- Зак, это дело надо бы продезинфицировать и зашить, но твой друг не дается, – сообщила нервно Энн, – упрямый, как осел. Ему срочно нужен ты.
- Зак, слушай…, – голос шотландца был глухим, хриплым.
- Сейчас, Джерри, сейчас, дорогой… – Зак взял шотландца под локоть и решительно повел в свободный бокс, – я им займусь, Энни, возвращайся к делам.
Энн Слоан вернулась на пост. Джерри и Зак вошли в бокс, врач указал пациенту на кушетку, и тот автоматически сел на нее.
- Кто тебя так отделал? – Зак подвинул ближе к себе столик на колесиках, оснащенный металлическим подносом, – Где схлопотал, Джерри? Подрался на улице?
- Не на улице, – Джерард неприятно поморщился, когда Зак начал обрабатывать рану дезинфицирующим раствором, – брось ты это! Мне твоя помощь нужна.
- А я, по-твоему, чем занимаюсь? – Зак промокнул ватным тампоном рану, бросил окровавленный комочек в урну, – давай, рассказывай все по порядку. Что-то с Кэт случилось? Напали на вас?
- Нет, – Джерард проследил, как Зак протягивает руку в резиновой перчатке к подносу с инструментами, берет пинцет с зажатой в нем медицинской иглой и умело его перехватывает. Зак еще раз отметил про себя, что глаза у шотландца были не такие, как обычно. Пустые, словно он выкурил косяк. – На нас не напали… Слушай… Иди к Кэт, помоги ей. Прямо сейчас. Меня зашивать не нужно.
- К Кэт? – Зак, уже было изготовившийся шить, замер с занесенной иглой. – Ты мне можешь объяснить, что произошло?
- Я не… Не знаю. Она дома одна…, – он растерянно поднял глаза, – Зак, я ничего не помню…
Зак медленно перевел взгляд на руки шотландца, которые тот больше не прятал в карманах кожанки. И выругался. Костяшки пальцев были разбиты в кровь.
- Нет, – закрутил головой Джерард, – я не трогал ее.
- Нет? Не трогал? Что в таком случае с твоими руками? Почему твои кулаки разбиты?
Джерри застонал, как от пытки, опустил голову и вцепился израненными руками в волосы.
- Она жива? – помертвевшим голосом спросил Зак.
- Жива, – прохрипел Джерард, – иди к ней, помоги. Возьми ключ от квартиры.
Он полез в карман куртки.
- Помоги ей, Зак, пожалуйста...
- Конечно, я помогу ей, – резко ответил Зак, беря ключи из пальцев Джерри, – меня не нужно просить дважды. Кэт – моя подруга. Судя по твоему виду, там у вас что-то страшное произошло. Ты же понимаешь, что куда бы ты ни спрятался, ответишь по полной, если сделал ей что-то?
- Я отвечу, – без эмоций, словно эхо, отозвался шотландец, – я не буду прятаться, Зак. Что бы она ни решила. Я отвечу. Я буду ждать тебя здесь, никуда не денусь.
- Ладно, – беловолосый врач швырнул пинцет с иглой на поднос, так и не начав шить, – возьму аптечку и сразу выезжаю. Самому тебе еще чем-то помочь?
- Ты езжай, – Джерард поднял голову. Взглянул на Зака остекленевшими глазами, – А как вернешься, помоги мне сдохнуть.
- Ясно, – Зак вышел из бокса, скидывая на ходу халат.
- Джемма! – крикнул он на весь приемный покой, даже не думая соблюдать больничный устав о тишине, – готовь сумку! Быстро! У меня срочный вызов!
- Какой вызов? – вскочила из-за стойки Энн.
- Мой личный вызов, – рявкнул Зак, принимая плащ и аптечку от подбегающей Джеммы, – а ты, Энн, иди и зашей моего пациента! К чертовой матери!
Кэт лежала на кровати в позе зародыша, закутавшись в порванное платье. Не спала и не бодрствовала. Сознание бродило где-то на периферии между явью и сном. Ей виделся Джерри, его лицо, бледное, как мел. Шальное безумие в почерневших глазах. Он хватает ее, опрокидывает на спину, наваливается сверху, выбивая из нее дыхание. Она рыдает под ним, мечется, а он разрывает на ней одежду и грубо берет ее. Их тела соприкасаются, она чувствует его бешеную силу, изгибается, кричит, комната каруселью вертится вокруг них. Все расплывается в глазах. Реальность рушится. Существует лишь он. Она плачет от боли, и, сама того не понимая, вонзает ногти в его обнаженные плечи, глотая горькие слезы. Он терзает ее, словно голодный оборотень, жаждущий крови. И видение повторяется снова и снова.
Когда миновала полночь, Кэт кое-как поднялась, поплелась в ванную комнату. Необходимо было отогреться в душе, отмыться. Вода помогла, боль в теле перестала быть невыносимо острой, видения потускнели. Она возвращалась в спальню нехотя, завернувшись в махровый халат. Воздух комнаты, наэлектризованный негативом, вызывал приступы дурноты. Мечтая снова лечь, Кэт принялась расправлять кровать. И тут услышала, как хлопнула входная дверь. У нее чуть не подкосились колени. Шаги, сначала спокойные, прозвучали в гостиной. Вдруг ночной пришелец побежал. Влетел вверх по лестнице на второй этаж, грохоча ботинками по ступеням. Кэт закрылась подушкой, как щитом, схватив ее обеими руками. В страхе увидела, как дверь в спальню распахивается, ударяясь о стену. И внутрь врывается… Зак?!
- Кэт! – крикнул бой-френд ее лучшей подруги Адель, бросаясь к ней, – Кэт, ты жива?!
- Зак? – девушка уронила подушку и тяжело присела на край кровати, – откуда ты здесь взялся? Который час?
Он сорвал с себя плащ, бросил его на покрывало кровати. Подошел, опустился на колени перед ней и схватил ее за руку. По злой иронии, именно за правую руку. Кэт взвыла от боли, пронзившей запястье.
- Ты ранена?
- О Господи! Зак! Ты с ума сошел? Зачем так хватать?
- Я едва коснулся тебя, Кэт, – нахмурил белесые брови молодой врач, – у тебя, что, перелом запястья? Пошевели пальцами!
Кэт, сдержав стон, исполнила приказ.
- Нет. Похоже, не сломано. Вывих, – поставил диагноз Зак и, поднявшись, пересел на низкий пуф с мягким жаккардовым сиденьем, – я наложу тебе тугую повязку.
Он выпустил ее руку и дотянулся до своего докторского саквояжа, водрузил его на колени, раскрыл. Внимательно глянул на Кэт, сидевшую в приглушенном свете ночной лампы.
- Слушай, выглядишь ты неплохо. Я, самое худшее, ожидал найти твое бездыханное тело. А ты лишь слегка бледна.
- С чего бы это мне быть бездыханной? – Кэт прижала больную руку к животу, другой рукой придержала разъезжающиеся полы халата. – Каким ветром тебя сюда занесло?
- А ты не догадываешься? – Зак достал из сумки мазь и эластичный бинт, – Дай мне руку, не будь ребенком. Я не собираюсь ее отрезать. Только смажу охлаждающей мазью и туго перебинтую. Простейшая операция. Ты действительно не догадываешься, откуда я здесь?
Кэт молча вложила кисть руки в раскрытую ладонь Зака. Он выдавил на хрупкое запястье небольшое количество белого, пахнущего камфарой, крема и начал бережно, почти нежно втирать его в припухлость.
- Я работал в ночную смену, – начал рассказывать парень, – когда туда заявился твой Макбет, как сказал бы Сэм. Через всю рожу – глубокая кровавая ссадина. Вид потерянный, от всегдашней уверенности – ни следа. Я веду его зашивать. А он мне – помоги Кэт. Я смотрю на его руки – все кулаки разбиты ну почти что в мясо! Вот уж я тогда струхнул, Кэти. Он сунул мне ключи от квартиры, и я, сломя голову, помчался выяснять, жива ли ты. Увидел внизу вашу гостиную в руинах, и понял, что оправдались самые худшие мои ожидания. Но, слава Небесам, нашел тебя живой и почти что здоровой. Теперь понятно, откуда у него эта отметина на виске. Твоих рук дело, Кэт. А добиться красочного результата помог этот вот перстень. Сработал, как кастет.
Кэт не сказала ни да, ни нет. Недовольно зашипела, когда Зак начал накладывать повязку.
- За что ты его? Не вымыл за собой посуду? – усмехнулся Зак, пытаясь разрядить обстановку. Но вдруг посерьезнел. – Ты была внизу? Видела?
Кэт снова промолчала, лишь немного нахмурилась.
- Не веди себя так, Кэт, словно я лезу не в свое дело, – мягко проговорил он, заканчивая перевязку, – раз уж я здесь, раз уж вижу все это… Слушай, такие разрушения внизу могла произвести только рота солдат. Неужели Джерард сам справился? Готово, перевязал.
- Спасибо, Зак, – она опустила голову, отвернула от него лицо. Светлые волнистые пряди упали на нежную щеку.
Зак неожиданно протянул руку и коснулся ее шеи. Провел пальцами по коже, затем без всяких церемоний сдвинул в сторону ворот халата и обнажил ее левое плечо. Кэт, вздрогнув, повернулась к нему.
- Что я здесь вижу? – проговорил он металлическим голосом.
Кэт тоже посмотрела на свое плечо и тоже увидела. Там отчетливо темнел большой синяк. Зак ловкими, твердыми пальцами взял ее за подбородок, повернул к себе ее голову. Внимательно осмотрел припухшие губы, осунувшееся лицо. Прищурившись, заглянул в глаза.
- Подонок тебя изнасиловал, – заключил он со злом, – И не ври, что этого не было.
- Зак… , – он высвободилась из его пальцев, натянула халат на плечо, – не надо…
- Ты собираешься это так оставить? Отсидеться? Я тебе не позволю. Не дури, Кэт! Собирайся, и поехали в полицию, немедленно. Он за все ответит. Бежать и отнекиваться не будет. Сам мне сказал, что примет любое твое решение!
- Что? – Кэт приподняла ресницы, – повтори еще раз.
- Примет любое твое решение, – процедил сквозь зубы Зак. – А что удивительного?
- Зак, – она посмотрела на него измученно, – ты же прекрасно понимаешь, что я не пойду в полицию. Я не стану на него заявлять. Верно это или нет, мне все равно….
- Почему?
- Потому, что я сама во всем виновата, – горько выдавила Кэт, кривя губы так, словно ей приходилось сдерживать рыдания, – Я сама его спровоцировала. Сознательно. Довела его до предела, дожала. Я хотела, чтобы он ревновал, чтобы проявил хоть какие-то эмоции. Вот и получила то, что хотела.
- Ты серьезно? – с тревогой спросил друг. – Ты просто в шоке, Кэт. Не понимаешь, что говоришь…
- Он не бил меня, – перебила его девушка. Она глядела сквозь Зака, зрачки ее золотистых глаз были совершенно неподвижны, словно заморожены, – Ни разу не ударил. Только схватил за плечи – оттуда и синяки. Ты говоришь, изнасиловал. А я не знаю, Зак, что это было. Насилие ли? Нет, думаю, нет… Сама хотела…
- Я тебя просто не узнаю, Кэт, – Зак положил руку ей на плечо, – Вас обоих словно подменили. Что с вами произошло с тех пор, как мы виделись в последний раз? Объясни мне! Я не знаю, что Джерард за человек, да и не интересно мне это, честно говоря. Он винит себя, раскаивается, испуган за тебя до смерти. Его я могу понять. А вот тебя нет. Никогда бы не подумал, что ты позволишь так с собой обращаться. Почему, Кэт?
- Потому что я люблю его, Зак, – прошептала девушка, – Не могу без него. Как я уйду? Не сейчас. Я должна убедиться, что он в порядке. Мне нужно увидеть его и…
- Ты в своем уме? – грубо перебил ее Зак. – Я видел только последствия вашей разборки! Я мужчина – не из робких, но даже мне стало не по себе. Человек в здравом рассудке такого не сделает! Ты не забывай, Кэт, я врач неотложки, чего я только не повидал. По определению, ты не должна была выжить. Где гарантия, что вернувшись домой, он не закончит начатое?
- Ты плохо услышал, – она поднялась с кровати, отошла к зеркалу, безучастно взглянула на свое отражение, приподняв точеный подбородок, будто смотрела не на себя, а на кого-то чужого. Молодой врач наблюдал за Кэт со смешанными чувствами. Эта красавица может заполучить любого мужчину. Вместо этого, сидит и, как преданная собака, дожидается какого-то психа. Что за бред? Она повернулась к нему. – Никуда я не пойду, сказала же. Только попрошу тебя об одолжении.
- Конечно, Кэт,- кивнул друг, – что угодно.
- Не говори ничего Сэму. Он не оставит это без внимания. Не захочет понять. Ты знаешь его. Вцепится Джерри в горло при первой возможности.
- И будет прав…
Она ждала его, постоянно ощущая гнетущий надрыв в душе. Внутри, там, где находится сердце – это сосредоточение всех чувств и эмоций, куда стекаются со всего тела нервные импульсы и переплавляются в жидкую магму, либо закручиваются в холодный тугой ком, где все думы, сны, мечты, догадки бьются с надсадным стуком о грудную клетку, там было все разворочено, опустошено. Она не спускалась вниз, в гостиную – страшно. Лишь разок, день, наверное, на второй, когда от голода начало мутить, пробралась к холодильнику через развалины мебели и навалы стекла. Собрала все, что еще можно было есть – йогурты, шоколад, сок, не успевшие испортится фрукты. Вернулась наверх, по пути заметив и прихватив свою сумку.
Ей звонили, но Кэт не брала трубку. Это был Зак: естественно, друг волнуется. Разок позвонила мама, после нее Адель. Звонки, скорее всего, дежурные. Они просто хотели узнать, как дела. Всем Кэт выслала смс с одним и тем же текстом «Очень занята на работе, позже перезвоню. Целую, люблю, у меня все ок»! С работы, кстати, тоже звонили. Жозефин, Артур. Еще на экране мобильника высвечивались номера, которых она не знала. Этим она не отвечала. Единственного номера не было. Джерри. А она ждала, боялась отключить телефон совсем.
Часы перетекали в дни. Порой ей становилось даже смешно от собственного ожидания. От того, как она ждала. Сидела на кровати, поджав ноги и натянув на колени халат, либо сворачивалась калачиком в кресле, и боялась пошевелиться. Дышать боялась. Словно спугнет его этим. Боялась выйти в ванную комнату. Только мобильник в ледяных и мокрых от волнения ладонях. Сжимала его и вздрагивала, как от удара током, едва заслышав телефонный звонок. А поняв, что звонит не он, принималась хохотать, дико, неистово, захлебываясь своим смехом, который переходил в рыдания. Истерика сменялась апатией. Кэт забывалась, отдавалась на волю мыслей, плыла по ним отрешенно, словно щепка по реке.
«Он не идет сюда, потому что я здесь. Не хочет видеть меня. Я мешаю ему. Он не возвращается потому, что хочет дать мне достаточно времени. Чтобы осмыслила все им сказанное и убралась, наконец, из его жизни навсегда. Так какого черта я жду? Мне, что, в первой уходить от него? Ведь это уже было. Я уходила из той нижней комнаты, куда он таскает всех своих баб, убегала в Даллас, словно оплеванная. Или нет, даже хуже в тысячу раз! Смешанная с грязью, такая же девка для него, как все остальные. Кем я себя возомнила? Любимой и единственной? Ха-ха-ха-ха…. Что меня здесь держит? Какого дьявола я тут разлеглась? Я все еще надеюсь на что-то, идиотка. Не хочу верить, что это конец».
«Правда, не хочу, – призналась себе Кэт, – я ведь чувствую его прикосновения. Слышу голос его, словно живой, шепчущий мне эти слова…Я придавлена им, прижата к полу, он надо мной, его бледное, искаженное лицо, а я наслаждаюсь его грубостью, словно это самая изысканная ласка, знаю, что убьет, и пусть, пусть, лишь бы не прекращал этой пытки, лишь бы продолжал шептать – ты моя, Кэт, тебя не забрать у меня никому».
Проспав в пустой кровати ночи три, и потеряв окончательно ощущение времени, однажды, совершенно машинально она начала рыться в своей сумке. Сама не поняла, зачем. Наверное, чтобы руки занять. Отыскала золотой телефон, подаренный Самиром. Раскрыла, уставившись на жидкокристаллический экран и две кнопки под ним – изумрудную и рубиновую.
«Нажму, – подумала Кэт, – и он приедет ко мне, я точно знаю. Примчится, где бы ни находился. Примет меня любую, не задав ни единого вопроса. Все поймет, но не упрекнет никогда. Великодушный. Безответно влюбленный».
«Нет, – Кэт захлопнула телефон, – именно поэтому я ему не позвоню. Не имею права».
На четвертый день, отстрадав мучительные часы внутренних терзаний, Кэт снова погрузилась в безразличное оцепенение. Сидя на кровати наблюдала, как надвигаются сумерки, и вдруг неожиданно для себя самой приняла решение.
- Ухожу, – сказала она вслух. Почувствовав резкий прилив энергии, поднялась, – больше здесь ждать нечего.
И стала спокойно, с абсолютно пустой головой собирать сумку. Правда, через какое-то время измотанное бессонницей и недоеданием тело ее предало. Руки начали трястись, как у старухи, больной Паркинсоном. Разболелась голова, Кэт стала хуже видеть. Пришлось сходить в ванную комнату, выпить успокоительное. Таблетка подействовала быстро, эффект был более чем ощутим. Желая переодеться, Кэт скинула халат и как-то резко лишилась сил. Прилегла на кровать, ощущая, что ноги ее больше не держат. Закуталась в покрывало. Не прошло и минуты, как девушка провалилась в глубокий сон.