Но все в мире имеет обратную сторону. Уединившись на своем спасительном острове от мировой разрухи, мы забыли, что наш континент не так уж велик. Пройдет не так много времени, и он окажется неспособен прокормить всех своих обитателей. В недрах нашей страны добывают все меньше железа, урожаи год от года становятся хуже. А людей — все больше. Пока эти мрачные расчеты доступны лишь Сенату. Но не за горами тот день, когда люди сами поймут: эра процветания закончилась. Начнутся паника, бунты, междоусобицы, гражданская война… Аникодору придет конец. Вы это понимаете, господин Эстрил?
Ярвиг неожиданно замер на месте и уставился на Эстрила. Тот от неожиданности вздрогнул.
— Да… Но не вполне… — пробормотал молодой человек.
Ярвиг, не обращая на его ответ внимания, опять начал мерить шагами кабинет. Его голос звучал возбужденно:
— Любому, кто знаком с историей Аникодора, известно, что после ухода Звезд было организовано несколько эпохальных экспедиций. Одна — на юг Мешеорота, в так называемую страну Золотых статуй, где обнаружили примитивное племя, обладающее несметными сокровищами. Другая — на Ошк. Эти леса, богатые дичью и древесиной, населены дикарями, приносящими своим идолам человеческие жертвы. На Иссэро, этом мало изученном обширном континенте, обнаружены осколки угасающих цивилизаций. И наконец, последняя экспедиция, казалось бы, самая бесполезная, исследовала необитаемый Ловиж. Немногие знают, что было найдено там.
Сразу после ухода Звезд было принято решение, что для блага всех людей Аникодор должен стать во главе мировой цивилизации. И вот наконец настало время для осуществления великих планов наших предков! В наших доках стоят куоты небывалой мощности, на них Аникодор отправится завоевывать новые земли. Разумеется, мы победим, но сколько времени это займет, сколько жизней будет принесено в жертву этой победе, плодами которой смогут наслаждаться лишь наши далекие потомки… Есть, однако, и другой выход.
Ярвиг снова остановился напротив Эстрила. Его зеленоватые кошачьи глаза под насупленными густыми бровями, уже тронутыми сединой, казалось, глядели в самое сердце молодого человека.
— Господин Эстрил, вы один из тех немногих, кто причастен к тайне экспедиции на Ловиж, которую хранили многие века. Вы приложили немало усилий, чтобы растолковать древнее пророчество, найденное в одном из заброшенных святилищ. Вам удалось то, что ученые Сената пытались сделать в течение долгих лет. Благодаря вам мы смогли вычислить место. Подойдите к столу.
На большие старинные карты падал солнечный луч. Сенатор сбросил со стола одну, другую карту и, остановившись наконец на нужной, ткнул пальцем в точку, жирно обведенную чернилами.
— Смотрите! Это Иссэро, его западная часть. Вот этот горный хребет называется Венексы. Здесь, — палец постучал по столу, — должен быть город, деревня или что-нибудь в этом роде. Она должна быть там. Однако в документе было указано и время. К сожалению, ваше открытие, господин Эстрил, опоздало лет на двадцать, но вы в этом не виноваты. Сенат решил, что именно вам следует довести начатое до конца. У вас есть необходимые знания — я помню, что вы были лучшим учеником нашей школы. Пришла пора доказать свою преданность Аникодору. Вы отправитесь туда. Если та, кого мы ищем, до сих пор находится там, вы заберете ее с собой. Если нет — будете искать, пока не найдете.
Ярвиг снял с шеи маленький ключ, открыл один из ящиков стола и извлек оттуда лист бумаги с наброском женского лица, сделанного углем.
— Вот рисунок, сделанный нашим художником с портрета, почти не сохранившегося на манускрипте. Вы можете взять его с собой. Но помните: если эта тайна попадет в чужие руки, не сносить головы ни вам, ни мне.
Эстрил с почтительным поклоном взял в руки бумагу, а затем тщательно свернул ее свитком. Сенатор Ярвиг продолжал:
— Эта девушка как можно скорее должна оказаться на алтаре Колон, на вершине горы Оро, в Алтумбрах. Наградой будет осуществление вашей заветной мечты. Вы станете магом Земли — но лишь тогда, когда поручение будет выполнено. Вам все ясно, господин Эстрил?
Молодой человек откинулся на спинку кресла. Он не спешил отвечать.
Маг Земли… Честно говоря, Эстрил, мечтавший о большем, был разочарован. Алиссу этим не завоюешь. Ее отец повелевал гораздо более могучей стихией. И, кроме того, Ярвиг не был вполне откровенен с ним. Даже учитель Стратол сказал ему больше о целях Сената, хотя ему бы и вовсе не полагалось о них знать.
— А если я это сделаю, сенатор Ярвиг? — спросил молодой человек. — Что ждет тогда весь мир? Мне кажется, я знаю ответ на свой вопрос, но я не хочу мучиться одними догадками.
Ярвиг смотрел на Эстрила со странной смесью одобрения и недовольства.
— Вообще-то, господин учитель, вам не следовало бы задавать вопросы. Ваше дело — выполнить задание; думать — это задача Сената. Но поскольку вы все равно сделаете самостоятельные выводы, пусть лучше они будут правильными.
Сенатор торжественно выпрямился, став как будто выше ростом.
— Если девушка взойдет на алтарь Колон и совершит там описанный в документе обряд, то Звезды вернутся в мир. Риррел возродится вновь. Вернется все, что утратили люди: способность перемещаться в пространстве, общаться на расстоянии… Но не Звезды теперь будут править миром. Сердцем возрожденной Риррел станет Аникодор. Теперь вы знаете все, что нужно, и даже больше. Кстати, где вы остановились, господин Эстрил? В «Гордости Шингвы»? Скромно, но со вкусом. Все необходимое — карты, оружие, снаряжение — вечером доставят вам туда.
Глава 5
ИСКУШЕНИЕ
Храм гудел, как растревоженный улей. Сестры с заспанными и удивленными лицами выглядывали из своих келий. Вслед за толпой я вбежала в зал для собраний, где, несмотря на ночь, было полно народу. Такого переполоха не знали в храме со времени трагических событий прошлого года. Неужели опять случилось что-то плохое? О каком пленнике идет речь? Решительно протолкавшись вперед, я увидела высокого и худого мужчину, неподвижно лежавшего на полу в центре зала. Он был одет в облегающие штаны, заправленные в высокие сапоги, и короткую тунику, разорванную и грязную. Спутанные рыжеватые, слегка вьющиеся волосы падали на лоб. Из рассеченной правой брови запекшаяся струйка крови стекла по бледному лицу на короткую щетинистую бороду. Тонкий нос с хищными ноздрями нервно подрагивал: наверное, пленник тяжело переживал свою беспомощность. Мерцающие голубые искры окружали его тело — он был обездвижен силой Келлион. Однако доставившим его искательницам этого показалось мало: руки и ноги ему связали. Светло-карие глаза затравленно смотрели на женщин, плотным кольцом окруживших его. Движимая любопытством, я сделала еще шаг вперед, и тут наши взгляды встретились.
Что это? Он смотрел на меня так, как будто мы знакомы, а он не верит своим глазам, увидев меня здесь. Может быть, и в самом деле я встречала его во время странствий по миру? Нет, такого не может быть!
— Освободите проход! Пропустите управительницу!
Одна из стражниц бесцеремонно растолкала сестер, и Сияющая подошла к пленнику. Небрежное движение рукой — и невидимые путы голубого огня исчезли. Мужчина сделал попытку подняться, но веревки держали надежно. Однако этот порыв не прошел незамеченным: по толпе женщин прошелестели возгласы — испуганные и удивленные. В самом деле, улыбнулась я про себя, большинство из них впервые видят мужчину не на картинке из книги. Наверное, сестрам, никогда не покидавшим храм, он кажется опасным — такие же чувства я испытала к Рейдану, когда впервые увидела его. Казалось бы, надежно похороненные в душе воспоминания ошеломили меня своей остротой. Но погрузиться в них мне помешал вопрос управительницы, заданный необычайно резким тоном:
— Что все это значит? Зачем вы притащили его в храм?
Из толпы вышла искательница — одна из тех, кто выполнял какие-то таинственные поручения своей госпожи. Невысокая, давно простившаяся с юностью, очень полная женщина с самодовольным видом заявила:
— Позволь мне рассказать, Сияющая. Это я убедила сестер принести этого человека в храм. Но я уверена, когда ты все узнаешь, то убедишься в моей правоте. Мы с сестрами отправились в… — тут искательница запнулась.
— Это не важно, — перебила ее управительница. — Говори по делу, сестра.
— Так вот, мы отправились туда, произвели расчеты и собирались уже возвращаться, как вдруг в небе появилась какая-то движущаяся точка. Неужели какая-нибудь из сестер отправилась вслед за нами? Странно — никто, кроме нас, сегодня не должен был покидать храм. Мы решили спрятаться и посмотреть, кто посмел нарушить твой запрет. Но все произошло очень быстро. Из укрытия мы увидели странный предмет, окутанный дымом, — он стремительно приближался к земле. Потом раздался страшный удар. Пыль, дым, ничего невозможно разглядеть! Но когда мы набрались смелости и подошли ближе, то увидели обломки… Не знаю, как это описать. У нас не хватило сил взять все это с собой, но я велела сестрам принести хотя бы часть. Эй, несите это сюда!
Две сестры-искательницы, с растрепанными волосами, еще не успевшие сменить одежду после трудного путешествия, приволокли в середину круга нечто, название чему я затруднилась бы дать. Больше всего это походило на птичье крыло — если бы птица могла вырасти до небывалых размеров. Я помнила бэй-тасанов — крылатых заколдованных ящеров. Но и у них не было таких крыльев.
— Вот! — с гордостью продолжила рассказчица. — Это — крыло. Крыло огромной птицы, сделанной из стекла и металла. В чреве этой птицы сидело трое человек. Наверное, они попали в ураган, бушевавший в тех местах. Двое из них погибло. Мы решили забрать в храм живого. Ты представляешь, Сияющая, о чем он может нам рассказать? — и искательница многозначительно посмотрела на свою госпожу.
— Ты хочешь сказать, он летал по воздуху с помощью этой штуки? — недоверчиво спросила та.
— Летал! — искательница кивнула. — И надо сказать, появился он издалека: там, где мы нашли его, на несколько дней пути во все стороны не было жилья. И мы решили…
— Что-нибудь было при нем? — прервала ее управительница. — Вы нашли что-нибудь еще?
На обветренном лице толстухи появилось глупо-загадочное выражение. Она залезла куда-то под складки плаща и вытащила оттуда толстый, сложенный вчетверо лист бумаги. Прежде чем Сияющая успела забрать его, искательница развернула свою находку, а я, вытянув от любопытства шею, сумела разглядеть на коричневом фоне два полушария с нанесенными на них контурами морей и континентов! Карта! Ничего удивительного — в храмовой библиотеке хранилось много карт, но… Дело в том, что на всех наших картах большая часть мира представляла собой обширное белое пятно. Имелись сведения только о северной части одного полушария, нескольких морях и побережье Лю-Штана. На карте же, отнятой у пленника, на обоих полушариях разными цветами были обозначены неведомые страны, а их названия были написаны черной тушью на незнакомом языке.
— Дай сюда! — Сияющая вырвала карту из рук искательницы. — Это все?
— Ну, на месте падения летающей птицы было кое-какое оружие, ничего интересного, обычные ножи. И еще какие-то бумаги. Правда, они слегка обгорели, но я все равно подумала, что это важно…
— Где они? — управительница сверлила толстуху взглядом.
Та вынула из-под плаща свиток — он, действительно, плохо сохранился, был измазан сажей и обгорел по краям. Управительница взяла его двумя пальцами, развернула, стараясь, чтобы никто любопытный не взглянул через ее плечо. Лицо женщины сохраняло безразличное выражение, затем она так же небрежно снова свернула свиток и обратилась к искательницам, замершим в ожидании: отругают их или похвалят.
— Вы оказали храму полезную услугу, сестры, однако, вам не следовало устраивать переполох посреди ночи. А теперь отнесите этого… этого человека в подземелье и как следует проверьте веревки. И никаких чар голубого огня, иначе он долго не протянет. Полагаю, он должен еще о многом рассказать нам. Ты, сестра, и ты — обе отвечаете за него головой. Что касается остальных… Запомните хорошенько, — она обвела внимательным взглядом холодных глаз взволнованных женщин, — под страхом наказания запрещаю вам приближаться к пленнику. Любопытство — чувство, недостойное сестры Келлион, как следует усвойте это. И отправляйтесь спать.
С этими словами управительница, не глядя больше на пленника, пошла прочь из зала, прижимая к груди карты. Стражницы подхватили пленника под мышки. Даже если бы он не был связан, вряд ли от него можно было ожидать сопротивления: полет на странной металлической птице стоил ему сломанной ноги; от ссадин не было живого места на его руках и плечах, едва прикрытых разорванной одеждой. Безвольно повиснув на руках у стражниц, мужчина обернулся, и я снова поймала его странный взгляд.
Недостойное сестры Келлион любопытство сжигало мой рассудок. Но я понимала: никаких объяснений от управительницы мы не получим. Нарушить же ее запрет и приблизиться к пленнику? Пожалуй, рискованно. Ничего не оставалось, как вернуться к себе, что я и сделала, как только пленника уволокли из зала.
Виса встретила меня голодным урчанием.
— Бедная моя! — почесала я ее за ухом. — Ты же знаешь, сейчас ночь, мне нечем тебя покормить. Подожди до утра. Сестра-кухарка очень добра к нам и никогда не отказывает, если я прошу еды для тебя.
Я отвязала поводок, и большая кошка игриво, словно котенок, прыгнула на мою кровать, застонавшую под ее тяжелым телом. Надо было ложиться спать, но вместо этого я зажгла еще одну свечу и села за стол.
Моя комната — настоящая келья — была маленькой, с узким окном, выходившим на противоположную стену храма, и солнечный свет сюда вовсе не проникал. Даже днем приходилось жечь свечи. На столе лежали две потрепанные книжки; возле стены располагалась кровать. Больше сестре Звезды ничего не было нужно: чистую одежду я забирала у прачек; если я хотела умыться и натереть тело благовониями, то брала все это в общих шкафчиках рядом с бассейном. Раньше сестры украшали свои скромные жилища дорогими сердцу безделушками, но Сияющая, придя к власти, сразу запретила это: «Между сестрами не должно быть различий, — заявила она. — Келлион любит всех одинаково». Но поговаривали, что сама управительница нарушает это правило — на ее столе нашлось место для самых разных вещей.
Странный взгляд незнакомца преследовал меня из темных уголков комнаты. Он нарушал то печальное равновесие, которое установилось в моей душе после возвращения в храм пять лет назад. И хотя я была уверена, что эта сторона жизни для меня больше не существует, память предательски возвращалась к тем дням, которые мне так хотелось забыть. Вот только хотелось ли?
* * *
Мне шел тогда пятнадцатый год, и я была влюблена. В холодном зимнем лесу, куда перенесла меня сестра-искательница вместо тела мертвой девочки, я встретила охотника — его звали Рейдан. Он был намного старше меня. Узнав, что я сбежала из храма Келлион, он обещал помочь мне, надеясь, что и я помогу ему добраться до волшебных сапфиров — главного сокровища храма.
Ночь в лесу, когда Рейдан, уснув рядом, неожиданно обнял меня, разбудила любовь. Даже теперь, укрывшись за надежными стенами храма от мирских страстей, я дрожу, вспоминая об этом. Я берегу в памяти каждый взгляд, каждое слово, каждое прикосновение — их было так мало! Всего лишь год — целый год, самый счастливый год… Рейдан никогда не снился мне после возвращения в храм, и я благодарна за это, иначе не пережила бы пробуждения! И каждый вечер я засыпаю в тайной надежде, что он мне все-таки приснится. Ибо сон — это единственная возможность еще раз увидеть любимого.
Смерть вырвала его у меня тогда, когда счастье наконец стало возможным, когда после долгих месяцев непонимания мы наконец объяснились друг другу в любви. Вырвала с кровью, которой и теперь еще истекает моя душа.