.
– Я не удержу портал слишком долго, – объяснил я. – К тому же большая группа привлечет к себе больше внимания.