— Историк. — Нализар отвернулся к остальным преподавателям. — Историк обучает рифматической защите. И вы удивляетесь, почему показатели работы Армедиуса такие низкие?
За столом воцарилась тишина. Даже ректор задумался об услышанном. Когда все вернулись к еде, Нализар скользнул взглядом по Джоэлу.
Того немедленно затопила паника. Сегодня он уже вызвал раздражение этого человека, вторгшись к нему на занятие. Запомнил ли его Нализар?..
Но взгляд молодого профессора направился дальше, не остановившись на Джоэле. Быть незаметным иногда исключительно полезно.
— Не сын ли мастера по мелу там стоит? — спросил профессор Хаберсток, искоса посмотрев на Джоэла.
— Кто? — переспросил Нализар, вернувшись к нему взглядом.
— Вы привыкнете к нему, Нализар, — сказал Хаберсток. — Мальчишку приходится постоянно выгонять с наших занятий. Он пробирается в класс и слушает.
— Нет, так не пойдет. — Нализар покачал головой. — Что за разгильдяйский подход — позволять нерифматисту отвлекать наших обучаемых.
— Ну, я-то не пускаю его в свой класс, Нализар, — добавил Хаберсток. — В отличие от некоторых других.
— Свободен. — Нализар махнул рукой в сторону Джоэла. — Если еще раз обнаружу, что ты нас беспокоишь, я…
— Вообще-то, Нализар, это я попросил мальчика подойти и переговорить со мной, — перебил Фитч.
Нализар недовольно посмотрел на Фитча. Когда другой профессор давал указание студенту, не в его праве было вмешиваться. Он демонстративно вернулся к разговору о текущей ситуации на Небраске, в которой явно хорошо разбирался.
Джоэл подошел к Фитчу.
— Ему не следовало говорить с вами в таком тоне, — тихо произнес Джоэл, наклонившись к профессору.
— Что ж, может, и так, а может, и нет. Я ведь проиграл ему дуэль.
— Сражение было нечестным, — возразил Джоэл. — Вы не были к нему готовы.
— Я давно не практиковался, — вздохнул Фитч. — Правда в том, парень, что я никогда не умел сражаться. Могу нарисовать идеальную линию Охраны перед классом, но вызови меня на дуэль, и не в моих силах провести обычную кривую! Это действительно так. Ты бы видел, как меня трясло сегодня во время вызова.
— Но я видел. Я был там.
— Разве? Ах, да. Верно!
— Мне показалось, что защиту Истона вы выполнили довольно мастерски.
— Нет-нет. Я выбрал слабый вариант защиты в поединке один на один. Нализар сражается лучше. На Небраске он стал героем. Годами воевал против Башни… Я же… Если честно, я редко сражался даже в то время, когда находился там. Начинал слишком сильно нервничать и не мог удержать мелок в руках.
Джоэл умолк.
— Да, все так, — продолжил Фитч. — Возможно, это к лучшему. Мне не хотелось бы, чтобы кто-то из студентов был плохо обучен. Я никогда не простил бы себе, если бы один из моих учеников погиб, потому что я не натренировал его как следует. Мне… мне кажется, я даже никогда не задумывался ни о чем подобном.
Что мог ответить Джоэл на такое? Он не знал, что сказать.
— Профессор, — произнес он. — Я принес обратно ваши книги. Вы тогда забыли их.
Фитч вздрогнул.
— Значит, у тебя и в самом деле был повод поговорить со мной! Удивительно. А я просто пытался позлить Нализара. Спасибо.
Фитч принял книги, положил их на стол и снова начал ковыряться в тарелке.
Джоэл собрал в кулак все свое мужество.
— Профессор, — сказал он, сунув руку в карман, — я хотел спросить вас еще кое о чем.
— Хм-м? О чем же?
Джоэл вытащил листок бумаги и, разгладив на столе, передал его Фитчу. Тот изучил его с озадаченным выражением на лице.
— Запрос на летний факультатив?
Джоэл кивнул.
— Я хотел бы посещать ваш курс по продвинутой рифматической защите!
— Но, сынок… Ты же не рифматист, — проговорил Фитч. — Какой в этом смысл?
— Думаю, мне будет интересно, — ответил Джоэл. — Я хочу стать ученым. Изучать рифматику, я имею в виду.
— Высокая цель для человека, который не в состоянии оживить ни одну линию.
— Бывают же музыкальные критики, не умеющие играть на музыкальных инструментах, — не согласился Джоэл. — А историкам не обязательно творить историю. Почему только рифматистам можно изучать рифматику?
Некоторое время Фитч разглядывал запрос и наконец улыбнулся.
— В некоторой степени, веский довод. К сожалению, я больше не читаю лекции, которые ты мог бы посещать.
— Да, но вы все равно займетесь репетиторством. Я мог бы послушать, разве нет?
Фитч покачал головой.
— Боюсь, ничего не выйдет. Самые незначительные из нас не выбирают, кого и чему обучать. Я должен буду помогать тем студентам, что назначит мне ректор, а он уже сделал свой выбор. Мне жаль.
Джоэл опустил взгляд.
— Ну… а вы не думаете, может быть, кто-то из других профессоров возьмет на себя ваш курс по продвинутой рифматической защите?
— Парень. — Фитч добродушно положил ладонь на плечо Джоэла. — Я знаю, жизнь рифматистов кажется волнующей и полной опасностей, но даже рассказы профессора Нализара о Небраске гораздо более красочные, чем реальность. Изучение рифматики сводится в основном к линиям, углам и цифрам. Войну против Башни ведут продрогшие, промокшие мужчины и женщины, рисующие линии на земле. В ожидании боя им приходится неделями высиживать под проливным дождем.
— Я знаю, — торопливо сказал Джоэл. — Профессор, меня привлекает именно теория.
— Все так говорят, — ответил Фитч.
— Все?
— Думаешь, ты первый студент, желающий присоединиться к классу рифматистов? — спросил Фитч с улыбкой. — Мы все время получаем такие запросы.
— Серьезно? — Джоэл упал духом.
Фитч кивнул.
— Половина из вас уверена: на лекциях творится нечто мистическое и волнительное. Вторая половина считает, что, если тяжело и упорно учиться, они сами могут стать рифматистами.
— Но… возможно, способ существует? — спросил Джоэл. — Ведь до церемонии инициации пыльники вроде вас ничем не отличались от остальных. Значит, обычные люди могут стать рифматистами.
— Все устроено совсем не так, парень, — ответил Фитч. — Господь тщательно выбирает рифматистов. Когда проходит возраст инициации, решение принято. За последние двести лет ни один человек не был избран позже, чем во время церемонии.
Джоэл опустил глаза.
— Не расстраивайся, — сказал Фитч. — Спасибо, что принес мои книги. Уверен, в их поисках я бы трижды перевернул вверх дном кабинет!
Джоэл кивнул и повернулся, чтобы уйти.
— Кстати, он ошибается.
— Кто?
— Йаллард, автор этой книги, — пояснил Джоэл, кивнув на один из двух томов. — Он утверждает, что защиту Блэда нужно запретить в официальных дуэлях и турнирах, но проявляет недальновидность. Даже если четыре объединенных эллипсовидных сегмента не образуют «традиционную» линию Охраны, они все равно очень эффективны. Если эту защиту исключат из дуэлей, потому что она слишком мощная, никто ее не выучит, а значит, не сможет применить на поле боя, когда понадобится.
Фитч выгнул бровь.
— Стало быть, ты в самом деле внимательно слушал мои лекции.
Джоэл кивнул.
— Может, это у тебя в крови. Твой отец тоже интересовался подобными вещами. — Профессор помедлил, а затем склонился к Джоэлу. — То, чего ты хочешь добиться, противоречит традициям и запрещено, но всегда находятся те, кто нарушает устои. Новые университеты, недавно созданные и развивающиеся, начинают обучать рифматике любого, кто пожелает. Можешь обратиться в один из них, когда повзрослеешь. Они не превратят тебя в рифматиста, но у тебя будет возможность изучать то, что хочешь.
Джоэл задумался. Звучало действительно неплохо. Какой-никакой, но это был план. Ему никогда не стать рифматистом, и он смирился с этим, но поступить в один из таких университетов…
— Я бы с удовольствием, — сказал Джоэл. — Но примут ли меня, если до этого я никогда не обучался под руководством профессора рифматики?
— Может, да, — ответил Фитч, задумчиво постукивая ножом по тарелке. — Может, нет. Вот если бы я был твоим преподавателем…
Профессор посмотрел в начало стола, где сидели Нализар и остальные. Затем вернулся взглядом к еде.
— Нет. Нет, сынок, не могу согласиться. Слишком противоречит традициям. Из-за меня и так уже куча проблем. Прости, сынок.
Это был отказ. Джоэл отвернулся и пошел прочь, засунув руки в карманы.
Защита Мэтсона
Глава 6
Джоэл ненавидел ночное время суток.
Ночью нужно было оставаться в постели, а значит, лежать усталым в темноте, но без малейшей надежды заснуть.
Он делил с матерью единственную комнату в семейном общежитии. В ней имелась кладовка, также служащая помещением для переодевания. Снаружи, в конце коридора, располагалась общая ванная. Комната была крошечной: кирпичные стены, узенькое окошко, одна кровать. Когда у матери выдавался выходной, Джоэл спал на полу, а в остальные дни перестилал постель, чтобы она могла поспать днем, пока не работала.
Когда-то они жили в более просторных апартаментах, примыкающих к отцовской мастерской в подвале общежития. После несчастного случая мать Джоэла попросила ректора позволить им переехать в другую комнату. Мальчик не стал жаловаться. Меловая мастерская вызывала слишком много воспоминаний.
Джоэл разглядывал потолок. Иногда ночью он выбирался на лужайку и читал книги при свете фонаря, но обычно из-за этого возникали неприятности. Мать была наполовину уверена, что его неважная учеба связана с привычкой бодрствовать по ночам.
Над головой на потолке виднелся чертеж, подсвеченный слабыми отблесками уличных фонарей. Защита Истона, одна из самых сложных традиционных рифматических защит. Джоэл обвел глазами внутренний круг, вписанный девятиугольник без нескольких ребер, внешние круги.
Довольно грубый набросок, но, нарисовав его два года назад, он остался доволен. Девять точек привязки располагались неверно, и два внешних круга были кривоваты. Воспользуйся рифматист этой защитой во время дуэли, круг был бы прорван в мгновение ока. Даже теперь Джоэлу не всегда удавалось начертить девятиточечный круг без вспомогательных линий. Если хотя бы одна точка привязки была определена неверно, нарушалась целостность всего рисунка.
Целостность рисунка. Не было в нем никакой целостности. Обычные меловые линии на штукатурке, без всякой силы. Джоэл моргнул, стиснул зубы. Иногда он ненавидел рифматику. Все в ней связано со сражениями и борьбой. Почему нельзя направить ее силу в полезное русло?
Джоэл перевернулся на бок. Неужели Майкл прав? Неужели он чересчур увлечен рифматикой? Все, начиная с Фитча и заканчивая матерью, высказали ему это в той или иной форме.
И все же… Рифматика была тем единственным, что его волновало, единственным, в чем он хорошо разбирался. Кто он без нее? Ему недвусмысленно дали понять, что даже хорошее образование не позволит ему встать на одну ступень с другими студентами.
Так что же теперь делать? Действовать в соответствии с ожиданиями других? Хорошо учиться, чтобы получить работу клерка, — позицию немногим лучшую, чем обычный рабочий?
Или продолжать следовать за мечтой? Изучать рифматику в университете, стать ученым в этой области, настоящим экспертом. Фитч поманил его запахом чудесного блюда, но тут же убрал тарелку с лакомством из-под носа. Джоэл ощутил вспышку гнева на профессора, но сразу подавил злость.
«На самом деле Фитч хотел меня учить, — подумал он. — Но он так потрясен вчерашним событием, что даже не осмелился спросить».
Все лето Фитч будет заниматься со студентами, которых назначит ему ректор Йорк. В голове Джоэла начал формироваться план. Отчаянный, глупый план.
Джоэл улыбнулся. Придется завалить историю.
* * *
— Напоминаю вам в очередной раз, насколько важен этот экзамен, — произнес профессор Ким.
Он был одним из немногих иностранцев среди преподавателей. В словах Кима не чувствовалось акцента, так как его семья переехала на Соединенные Острова, когда он был совсем маленьким, но смуглая кожа и форма глаз выдавали азиатское происхождение.
После назначения Кима в общеобразовательную школу поднялся шум. Родители волновались, каким образом он будет учить истории их детей — боялись, что он станет преподносить чо-сенскую версию событий. Джоэл не совсем понимал, как чья-то точка зрения может исказить правду. В конце концов, чо-сенцы завоевали Европу. Разве можно оспаривать очевидный факт?
— Экзаменационная оценка составит половину итоговой, — напомнил профессор Ким, проходя по рядам и раздавая тесты. — В вашем распоряжении два часа, чтобы справиться с заданием. Не спешите.
Профессор был одет в костюм и галстук-бабочку, хотя даже те преподаватели, что закончили университеты во Франции и Эспании, обычно носили официальную чо-сенскую одежду вместо костюмов и юбок. Видимо, Ким понимал, что ему необходимо быть американцем в большей степени, чем всем остальным.
Джоэл написал свою фамилию в углу теста и начал читать три проверочных вопроса.
«Проанализируйте события и возможные причины, приведшие к открытию рифматики».
«Проанализируйте последствия изгнания монарха из Британнии».
«Опишите ранние этапы борьбы с дикими меловиками и их последующую изоляцию в Башне Небраска».
Джоэл знал ответы. Он мог во всех подробностях описать, как короля Грегори III заставили покинуть Британнию во время наступления чо-сенцев. Несмотря на исторические разногласия между двумя странами, Грегори отправился в Америку и, не обладая политическим весом, стал в основном религиозным лидером.
А потом на западе появились дикие меловики — угроза всей жизни на островах. Король Грегори открыл рифматику и стал первым рифматистом. Когда это случилось, он был уже стариком.
Не слишком ли опрометчиво надеяться, что и Джоэл, пусть и миновав возраст инициации, тоже может стать рифматистом? Ведь такое уже случалось прежде.
Он неразборчиво нацарапал ответы к вопросам. Неправильные ответы. Просто ужасные. От результата этого теста наполовину зависела итоговая оценка. Если он провалит историю, придется провести лето на дополнительных занятиях с профессором-репетитором.
«Мать меня убьет», — подумал Джоэл.
При ответе на последний вопрос он пошутил насчет кимчи и того, как дикие меловики сбежали в Башню предположительно от ее вони.
Джоэл поднялся с места спустя всего несколько минут после начала экзамена, прошел в переднюю часть класса и протянул листок профессору Киму.
Тот нерешительно принял тест и, нахмурившись, пробежал глазами три простых ответа.
— Думаю, тебе лучше проверить их еще раз.
— Нет, — ответил Джоэл. — Я уверен.
— Джоэл, что ты делаешь? Ты разве не слышал, насколько важен этот экзамен?
— Прекрасно слышал.
Ким уставился на листок.
— Думаю, тебе стоит побеседовать с ректором, — сказал он наконец, составив записку в офис кампуса.
«Отлично», — подумал Джоэл, забрав записку.
* * *
Джоэл добрался до офиса и открыл дверь. На этот раз Флоренс была погружена в работу, и в помещении стояла тишина, нарушаемая лишь скрипом перьев по бумаге.
Экстон поднял глаза на вошедшего студента. Сегодня на клерке красовался синий галстук-бабочка, сочетающийся по цвету с подтяжками.
— Джоэл, разве уже началась пятая пара? — Экстон взглянул на часы в углу и поправил очки. — Нет…
— Меня отправили к ректору, — сказал Джоэл, протянув записку.
— О, Джоэл, — вздохнула Флоренс. — Что ты натворил на этот раз?
Он опустился на один из стульев у стены, и Экстона скрыла из его поля зрения большая деревянная стойка.
— Джоэл. — Флоренс сложила руки на груди. — Отвечай.
— Я не подготовился к экзамену.
— Твоя мать сказала, что ты был вполне уверен в своих силах.
Джоэл не ответил. Сердце судорожно колотилось в груди. Какая-то часть его разума не могла поверить в то, что он наделал. Случалось, у него вылетало из головы выполнить домашнюю работу или подготовиться, но никогда прежде он не проваливал экзамен умышленно. Каждый год из четырех лет обучения в Армедиусе у него возникали проблемы как минимум по одному предмету. За подобное студентов исключали.