— Мам, — сказал Джоэл, усевшись за стол и взявшись за палочки, — это Мелоди. Она тоже занимается этим летом у профессора Фитча.
— Приятно познакомиться, милая, — сказала его мать.
— Взаимно, миссис Саксон, — отозвалась Мелоди и принялась накручивать спагетти на вилку.
— Ты разве не умеешь пользоваться палочками? — спросил Джоэл.
Мелоди скорчила гримасу.
— Я не поклонник европейской кухни. Вилкой удобнее.
— Это не так уж трудно. — Джоэл показал, как держать палочки. — Отец научил меня, когда я был совсем маленьким.
— Он присоединится к нам за ужином? — вежливо спросила Мелоди.
Джоэл помедлил.
— Его отец умер восемь лет назад, милая, — сказала мать Джоэла.
— Ой! Простите, мне так жаль.
— Ничего страшного. На самом деле приятно, когда рядом снова сидит рифматист. Ты напоминаешь мне о нем.
— Он был рифматистом? — спросила Мелоди.
— Нет-нет. Он просто общался со многими из преподавателей. — Глаза его матери приняли отсутствующее выражение. — Он изготавливал для них специальный мел, а они, в свою очередь, болтали с ним о работе. Я никогда особо не понимала, о чем у них идет речь, но Тренту это было по душе. Наверное, из-за того, что он был мастером по мелу, они считали его практически своим.
— Мастером по мелу? — переспросила Мелоди. — Разве мел не добывают из земли?
— Ну, обычный мел — да. Это ведь всего лишь разновидность известняка. Но тот мел, которым пользуетесь вы, рифматисты, не обязательно должен быть стопроцентным. Это оставляет массу пространства для экспериментов. По крайней мере, так говорил Трент. По его мнению, лучший мел для рифматистов должен быть изготовлен в индивидуальном порядке. Не слишком твердый, иначе линии получатся чересчур толстыми, и не слишком мягкий, иначе он легко раскрошится. Благодаря специальной глазури мел не пачкает пальцы. У Трента имелись специальные смеси, уменьшающие количество меловой пыли.
Джоэл молча слушал. Когда дело касалось отца, разговорить мать было трудно.
— Некоторым рифматистам требуется определенный цвет, — продолжила она, — и Трент просиживал часами, добиваясь нужного оттенка. Однако большинство школ не нанимают мастеров по мелу. Ректор Йорк так и не нашел Тренту замену. Никто, по его мнению, не был достаточно компетентен для этой работы. На самом деле вполне можно обойтись и без мастера по мелу, ведь годится и обычный мел. Но Трент всегда спорил с теми, кто считал его работу незначительной. Он говорил, что вкус еды тоже не имеет значения: наш организм получает те же питательные вещества как из вкусной, так и из невкусной пищи. Расцветки тканей, картины, приятная музыка — без всех этих вещей можно обойтись. Однако людьми руководит не один инстинкт к выживанию. Создание и усовершенствование разновидностей мела было для него настоящим приключением. Как-то он придумал ремни с шестью видами мела разной твердости и заточки для рисования на различных поверхностях. Многие профессоры носили такие ремни. — Она вздохнула. — Но все это в прошлом. Теперь те, кому нужен специальный мел, заказывают его в Мэнфорде.
Замолчав, она взглянула на большие настенные часы.
— Пыль побери! Мне пора на работу. Мелоди, было приятно познакомиться.
Поднявшись на ноги, Мелоди подождала, пока мать Джоэла поспешно покинет столовую, и села обратно.
— Судя по всему, твой отец был очень интересным человеком.
Джоэл кивнул.
— Ты хорошо его помнишь?
— Неплохо. Когда он умер, мне было восемь, и у нас осталось несколько его дагерротипий. Он был добрым — большим и сильным, похожим скорее на полевого работника, чем на ремесленника. Он любил посмеяться.
— Тебе повезло, — проговорила Мелоди.
— Что? — воскликнул Джоэл. — Потому что мой отец умер?
Она залилась румянцем.
— Тебе повезло, что у тебя был такой отец, как он, и что у тебя есть возможность жить вместе с матерью.
— Все не так уж весело. Наша комнатушка больше напоминает чулан, а мать работает не покладая рук. Остальные студенты хорошо ко мне относятся, но у меня нет настоящих друзей. Никто не знает, как вести себя с сыном уборщицы.
— У меня и этого нет.
— Ты сирота? — удивился Джоэл.
— Нет, моя семья живет на юге, на Флоридийском атолле, — вздохнула Мелоди, накручивая спагетти на вилку. — У моих родителей нет ни малейших проблем со здоровьем, как, впрочем, и ни малейшего желания проведать меня здесь. Наверное, после четвертого ребенка-рифматиста чувство новизны притупляется.
— В твоей семье четыре рифматиста?
— Ну, вообще-то, шесть, если считать родителей, — уточнила она. — Они тоже оба рифматисты.
Нахмурившись, Джоэл выпрямился. Способности к рифматике не передавались по наследству. Многочисленные исследования доказывали, что если такая вероятность все же существует, то она ничтожна мала.
— Это невозможно, — сказал он.
— Не невозможно, — ответила она, втянув спагетти в рот. — Просто маловероятно.
Джоэл бросил взгляд в сторону. Книга в старой истершейся коричневой обложке, увлекшая его на целый день, по-прежнему лежала на столе.
— Знаешь, — небрежно заметил он, — я тут читал, что происходит с рифматистами в зале инициации.
Мелоди застыла, несколько спагетти, свесившись вниз, протянулись к тарелке.
— Занимательное чтиво, — продолжил Джоэл, повертев книгу. — Но у меня возникла пара вопросов по самому процессу.
Мелоди, причмокнув, втянула спагетти в рот.
— Об этом? — произнесла она. — Эта книга об этом?
Джоэл кивнул.
— О, пыль побери! — воскликнула она, схватившись за голову. — О, пыль побери! У меня большие проблемы, да?
— С чего бы? Почему проблемы? Ведь все проходят через залу инициации, верно? Так что это не какое-то секретное место, о котором никому нельзя рассказывать.
— Тут и правда нет никакого секрета. Просто… ну, не знаю. Просто оно святое. Есть вещи, о которых нельзя болтать с первым встречным.
— Но я же прочитал книгу, — возразил Джоэл.
«Или по крайней мере то, что смог в ней понять».
— Значит, мне и так многое известно. Ничего страшного, если ты поведаешь мне подробности.
Она оглядела его.
— Если я отвечу на твои вопросы, ты расскажешь, о чем вы с Фитчем говорили с тем полицейским?
Джоэл тут же сник.
— Хм-м… ну, — начал он. — Мелоди, я дал слово держать все в тайне.
— Ну а я обещала, что не буду обсуждать с нерифматистами то, что случилось в зале инициации.
«Пыль побери», — раздраженно подумал Джоэл.
Мелоди вздохнула.
— Мы что, снова сейчас поругаемся?
— Не знаю. Но мне этого очень не хочется.
— Мне тоже. На данный момент у меня нет на это сил. Все из-за этой бурды, которую итальянцы называют едой. Очень напоминает червей. Ладно, чем ты собираешься заняться после ужина?
— После ужина? — переспросил Джоэл. — Ну… вообще я хотел немного почитать, попробовать разобраться с этой книгой.
— Ты слишком много занимаешься, — сказала она, наморщив носик.
— Мои преподаватели не согласились бы с тобой.
— Это потому, что они ошибаются, а я права. Хватит читать. Давай поедим мороженое.
— Не знаю, есть ли оно на кухне, — усомнился Джоэл. — Летом его трудно достать, и…
— Не на кухне, глупыш. — Мелоди закатила глаза. — Сходим в кафе-мороженое на Найт-стрит.
— О. Я… никогда там не был.
— Что?! Это же самая настоящая трагедия!
— Мелоди, у тебя все трагедия.
— Если ты не ел того мороженого — это самая худшая из всех возможных катастроф! — объявила она. — Все, хватит болтать. Пошли. За мной!
С этими словами она поспешила на выход из столовой. Джоэл доел остатки спагетти и побежал следом.
Защита Джордана
Глава 13
— И все же, что такого особенного в рифматистах? — спросила Мелоди в затухающем свете летнего дня. — Ты просто помешан на том, чтобы стать одним из них.
Мимо прошел старый Баркли, смотритель. Он подкручивал пружины в фонарях, чтобы те разгорались и освещали территорию кампуса. Мелоди и Джоэлу нужно было вернуться с прогулки за стены академии до наступления комендантского часа, введенного Хардингом, но немного времени еще оставалось.
Они направлялись к выходу, и Джоэл, засунув руки в карманы брюк, шагал рядом с Мелоди.
— Не знаю, — ответил он. — А как можно этого не хотеть?
— Ну, я знакома со многими людьми, которые только думают, что хотят ими стать, — сказала Мелоди. — Им по душе всеобщее внимание и особое отношение. Кому-то, как мне кажется, нравится власть. Но, Джоэл, к тебе все это не относится. Ты не мечтаешь о славе — наоборот, всегда держишься в тени, ведешь себя тихо. Похоже, тебе нравится проводить время в одиночестве.
— Наверное. Но что насчет власти? Ты же видела, каким я становлюсь, когда с кем-то соревнуюсь.
— Нет. Когда ты рассказываешь о линиях и защитах, тебя это будоражит, но ты не считаешь рифматику способом получить желаемое или подчинить других. Многие рассуждают именно о таких вещах. Даже кое-кто из моего класса.
У школьных ворот дежурили двое полицейских, но они не попытались преградить выход. Рядом стояли ведра с кислотой, чтобы можно было дать отпор меловикам. Кислота была недостаточно концентрированной, чтобы причинить вред людям, но меловиков растворяла в мгновение ока. Хардинг решил не испытывать судьбу.
Один из охранников кивнул Джоэлу и Мелоди.
— Вы двое, берегите себя, — сказал он. — Соблюдайте осторожность. Вам нужно вернуться через час.
Джоэл кивнул в ответ.
— Ты уверена, что это хорошая идея? — спросил он у Мелоди.
Она демонстративно закатила глаза.
— Никто еще не исчезал из кафе-мороженого, Джоэл.
— Верно. Но Лилли Уайтинг похитили по дороге с вечеринки.
— Откуда тебе это известно? — с подозрением спросила Мелоди.
Джоэл отвел взгляд.
— Ах да, конечно. Секретные собрания.
Он не ответил, а она, к счастью для него, не стала настаивать на продолжении разговора.
На улицах, скорее всего, полно народу, а похититель нападал на студентов, когда они оставались в одиночестве, поэтому Джоэл решил, что волноваться, пожалуй, не о чем. Однако он поймал себя на том, что тщательно осматривает окрестности. Армедиус — огороженный парк с ухоженными газонами и величественными зданиями — простирался справа. Слева протянулась улица. Время от времени мимо проезжали запряженные лошадьми повозки.
Таких повозок становилось все меньше и меньше: лошадей заменяли пружинные животные самых различных форм и модификаций. Вот прополз, пощелкивая и вращая шестеренками, бескрылый дракон. Его глаза-фары ярко сияли, освещая улицу, а за спиной была прикреплена кабинка. Внутри Джоэл разглядел усатого мужчину.
Армедиус располагался прямо в центре Джеймстауна, недалеко от шумных оживленных улиц. Вокруг возвышались здания этажей в десять, выстроенные из крепких кирпичей. Некоторые были украшены колоннами или узорной кладкой. Тротуар был вымощен булыжником, на многих камнях красовался герб Новой Британнии. Ее колонизировали первой в те далекие времена, когда европейцы открыли огромный архипелаг, который теперь назывался Соединенными Островами Америки.
В пятницу на Харп-стрит устраивали концерты и давали пьесы, что объясняло такой наплыв народа. Рабочие в брюках и запачканных рубашках проходили мимо и, касаясь фуражек, приветствовали Мелоди. Ее форма рифматистки вызывала уважение. Даже хорошо одетые люди — мужчины в строгих костюмах с длинными фалдами, с тростью в руках и женщины в сверкающих платьях — иногда кивали Мелоди.
Каково это, когда тебя узнает и проявляет уважение каждый встречный? Об этой особенности жизни рифматистов Джоэл никогда не задумывался.
— Поэтому тебе это не нравится? — спросил он у Мелоди, пока они проходили мимо уличного фонаря.
— Поэтому? — переспросила она.
— Из-за внимания? — пояснил Джоэл. — Из-за того, как на тебя все смотрят? Из-за особенного отношения? Поэтому ты не хочешь быть рифматисткой?
— Отчасти да. Все словно… ожидают от меня чего-то. Очень многие зависят от меня. Обычным студентам не страшно завалить экзамен, но если ты рифматист, каждый так и норовит напомнить, что тебе ни в коем случае нельзя потерпеть неудачу. Нас строго определенное число, Господь избирает очередного рифматиста, только когда один из нас умирает. Если я плохо справляюсь со своей задачей, наша защита ослабевает.
Мелоди шагала, сцепив руки перед собой. Они прошли под линией пружинной дороги, и справа от себя, на станции Армедиус, Джоэл увидел поезд, заведенный и готовый отправиться в путь.
— Это такая ответственность. Рифматика мне не дается, но меня избрал сам Господь. Поэтому у меня должны быть способности. И, если у меня ничего не получается, значит, я недостаточно стараюсь. Вот что мне твердят не переставая.
— Ого. Жестко.
— Да уж.
Джоэл не знал, что еще сказать. Неудивительно, что она такая обидчивая. Какое-то время они шли молча, и он впервые заметил, что некоторые прохожие не отличались почтительностью к Мелоди. Это были рабочие: они сердито поглядывали на девушку из-под своих фуражек и невнятно переговаривались. До этого Джоэл не осознавал, что недовольство рифматистами выходило далеко за рамки зависти среди студентов.
Наконец они добрались до главного кафедрального собора. Во внушительное сооружение вели широкие металлические двери, украшенные заводным механизмом. Он отсчитывал моменты бесконечного по своей природе времени. Механические статуи и горгульи на угловатых стенах и остроконечной крыше изредка поворачивали головы и взмахивали крыльями.
Джоэл остановился, чтобы полюбоваться собором, темнеющим на фоне закатного неба.
— Ты так и не ответил на мой вопрос, — сказала Мелоди. — Насчет мечты стать рифматистом.
— Может быть, дело в том, что, как мне кажется, я упустил свой шанс.
— Шансы у всех одинаковые. Тебя ведь инициировали.
— Да. Но в декабре, а не в июле.
— Что?
Джоэл отвернулся и пошел дальше. Мелоди обогнала его и, идя спиной вперед, заглянула ему в лицо:
— Но инициация проходит в июле.
— Если только ее не пропустить.
— С какой стати ты пропустил инициацию?
— Возникли… сложности.
— Но к декабрю все рифматисты того года уже были избраны.
— Я знаю.
Мелоди развернулась и, задумавшись, зашагала с ним рядом.
— Как все прошло? Я имею в виду, твоя инициация.
— Нам вроде нельзя это обсуждать.
— Нет. Это мне нельзя.
— Да там и рассказывать особо нечего, — отмахнулся Джоэл. — Мы с матерью пришли в собор в субботу. Отец Стюарт побрызгал водой, помазал мне лоб каким-то маслом и минут на пятнадцать оставил помолиться перед алтарем. Потом мы вернулись домой.
— Ты не заходил в залу инициации?
— Отец Стюарт сказал, что в этом нет необходимости.
Мелоди нахмурилась, но не стала развивать тему. Вскоре они добрались до небольшого процветающего торгового района по соседству с Армедиусом. К фасадам кирпичных зданий крепились навесы, деревянные вывески слегка покачивались на ветру.
— Нужно было надеть кофту, — поежилась Мелоди. — Здесь даже летом бывает холодно.
— Холодно? Ах, да. Ты ведь из Флоридии?
— Здесь на севере очень холодно.
Джоэл улыбнулся.
— В Новой Британнии совсем не холодно. Вот в Мэнфорде — там, да.
— Холодно и там, и там, — возразила она. — Я пришла к выводу, что вы, северяне, никогда не испытывали настоящего тепла, поэтому по неведению и подменяете понятия.
— Ты же сама предложила поесть мороженого, — удивившись, напомнил Джоэл.
— В кафе не холодно. Хотя… кто знает. Но всем известно, что ради мороженого можно и потерпеть. Это как с добродетелью: нужно перенести страдания, чтобы обрести воздаяние.
— Ты сравниваешь мороженое с религиозной добродетелью? Неплохо.
Мелоди ухмыльнулась. Под их ногами расстилался выложенный прямоугольной плиткой тротуар. Свет пощелкивающих фонарей играл на темно-рыжих волосах девушки и подчеркивал ямочки на ее щеках.